можешь  смело смотреть
ему в глаза. Чиун, положите, пожалуйста, доски. Займемся ими после.
     Чиун положил доски на пол. Он  сделал это медленно; ноги его оставались
абсолютно  неподвижными,  пока  туловище  опускалось  почти до  пола.  Доски
беззвучно  очутились на полу. Выпрямившись, Чиун отошел в дальний угол зала,
где на стене висели белые маты, набитые хлопком.  Теперь  уже не нужно  было
прижимать револьвер к себе, и Римо вытянул руку для более точной стрельбы.
     Белая униформа старика была  светлее, чем маты за его спиной, но это не
составляло проблемы: в лучах бьющего в окна солнца ярко алело пятно красного
пояса. Римо  нацелил кольт чуть выше этого  пятна. Стрелять лучше в грудь, а
когда Чиун забьется на полу в луже крови, можно  будет подойти на пять шагов
ближе и всадить пару пуль в седину волос.
     - Готов? - спросил Макклири, отступая подальше от линии огня.
     -  Готов,  -  откликнулся Римо, отметив про себя, что  Макклири даже не
потрудился задать этот вопрос Чиуну.
     Так, может, это  очередной  тест?  Вдруг этого  старикашку, на которого
плюнь  -  рассыплется и  который  по-английски-то ни бельмеса, просто  хотят
подставить, чтобы проверить, готов ли он, Римо, убивать? Ну и сволочи!
     Римо целился прямо по стволу.  Никогда  не следует полагаться на  мушку
чужого пистолета. Дистанция - меньше сорока метров.
     - Огонь! -  скомандовал Макклири, и Римо  дважды нажал на курок. Клочья
полетели  из  матов  в  том  месте, где только  что  стоял  Чиун. Старик был
невредим и быстро приближался,  двигаясь как-то по-крабьи,  боком, напоминая
движения какого-то странного, пораженного чесоткой танцора. Смешной старичок
отправился в смешное путешествие. Оно кончится...  здесь. Прогремел еще один
выстрел. Смешной старичок продолжал  продвигаться вперед,  то почти ползком,
то - подпрыгивая свечой, шаркая по полу, ни на  секунду  не  останавливаясь.
Возьмем упреждение... Выстрел!
     Ага, он все приближается, осталось метров пятнадцать. Подождем немного.
Девять  метров.  Пора.  Эхо  выстрелов еще катилось по  залу, а  старик  уже
перешел на свою обычную шаркающую походку. Патронов больше не было.
     Римо в ярости швырнул ему в голову кольт. Старик поймал его, как  ловят
медленно  порхающую осеннюю бабочку, хотя Римо даже  не заметил движения его
руки. Кислый запах порохового дыма перебил аромат  увядающих хризантем. Чиун
подал пистолет Римо.
     Римо было протянул  его Макклири,  но когда крюк  приблизился к оружию,
разжал руку, и кольт с резким стуком упал на пол.
     - Подними, - сказал Макклири.
     - Засунь его себе в...
     Макклири  кивнул старику. Не  успев  сообразить, что  происходит,  Римо
вдруг  очутился  на полу, изучая рисунок древесины. Все произошло  настолько
быстро, что даже не было больно.
     - Что скажете, Чиун? - услышал Римо голос Макклири.
     Чиун ответил по-английски, выговаривая слова аккуратно, но уверенно:
     - Он мне нравится.
     У него был высокий мягкий голос. В манере говорить чувствовался Восток;
впрочем, в ней присутствовали и рубленые, типично британские интонации.
     - Он не станет убивать  без основательных причин, из глупых побуждений.
Ни патриотизма, ни  идеалов, только  способность здраво рассуждать. Для того
чтобы  весело провести  один вечер,  он  был готов  меня  убить. Это  вполне
резонно. Он умнее вас, мистер Макклири. Он мне нравится.
     Подобрав  пистолет,  Римо встал с пола. Он  так и не успел понять, куда
его ударили, покуда не попытался отвесить Чиуну шутливый поклон.
     - А-а-арх-х, - только и смог простонать Римо.
     - Задержи дыхание. Теперь нагнись, - скомандовал Чиун.
     Римо выдохнул. Боль ушла.
     -  Мышцы снабжаются кровью  и зависят от  кислорода, - объяснил Чиун. -
Для начала будем учиться правильно дышать.
     - Ага, - ответил Римо, протягивая Макклири револьвер. - Слушай, Кони, а
зачем я-то нужен, если у вас есть он? Ей-богу, его вполне хватит!
     -  Все  дело  в  цвете кожи.  Чиун,  правда,  может  стать  практически
незаметным,  когда   захочет,  но  все-таки  он  не  человек-невидимка.  Все
свидетели будут твердить  о  тощем азиате  после каждой операции.  Газетчики
завоют о Желтом Призраке. К тому же, - Макклири понизил голос, - мы  ведь не
существуем. Ни ты,  ни  я, ни Чиун, ни  Фолкрофт. Мы работаем в организации,
которая никогда  не  существовала, и  это важнее  наших  жизней  или  любого
задания. Боюсь,  что большинство поручений, которые ты будешь выполнять, как
раз и будут связаны с ликвидацией тех,  кто выносит сор из избы. Не дай тебе
Бог с кем-нибудь здесь подружиться.
     Римо  взглянул  на  Чиуна.  Несмотря  на  улыбку, темные  прорези  глаз
оставались безучастными. Макклири смотрел  в пол, как будто  его чрезвычайно
интересовали лежащие у ног старика доски.
     - А эти деревяшки зачем? - спросил Римо.
     Макклири буркнул что-то, повернулся и  направился  к выходу.  Его синие
мокасины,  заметил Римо, шаркали  по полу так  же, как и у  Чиуна. Он так  и
ушел,  не  протянув  руки, не  обронив  ни слова. Римо  не суждено  было его
увидеть до того самого дня, когда он получил приказ: убить Конна Макклири.


ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

     Доктор  Смит обедал у  себя в кабинете,  когда раздался звонок телефона
повышенной секретности. От  других аппаратов, стоящих на  большом письменном
столе красного дерева, его отличала лишь белая отметина на трубке.
     Смит положил ложечку сливового йогурта, который он  собирался отправить
в рот, обратно в стоящую перед ним на серебряном  подносе фаянсовую мисочку.
Как  будто  в  ожидании  важного  визитера, он  вытер губы  льняным  носовым
платком, снял трубку и сказал:
     - Смит, 7-4-4.
     - Ну? - произнес "тот" голос.
     - Что "ну", сэр?
     - Как наши дела в Нью-Йорке?
     - Не  могу  ничем вас  порадовать,  сэр.  Никак не удается обойти этого
Максвелла.
     Смит  положил платок  на  поднос и  рассеянно принялся мешать  ложечкой
йогурт, устроив небольшой шторм  на его поверхности.  Если его  жизнь  можно
было назвать долиной слез, то начальство никогда не брезговало нагнать  туда
парочку грозовых ливней, а потом удивлялось тому, что он весь промок...
     - Что с вашим новым агентом?
     - Он проходит подготовку, сэр.
     -  Проходит подготовку?! - Голос зазвучал  громче. - Комиссия Сената на
днях  будет  в  Нью-Йорке! Как  им  работать,  если  мы  не  решим  проблему
Максвелла? Свидетели исчезали и исчезают.  Избирательная  кампания на  носу.
Если Максвелл мешает, уберите Максвелла!
     -  Из всего нашего  персонала  один  только  инструктор-вербовщик может
оперировать на таком уровне... - возразил Смит.
     - Ну, знаете... Какого черта вы вообще там делаете?
     - Если мы пошлем инструктора, у нас останется только стажер.
     - Так пошлите стажера.
     - Он и дня не продержится.
     - Тогда посылайте вербовщика! Мне плевать, как вы это сделаете!
     - Дайте нам еще три месяца. Через три месяца стажер будет готов.
     - Значит, так: в течение месяца устранить Максвелла. Это приказ!
     - Слушаюсь, сэр, - последовал ответ.
     Смит  положил  трубку и,  разгладив  следы  шторма,  утопил  ложечку  в
сероватой массе  йогурта.  Макклири  или  Уильямс? Один  - сырой,  другой  -
единственный человек, способный подыскивать стажеров. Может быть, у Уильямса
все-таки  получится? А если нет, то с кем они  останутся? Смит  посмотрел на
телефон с белой отметиной, затем -  на аппарат внутренней связи  Фолкрофта и
поднял его трубку.
     - Соедините со спецотделом! - сказал он. Последовала пауза.
     Полуденное солнце сверкало на волнах залива за окном.
     - Спецотдел, - раздался голос в трубке.
     - Позовите... - начал было Смит, - нет, никого не нужно.
     Доктор повесил трубку и, глубоко задумавшись, обратил взгляд в окно.


ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

     Чиун  жил  в гораздо более просторном помещении, чем  Римо, но там было
столько всяких финтифлюшек, что оно походило больше на перегруженный товаром
магазин дешевых сувениров.
     Старик заставил Римо сидеть на  тонкой циновке. Стульев вообще не было,
а стол, за которым они ели, доходил Римо  до щиколотки.  Чиун утверждал, что
мышечный тонус повышается только тогда,  когда ноги скрещены на бедрах, а не
свисают со стула.
     Целую неделю Чиун  только говорил. Но ни о  чем конкретном речи пока не
заходило. Чиун зондировал,  а Римо уклонялся. Чиун  задавал  вопросы -  Римо
вопросами же и отвечал.
     Задержала  процесс  обучения  и пластическая  операция.  Хирурги слегка
выпрямили Римо  переносицу  и четче  обозначили  скулы.  Электролиз,  слегка
отодвинув назад линию волос, сделал лоб выше.
     Однажды,  когда  лицо Римо  все еще было  покрыто повязками, он спросил
Чиуна:
     - Вы кошерный хот-дог не пробовали?
     - Никогда, - отвечал Чиун. - Поэтому я и прожил так долго. Надеюсь, что
и ты никогда больше не  станешь есть кошерные хот-доги и подобную  мерзость,
которой вы, западники, разрушаете свои желудки.
     Римо пожал плечами  и  отодвинул в  сторону черную лакированную миску с
полупрозрачными  ломтиками  рыбы.  Вечером,  он знал,  можно будет  заказать
нормальной рыбы.
     -  Я вижу,  что ты и впредь собираешься  прислушиваться только к голосу
желудка.
     - Но Макклири-то пьет! - Он поднес ко рту белесый ломтик рыбы.
     Лицо Чиуна посветлело.
     - А, Макклири! Это очень-очень особенный человек.
     - Он ваш ученик?
     - Нет. Могу только сказать, что учил его достойный человек. Ему, должно
быть, очень  было трудно работать с таким учеником, как Макклири, зараженным
идеализмом. Очень трудно. С тобой, по счастью, такой проблемы не будет.
     Римо  разжевал  несколько зернышек риса,  лежавших  подальше  от  рыбы.
Сквозь оранжевые занавеси на окнах проходил непривычный свет.
     -  Наверное,  неприлично  спрашивать,  как  ты  справился   с  бременем
идеализма?
     -  Вы  правы,  это неприлично, - ответил  Римо. Может,  сегодня удастся
разжиться кусочком грудинки...
     - Понятно,  -  сказал Чиун.  - Извини, что  я задаю такие вопросы, но я
должен знать своего ученика.
     Римо вдруг почувствовал, что одно из зернышек риса все же прикасалось к
рыбе. Он  уже  было собрался  выплюнуть  его,  но  сообразил, что тогда Чиун
наверняка пустится в  рассуждения о ценности пищи.  Вчерашняя лекция на  эту
тему продолжалась полчаса. Придется глотать.
     - Я должен знать своего ученика, - повторил Чиун.
     - Послушайте,  мы разговариваем уже  шесть дней. Может  быть,  займемся
делом? Я, конечно, слыхал о восточном долготерпении, но у меня его нет.
     - Всему свое время. Так как же ты избавился от идеализма?
     Чиун принялся  пережевывать кусочек рыбы.  Римо уже  знал, что  на  это
потребуется не меньше трех минут.
     - Вы предполагаете, что у меня когда-то были идеалы?
     Не переставая жевать, Чиун утвердительно кивнул.
     - Ну что ж. Я  был командным  игроком  всю жизнь. Что я за это получил?
Электрический стул.  Они  собирались меня  поджарить. Тогда  я пошел  на  их
условия,  а очухавшись, почувствовал себя как  в  аду. Я - здесь, рыба - вот
она, а значит и ад тут. Вот так. Понятно?
     Завершив процесс жевания, Чиун произнес:
     -  Ясно, ясно. Но единичный опыт не убивает мысли. Мысль остается.  Она
только прячется.  Ты вполне способен осознать это  сейчас. Но когда вернутся
ощущения детства - берегись.
     -  Ладно, я запомню, - сказал  Римо.  Нет, хороший  стейк будет получше
грудинки.
     Слегка поклонившись, Чиун произнес:
     - Убери со стола.
     Римо  понес  миски  в раковину,  разрисованную  фиолетовыми  и зелеными
цветами. Чиун,  закрыв глаза и задрав  голову вверх, как будто  рассматривая
ночные небеса, тихо заговорил:
     -  Я  должен  научить  тебя  убивать.  Это  несложно,  если  для  этого
достаточно подойти к  жертве и нанести удар. Однако  в нашем деле так бывает
крайне редко. На самом деле все гораздо сложнее и труднее,  поэтому и  учеба
будет трудной и сложной.
     - Чтобы стать настоящим мастером, потребуется много лет, которых у нас,
к сожалению, нет. Однажды ко мне  обратились с просьбой подготовить человека
из вашего Центрального разведывательного  управления. На  подготовку  отвели
только  две недели. Его  посылали на задание в  Европу. Я настаивал, что это
недостаточный срок, что он не готов, но меня не послушали. В результате этот
человек и прожил только пятнадцать дней...
     - Похоже,  ваша разведка не  ведает, что творит!  На твое обучение они,
правда, дали больше времени. Сколько - никто не знает.  Поэтому я попробую в
первые  же  недели передать тебе как можно  больше из того, что знаю. Потом,
если представится возможность, начнем сначала и углубимся.
     -  Для  того,  чтобы учиться,  надо  знать,  что  изучаешь.  Все боевые
искусства Востока основаны на философских принципах дзен-буддизма.
     Римо ухмыльнулся.
     - Ты знаком с дзен? - спросил Чиун.
     - Бородатые бездельники и черный кофе!
     - Это не  дзен, это чепуха, - нахмурился Чиун. - Все боевые искусства -
дзю-до,  карате,  кунг-фу,  айки-до  -  основаны  на  принципе моментального
действия,  когда  это  действие  необходимо.  Но  это  действие должно  быть
рефлекторным,  инстинктивным, а не заученным. Оно  должно быть  естественным
продолжением личности. Это не пальто, которое можно снять, это кожа, которую
снять нельзя.  Это может казаться сложным, но  позже ты, Римо, поймешь,  что
это совсем просто.
     - Прежде всего надо научиться правильно дышать.
     - Конечно, - сухо отозвался Римо.
     Чиун шутку не принял.
     - Если не научишься правильно дышать, то не  научишься ничему. Повторяю
-  это крайне важно.  Придется  тренироваться до  тех  пор,  пока правильное
дыхание  не станет  инстинктивным.  В  нормальной ситуации мы  не  пошли  бы
дальше, пока не поставлено дыхание, но мы не можем себе этого позволить.
     Поднявшись  с  пола,  Чиун  подошел к  черному полированному  шкафчику,
достал метроном и поставил его на столик перед Римо.
     Тот вечер стал самым скучным  в его жизни. Чиун рассказывал  о  технике
дыхания и  наконец рекомендовал для Римо такой ритм: вдох на  два счета, два
счета - задержка дыхания, два счета - выдох.
     Римо тренировался весь вечер под стук метронома и  бормотание Чиуна. Из
всего сказанного  стариком Римо  понял только  одно: Ки-ай,  дыхание  твоего
духа, соединяет тебя с дыханием Вселенной и передает тебе ее могущество.
     - Загоняй воздух глубже, - вещал Чиун.  -  Загоняй его до самого  паха.
Воздух должен опуститься ниже нервного узла, управляющего эмоциями.  Глубже,
глубже, глубже...  Спокойные нервы - спокойный человек, а  спокойный человек
не  знает  страха...  Дыши  и  медитируй. Очисти мозг  от мыслей  и  чувств,
отгородись  от окружающего.  Сосредоточься на  внутреннем, на том,  что тебе
предстоит сделать.
     Так продолжалось весь вечер. Наконец Чиун сказал:
     -  Для начала  неплохо. Ты уже хорошо движешься.  Баланс и дыхание! Вот
главное. Завтра начинаем специальную подготовку.
     Утром Чиун  начал занятия с  объяснения различий  между  школами боевых
искусств,  различий  между более широким  "до"  - направлением и более узким
"джитсу" - техникой боя.
     - Ты изучал дзю-до в армии, - полувопросительно произнес Чиун.
     Римо кивнул. Чиун огорченно покачал головой.
     - Придется переучиваться. Там учили правильно падать?
     Римо опять утвердительно кивнул,  вспоминая  технику  падения в дзю-до:
упасть с перекатом и хлопнуть вытянутыми руками по  поверхности, на  которую
падаешь, чтобы рассеять силу удара при падении.
     -  Все это  надо забыть, - сказал Чиун.  - Вместо того чтобы падать как
кукла, будем учиться падать как поролоновая губка для мытья посуды.
     Они подошли к матам.
     -  Вот,   например,  айки-до.  Это  простое   и  чистое  оборонительное
искусство, искусство, дозволяющее избежать увечья и  вернуться в бой. Дзю-до
есть система прямых  линий; айки-до  тяготеет к окружности. Брось меня через
плечо.
     Встав перед  Чиуном,  Римо  взял его за  руку и легко  перебросил через
плечо. По законам дзю-до Чиун  должен  был  упасть, перевернуться  и ударить
рукой  по  матам, чтобы  нейтрализовать энергию  падения. Вместо этого  Чиун
свернулся  в воздухе клубком, упал, прокатился по  матам и оказался на ногах
лицом к Римо - все это одним движением.
     - Вот чему ты будешь учиться. Хватай меня сзади.
     Римо  подошел  к Чиуну со спины и  обхватил его на уровне труди, прижав
руки к туловищу.
     В дзю-до есть несколько способов уйти от такого захвата.
     Все  они  силовые.  Можно  затылком  разбить  лицо  нападающего;  можно
повернуться на пол-оборота и локтем ударить  его по горлу;  каблуком ударить
по щиколотке;  резко  нагнувшись  вперед,  схватить нападающего за  лодыжки,
рывком выпрямиться - противник повержен.
     Ничего этого Чиун делать не стал.
     Римо  решил  прижать  старикана  посильнее и  постараться  сделать  ему
больно. Он почувствовал, как  Чиун  содрогнулся,  как напряглись  его мышцы.
Старик  взял Римо  за  запястья и  ровным, неторопливым  движением  спокойно
развел  его сцепленные руки:  ...на дюйм,  ...на  два  и  -  в стороны! Чиун
повернулся, нырнул Римо подмышку и молниеносным броском швырнул его на маты.
     Оглушенный, Римо сидел, поматывая головой.
     - А перекатиться после падения? - спросил Чиун.
     Римо с усилием поднялся на ноги.
     - Как, черт возьми, вам это удалось? Я же сильнее!
     - Это правда, но твоя сила очень редко бывает  направлена  по прямой из
одной  точки в  другую. Она  обычно  распыляется  по  разным направлениям. Я
просто сконцентрировал свои ничтожные силы в "саика танден" нервном центре в
области  диафрагмы, а  потом  направил  их через  предплечья  наружу. Я могу
справиться с десятерыми, а тебе  и двадцать человек будут не помеха  - если,
конечно, овладеешь этой техникой. А ты ею овладеешь.
     Тренировка продолжалась.
     Через три дня Чиун сказал:
     -  Достаточно айки-до. Это оборонительное  искусство и не твой профиль.
Перейдем  к  атаке.  Мне сказали,  что  времени  у  нас остается  мало. Надо
торопиться.
     Они направились к стоящим в  углу  зала столбам  для  отработки ударов.
Пока они шли, Чиун объяснял:
     -   На   Востоке   существует    множество   видов   рукопашного   боя,
ориентированных на атаку. Все они  хороши на определенном уровне исполнения.
К сожалению,  у  нас  нет  времени  на  все. Поэтому  остановимся  на  самом
универсальном - карате.
     Они  стояли  внутри   квадрата,  образованного  четырьмя  столбами  для
отработки ударов, имеющими форму буквы "Y".
     Чиун продолжал:
     -  Легенда  гласит,  что  карате родилось много-много  лет назад, когда
жестокий правитель одной из провинций Китая отобрал у крестьян, находившихся
под его властью, все оружие. Дхарма, основоположник учения дзен, жил как раз
в  те времена. Он понимал, что его народ должен иметь что-то, дабы  защитить
себя. И он созвал людей к себе.
     Не переставая говорить, Чиун закрепил  на трех  столбиках  по  дюймовой
сосновой доске.
     - Дхарма обратился к народу и сказал,  что всем нужно учиться  защищать
себя. "У  нас  отобрали ножи, - сказал он, -  так превратим  каждый  палец в
нож..."
     Молниеносным  движением  Чиун  выпрямил руку  и нанес  по первой  доске
прямой удар кончиками пальцев. Со стуком упали на пол две ее половинки.
     - И Дхарма сказал: "У нас  отобрали  дубинки  - так превратим в дубинки
наши кулаки..."
     При этих словах Чиун ударом кулака расщепил следующую доску.
     Чиун остановился перед третьим столбом:
     - У  нас  отняли копья  -  так пусть же  каждая рука  станет  копьем! -
произнес Чиун  и напряженной  раскрытой ладонью,  действительно напоминающей
копье, разбил надвое последнюю доску. Чиун на минуту задержался перед пустым
столбом, сделанным из  цельного бруса десятисант