Твой отец был корейцем.
     -- Правда? Я об этом не знал. А ты откуда знаешь?
     -- Я объясню тебе позже, но ты увидишь хроники  Синанджу, наши хроники,
и сам поймешь, как ты оказался способным познать так много.
     --  Это потому  что  ты  --  великий  учитель,  папочка.  Я  думаю,  ты
величайший учитель из всех, которых мир когда-либо знал, -- сказал Римо.
     -- И это тоже, -- согласился Чиун.
     -- Эй, я совсем забыл. Мне надо позвонить. Мои подопечные скрылись.
     -- В Америке все куда-то зачем-то скрываются. Наше место не здесь.
     -- Мое --  здесь, папочка. В этом-то вся  проблема, -- заявил Римо, все
еще помнивший номер контактного телефона Смита.
        "Глава пятнадцатая"
     Тон у Римо был извиняющийся, а Чиун был вне себя от гнева.
     -- Никогда не признавайся императору, что  ты  что-то сделал не так, --
сказал он по-корейски. Римо пропустил его слова мимо ушей.
     -- Что мы  все делаем в  Белом Доме? Это же самое худшее место встречи,
какое только  можно себе  представить!  Вы  же  сами все  время  говорите об
опасности раскрытия тайны нашего существования.
     -- Каким-то образом супругам Доломо  удалось добраться до президента. И
я  боюсь,  что  у  них это  может  получиться  и  еще  раз.  Если  президент
превратится в неуправляемого трехлетнего ребенка, то весь мир может взлететь
на воздух. Именно с этой целью я вызвал Чиуна сюда.
     --  Ах,  вот  оно  как.  Это  только  отговорка, которой  он собирается
воспользоваться,  когда захватит трон, -- сказал Чиун по-корейски, обращаясь
к Римо, а Смиту сказал по-английски: -- Это очень мудрое решение.
     -- Он не собирается захватывать трон,  -- возразил  Римо. -- Он  вызвал
тебя потому, что сам не мог бы убить президента. Он хотел, чтобы это  сделал
ты. А потом он распустил бы нашу контору и убил себя.
     -- Накануне  воцарения? -- удивился Чиун. Это настолько  не лезло ни  в
какие ворота, что он забыл сказать это по-корейски.
     -- Я тебе это много раз говорил, но ты не хочешь этого понять, папочка,
-- сказал Римо.
     -- За это время  я успел разработать способ защиты от такого вторжения,
-- сообщил Смит. -- Весь вопрос заключается в том, в какой вы форме.
     -- У меня нет защиты от этого вещества.
     -- Тогда вы останетесь здесь. Сможете ли вы  сделать то, что надо, если
Доломо доберутся до президента?
     -- Вы имеете в виду, смогу ли я его убить?
     -- Да.
     -- Конечно, -- сказал Римо.
     -- Никаких проблем?
     -- Это будет правильное решение, Смитти.
     -- Да, полагаю, что так, -- сказал Смит. -- Наверное, я старею. Я бы не
смог сделать этого.
     --  Он  ни  на  что  не  способен,  он   сумасшедший,  --  сказал  Чиун
по-корейски,   а  по-английски   добавил:  --  Доброжелательность   --   вот
отличительная черта великого правителя.
     --  Чиун,  теперь  когда  Римо с нами, мы можем послать  вас. Нам  надо
освободить  группу заложников, удерживаемых  на острове, и самое главное  --
захватить некое  вещество, созданное двумя  преступниками, Рубином и Беатрис
Доломо. Заодно расправьтесь и с ними.
     --  Еще  один глупый, составленный сумасшедшим, список товаров, которые
надо  купить, -- сказал  Чиун  по-корейски  и, обратившись к Смиту,  добавил
по-английски: -- Мы вылетаем со скоростью ваших слов.
     -- Нет. Римо придется остаться здесь.
     -- Тогда мы будем охранять вас ценою собственной жизни.
     -- Не г. Я хочу, чтобы один из вас делал одно дело, а другой -- другое.
     -- Мы оба сделаем оба дела одновременно и восславим ваше имя,  так  что
оно станет более заметным, чем единственный лист на единственной ветке.
     -- Нам  надо, чтобы Римо  остался  здесь и сделал то, что ему предстоит
сделать,  а  вы отправились  на  Харбор-Айленд  и  сделали то,  что надлежит
сделать вам.
     --  Ага,  --  сказал  Чиун.  --  Понимаю.  Мы  с  Римо отправляемся  на
Харбор-Айленд немедленно.
     --  Смитти,  он  не  позволит  мне  оставаться  без  присмотра  в  моем
теперешнем  состоянии.  Поэтому  похороните  свой  план  разлучить  нас,  --
посоветовал Смиту Римо.
     --  Зачем ты сказал такое Смиту? -- по-корейски спросил  Чиун,  и  Римо
ответил на том же языке:
     -- Потому что это правда.
     -- И что?
     -- И то, что если  мы все  знаем, что делаем, то нам не  надо  играть в
прятки.
     -- Искусство общения с императором  -- это не игра. Горе тому ассасину,
который всегда говорит правду императору.
     Римо сказал Смиту по-английски:
     -- Вам придется выбирать.
     -- Ладно. У меня есть  запасное средство на  случай, если до президента
доберутся.  Отправляйтесь  на   Харбор-Айленд.  Но  постоянно  поддерживайте
контакт. Телефонная система тут не вполне надежна.  Мы дадим вам устройство,
которое позволит вам  держать с нами  контакт через спутник. Все  это  очень
рискованно.  Я   хочу   контролировать   ход  дела.  Меня  беспокоит  судьба
заложников, я  хочу уничтожить Доломо,  а что касается их вещества -- то это
просто кошмар.
     -- А что оно в точности из себя представляет? -- спросил Римо.
     -- Наши ученые  над ним  работают. Самая главная проблема заключается в
том, что оно очень стойкое.
     -- Ну, так похороните его.
     --  Где? Это должно быть сделано в  таком месте, где оно  не  попадет в
подпочвенные  воды.  Нам  удалось  взять  под контроль  ситуацию  в поместье
Доломо, но  если  они  начнут массовое производство --  вот  тогда  наступит
настоящий кошмар.
     -- Значит, сначала нам надо добраться до этого вещества?
     -- Не знаю. Вот поэтому мы и даем вам прибор связи, -- ответил Смит.
     Перед их  уходом Смит решил  повидать президента  и лично заверить его,
что Чиун и Римо отправляются на задание.
     -- На него нападают по всей стране. И только народ поддерживает его. Он
-- человек, стойко выносящий невзгоды, и он должен знать, что он не один.
     -- И разумеется,  пока  мы еще  здесь, если  он, по случайности, упадет
и... -- начал было Чиун.
     -- Нет, -- отрезал Смит.
     --  Значит, пока  еще рано, --  понял Чиун. В  Овальном  кабинете  Римо
Уильямс пообещал президенту, что его ничто не остановит.
     -- Я американец, -- сказал Римо. -- И мне не нравится, когда мою страну
поливают грязью.
     -- Нет. Только Доломо. Прессу оставьте в покое! -- испугался президент.
     Президент  старался не  смотреть в глаза Чиуну. Римо догадался, что  он
знает, что именно Чиуну была поручена миссия убить президента.
     Чиун тоже  заметил эту странность  в  поведении президента.  Это вполне
могло означать, что  сумасшедший Смит  и в  самом  деле рассказал  нынешнему
императору о своих планах. Ничто не может  сравниться с безумием этих белых,
которым Римо продолжает  служить,  не обращая  внимания  ни на какие  доводы
разума.
     -- Я в первый  раз начинаю чувствовать, что мы берем ситуацию  под свой
контроль, -- сказал президент.
     -- Белые  не способны взять  ситуацию  под свой контроль.  Они способны
только создавать ситуации, -- сказал Чиун по-корейски.
     Римо  и  Чиун  добрались  до  Харбор-Айленда,  ныне  открыто именуемого
Аларкином, или  Свободным Аларкином,  или Освобожденным Аларкином. Именовали
его так репортеры. Многие из них вели свои репортажи прямо  с борта везущего
их  на  остров  катера.  Римо  и  Чиун  старались  не  попадаться  на  глаза
телекамерам.
     Один комментатор распространялся  о  том, как  Аларкин  выявил слабости
Америки, и  как он сделал  достоянием  мировой общественности не  только эти
слабости, но  и  тот  факт,  что  Америка проявляет нетерпимость в отношении
религиозных меньшинств.
     -- Многие пассажиры самолета Испытывают смешанные чувства. Они, с одной
стороны,  не могут одобрить  сам факт  угона, но с другой  -- они прониклись
сочувствием  к "Братству Сильных", которое на протяжении  всей своей истории
подвергалось гонениям и  преследованию. Все видят, как военная мощь Америки,
ее суда и  самолеты окружили  крохотное государство  Аларкин, в  прошлом  --
Харбор-Айленд. Люди понимают, что  преданные приверженцы "Братства  Сильных"
могут в любую минуту оказаться за решеткой, и никто не удивляется тому,  что
Америка стала объектом нападения со стороны тех, у кого  нет  ни авианосцев,
ни ядерного оружия, а есть только собственная  жизнь. И именно этими жизнями
рисковали  преданные Братья и  Сестры, совершая  то, что кое-кому  на Западе
может  показаться  терроризмом.  Но  для  слабых  и угнетенных это лишь шанс
рискнуть всем в борьбе против сильного угнетателя  во имя освобождения своих
возлюбленных собратьев, томящихся в  американских  тюрьмах.  В конце концов,
спрашиваем  мы, почему бы не  обменять одного  пленного на  другого, и  чаще
всего называется  имя  Кэти  Боуэн, которую  вооруженные  блюстители порядка
схватили и упрятали за решетку.
     Закончив  свой  репортаж, комментатор стер  с лица  грим и огляделся по
сторонам в ожидании аплодисментов.
     Римо взглянул на Чиуна.
     -- Это не репортаж. Это пропаганда.
     -- А тебе какое дело? Я не смыслю ничего в безумствах белых, населяющих
твою страну.
     --  Кто-то  же  должен попытаться  сказать  правду.  А  эти  ребята все
окрашивают так, как им надо.
     -- А кто поступает иначе? -- удивился Чиун. -- Если ты  ими не доволен,
то найми других.
     Еще до того, как катер  пристал к пристани, еще два  репортера передали
репортаж о том, какую роль во всех этих событиях играет пресса. Они пришли к
выводу, что средства  массовой информации,  при всех  их недостатках, делают
все, на  что они  способны и являются важным фактором в разрешении проблемы.
На   борту  катера  был  журналист,   который   писал  для  журнала  статью,
направленную против тех,  кто критикует журналистов,  и он пришел  к выводу,
что критики относятся к журналистам, предвзято в силу  своей ограниченности,
а что пресса в целом исполнила выдающуюся роль.
     -- Разве я не прав? -- спросил он у телерепортеров и газетчиков.
     Все сошлись во мнении, что он глубоко прав.
     -- Это хорошо, потому что я собираюсь вернуться назад этим  же катером.
Мне вовсе не обязательно высаживаться на острове -- моя статья уже готова.
     -- Почему тебя волнуют все эти глупости? -- спросил Чиун. -- Какое тебе
дело до правды?  Важно  только одно -- чтобы ты сам знал, как все обстоит на
самом деле.
     -- Но этих парней услышат миллионы.
     --  Значит, это проблема  миллионов.  Может  быть,  ты  не помнишь,  но
однажды я сказал тебе, что  правда -- это то, что знает один  человек. А что
знают другие -- это их проблемы.
     -- А  мне  неприятно видеть, как мою  страну  поливают  грязью  мои  же
соотечественники, -- сказал Римо.
     -- А мне приятно, -- возразил  Чиун. -- Твоя  страна заслужила это. Ну,
конечно,  если  бы  они  попытались  клеветать  на  Синанджу,  эту  ярчайшую
жемчужину цивилизации, хранящуюся на Корейском  полуострове, тогда мы  могли
бы принять надлежащие меры.
     -- Брось, папочка. Я  уже поправился и я помню  Синанджу. Это маленькая
грязная  рыбацкая деревушка.  Я хорошо  ее помню.  Мы  там как-то раз славно
подрались.
     -- Ты дрался. А я во всем блеске славы вернулся домой, -- заметил Чиун.
     Катер пристал к берегу, и около двух десятков молодых мужчин и женщин с
кнутами встретили  американских журналистов.  Некоторых  отогнали  в  старые
коровники. Других  -- на овечьи пастбища. И только потом  им позволили взять
интервью у угонщиков.
     Римо включил переговорное устройство.
     Размером  оно было с полбуханки  хлеба и устроено так просто, что с ним
мог  справиться даже ребенок.  На нем было только  две кнопки. Римо каким-то
образом умудрился нажать  их  четыре  раза в  разной последовательности,  но
устройство не заработало.  Он подумал, что такого не должно быть. Он стукнул
по устройству. Раз, другой -- очень нежно.
     -- Работает, -- донесся голос Смита.
     -- С чего нам начать?
     -- Найдите  место, где  они  хранят жидкость, но не  отпускайте от себя
Чиуна. Вы ведь знаете, что с вами случилось в прошлый раз.
     -- Когда я сделаю это, что я должен буду сделать потом?
     -- Вероятно,  идти  прямиком  к Доломо, а потом заняться  их преданными
последователями,  и  тогда  проблема  заложников  будет  решена.  Пусть   их
освобождает морская пехота.
     -- А как эта штука работает? Я ее включил чисто случайно.
     --  Чтобы  включить его,  нажмите правую кнопку, а  чтобы выключить  --
левую.
     -- Ага, -- сказал Римо и, нажав по ошибке не ту кнопку, отключил связь.
     Чиун опять был в ярости -- в который раз им пришлось исполнять безумные
распоряжения  Смита.  Профессиональный   ассасин  должен  устранять  великих
правителей, говорил он, а не ходить за покупками для Смита. Пусть его химики
занимаются  этим, а не  ассасины. Так  говорил Чиун. Такое  не случилось бы,
если бы они работали на законного императора, а не на сумасшедшего.
     Выбраться из загонов для скота, отведенных репортерам, было  не  так-то
просто. Римо открыл дверь, воспользовавшись вместо отмычки головой одного из
Братьев.  Репортеры  решили  загон   не  покидать,  а  дождаться  следующего
часового, который скажет им, куда идти и что говорить в своих репортажах.
     На  берегу  бухты,  откуда  был  виден  соседний остров Эльютера,  Римо
заметил,  что  очень   многие  дома  заколочены  досками.  Дома  были  очень
симпатичные, с розовыми ставнями  и пастельных  тонов стенами, со множеством
красных  и  желтых  цветов  за  белыми заборчиками.  На  Багамских  островах
побывали англичане и оставили свой след.
     Но домики  были столь  привлекательны  на вид,  что  превосходили любых
своих собратьев  в Англии.  Теплые,  доброжелательные, открытые. Несмотря на
запертые двери.
     --  Итак,  --  начал  свои  поучения  Чиун,  --  если  ты  попадаешь  в
оккупированную страну, то к кому ты пойдешь за информацией о том, что делают
оккупанты?
     -- Это я помню, папочка, -- ответил Римо. -- К самим оккупантам пойдешь
в последнюю очередь.
     -- Почему?
     --  Потому  что  только  несколько   человек   из  высшего  руководства
оккупантов знают,  что  они делают,  а среди  тех,  кто оккупирован, об этом
знает практически каждый, -- ответил Римо.
     -- Верно, -- подтвердил Чиун.
     Что сильнее всего поразило  Римо, пока он шел по уютным  мощеным улицам
мимо симпатичных домиков, так это тишина. На улицах не было ни души. У домов
был живой обитаемый вид, но на улице царила полнейшая тишина.
     -- Все жители сидят по домам, -- сказал Римо.
     Он вошел во дворик одного из  таких домиков. Домик был розовый с белыми
ставнями,   а   такой   же   белый   заборчик  был  почти  скрыт   за  морем
пурпурно-красных  цветов. В  воздухе пахло морем  и цветами, и ощущение было
приятное.
     Римо постучал в дверь.
     -- Мы  не выходим на улицы, как нам и приказано, -- донесся из-за двери
приятный голос, говорящий по-английски с британским акцентом.
     -- Мы не оккупанты, -- заверил его Римо.
     --  Тогда  прошу  вас,  уходите. Мы  не  хотим, чтобы  нас  застали  за
разговором с вами.
     -- Вас никто не застанет.
     --  Вы не  можете нам это  гарантировать, -- отозвался  голос  с  очень
британским акцентом.
     -- Еще как могу, -- заявил Римо.
     Отворилась дверь, и показалось чернокожее лицо.
     -- Вы -- пресса?
     -- Нет, -- признался Римо.
     --  Тогда   прошу  вас,   заходите,   --   сказал  человек,  говоривший
по-английски с британским акцентом.
     Он  впустил Римо и Чиуна  в дом и  затворил дверь. Прихожая  была очень
уютно  обставлена плетеной  мебелью. По  стенам висели  местные негритянские
ремесленные изделия, а над имитацией камина, в котором тут никогда не бывало
нужды, висела литография, изображающая очень белого Христа, почти блондина.
     -- Я не стану больше говорить с американскими репортерами. Они приходят
к нам и спрашивают, хотим ли мы, чтобы американские самолеты разбомбили наши
дома,  а  когда  мы отвечаем: "Конечно, нет",  они заявляют,  что мы  боимся
американского вторжения.  Если бы  мы не  знали,  что  британские газеты еще
хуже, мы бы страшно обиделись.
     -- Мы здесь затем, чтобы расправиться с негодяями.
     --  Наконец-то  хоть  кто-то  оказался способным  отличить  негодяев от
борцов за свободу.  Но вот чего я никак  не могу понять, так это, как многие
из них говорят, что поддерживают "Братство", но осуждают угон самолета. Ведь
"Братство"  и  угон самолета  неотделимы  друг  от друга.  "Братство" сажает
аллигаторов  в плавательные бассейны неугодным  людям.  "Братство" замышляло
убийство вашего президента. Негодяи -- они и есть негодяи.
     -- Абсолютно с вами согласен, -- заметил Римо.
     -- И  еще  они  дурно воспитаны.  И  они раздают направо и налево  свои
дурацкие буклеты о своем идиотском культе.
     -- Абсолютно с вами согласен, -- заметил Римо.
     -- Ну, тогда давайте выпьем чаю,  и вы  расскажете  мне, чем я могу вам
помочь.  Меня  просто  из  себя  выводит,  что стоит  кому-нибудь  захватить
какую-нибудь территорию силой, как ваша пресса называет это освобождением, а
потом жизнерадостно перебирается в какую-нибудь другую  свободную  страну  и
принимается вскрывать ее язвы,  пока  и  ее не освободят. Знаете, что теперь
стало означать слово "освобождением? Это такой режим  в стране, который  вас
пристрелит, если вы вздумаете уехать из страны.
     --  Абсолютно с  вами  согласен,  -- заметил  Римо. -- Но я  боюсь, нам
придется обойтись без чая. Мы ищем  нечто, чем обладают  ваши оккупанты. Это
химическое вещество, которое они тут производят. Оно лишает людей памяти.
     -- Ох, мне бы  тоже  хотелось кое о чем забыть, -- пошутил хозяин. -- Я
ни о чем таком не слышал, но, может быть, мои дети смогут вам помочь.
     Хозяин познакомил Римо  с мальчиком и девочкой лет десяти от  роду. Оба
они были очень живые, веселые, смышленые, опрятные и вежливые.
     -- А я и не знал, что где-то еще водятся вежливые дети, -- сказал Римо.
     --  Только  не в  Америке, -- заявил Чиун, намекая  на свои проблемы  с
Римо.
     Римо объяснил детям, что он ищет.
     -- Не знаю,  смогу  ли  я  толком  объяснить,  но  эти  люди производят
какое-то химическое вещество, внешне похожее  на обычную воду. Оно полностью
лишает  людей памяти. При этом оно действует не только, если вы его выпьете,
но даже, если вы только прикоснетесь к Нему. Оно проходит через кожу.
     -- Как интерферон, -- заметил мальчик.
     -- Что? -- не понял Римо.
     --  Это лекарство. Очень  многие  лекарства проникают в организм  через
поры кожи. Кожа тоже дышит, -- объяснил мальчик.
     -- Я знаю, -- сказал Римо.
     -- Так  вот  чем  они занимаются под  землей в дальнем  конце  Розового
Берега, -- произнес мальчик.
     -- Большие резиновые мешки, -- добавила девочка.
     -- И большая резиновая комната.
     -- Резина -- это вполне подходяще. Им как-то надо самим  не попасть под
действие вещества, -- сказал Римо.
     -- Подумать  только, а когда-то Дом Синанджу  служил русским  царям! --
воскликнул  Чиун. -- Непременно  расскажите нам все-все про резиновые мешки.
Именно за этим мы сюда и приехали. Резиновые мешки для мусора.
     -- Первое,  что они  сделали, -- это выкопали  огромную яму на северной
оконечности  Розового  Берега.  Там  у них  эти глупые  американцы  работали
совершенно бесплатно. Это последователи их религии. А когда яма была готова,
они построили там бетонный фундамент, и сверху тоже накрыли бетонной плитой,
-- рассказал мальчик.
     -- Да, моя подруга Сэлли слышала, как они  говорили, что если на берегу
приземлится самолет, то крыша должна  обязательно выдержать. Это было еще до
того, как сюда прилетел самолет, который они угнали, -- поведала девочка.
     -- А  потом внутри они установили резиновые перегородки, и я видел, как
они привезли резиновые мешки.
     -- Сколько? -- спросил Римо.
     -- Мы насчитали  пятнадцать. Нам  все это показалос