ге".  "Порше",  "ауди",  "ситроен", "олдсмобиль",  "бронко",
"фэрлейн", "сандерберд", "ниссан", "датсун", "альфа ромео" -- молчали все.
     Даже   "феррари"  был,  как  мертвый.  Как   мертвый.  У  Римера  Болта
кровоточили  пальцы, но он  продолжал говорить всем, что им заплатят, только
пусть они садятся в автобусы и убираются отсюда, немедленно.
     -- Вы же можете уехать, правда?
     Автобусы потянулись прочь, а  он остался  на  поле,  забитом  машинами,
которые  не  желали  заводиться.  Один, совсем один.  У  него  засосало  под
ложечкой -- это провал.
     Он не мог сдвинуть машины. Он даже не знал, за что тут браться. Поэтому
он просто бросил их и побрел прочь. Их никто не обнаружит, подумал он.
     Но  две  крупные  разведки  уже  обнаружили  кратковременное  раскрытие
озонового слоя. И никто ни в Москве, ни в  Вашингтоне не называл это окном в
процветание.

     Президент всегда предполагал, что так и  будет -- настанет конец света,
а  он будет стоять и смотреть, как беспомощный случайный прохожий. Луч опять
был выпущен, Россия тоже его засекла и ни за что бы не поверила, что Америка
не может найти оружие на своей собственной земле. Но на самом деле так оно и
было.
     ФБР   сообщило,   что   его   поиски   чего-то,  что   могло   посылать
флюорокарбоновые  лучи,  оказались  безрезультатными.  Никто не  знал,  что,
собственно,  искать. Пушку?  Воздушный шар?  Может, это было похоже на танк.
Или на гигантский баллон от спрея для волос.
     Но,  пока   весь  мир  вслепую  мчался  навстречу  собственной  смерти,
поступило одно утешительное сообщение. Поступило от одной из самых секретных
организаций,  о  существовании которой  он узнал в  день инаугурации,  когда
предыдущий президент  провел его в его новую  спальню и показал ему  красный
телефон.
     За  последнюю  неделю президент  пользовался  им  больше,  чем все  его
предшественники вместе взятые. Человека на  другом конце провода звали Смит,
и голос у  него был резкий и  неприятный. Но только этот голос мог успокоить
президента.
     --  Мы обнаружили место установки, но  ее уже  перевезли.  Теперь она в
Ханое.
     -- Вы уверены?
     -- Уверены мы будем, когда потрогаем ее своими руками. Но следы привели
нашего человека в Сан-Гауту, а теперь ведут в Ханой.
     -- Значит, она у коммунистов. Почему они все так скрывают?
     -- Не могу понять, сэр.
     -- Больше всего на свете я хотел бы оказаться в Кремле и выяснить, что,
черт подери, происходит. А старика нельзя использовать? Этого, азиата?
     -- Он в некоторого рода отпуске.
     -- Сейчас? -- взвизгнул президент.
     --  Ему нельзя  приказывать,  как простому  офицеру.  Их традиции более
давние, чем наши, или даже европейские, сэр.
     -- Так, а что насчет конца света? С этим как? Вы ему объяснили?
     -- Думаю, он и раньше об этом слышал, сэр.
     -- Замечательно. И каковы ваши предложения?
     -- Если бы я был на вашем месте? -- спросил Смит.
     -- Да.
     -- Пожалуй, главная проблема в том, что русские не верят, что мы ничего
не знаем о флюорокарбоновом оружии, если, конечно, это оружие.
     -- Но если оно в Ханое, значит, оно у них есть.
     -- Может быть, есть, а может быть, и нет. Если есть, я полагаю, что они
еще  могут одуматься. Давайте на это надеяться. Мой человек  идет по лучшему
следу, который у  нас имеется, и,  честно говоря, господин президент, я рад,
что на это у нас есть он. Лучшего нам во всем мире не найти.
     -- Согласен. Продолжайте.
     -- Я бы предложил то, о чем  думаю уже довольно давно. Дайте им что-то,
что покажет,  что  мы заинтересованы  в их доверии. Что покажет, что  мы  не
меньше,  чем  они,  заинтересованы  в   том,  чтобы  найти  флюорокарбоновую
установку. Нам нужно выдать им какой-нибудь важный секрет. Он-то  и послужит
доказательством нашего доверия.
     -- У вас есть что-то на примете?
     --   Какое-нибудь  изобретение.  Наверняка  есть  что-то,   в  чем  они
заинтересованы. Только надо, чтобы они не думали, что мы думаем, что они уже
об  этом знают.  Здесь  нам надо быть предельно честными. У  нас нет другого
выбора, сэр. То есть придется раскрыть карты.
     -- Меня это пугает, Смит.
     -- Боюсь, сейчас не самая мирная погода.
     -- Не знаю, как посмотрит на это мой кабинет. И что скажут старейшины.
     -- У вас нет выбора, сэр. Вы должны отдавать приказы.
     -- Знаете, Смит, здесь не осел уперся. Здесь весь мир замер.
     -- Удачи вам, сэр, -- сказал Смит.
     -- И вам удачи.
     Человеку,  которого  выбрали  для передачи  Москве  секрета,  было чуть
больше шестидесяти, он был миллиардером,  близким другом президента и  среди
прочего, владельцем корпорации, занимающейся новыми технологиями.
     Когда он узнал, с чем его  посылают,  то едва не  обвинил президента  в
предательстве. Это была подробно составленная, даже частично переведенная на
русский сводка об оборонительных ракетных укреплениях США.
     -- Я  этого не  сделаю,  --  сказал  Макдональд  Пиз,  у которого  была
по-военному  короткая  стрижка,  гнусавый  техасский  выговор  и  докторская
степень по ядерной физике.
     Потом  он   услышал  о  строительстве  новых  ракетных  баз  и  немного
смягчился.  Потом услышал о новом изобретении, которое, возможно, и вызывало
у русских тревогу, и смягчился окончательно.
     --  Конечно, я поеду. Мы же все можем  спечься,  как пирожок в пустыне.
Какие  безумные псы играют с нашим маленьким  озоновым слоем? Ведь на  Земле
может  и тараканов  не остаться. Отдайте русским все.  Давайте  вернем мир к
безудержному великодушию. Силы небесные, что же такое происходит?
     -- Твой  самолет ждет,  Хэл, --  сказал  президент. Это была  кличка. С
таким именем кличка становится необходимостью.
     Одним  таким  ходом президент не только раскрывал  главный американский
секрет, он шел на заключение самой хитроумной в мире сделки. Президент знал,
что Пизу все это понадобится. Но  он не подозревал, что Макдональд "Хэл" Пиз
не только упустит возможность, но своей честностью еще все и испортит.
        "Глава двенадцатая"
     Макдональд  Пиз  прибыл в Москву спецсамолетом,  на посадку которого на
свободной полосе советское правительство дало особое разрешение.
     На нем была стетсоновская  шляпа и костюм  за четыре  тысячи  долларов.
Пронзительный осенний ветер готов был содрать с его лица  кожу, но  ему было
все равно. Он  ненавидел  этих  людей.  Они  только  и  умели,  что воровать
технологии и отравлять умы простых людей.
     Больше  того. Он чувствовал, что это -- самые закоренелые лгуны во всем
мире.
     Пиз считал, что  приверженность русских и всех  остальных марксистов  к
неприкрытой лжи  исходила от их отношения  к  миру. Монотеистические религии
исповедовали веру  в то, что  мир призван нести правду.  Это не значило, что
христиане, иудеи и мусульмане всегда говорили правду, но -- должны были.
     По  марксистско-ленинской  идеологии  слова  были  всего лишь  орудием.
Агитацией и пропагандой. Так было  в самом  начале,  и сейчас все оставалось
по-прежнему. Так что,  даже  несмотря на то,  что мир стоял на грани  краха,
Макдональда "Хэла"  Пиза  всего переворачивало от  того, что  для достижения
взаимного доверия он должен был передать русским американские оборонительные
планы.
     Доверие? Кто знал, что они подразумевают  под этим  словом? Возможно, у
них  оно  имело  особый  смысл, как и слово "мир",  которое  значило для них
затишье  между  войнами,  безоговорочно ведшими  к  их господству  над  всей
планетой.
     Русский предложил мистеру Пизу свое пальто.
     -- Нет, -- сказал Пиз.
     Он не желал укрываться от ветра. Кроме того, они подогнали машины прямо
к  самолету. Он пересчитал своих  людей перед посадкой  в машины, а потом --
когда прибыли в Кремль. Оба раза их было двенадцать.
     У Генерального  секретаря было типично русское лицо, рыхлое и мясистое.
И толстые неуклюжие руки. Он  был осторожно оптимистичен по поводу того, что
Америка решила поделиться своими секретами.
     Они были в каком-то большом зале. Позади Генерального сидело двенадцать
офицеров в плетеных креслах. Было еще  два переводчика,  а  на  стене висело
огромное зеркало.
     --  Я нахожусь здесь,  -- заговорил Хэл Пиз, и его гнусавый голос почти
дрожал  от  боли,  -- потому что  мы стоим  перед  лицом  общей опасности. Я
понимаю, что вы нам не доверяете, но я здесь, чтобы убедить вас -- мы с вами
по одну сторону баррикад, и, так же, как и вы, мы хотим спасти мир.
     Генеральный кивнул. У русских шеи, как у бугаев, подумал Пиз. Из них бы
вышли отличные футболисты.
     -- Мы знаем, что вы сейчас  строите множество новых ракетных установок,
которые, по-видимому,  недостаточно оснащены защитными системами. Впервые за
всю  историю   атомного   оружия   ваша   страна   не   приняла   всех   мер
предосторожности.
     Пиз слышал, как переводят то, что он  говорит. Он увидел, как голова на
бычьей  шее повернулась. Генеральный секретарь что-то ответил, и  переводчик
повторил по-английски:
     -- Не  мы первыми применили атомное оружие. Как и все остальные народы,
мы  стали  жертвами  атомного  оружия, которое  использовали  вы. Теперь  вы
говорите,  что мы  не  соблюдаем  мер  предосторожности.  Это  ложь.  Мы  --
миролюбивый народ, и всегда  им были. Мы не стали бы ставить себя и весь мир
под такую угрозу.
     -- Да  полно вам, --  сказал Пиз. --  Мы  знаем,  что у вас есть  такие
ракеты. И вы это знаете. Но сейчас,  черт подери, мы прибыли, чтобы передать
вам нечто, что может свидетельствовать о наших добрых  намерениях. Так  что,
парень, оставь свою ложь при себе.
     Генеральный и  переводчик  обменялись несколькими  фразами.  Хэлу  Пизу
перевод был не нужен. Он понял, что его послали к черту.
     --  Ну  хорошо. Смотрите. Мы хотим  передать  вам  планы  наших  систем
ракетной  защиты.  Мы  хотим,  чтобы вы поняли,  что мы  не  имеем  никакого
отношения к безответственной  попытке  прорвать  озоновый щит.  И  просим мы
только  об одном  --  приостановить безумные шаги, которые могут  привести к
гибели планеты.
     Переводчик начал говорить о  борьбе за мир, но Хэл Пиз сказал, что  его
это не  интересует. Его наизнанку выворачивало, когда он увидел, как русские
офицеры  набросились  на планы американских оборонительных баз. Он  заметил,
как некоторые из них кивнули. Они поняли, что  перед ними  настоящие  планы.
Один из офицеров минут на  пять вышел, потом вернулся.  Он лишь  подал  знак
Генеральному. Генеральный вышел, но отсутствовал совсем недолго.
     Переводчик был уже не нужен.  По тому, как Генеральный сложил руки, Пиз
понял, что его инициатива отвергнута.
     Переводчик начал говорить о том,  что  оружия без систем безопасности у
них нет, но Пиз резко его оборвал.
     -- Слушайте,  вы  что,  спятили? Мы же только что перед вами  все кишки
вывернули. Чего вы еще  хотите? Войны? И что вы собираетесь выиграть? Можете
вы мне  ответить? Может, вы сходите к своему боссу и скажете, что он сошел с
ума? Вы затеваете  игру, в которой победителей  не будет, а ведь если мы все
сейчас не взорвемся, то запросто можем поджариться, как бобы на сковородке.
     Ему ответили той же дикой ложью о мирных намерениях русских.
     --  Послушайте,  то, что  происходит с  озоновым слоем, пугает  нас  не
меньше, чем вас. И мы хотели доказать это, показав  вам  свои оборонительные
планы. Вот они перед вами, а вы уперлись, как бараны. Нам нужна ваша помощь,
чтобы понять, откуда  исходит опасность. Черт возьми,  мы же знаем,  что они
попадали  на вашу территорию.  И знаем,  что  и вы должны об  этом знать. Мы
хотим вместе  с вами бороться  за спасение  этой треклятой  планеты. Что  вы
выиграете, если она станет горсточкой пепла?
     Генеральный подумал минуту, потом вышел, вернулся снова.
     -- Если вы хотите правды, -- передал  Генеральный через переводчика, --
то знайте, что вы, американцы, величайшие обманщики во всем мире.
     Хэл Пиз  чуть  было  не вцепился в  его  жирную  глотку, прямо здесь, в
Кремле. Дрожа от злости, он сдержался. Он мог не беспокоиться.  Выцарапай он
Генеральному глаза, он бы не принес вреда больше, чем ему уже удалось.

     Алексей  Земятин  наблюдал за происходившем сквозь зеркало. Он видел  и
слышал, как американец заявил,  что руководит всем  кто-то  еще,  и что этот
человек  должен понять,  что конец света  --  конец  и  для  русских,  и для
американцев.
     Видя, как страстен  этот человек, Земятин почти готов был ему доверять.
Но Алексей Земятин знал, чего добивается  этот  человек, а  своим эмоциям он
давно  отвык доверять. От него  зависело слишком много людей, поэтому он  не
мог полагаться на  такую непроверенную  штуку, как инстинкт.  Иногда он  мог
оказаться верным, но фактов он заменить не мог.
     Поиски фактов погубили  слишком  много  людей, так что Земятин не желал
опираться на то, что было квинтэссенцией эгоизма -- на предчувствие.
     Так что он лишь ощущал, что этот человек говорит правду. Но это не было
и вполовину столь важно, как то, о чем Земятин узнал полчаса назад.
     Не успел самолет с  Макдональдом  Пизом взлететь, как  американцы опять
провели  испытание  нового  оружия.  Не  было  сомнении,  что  это дело  рук
американского  правительства, а  не  какой-то  мелкой  компании,  которая не
докладывала правительству о своих опытах. Земятин  понимал, как далеко может
зайти  частное предпринимательство.  Он отлично знал,  как процветает черный
рынок в  России, где  черного рынка не должно быть по определению. Не должно
быть   вообще   никакого  рынка,  кроме  государства,  которое  замечательно
заботится о нуждах своих граждан.
     Но за  правду уже была  заплачена немалая цена. Доклад, составленный по
сообщениям  из  многих  источников   (некоторые  из   них  уже  оказались  в
американских  тюрьмах,  потому  что их  секретность  была раскрыта), был  по
иронии судьбы представлен в тот  самый  момент, когда мистер  Пиз начал свою
речь.  Алексей  слушал его вполуха. От того, что  он прочитал, у  него кровь
застыла  в жилах. Это было похоже на то, как германские войска стягивались к
русской  границе  перед началом  войны.  Поезда, артиллерия, обмундирование,
продовольствие. Нужно позаботиться обо всем. Американцы были хитрее, гораздо
хитрее, чем он предполагал.
     За день до  этого американцы решили, что могут превратить все  оружие в
Европе  и в Азии в  груду металла. Они могли  оставить матушку --  Россию  с
одной пехотой и с танками, не способными передвигаться.
     Америка  готовилась уничтожать  оставшихся без техники русских солдат в
количествах,  которые  смутили  бы  даже  фашистов. Готовилось  вторжение  в
пределы России.  И это могло  получиться даже без поддержки  НАТО. Готовился
удар в самое сердце России, и сопротивление было бесполезно. Сначала ракеты,
потом  бронетехника  --  и  из России  вынут  душу.  Сомневаться  в этом  не
приходилось.
     Пока  американцы  и  русские  военные   инженеры  рассматривали   карты
укреплений,  которые,  как  видели  русские,  были самыми  что  ни  на  есть
настоящими, Земятин  требовал всех подробностей. Именно в подробностях можно
было разглядеть правду.
     Офицеры бегали в кабинет фельдмаршала с новыми и новыми бумагами.
     Американцы действительно  провели испытание. Это  было обнаружено сразу
же,  потому  что  мониторы  русских работали  постоянно.  Ему  сказали,  что
англичане тоже случайно его  засекли. Несмотря на тяжелые потери, британская
система все еще функционировала.
     -- Американцы не предупредили англичан о наших действиях. Но они знали.
По моим сведениям они должны были знать.
     -- Они знали,  товарищ фельдмаршал, но у нас нет  сообщений о том,  что
они предупредили об этом своих предполагаемых союзников.
     -- Не удосужились предупредить, -- сказал Земятин. Ему вдруг захотелось
выпить глоток воды.
     -- Вам плохо, товарищ Земятин?
     -- Если вы  участвуете  в соревнованиях по рыбной ловле, а ваш соперник
поймал пескаря, будете ли вы этого пескаря стараться отобрать?
     -- Американцы охотятся за рыбой покрупнее?
     -- Американцы гораздо хитрее,  чем мы предполагали. Если бы они  знали,
что сейчас у  меня  есть нечто, что я считаю большим преимуществом, стали бы
они меня его лишать? Продолжайте.
     -- На сей раз длительность работы луча стала меньше. Прицел был точнее.
     -- Чем больше точность, тем выше класс, -- заметил Земятин.
     -- Очевидно, товарищ фельдмаршал.
     --  Так что, если бы они направили луч  на нас, это могло бы быть столь
быстро, что не принесло бы вреда остальной части планеты.
     Земятин понял главное -- новое изобретение было оружием. К тому времени
русские накопили столько ядерного оружия, что, по  словам ученых, оно  могло
уничтожить не только противников,  но и  их самих.  Парадокс был в том,  что
когда изобреталось оружие  более совершенное, это значило  не  что оно более
гуманно, а что оно более удобно для ведения войны.
     Американцы сделали из своего изобретения с флюорокарбонами оружие.
     --  Могу добавить,  товарищ  фельдмаршал, -- сказал офицер, -- что  для
обнаружения источника  мы  раскинули сеть  наблюдения по всему американскому
континенту.
     -- И напрасно?
     -- Никак нет. Рискуя людьми, мы обнаружили источник  лучей.  Американцы
рассекретили человек пятнадцать наших. Но успех был нам важнее безопасности.
     -- Так. Хорошо.
     -- Как  только установка сработала,  наши  люди  на машинах  передавали
информацию от одного к другому.
     -- Но это могло привлечь внимание.
     --  Поэтому  мы  и  потеряли  столько  людей.   Но  это  позволило  нам
установить, что генератор расположен к северу от Бостона, в районе скопления
предприятий высоких технологий.
     Земятин  знал  этот  район. В случае атомной войны для России это  была
цель номер  два. Целью номер один  были  ракеты,  затем  шли базы,  где  они
создавались. Собственно армия непосредственной угрозы не представляла.
     Сам   предпочитающий   переоценить   противника,  Земятин  предупреждал
советский генералитет постараться  не слишком полагаться на некомпетентность
американцев. Достаточно  было  вспомнить  Вторую мировую,  когда американцев
никто  поначалу не  принимал всерьез, а они выиграли войну на двух  океанах,
разбив противников, которые готовились к войне долгие годы.
     Считалось,  что   американские   наземные  силы   большой   угрозы   не
представляют.   Теперь,  если  бы   не  русское  оружие,   они   бы   заняли
главенствующие позиции.
     В эксперименте  было задействовано пятьдесят новых  дорогих автомобилей
того качества, до которого русским было далеко.
     -- За пять секунд все эти машины, товарищ фельдмаршал, были приведены в
негодность.
     -- Каким образом?
     -- Вышла из строя вся электроника.
     -- Больше ничего не повреждено?
     -- Ни царапины. Но,  самое главное, агент, подучивший  эту  информацию,
был схвачен  американцами.  Они допрашивали  его,  пытаясь  узнать, что  ему
известно, как будто он был в этом задействован.
     -- Неплохое прикрытие.
     --  И  это  еще не все. Как вы знаете, Америка  -- страна коммерции. Мы
узнали, кто владеет землей, кто купил машины, кто заплатил людям, пытавшимся
их завести.
     -- Так.
     -- Это были не военные.
     -- Конечно, нет, -- сказал Земятин.
     --  Подставные  компании.  Мы  подсчитали, что  прикрытие  эксперимента
обошлось в три раза дороже, чем его проведение.
     -- ЦРУ, -- сказал Земятин.
     --  Конечно, -- согласился  офицер. -- Фиктивные  компании, море денег.
Это наши старые друзья.
     Земятин застонал. А потом, чувствуя себя беспомощным мальчишкой, сказал
младшему офицеру:
     --  Вот  видите? Я тысячу раз  об  этом говорил. Вы  все  смеетесь  над
американскими  военными. Считаете, что вторжение  в Гренаду  было  бездарной
операцией. Вы были так в себе  уверены. А теперь -- смотрит