ера на американской
земле.
     И если  есть только  один способ помешать  ему, Стэнтингтон  использует
этот способ.
     Василию Карбенко остается жить считанные часы.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

     Премьер хотел выглядеть как простой американец.
     - Я  хочу гулять  по улицам и аллеям  Диснейленда,  как это делают  все
американцы. Я хочу быть одним из них. Никто не поймет, что мы не американцы.
     Четыре  кагебешника,  состоящие  под   началом   Карбенко,   обменялись
взглядами и согласно кивнули.
     Римо  посмотрел на премьера. На  нем  была гавайская клетчатая рубаха и
огромная соломенная шляпа. Глаза он спрятал под большими солнечными  очками.
Однако его землистое лицо слишком часто мелькало  на  телеэкранах и вряд  ли
его можно было спутать с кем-то другим.
     Все четыре такси были на месте в назначенное  время.  В головную машину
сели два  агента КГБ. Римо,  Карбенко, премьер и Нина  втиснулись  во вторую
машину, еще два  агента залезли в третью, а в последней в гордом одиночестве
ехал  Чиун.  Он  потребовал  себе  отдельное  такси,  потому  что  не  желал
находиться рядом с филистерами.
     -  Не забудь, Чиун,  -  сказал  Римо. - Мы  должны  уберечь премьера от
смерти, все остальное не имеет значения.
     - Бессмыслица! - сказал Чиун. - Вся моя жизнь потонула в бессмыслице.
     Когда они подъехали к воротам Диснейленда,  оказалось, что русские не в
состоянии заплатить  за  вход.  Диснейленд не принимал  кредитные карточки и
ничего не хотел знать о Международном валютном  фонде или запасах природного
газа в России,  потому что эти запасы могли кончиться раньше, чем Диснейленд
прекратит свое существование. Ибо его ресурсы были вечны и неисчерпаемы:  он
нуждался  только в свежей краске и  в бегающих повсюду  тинейджерах,  одетых
мышатами и утятами.
     К  счастью, Римо, у которого с собой были деньги,  смог заплатить  2365
долларов наличными за двухдневную экскурсию для всей компании. На оставшиеся
деньги премьер купил каждому  часы  - "мечту  русского  дипломата";  четырем
кагебешникам  - по механической мечте, а себе и Нине - по электронной, где в
полдень и в полночь на циферблате появлялась мордочка Микки Мауса. Чиун тоже
получил свою "мечту дипломата", после чего объявил, что всегда любил Россию.
     Монорельсовая  дорога  протянулась  над  цветущими  зелеными  лугами  с
подстриженными деревьями. Было позднее утро, и солнце отражалось в большом и
необыкновенно  голубом  озере,  настолько   голубом,  что  один  из  агентов
поинтересовался, не подкрашивают ли его.
     Выйдя  из вагончика, они  окунулись  в  густой  запах  свежеподжаренной
воздушной  кукурузы.  Обнаружив  неподалеку  банк,  премьер  обменял  в  нем
эквивалент урожая  всего  узбекского  хлопка  на  наличные доллары и получил
возможность  посмотреть на Белоснежку с  семью гномами,  а  также побывать в
мире Дикого Запада.
     Чиуну захотелось получить шляпу Черного Плаща.  Решив каждому купить по
такой шляпе, премьер  послал  одного  из  кагебистов  в  банк.  Тот  обменял
полезные  ископаемые  Украины и вернулся к  ждущему  его  в  Мире  Полинезии
премьеру с полной сумкой наличности.
     Полезных  ископаемых хватило еще и на  травяную  юбочку для Нины  и  на
маски Микки Мауса, сделанные из кокосовых орехов и морских раковин.
     - Это  все прекрасно, - сказал Чиун. - Римо, нахлобучивая на лоб  шляпу
Черного Плаща. - Но ты все-таки обманщик.
     - С чего бы это?
     - Однажды  ты возил меня  куда-то и сказал, что это Диснейленд. Ты меня
обманул, Диснейленд на самом деле здесь.
     -  Ты главнее,  Чиун,  смотри  в  оба.  С  премьером ничего  не  должно
случиться.
     Наконец русские проголодались и премьер обнаружил, что плата за вход не
исключает  необходимости платить за обед.  Пришлось посылать  в главный банк
Диснейленда еще одного агента. Это обеспечило каждого едой и напитками.
     Когда с  обедом  было  покончено,  никто  не  поднялся  с  места.  Римо
поинтересовался, почему  они продолжают сидеть. Премьер сказал, что  закуски
было маловато и он очень надеется на главное блюдо.
     Когда Римо объяснил, что все уже съедено, премьер объяснил, что Балканы
он не отдаст ни за что, даже за кусок хлеба.
     В конце  концов они остановились на гигантских хот-догах,  а Диснейленд
получил право построить курорты ни Черном море и на Урале.
     На  десерт и на  зал игровых автоматов денег,  вырученных  за Урал,  не
хватило.
     В  полдень  премьеру пришлось  пропустить  парад Плуто,  Дональда Дака,
Микки и Минни,  потому что  вся группа застряла в Мире Будущего и  не успела
вовремя попасть на главную  площадь. Парад был бесплатным, за  зрелища денег
здесь не брали.
     Около часа дня Нина призналась, что ей  кажется,  будто  она все  время
смотрит одно и то же. Меняется только название и краска на павильонах.
     -  Я знаю,  как отличить  один аттракцион от  другого, - сказал Василий
Карбенко. - Если билет надорван, значит, вы здесь уже побывали.
     Когда  они  плыли   на  колесном  пароходике,  одному  из  кагебешников
захотелось пострелять по макету форта настоящими пулями. Ему было интересно,
что из  этого выйдет. Карбенко  не  разрешил. Пули могут  понадобиться, если
кончатся деньги и придется прорываться отсюда с боем.
     Римо сказал Чиуну:
     - Что-то никакой опасности пока не видно.
     Чиун взглянул на свои часы с Микки Маусом.
     - Ты забыл, чему учил Великий Унг, - сказал он.
     - Моментально, - согласился Римо.
     - Идиот, - сказал Чиун.
     Нине  понравилась  кукла из "Этого маленького-маленького мира",  и. она
получила  ее под  обещание премьера  заключить как  можно быстрее договор об
ограничении  стратегических  вооружений. Теперь большая  хозяйственная сумка
Нины была набита сувенирами до отказа.
     Проходя мимо дома  с призраками, они увидели на его дверях объявление о
том, что он закрыт до конца дня.
     Неожиданно  какой-то  загорелый  молодой  человек  помахал  им   рукой,
приглашая войти внутрь.
     - Мы только что закончили переоборудование, - сказал он, - и хотели бы,
чтобы вы  стали нашими гостями и осмотрели  дом, прежде чем мы откроемся для
посетителей.
     - Вы хотите сказать, что пустите нас бесплатно? - спросил премьер.
     Молодой человек кивнул.
     - И не попросите взамен Украину?
     Человек отрицательно покачал головой.
     -  Или   наш   подводный  флот?  Или   чтобы   мы   прекратили  строить
баллистические ракеты? - подозрительно спросил премьер.
     - Нет, бесплатно, - сказал молодой человек.
     - Тогда пойдем, - сказал премьер. Он прошептал Карбенко на ухо: - Ленин
был прав. Еще немного, и капиталистическая система рухнет.
     Они вошли в дом с призраками,  и тяжелая дверь с грохотом захлопнулась.
Они двинулись гуськом по длинному темному коридору - два агента КГБ впереди,
затем Римо, премьер, Чиун и Нина.
     Впереди, в  конце длинного  темного  туннеля, показался слабый свет,  и
вскоре они  очутились  в большом зале с дубовыми панелями на  стенах. Высоко
под   потолком   висели   написанные  маслом   портреты   людей  в   одеждах
девятнадцатого века.
     Включилась  магнитофонная  запись, и голос сообщил,  что  они  движутся
назад сквозь время, в другое измерение, и пока он говорил, лица на портретах
начали меняться и становиться моложе.
     Но Василия Карбенко в комнате не было. Он бесследно исчез.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

     Электронный голос произнес нараспев:
     -  А   теперь,  когда  откроется  потайная  панель,  покидайте  комнату
прошлого.
     Со слабым  шипящим звуком  одна  из  дубовых панелей,  начала скользить
вправо, открывая проход в стене.
     Нина и премьер, сопровождаемые четырьмя агентами, вошли вслед за Чиуном
в открывшийся проем. Римо повернулся и побежал назад через темный коридор  к
главному входу.
     Человеку с  обычным зрением пришлось бы двигаться в  коридоре на ощупь.
Но для Римо не  существовало такого  понятия, как темнота. Порой было больше
света, порой  меньше, вот и все. Его глаза легко приспосабливались.  Некогда
все   люди  обладали  такой  способностью,   но   теперь,  после  тысяч  лет
бездействия,  глазные  мускулы потеряли  свой  тонус, а  сетчатка  - прежнюю
чувствительность. Люди  привыкли  к тому, что  в темноте  они слепы.  Только
некоторые   животные   сохраняли  способность  видеть  в  темноте,   и  ночь
принадлежала им. Она принадлежала и Римо.
     На стене  коридора он заметил  кнопку, нажал на нее,  и  панель  отошла
назад, открывая вход в маленькую комнату.
     В комнате  на  полу  лежал  Василий  Карбенко,  и  кровь  заливала  его
светло-голубую рубашку. Его пистолет валялся в углу.
     Римо опустился  на колени рядом  с  Карбенко,  и русский шпион медленно
открыл глаза. Узнав Римо, он попытался улыбнуться. В углу его рта показалась
кровь.
     - Привет, парень, - сказал он.
     - Кто это сделал? - спросил Римо.
     - Люди Стэнтингтона. Это его человек был у входа, - прошептал Карбенко.
- Я сам виноват. Я должен был догадаться.
     - Не волнуйся, - сказал Римо, - я тебе помогу.
     - Слишком поздно, - простонал Карбенко. - С премьером все в порядке?
     - Да, - сказал Римо. - С ним ничего не произойдет.
     - Я знаю, - сказал Карбенко. Он опять попытался улыбнуться, но малейшее
усилие причиняло ему боль.  Его голос  упал до слабого шепота, дыхание стало
тяжелым и прерывистым.
     - Жаль, что мы не  встретились раньше, - сказал  Римо, - из нас с тобой
вышла бы отличная команда.
     Карбенко покачал головой.
     -  Нет,  -  произнес  он.  - Слишком  многое  нас  разделяет.  Если  бы
Стэнтингтон не  добрался до меня сегодня, тебе потом пришлось бы сделать это
самому. Я слишком много знал.
     Римо  хотел было  возразить,  но остановился.  Он внезапно  понял,  что
Карбенко был  прав.  Ему вспомнилась сцена в  кабинете  Смита.  Послав  Римо
охранять  премьера,  Смит  сказал,  что это  все.  "На  сегодня".  Следующим
заданием стало бы устранение Карбенко.
     - Не переживай, - сказал Карбенко. - Такая уж у нас работа.
     Он хотел сказать  что-то еще, но изо  рта  у него  хлынул поток  крови,
голова бессильно упала набок, и взор, обращенный к стене, погас.
     Римо  встал  и склонился над  русским  шпионом.  Он  испытывал к  этому
человеку  необычное чувство,  какую-то привязанность, которую  ему  не часто
доводилось ощущать. Карбенко вызывал в нем уважение. Римо  и не предполагал,
что в его сердце еще есть место для подобных чувств.
     - Да, приятель, такая у нас работа, -  сказал он и вернулся в  коридор,
чтобы найти премьера и убедиться, что тот по-прежнему жив и здоров.
     Свет  в  комнате  прошлого  был  погашен, но  Римо  знал, где находится
потайная дверь. Его пальцы вошли в дерево,  как в масло, и  он рванул панель
влево.  Пневматический  дверной  замок,  сопротивляясь, издал шипящий  звук.
Шипение  нарастало,  и наконец  воздух  вырвался из запирающего  устройства.
Замок сломался, и дубовая панель с треском сдвинулась влево.
     За потайной дверью начинался извилистый коридор, и Римо побежал по нему
так  быстро, как только мог. Через  двадцать ярдов коридор свернул налево, и
Римо очутился на миниатюрной железнодорожной станции.
     Чиун в одиночестве стоял на краю платформы и смотрел на приближающегося
Римо.
     - Карбенко умер, - сказал Римо.
     Чиун кивнул.
     - Карбенко был хорошим человеком, - сказал он.
     - Где премьер?
     - Он со своими четырьмя охранниками.
     В это время на путях  показался маленький  поезд. Набирая  скорость, он
проехал мимо перрона. В поезде сидели четыре кагебешника.
     - Где премьер? - крикнул им Римо.
     - В последнем вагоне, - ответил один из них.
     Вагон  с охранниками исчез  в  туннеле. Римо  и Чиун посмотрели в хвост
поезда. Последний вагон поравнялся с ними, но премьера и Нины в нем не было.
     - Они, должно быть, раздумали ехать, - сказал Римо.
     -  Дурак,  -  прошипел   Чиун  и  побежал  к  дальнему  концу  перрона.
Железнодорожный  "вокзал"  отделялся  от  маленькой   посадочной   платформы
перегородкой  из  фибергласа,  которая изображала каменную  стену  старинной
темницы.
     Римо помчался вслед за Чиуном. Он увидел, как  маленький кореец взвился
в воздух  и  обрушился  на стену,  молниеносно выбросив  вперед  руки. Стена
разлетелась вдребезги, и Чиун  пролетел  сквозь пролом, не опускаясь на пол.
Римо последовал за ним.
     Он увидел  Нину, стоящую в шести  футах от премьера. Она обернулась  на
шум, посмотрела  на Римо и Чиуна и вновь повернулась к мужу,  подняв  руку с
пистолетом и положив палец на спусковой крючок. Но было поздно.
     Крошечный  азиат в  зеленом  развевающемся кимоно вдруг очутился  прямо
перед ней. Прогремел  выстрел,  но мгновением раньше Чиун толкнул  Нину  под
руку  и пуля ушла в потолок.  Чиун отобрал у  Нины  револьвер и протянул его
Римо.
     - Привет от Великого Унга, - сказал он.
     От потрясения лицо премьера стало мертвенно-бледным.
     - Нина... - с трудом выговорил он. - Ты?.. Но почему?
     Какое-то мгновение женщина  смотрела на него,  затем опустила  голову и
зарыдала.
     - Потому что должна была, - всхлипывала она. - Должна была!
     Римо обнял Нину за плечи.
     - Ну-ну, все хорошо. Все уже кончилось, - сказал он.
     Премьер подошел к жене и взял ее за руки. Он подождал, пока она подняла
глаза. Их взгляды встретились.
     - По-моему, теперь мы можем ехать домой, - промолвил он.
     - Не  раньше, чем я  прокачусь  на этом поезде, -  заявил Чиун, любуясь
своими часами с Микки Маусом.

     Президент  и  премьер встретились  в  Белом доме и подписали совместное
заявление,  в  котором  осудили  любые акты  политического  терроризма.  Они
заявили,  что  будут  сотрудничать  с  целью  предотвращения  бессмысленного
насилия,  из-за  которого на прошлой  неделе  погибли  три  русских посла. О
проекте "Омега" не было сказано ни слова.
     Нина встретилась за  чаем с супругой  президента и затем очаровала всех
на пресс-конференции, заявив, что  Первая леди необыкновенно мила,  а  дочке
президента, пролившей чай на ее платье, пошел бы на пользу хороший шлепок.
     Тело Василия Карбенко,  атташе  русского  посольства  в  Вашингтоне  по
вопросам культуры, было найдено на дне озера во Флориде. Он был в отпуске и,
очевидно, утонул, катаясь на лодке.

     Сидя за столом у себя в кабинете, Смит смотрел на Римо.
     - Не понимаю, - сказал он.
     - Макклири когда-то был знаком  с Ниной,  - объяснил Римо. - Ее муж еле
зарабатывал  себе на хлеб.  Макклири с  помощью  какой-то хитрости убедил ее
брать у него деньги. Они ей были нужны, чтобы прокормить семью.
     -  А он  сказал Нине,  что  ей  придется  убить мужа,  если  он  станет
премьером?
     -  Да,  но она  никогда не  предполагала, что такое может  случиться. А
позднее у нее уже не было другого выхода.
     - Но почему? Неужели она не могла послать к черту проект "Омега"?
     - Макклири забил ей голову всякой ерундой, - ответил Римо. - Он сказал,
что  у него есть на нее компрометирующие  документы и он может доказать, что
она  была американской  шпионкой. Если она не подчинится, он  опубликует эти
документы, и карьере ее мужа придет позорный конец.  Скорее  всего, их обоих
тогда отправят в  лагеря. Она решила, что будет лучше, если премьер погибнет
в  Америке: тогда он станет  народным героем. Ее не устраивало, если ее  муж
останется в живых, но прослывет предателем. Пусть уж лучше он умрет, но зато
войдет в историю как настоящий патриот.
     Смит покачал головой.
     - Но на самом  деле у  нас на  нее ничего  не  было.  Публиковать  было
нечего.
     - Она этого не знала. Макклири действительно ловко ее обработал. Она не
сказала,  но я думаю, между ними  что-то было. В молодости она была довольно
красива.
     - Что ж, - произнес Смит, - все хорошо, что хорошо кончается.
     - Вы полагаете, все кончилось хорошо? - спросил Римо.
     - А разве нет?
     - Погиб Карбенко, -  сказал Римо. -  Он был хорошим  человеком, хоть  и
коммунистом.
     - Если  бы не ЦРУ,  это все равно бы пришлось  сделать нам,  -  заметил
Смит. - Он слишком много знал.
     -  Так у нас заведено, верно? Всякого, кто узнает о КЮРЕ, можно считать
трупом.
     - Я бы выразился по-другому, - ответил Смит. - Но общий смысл верен.
     Римо поднялся.
     - Спасибо, Смитти. Желаю вам всяческих успехов.
     Руби вышла вслед за ним в приемную.
     -  Ты  сегодня  сплошной  комок нервов,  - сказала  она.  -  Что-нибудь
случилось?
     - Карбенко был обречен на смерть, потому что знал о нас, - сказал Римо.
- Есть еще один человек, который о нас знает, но он все еще жив.
     Руби пожала плечами.
     - Ранг имеет свои привилегии, - заметила она. - Полагаю, одна  из них -
оставаться в живых.
     Римо холодно улыбнулся.
     - Все может быть, - сказал он.

     Это случилось, когда журнал "Таймс" был уже сверстан.  За время до  его
следующего  выпуска остальная  пресса  выжала из этой истории все,  что было
можно, и поэтому статья в "Таймс" оказалась невелика.
     "Когда адмирал Уингэйт Стэнтингтон, назначенный недавно директором ЦРУ,
утонул на прошлой неделе в ванной комнате  в своем офисе, его не могли найти
в течение целого дня.  Чтобы попасть в ванную, сотрудники ЦРУ вынуждены были
выломать замок, вставленный всего неделю назад (что обошлось по  обычным для
Вашингтона,  округ  Колумбия, расценкам, двадцать три  доллара и  шестьдесят
центов)".
     Прошло  еще три  дня.  Руби  наорала  на Римо  за  то,  что он  ограбил
налогоплательщиков на  двадцать три доллара  и  шестьдесят пять  центов. Она
предупредила Римо, что если подобное повторится, неприятностей ему хватит на
всю оставшуюся жизнь.



    Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир.
    Крайний срок


     ---------------------------------
     выпуск 10
     Перевод А.Кабалкина
     Издательский центр "Гермес" 1995
     OCR Сергей Васильченко
     --------------------------------

ГЛАВА ПЕРВАЯ

     Если бы  недоверие  к  людям  фигурировало в олимпийской программе, Зак
Мидоуз  был бы абсолютным рекордсменом. Он  не  испытывал доверия к жокеям с
итальянскими  фамилиями. Он  был  убежден,  что  перед  скачками  они часами
просиживают в  раздевалке,  решая, кому  какой  забег выиграть.  Они  всегда
назначали победительницей именно ту лошадь, на которую не ставил Зак Мидоуз.
Он усматривал в этом средиземноморскую изворотливость.
     Он  не доверял  полицейским. Ему  еще не  попадался фараон, не  берущий
взяток и  не  имеющий летнего домика.  Ему не  внушали доверия экзаменаторы,
отбирающие кандидатов для государственной службы: они трижды преграждали ему
путь  в полицейское управление,  где ему очень хотелось работать, чтобы тоже
дорваться  до  взяток  и купить летний  домик.  Не  вызывали  его доверия  и
торговцы недвижимостью, предлагающие летние домики.
     Зак Мидоуз не доверял  женщинам, изъявлявшим желание установить  слежку
за мужьями, путающимися с другими женщинами. Обычно за  таким желанием стоит
связь  жены  с  другим мужчиной  и  мечта о  разводе,  однако слишком велика
вероятность    перемены   планов   и   попытки   оставить   услуги   Мидоуза
невознагражденными. В  подобных  случаях Мидоуз начинал со  слежки за  самой
женщиной, чтобы, выяснив, с кем она  встречается, передать информацию  мужу,
если она впоследствии вздумает оставить сыщика с носом.
     Он не доверял также обладателям  смуглых  физиономий, уличным торговцам
часами,  чернокожим,  либералам,   таксистам,  евреям,  врачам,  букмекерам,
страховым  компаниям,  американским   автомобильным  компаниям,  иностранным
автомобильным компаниям и мастерским,  где всего за 20 минут  и за  каких-то
пятнадцать долларов могут якобы поменять глушитель.
     Однако  сам  он  считал  себя  не  недоверчивым,  а, напротив,  слишком
мягкосердечным человеком,  простофилей, изредка вспоминающим о необходимости
глядеть