а-да-а-а! - протрубил он.
     - Что значит это "да-да-а-а"?  - спросил Чиун,  который  сидел у окна и
разглядывал   нечто   отвратительное  -   центральные  кварталы   Балтимора,
находившиеся в нескольких милях от клиники.
     - Это победное начало,  - сказал Римо. - Я, доктор Лэнс Рэвенел, пришел
спасти мир от псориаза.
     - Помолчи, -  сказал Чиун. -  Не тебе  с твоим  легкомыслием  судить  о
докторе Рэвенеле.
     - Хм,  - сказал Римо, чувствуя, что радостное настроение улетучивается.
- Неужели?
     - Да, это  так.  Доктор  Рэвенел  - человек  благородной профессии.  Он
целитель, в прекрасных фильмах он спасает людей.
     - Это только в фильмах.
     - Там больше правды, чем в твоих так называемых фактах.
     - Ну уж...
     - Разве не правда, что доктор Рэвенел излечивает больных?
     -  Помнишь Сан-Франциско? Ты  сказал мне, что  болезнь  проистекает  от
недостатка дисциплины у пациента. Ты уже так не думаешь?
     - Это причина болезни. Но если врачи не могут заставить людей правильно
думать  и победить  болезнь,  то  им  надо избрать  другой  путь.  Это не их
призвание. Но ты не имеешь права клеветать  на них, ибо у тебя  вообще ни  к
чему нет призвания.
     - С каких это пор ты стал защитником АМА?
     - Я не знаю, что такое АМА, но если там требуется говорить правду, то я
за них.
     Римо только вздохнул  в ответ, настроение его упало. Победа не казалась
теперь такой близкой. Предстояло много работы.
     Было еще кое-что,  о чем стоило поразмышлять. Стремительное  одряхление
миссис  Уилберфорс  не давало ему  покоя.  Теперь  он  понял,  что  это  ему
напомнило: Энтони  Стейса  в  Скрэнтоне. Римо  искал тогда бодрого  человека
средних лет, а вместо этого  нашел дряхлую развалину, старика, который желал
смерти.
     Что же  с  ними  случилось?  Внезапное старение?  И  что означали слова
Стейса: "Держись подальше от врачей"? Что с ним произошло? Кэти Хал сказала,
что  все  дело в  нервном  потрясении,  но Римо  никогда  не слышал о  таком
действии шока.
     - Чиун, как стареет человек?
     - Отдавая свои лучшие  годы неблагодарному щенку,  который не  желает в
благодарность сделать подарок учителю.
     Чиун все еще злился.
     - Чиун, забудь на минуту о Барбре Стрейзанд. Я сейчас видел, как умерла
одна женщина. Три дня назад она была здоровой и сильной, как медведица.
     - Невелика потеря, - сказал Чиун.
     - Но  сегодня ей можно было дать сто лет, так она высохла и сморщилась.
Черт возьми,  Чиун, она стала  прямо  старухой! А  неделю назад  я  встретил
другого человека, с которым случилось то же самое. Он постарел за одну ночь.
     - Тебе это не понятно?
     - Нет, - ответил Римо.
     - Мы многого не понимаем в окружающем мире. Как американский пожиратель
мяса может  постичь секреты Синанджу? Почему он в состоянии лазить по стене,
ломать другим кости, переносить действие яда?
     Римо  подождал,  пока Чиун сам ответит  на свои вопросы, как он  обычно
делал, но ответа не последовало. Римо сказал:
     - Изменилась моя сущность, вот почему я могу делать все это.
     - А изменился ты потому, что хотел этого.
     - Значит, эти люди постарели, потому что хотели постареть?
     -  Нет, - сказал Чиун. - Они постарели потому, что не хотели оставаться
молодыми.   Может  быть,  это  произошло  под  действием  какого-то   вашего
лекарства, и они  сами захотели этого. Никто  не меняется,  пока сам того не
захочет. Стареют те, кто ждет старости.
     - Спасибо за ответ без ответа.
     - Всегда к твоим услугам, - сказал Чиун и отвернулся к окну.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

     - Его фамилия Деммет. Нет, имени я не знаю. Просто Деммет.
     - Минуту, - сказал Смит. - Я запрошу компьютер.
     Римо услышал, как  Смит положил телефонную  трубку  на стол и  защелкал
клавишами компьютера. Тридцатью секундами позже он взял трубку.
     - Если что-то есть, мы узнаем через минуту, - произнес Смит. - А почему
именно Деммет?
     - Точно не знаю, - сказал Римо. -  Мне запомнилось выражение его лица в
операционной.
     Римо  вспомнил  лицо  Деммета,  тонкие  губы,  противоречивые  чувства,
очевидно  владевшие  им,  когда  умирала  миссис  Уилберфорс. Его  отчаянные
попытки спасти ее, а потом  облегчение,  отразившееся на лице,  когда он уже
ничего не мог сделать.
     - Меня насторожило его лицо, - повторил Римо.
     - Это все? Не много  в плане конкретной информации, - сухо сказал Смит.
- Не стоит двадцати пяти тысяч долларов.
     -  Вообще-то,  -  раздраженно  заметил  Римо,  -  я  собираюсь  раздать
персоналу  анкету "Кто  из вас  убийца?  Если не  вы,  то  назовите пятерых,
подозреваемых  вами  в порядке уменьшения вероятности". Я соберу все анкеты,
передам вам, а вы заложите их в этот идиотский компьютер, который, возможно,
выдаст  ответ, что  виноват во всем я. Черт возьми, конечно, у меня пока нет
ничего конкретного!..
     - Подождите, - перебил Смит. - Есть ответ. Деммет Дэниел, врач, родился
в Элктоне, штат Мэриленд...
     -  Пропустите информацию из серии "Кто есть кто"  и читайте  дальше,  -
сказал Римо.
     Смит на миг замолк, потом продолжил:
     - Деммет  был одним из консультирующих врачей,  которые пытались спасти
Натана Уилберфорса.  Он же был  анестезиологом  во время той операции, когда
умер Боулдер из налоговой службы.
     - Вам этого недостаточно? - довольно спросил Римо.
     - Наводит на размышления, - сказал Смит.
     - Какие к черту размышления, все очевидно!
     - Наводит на размышления. Я бы на вашем месте последил за ним.
     - Ну спасибо, - зло сказал  Римо.  - Кстати, что бы  вы сделали на моем
месте, если бы увидели женщину, постаревшую за два дня на сорок лет?
     - Что вы хотите сказать? - Римо почувствовал, что Смит весь обратился в
слух  и  рассказал шефу  об Энтони Стейсе, а потом о миссис Уилберфорс. Римо
закончил. Смит молчал.
     -  Не просто сразу разобраться, что к  чему, а?  - спросил Римо.  - Вы,
кажется, считаете, что мне здесь очень легко? Вы же представления не имеете,
чем мне приходится заниматься.
     - Ничего  в этом особенного  нет. Обычная работа,  - сказал Смит.  - По
поводу старения сказать пока ничего  не  могу. Попробую  получить  результат
вскрытия обоих тел.
     - Попробуйте, попробуйте. А я  тем временем буду торчать здесь и делать
черную работу.
     -  Я тронут,  -  сказал Смит.  - Мне и  в голову не приходило,  как  вы
напряженно работаете.
     - В том-то и беда, - сказал Римо, - что не приходило.
     - Я учту это.
     Послышались  гудки.  Римо  осторожно  положил  трубку  на  рычаг,   еле
сдержавшись, чтобы  не разбить аппарат на  кусочки. Счет  за  него  придет к
Смиту, а Римо не хотелось вновь заниматься  выяснением отношений. Он оглядел
просторную  палату, освещенную сейчас  лишь  одной лампой,  висящей над  его
головой.
     В углу на циновке спал  Чиун. Римо посмотрел на него, пошел в спальню и
лег. Он медленно и глубоко задышал,  стараясь снять напряжение. На два счета
- вдох, на два счета  - медленный выдох.  Глубокий вдох. Выдох.  Он повторял
это снова и снова.
     Дыхательные упражнения  принесли успокоение. Напряжение исчезло. Полная
тишина. Полный покой.
     - Хм-м-м-м-н-н-н-к! - Звук резал  слух, напоминая скрип ржавой пилы  по
дереву. Что за чертовщина?
     - Хм-м-м-м-н-н-н-к!! - раздалось снова, на этот раз еще громче.
     Это храпел Чиун.
     - Чиун, прекрати! - крикнул Римо в открытую дверь.
     - Хм-м-м-м-н-н-н-к!!!
     - О, Господи, - прорычал Римо, встал и закрыл дверь.
     Не успел он лечь, как храп возобновился.
     Римо вышел в гостиную и взглянул на спящего Чиуна.
     Больше всего  ему хотелось  подойти  к Чиуну  и ткнуть его в бок, чтобы
прекратил храпеть. Но у  Римо не было абсолютно  никакого желания остаться в
результате со сломанной ногой или чем-нибудь похуже.
     - Как тут уснешь? - спросил он вслух.
     - Хм-м-м-м-н-н-н-к!
     Римо надел мягкие туфли на резиновой подошве и  вышел в темный коридор.
Он  весь  кипел  от  негодования,  и  ему  вдруг  захотелось устроить  всему
персоналу  клиники праздник Свиньи. Но  нет, Смит  не  простит  ему  второго
Скрэнтона.
     Вместо этого  Римо  пошел  по  коридорам, сначала прислушиваясь к звуку
своих шагов по блестящему мраморному полу, потом стараясь идти бесшумно.
     За углом он обнаружил темный  коридор и стал отрабатывать бесшумный шаг
ниндзя. Он  прислонился спиной к стене и боком двинулся по коридору, быстрее
и  быстрее,  пока  не  достиг скорости спринтера. Четыре  раза  туда, четыре
обратно Однако  это не помогло.  Я  совершая последнее движение,  он услышал
скрип своих туфель и от собственной оплошности разозлился еще больше.
     Он бросился по пожарной лестнице вниз на другой этаж, опять по коридору
и  вниз  по  лестнице, снова  по  коридору  и, наконец,  стараясь  двигаться
бесшумно, оказался рядом с вестибюлем, но так и не устал, и не запыхался,  и
не успокоился.
     Римо  опять  поднялся  на  пятый  этаж  и пошел по длинному  коридору в
дальний  конец  нового  крыла, где было  больше  палат. Он останавливался  у
дверей, прислушиваясь  к дыханию больных.  Дежурная  медсестра  должна  была
находиться дальше по  коридору, и, сосредоточив слух в том направлении, Римо
различил звук шариковой ручки, скользившей  по бумаге. Сестра что-то писала.
Но это могла быть и не сестра. Римо  вслушался  напряженнее  и уловил слабое
шуршание материи,  сопровождавшее  движение авторучки.  Видимо,  это  шуршит
нейлоновая униформа медсестры. "Совсем неплохо", - подумал он.
     Римо переключил  свое внимание на  дверь третьей по  счету палаты.  Она
была приоткрыта.
     Римо попытался отвлечься  от всех других звуков на этаже и прислушался.
Да. В  этой палате  находятся  двое.  Два  мужчины.  Нет, минутку,  там есть
женщина.  Мужчина  дышал  неглубоко и  носом.  Дыхание  женщины  было  более
глубоким и медленным.
     "Римо,  ты ошибаешься.  Что  может  делать  женщина  в  одной палате  с
мужчиной?"
     Он вновь  прислушался. Точно, там были мужчина и женщина, даже если они
и не должны были быть вместе.
     Именно  этого и  не хватало для  полноты картины  сегодняшнего  вечера:
значит, и  со слухом у него плохо. Римо прошел вперед вдоль  стены,  пока ее
оказался напротив приоткрытой двери.  Медсестру все еще не было видно,  если
только это действительно была медсестра.
     Римо вошел  в  темную  палату. Там  стояли две кровати.  На  одной спал
мужчина, на другой женщина.
     О'кей. Значит, со слухом пока  все в порядке.  Но что мужчина и женщина
делают   в  одной  палате?   Что  за   порядки  в  этой  больнице?   Что  за
вседозволенность?
     Немного  успокоившись,  Римо вышел  в  коридор.  Заметив  в  конце  его
медсестру,  что-то  писавшую  сидя  за столом,  он направился к  ней. Сестра
подняла  голову и  увидела  его.  На лице  ее отразилось  удивление,  и рука
дотянулась к телефону.
     Римо, улыбаясь, подошел к ней.
     - Привет, - сказал он.
     - Кто вы такой? - спросила она, все еще держа руку на телефоне.
     -  Ну, вообще-то  я член государственной комиссии по  контролю нравов и
морали  и мне  интересно знать,  что делают  мужчина  и  женщина  в  пятьсот
шестьдесят первой палате?
     - Это мистер Даунхеймер. Его жена находится с ним, пока он поправляется
после операции. Но кто вам позволил войти сюда?
     -  Ничто  не может  остановить меня  в борьбе с  безнравственностью,  -
произнес  Римо.  -  Ее  надо вырывать  с  корнем,  если мы  хотим  сохранить
моральный  дух в республике.  У нас ведь  настоящая республика, не то что  в
Европе.
     - Но...
     - Многие думают, что  у нас демократия, но это не так.  Спросите Чиуна.
Он полагает, что здесь империя, но это тоже неверно. У нас республика.
     - Я все же вызову коменданта, - сказала сестра, снимая трубку.
     - Я никогда  не встречал коменданта, который  знал  бы,  чем отличается
европейская демократия  от  нашей  республики, - сказал Римо.  -  Но если вы
считаете, что он может  принять  участие в  нашем разговоре, то зовите. Хотя
сейчас уже поздно, и мне пора уходить.
     - Комендант покажет вам, где выход.
     - Выход? Я не собираюсь выходить отсюда. Я просто пойду в свою палату.
     - Где ваша палата?
     Сестра была блондинкой и держалась довольно бойко. На  груди у нее была
приколота табличка с именем "Нэнси". У  Римо мелькнула идея, а не пригласить
ли ее  к  себе.  Но Чиун будет  против.  Кроме того,  она,  похоже,  человек
добросовестный, а значит, не покинет пост.
     - Я лежу в пятьсот пятнадцатой палате, - сказал Римо.  - Вон там.  - Он
показал большим пальцем через плечо. - Я мистер Уильямс.
     - Вы тот самый мистер Уильямс?
     - Не знаю, тот  я  Уильямс или не  тот. Я просто старый мистер Уильямс,
любитель повеселиться и уклониться от уплаты налогов, миллиардер-отшельник.
     Сестра была в замешательстве.
     - О-о!  - Она положила трубку на место.  - Я слышала, что вас поместили
на нашем этаже, но не ожидала вас увидеть.
     - Сделайте одолжение, Нэнси,  никому  не говорите,  что я  здесь. Я  не
хочу, чтобы сюда сбежались репортеры. Хорошо?
     - Конечно!
     - Договорились. Вы дежурите завтра ночью?
     Сестра кивнула.
     - Замечательно. Тогда я тайком загляну к вам, и мы побеседуем.
     - Это было бы здорово.
     Римо повернулся и увидел справа двойные  двери с  надписью "Посторонним
вход воспрещен".
     - Туда нельзя, мистер Уильямс, - сказала сестра.
     - А что там?
     - Лаборатория. Туда никого не пускают. Вам надо обойти кругом.
     - О'кей. Увидимся завтра.
     Римо улыбнулся ей на прощание и заскользил по коридору.
     Когда он вернулся в палату, то чувствовал себя гораздо лучше. Общение с
Нэнси оказалось благотворным, и ему не пришлось никого убивать.
     Римо лег, улыбаясь сам себе, в душе его были мир и покой.  Уже засыпая,
он услышал:
     - Хм-м-м-м-н-н-н-к!
     - Чертов китаец, - прошептал он и заснул с мыслью о лаборатории.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

     - Я не спал всю ночь!
     Чиун, одетый в длинное зеленое кимоно, стоял у окна гостиной.
     - Разве? - спросил Римо.
     - Меня постоянно будил  какой-то неприятный  звук. Но,  проснувшись,  я
ничего не видел и не слышал. Очень странно. Ты ничего не слышал?
     - Длинный такой, противный звук, вроде "хм-м-мм-н-н-н-к"?
     - Да, точно.
     -  Нет, не  слышал. Сегодня ночью  послушаем  вместе и узнаем,  что это
такое.
     Чиун  посмотрел  Римо  в упор, проверяя, не врет  ли он,  но ничего  не
заметил.
     - Иногда ты бываешь хорошим сыном.
     - Спасибо, папочка.
     -  Даже   несмотря  на   то,   что  ты  отказываешься  преподнести  мне
рождественский  подарок,  о котором  я прошу, хотя  я подарил тебе  красивое
дерево.
     Римо со вздохом отвернулся. Когда-нибудь все же придется подарить Чиуну
Барбру Стрейзанд.
     Приняв душ, Римо поинтересовался у Чиуна:
     - Что ты сегодня собираешься делать, папочка?
     - Я хотел бы  посмотреть,  как добрые врачи исцеляют больных  и спасают
умирающих. Вероятно, в точности как доктор Рэвенел. Мне это разрешено?
     - Конечно, -  сказал Римо. -  Ты  ведь известный корейский врач, доктор
Парк, не так ли?
     - А ты?
     - Я хочу узнать,  что делается там,  куда никого не  пускают, -  сказал
Рима.
     Он надел белый  халат,  украденный  стетоскоп, темные  очки и  пошел по
коридору в сторону лаборатории.
     Римо остановился у  металлических  дверей, дожидаясь, когда  кто-нибудь
войдет или выйдет.  Никто не обращал на него внимания. Он заглянул в палату,
где находились  мистер  и  миссис  Даунхеймер. Они сидели и  играли в  калу,
старинную африканскую игру. Оба подняли головы и посмотрели на Римо.
     - Доброе утро, - сказал он.
     - Доброе утро, - ответила миссис Даунхеймер.
     - Хорошо проводите время? - спросил Римо.
     - Да, спасибо.
     - Я заходил к вам вчера ночью. Вы крепко спали.
     Римо оглянулся. У дверей никого не было.
     -  Да,  я  действительно чувствую  себя отдохнувшим,  -  сказал  мистер
Даунхеймер.
     - Кто выигрывает?
     - Я, - сказал мистер Даунхеймер.
     - Я, - сказала миссис Даунхеймер.
     Римо услышал шаги в конце коридора.
     - Берегите себя, - сказал он и вышел из палаты.
     Из  дверей   лаборатории  появился  широкоплечий   мужчина  с   черными
неопрятными волосами до плеч в белом халате.
     Он захлопнул за собой дверь, проверил, закрылся ли замок, и прошел мимо
Римо к лифту.  По дороге  он  кивнул, и  Римо  кивнул  в ответ, хотя  не был
уверен, врач это или нет. Наверное, нет, так  как у того не было стетоскопа.
А мужчина решил, что перед ним врач, ибо у Римо стетоскоп был.
     Римо подождал,  пока  человек  завернет за  угол,  помахал на  прощание
Даунхеймерам и направился к тяжелым железным дверям.  Проходя  мимо дежурной
сестры, он кивнул ей.
     - Доброе утро, - ответила та и проводила его взглядом.
     Римо  порылся в  кармане, щелкнул пальцами, имитируя звон ключей, встал
между  сестрой  и ручкой двери,  сделал вид,  что вставляет ключ в скважину,
ударил кулаком по ручке, и замок открылся.
     Римо  положил  воображаемые  ключи   в  карман,  повернулся  к  сестре,
улыбнулся ей и вошел, закрыв за собой дверь.
     Он оказался в просторном помещении, наполненном всевозможными  звуками.
Слева  находились  небольшие  кабинеты,  а  справа  -  большая  лаборатория,
напомнившая  Римо  химические лаборатории  в полицейской  школе  в  Ньюарке.
Только там было тихо.
     В комнате стояли клетки. Много клеток. В них сидели подопытные животные
- крысы, кошки, собаки, несколько обезьян. Вместе они издавали страшный гам,
и  Римо  понял, что  только  благодаря  тяжелым  дверям шум  не доносится  в
коридор.
     В   глубине  лаборатории  располагались   длинные  столы,  заставленные
пробирками в  штативах и инструментами. Вдоль стен,  закрывая идущий из окон
свет,  стояли высокие  белые шкафы.  Один  из них был открыт, и  Римо увидел
множество  различных  пузырьков  и  флаконов  с  химическими  препаратами  и
лекарствами.
     Римо  прошел по комнате, и шум стих. Он ощущал на себе взгляды десятков
глаз.
     Что же дальше? Он  вдруг понял, что его затея - пустая трата времени. В
больнице  имелась  собственная  исследовательская  лаборатория. Но  из этого
ничего не вытекало, кроме самого факта исследований.
     Он хотел было уйти, но пожал плечами и стал рассматривать клетки.
     В первой сидел черный кот. На дверце висела  табличка: "Клайд,  родился
14.11.72".  Кот  смело  смотрел  на Римо,  пока  тот  читал  надпись.  Потом
облизнулся. Римо просунул палец сквозь прутья, чтобы пощекотать ему шею. Кот
отпрянул в дальний угол клетки.
     Так себе кот, решил Римо и двинулся дальше.
     В другой клетке тоже сидел кот,  но усы у него были седые, а вид крайне
утомленный.  Он тихо  лежал  в углу и, когда Римо подошел поближе,  с трудом
поднялся на ноги и встал посередине клетки. Кот зевнул, и Римо увидел, что у
него не хватает многих зубов, а десны старые, сморщенные и потемневшие.
     "Похоже, это был дедушка всех котов. Нет, постойте, - бабушка. Табличка
гласила: "Наоми, родилась 14.11.72.
     - Наоми, - позвал Римо, - милая Наоми!
     Он сунул  палец в  клетку, и кошка с  отвращением посмотрела  на  него,
будто от него пахло собакой.
     - Подойди сюда, милая Наоми, - ласково сказал Римо.
     Кошка не двигалась.
     Римо пожал плечами.
     -  Черт  с  тобой, - сказал он и направился было обратно,  когда что-то
заставило его вернуться. Что же?
     Клайд и Наоми... Мать и сын?  Бабушка  и внук? Клайд был  молод и резв,
Наоми стара и утомлена. Бедная старая Наоми...
     Старая?
     Римо подошел к клетке и вновь прочитал: "Наоми, родилась 14.11.72".
     Потом прочел надпись на другой клетке: "Клайд, родился 14.11.72".
     Кошка и кот  были одного  возраста.  Но как  же так? Клайд был молод  и
бодр. Наоми стара и слаба. Неужели