чудесный  пушистый хвост с загнутым на  манер  вопросительного  знака
кончиком, да широкие кожистые перепонки между  передними  и  задними  лапами
превращали эту благородную позу  в  откровенную  пародию.  Картину довершала
щекастая, как у обычного  земного  сурка, мордочка  с маленькими аккуратными
ушками и блестящими бусинами глаз.
     Ухмыльнувшись,  странник  привстал  на  четвереньки и,  свирепо клацнув
зубами,  прыгнул  в сторону таращившейся  на него зверюшки. Звонко  зацокав,
сурок  бросился  к  ближайшему дереву;  лишь  гордо  задранный  рыжий  хвост
замелькал среди высокой травы словно просверк пламени. Блейд, повалившись на
спину,  захохотал.  Напуганный  визитер  стрелой  промчался вверх по стволу,
легко  перепрыгнул на  ветку и, растопырив лапки, спланировал на нижний сук.
Там  он  устроился  поосновательней,  сердито  затрещал, видимо,  возмущаясь
грубостью  пришельца, потом перелетел к  соседнему  дереву  и скрылся  среди
зеленой листвы.
     Летающий сурок? Почему бы  и нет? Странник снова усмехнулся  и, заложив
руки за  голову,  стал  разглядывать  темные  древесные  стволы,  узловатые,
бугрящиеся  шишковатыми наростами  ветви, покрытые пучками перистых листьев,
похожих на  растрепанные веера  земных  пальм. Над  ними тянулись  к  солнцу
макушки  других  деревьев  --  кора их  тонких  трубообразных  стволов  была
абсолютно  гладкой,  только  кое-где стеклянисто поблескивали влажные  пятна
древесного сока со странными цветными разводами вокруг. Ветви, тоже  похожие
на  трубки, слегка провисали  под тяжестью огромных  полупрозрачных листьев,
покрытых затейливой  сетью  прожилок  и отороченных по  краю  ярким  красным
кантом. Выше,  прямо к синему лоскутку  неба, вздымались кроны  еще каких-то
лесных исполинов, но разглядеть их как следует Блейд не  мог  -- солнце било
прямо в глаза.
     Приподнявшись  на  локтях,  он  начал  осматривать  небольшую, заросшую
колкой  травой поляну, место его очередного финиша. Удивительно,  но на  сей
раз переход казался не  таким  болезненным, как всегда:  голова  была ясной,
только где-то в затылке чуть-чуть покалывали крохотные иголочки. Может быть,
его исцелила встреча с этим забавным зверьком? Или смех?
     Приложив ладонь  ко  лбу,  Блейд  оглядел нижний ярус леса. Там,  среди
разлапистых ветвей  и могучих  стволов, покрытых бородами седого мха,  среди
огромных  соцветий,  наполняющих воздух  пряным  и  свежим  ароматом, кипела
бурная  жизнь.  В  ушах  у  него   звенело  от  щебета  и  птичьих   криков,
одуряюще-монотонного гудения насекомых и резкого  цоканья -- видно, сородичи
его недавнего посетителя водились здесь в изобилии.
     Птицы!  Сколько  же их  тут!  Он  заметил  одну, крупную  и  необычайно
пеструю, с крючковатым клювом; она раскачивалась на  ветке, и солнечные лучи
блестели  и переливались  в ее оперении, ослепляя глаза.  Внезапно  еще  две
такие  же красавицы  пронеслись над поляной словно  кометы, волоча за  собой
роскошные  шлейфы  хвостов.  За  ними  следовала  стайка  пичужек  помельче,
размером  с дрозда, с сизо-серыми,  отливающими сталью крылышками; они не то
преследовали  крючкоклювых,  не  то  мчались  за ними  в надежде  поживиться
остатками добычи.
     Футах в  тридцати  над Блейдом  собралась целая  компания  сурков -- их
пышные  рыжие хвосты торчали среди зеленых листьев,  словно  факелы. Облепив
внушительную  гроздь  лимонно-желтых  ягод,  шустрые  зверьки  поедали  их с
потрясающей  быстротой, роняя  на  землю кусочки  кожуры  и  темные  семена.
Разноцветные  пятна на трубообразных деревьях оказались огромными бабочками,
собиравшими  капельки  выступающего  на коре  сока.  Блейду  показалось, что
крылья у них не меньше ладони и как будто покрыты блестящим пушком. Покрутив
головой, он  обнаружил с десяток разнообразных плодов, наверняка  съедобных,
ибо  рядом с каждым мельтешила стайка птиц;  одни напоминали крупную  вишню,
алой  бахромой  свисавшую с  ветвей,  другие,  размером  с небольшой ананас,
топорщились во все стороны на длинных толстых черенках.
     Рай да и только, решил странник. Чарующий, колдовской мир, в котором он
не останется голодным! Прямые ветви трубчатых деревьев отлично подойдут  для
дротиков, из сука  подлиннее  можно  сделать копье... на первых  порах --  с
обожженным   на  костре   острием.  Огонь  --  не  проблема,  теперь,  после
путешествия  в  Таллах, он  мог  возжечь  его  в  любом  месте, где  имелась
подходящая куча хвороста.
     Блейд приподнялся, собираясь встать, но тут на голову ему упал покрытый
мягкими  чешуйками плод, немедленно развалившийся напополам.  Густая тягучая
слизь  обрызгала  грудь  и  лицо,  а  вместо  аромата  цветов  воздух  вдруг
наполнился мерзким запахом тлена и разложения.
     Он вскочил на ноги,  крутанулся на  пятке,  оглядывая поляну  в поисках
неведомого врага, но не обнаружил никого, кроме  давешнего сурка  с беличьим
хвостом  и перепонками  между  лапок.  Усевшись на  нижней ветке  прямо  над
человеком, тот весело стрекотал и скалил крохотные зубки
     Стерев со  лба и щек  вонючую  мякоть, Блейд погрозил шутнику  кулаком,
затем подпрыгнул, в надежде ухватить зверька за пушистый хвост. Тот, однако,
был начеку. Стремительно развернувшись,  рыжий  шарик  поскакал  с ветки  на
ветку, затем сурок оттолкнулся задними лапками, расправил перепонки и, точно
маленький планер, заскользил по воздуху прочь
     -- Ничего,  от  стрелы не  уйдешь, --  пробормотал  странник и покрутил
головой: запах стоял ужасный.  Стараясь больше не прикасаться к лицу руками,
он поплелся  туда, где меж  деревьев был виден небольшой просвет и слышалось
журчанье  ручья.  В конце  концов, надо  же  смыть с  себя эту гадость! Да и
глоток-другой прохладной воды в жаркий полдень будет не лишним...
     Ручей  --  скорее, небольшая  речка --  оказался быстрым,  говорливым и
довольно  глубоким,  его берега усеивали валуны,  и  Блейд  некоторое  время
колебался, не подобрать ли  камень  поувесистей  вместо оружия. Лес, однако,
выглядел  мирным  и приветливым, а таскать  лишнюю тяжесть ему не  хотелось.
Сполоснув  лицо, странник двинулся вперед, ориентируясь по солнцу и стараясь
держаться  западного  направления, где  стена  деревьев  постепенно  редела,
видно, где-то неподалеку лежало открытое пространство -- луг, большая поляна
или река. Блейд прошагал пару миль, с любопытством посматривая по сторонам и
все  больше убеждаясь, что место,  куда он  попал  на  сей  раз,  кажется на
редкость  спокойным  и  безопасным.   Беспечность  мелких  зверюшек  и  птиц
подсказывала, что  здесь не водятся опасные хищники, обилие же плодов и ягод
радовало глаз.
     Странник  шел  все  дальше  и  дальше,  и  стволы  деревьев  постепенно
расступались перед  ним,  словно стараясь освободить пространство для  буйно
разросшегося подлеска. Вскоре в разрывах зеленого полога листвы над головой,
еще недавно густого и плотного, показался  сияющий шар солнца,  и  на темные
островки мха и заросли высокой травы легли невесомые золотистые пятна света.
В  искрящихся  столбах  солнечных  лучей, пронзавших зеленую лесную  кровлю,
кружились  листья  и яркие бабочки, птицы с  пронзительным писком носились в
вышине, купаясь в прозрачном воздухе,  напоенном теплом и запахами  цветущей
земли. Не останавливаясь, Блейд сорвал похожий на ананас  плод,  расколол  о
колено и отведал, потом, восхищенно причмокнув, потянулся за вторым.
     Наконец небо  засинело  не только сверху, но и меж древесных стволов --
ярко-голубая огромная  чаша,  куполом накрывшая  лес. Теперь, кроме птичьего
щебета, Блейд уловил новый звук. Могучий, звенящий, рокочущий, он, казалось,
существовал вне зависимости от всего остального мира, и его плавные  раскаты
могли  бы поведать внимательному  уху  о  многом.  Но  пока  что он был лишь
далеким   отголоском,  различимым  на  самой  грани  восприятия  и   готовым
исчезнуть,  раствориться в лесных шорохах,  в  шелесте  травы и криках птиц.
Странник, однако, подметив этот новый аккорд  зеленой  симфонии, уже  не мог
потерять  его;  он замер на мгновение, повернув голову и  вслушиваясь, затем
довольно  хмыкнул  и  ускорил  шаги.   Вскоре  деревья  исчезли,  сменившись
зарослями высокого кустарника с гибкими ветвями, усеянными лаково блестевшей
листвой и мелкими желтыми цветами с одуряющим приторным ароматом, мох исчез,
трава стала ниже и не такой сочной на  вид, под ногами то  и дело попадались
россыпи мелких камней и песка.
     Затем пахучие кусты тоже сошли на нет, и босые ступни странника ощутили
плотный,  утрамбованный  дождями песок.  Трава росла здесь только небольшими
островками,  ее  жесткие сухие  стебли  больно кололи кожу.  Тяжело  дыша  и
обливаясь  потом, Блейд  заставил себя остановиться, хотя нетерпеливые  ноги
несли его  вперед,  к  самому  краю обрыва.  Теперь,  когда деревья  уже  не
заслоняли  обзор, он  мог насладиться величественной панорамой  нового мира,
раскинувшегося перед ним в щедром сиянии солнца.
     Он  видел, что в пятидесяти ярдах к  западу песчаная пустошь кончается,
словно какой-то великан срезал кусок равнины гигантским  ножом, на  месте ее
лежала пропасть, наполненная лишь солнечным  светом и  хрустальным воздухом.
Далеко  внизу  можно  было  вновь  различить  зеленое  море  джунглей,  чуть
колеблемое  ветром,  живое  и  бескрайнее,  прикрытое  полупрозрачной  фатой
тумана.  Блейд придвинулся ближе к обрыву, заставляя ноги ступать медленно и
осторожно;  с  каждым шагом рокот  рос и  ширился,  заполняя пространство от
земли до небес. Добравшись до края, странник  лег на живот и опасливо свесил
голову вниз.
     Река! Конечно  же, река! Голубая лента, вьющаяся между  зеленой полосой
леса и почти отвесным трехсотфутовым срезом скалы, мягко  сияла серебристыми
отблесками в солнечных лучах. Поперек течения торчали сумрачного вида утесы,
словно на  дне  затаилось какое-то  древнее чудище, высунувшее на свет Божий
шипы окаменевшей спины; должно  быть, этот гребень  имел гигантские размеры,
но  Блейду он  казался  не больше зубчиков  расчески.  Налетая  на  подножия
угрюмых  каменных  колонн, вода ревела, рычала  и стонала, завивалась бурным
пенным шлейфом и уносилась к северу, прочь от перегородивших стрежень скал.
     Поток змеился направо и налево, насколько хватал взгляд, огибая зеленый
язык  леса, вслед  за  рекой  слегка  выгибалась  и  стена  обрыва, подмытая
стремительным течением. Блейд  изучал раскинувшийся внизу пейзаж до тех пор,
пока не закружилась голова;  наконец с глубоким  вздохом он отполз дальше от
края и перекатился  на спину. Пожалуй, пришло  ему в голову,  созерцать лес,
растущий  как  положено,  гораздо полезнее для  психики,  чем  эти джунгли в
трехстах фугах под ногами. Он встал, потянулся, разминая затекшие мышцы, и с
минуту размышлял о  том,  стоит ли спускаться в  провал или -- что нравилось
ему гораздо больше -- продолжить путешествие по опушке леса. Каньон рано или
поздно кончится,  и  тогда подход к реке будет безопасней... Сомнений в том,
что надо выбраться на берег,  он не  испытывал,  крупная река всюду  служила
торговым  трактом, у  которого расположены селения,  города и прочие  центры
цивилизации. Если ему не удастся найти  хотя бы захудалую деревушку ниже  по
течению, значит, в этом мире их нет вообще.
     Интересно,  будут  ли   аборигены   похожи   на  людей,   подумал   он,
прислушиваясь  к  заполнявшему пространство  мощному  гулу. Это  был спорный
вопрос. В таких благодатных местах непременно найдутся мыслящие существа, но
какие? Ему случалось видеть весьма странных созданий  вроде ньютеров Тарна и
четырехруких  катразских  хадров,  причем  и  те,  и  другие были,  пожалуй,
дружелюбней людей. Может  быть, в этом мире обитают разумные птицы? Изобилие
пернатых делало эту гипотезу не столь уж нелепой...
     Внезапно он осознал, что  к  реву реки добавились новые звуки. Источник
их находился где-то неподалеку, на границе пахучих зарослей и  леса, и  были
они  страннику очень знакомы.  С  каждой  секундой звуки эти  слышались  вес
громче и явственней пронзительный  свист, звон  металла, топот  ног, тяжелое
дыхание и яростные боевые вопли. Схватка! Ошибки быть не могло!
     Блейд  ринулся прочь  от обрыва,  достиг  зарослей  и рухнул в  колючую
траву.  Некоторое  время  он  прислушивался,  потом  встал, выломал  дубинку
подлиннее и начал осторожно пробираться среди  кустов,  гибкие  ветви иногда
хлестали его по лицу, заставляя морщиться. Звуки боя приближались. Теперь он
догадывался, с кем  встретится в  самом  ближайшем будущем,  во  всех  мирах
бесконечной  Вселенной  лишь  двуногие  и  двурукие  гуманоиды  с  усердием,
достойным лучшего применения, уничтожали себе подобных. Разумные  птицы, ха!
Как бы не так! Бородатые молодцы в броне или кожаных доспехах, с  мечами или
секирами и  -- можно держать  пари  на  мост Ватерлоо! -- без всякого  следа
перьев!
     Выглянув из-за куста и убедившись, что пока что впереди ничего опасного
не  наблюдается,  он  переместился  на  десяток  шагов, с  тоской  вспоминая
увесистые  булыжники с  берега ручья.  Похоже,  один  из  них  сейчас  очень
пригодился  бы. Звон и топот раздавались где-то совсем рядом. Блейд двинулся
было дальше, огибая  частокол  гибких стволов,  и тут же  увидел затянутые в
кожу  спины пятерых воинов,  которые уверенно теснили троицу оборонявшихся в
тупик, образованный вездесущими  зарослями с  парфюмерным  запахом. Как он и
ожидал, вся эта компания ничем не отличалась ни от него самого,  ни, скажем,
от бойцов Альбы, пиратов Кархайма или солдат Зира.
     Была, правда, маленькая деталь --  чуть в стороне  валялись два мертвых
клыкастых  зверя, по  размерам не  уступавшие земному  тигру.  В  их широких
спинах торчали дротики, и Блейд понял, что  острия отравлены,  в ином случае
такое оружие было бы бесполезно против крупных хищников. Отметив в  уме этот
факт,  он  присел и  начал внимательно разглядывать  сражавшихся бойцов. Они
оказались  сравнительно  невысокими,  темноволосыми,  смугловатыми  и   явно
принадлежали к одной расе. Похоже, пятеро  уже совсем одолевали троих, может
быть, им требовался пленник, поэтому дротики с ядом не были пушены в ход. На
головах  защищавшихся бойцов,  облаченных лишь  в широкие  пояса да  кожаные
юбки-кильты, красовались пышные уборы из сине-фиолетовых птичьих перьев,  на
шее у каждого висел большой медный свисток, смуглые тела блестели от пота
     Блейд  хмыкнул:  без перьев дело  все же не  обошлось. Правда, бород  у
смуглокожих молодцов не было,  а перья служили лишь украшением. Возможно, их
противники тоже носили какой-нибудь  отличительный знак, которого он  не мог
рассмотреть -- он видел только спины, обтянутые кожаными безрукавками.
     Троица оперенных была вооружена длинными мечами  с изогнутыми лезвиями,
в нескольких дюймах от острия, с той стороны  клинка,  где не было  заточки,
торчали внушительных размеров  крюки в палец толщиной. Воины ловко орудовали
своим странным  оружием,  однако  бойцы  в  кожаных  доспехах  шаг за  шагом
прижимали  их  к кустам, лишая возможности маневра. Да, эти  трое -- хорошие
фехтовальщики,  решил  Блейд,   но  кожаные  также  показались  ему  неплохо
тренированной командой,  они  явно привыкли драться вместе  и, даже  уступая
оборонявшимся в мастерстве, хладнокровно отвоевывали у них пространство.
     Пятеро  шли плотной шеренгой, двое крайних воинов, прикрываясь большими
овальными  щитами,  синхронно  делали  выпад похожим  на  небольшой  топорик
оружием. Пара,  занимавшая  позицию ближе  к центру, с  такими  же секирами,
только на  более длинных рукоятях, защищала  бойца,  сражавшегося в середине
строя.  По  всей  видимости, то  был лидер  группы; он размахивал  увесистым
топором   и,  прикрытый  с  боков   щитоносцами,  методично  отбивал  клинки
оперенных. Потеснив  их  на  несколько  шагов,  кожаные смыкали  щиты, чтобы
предводитель  мог передохнуть, они  делали  это с поразительной  быстротой и
слаженностью -- видно, маневр отрабатывался годами.
     Блейд заметил, что за их плечами висят прямые тонкие стержни и колчаны,
полные  дротиков, точно  таких  же,  как торчавшие  в спинах  убитых зверей.
Духовые  трубки!  Наверняка те самые, из которых прикончили двух здоровенных
тварей  с  клыками  длиной в ладонь! Что  же помешало перестрелять  и людей?
Пятерка атаковала яростно, не похоже,  чтобы они собирались  взять кого-то в
плен!
     Тем  временем  в   схватке  наметился  перелом,  один   из   оперенных,
дождавшись, когда щитоносцы перешли к обороне, с силой ударил крайнего ногой
в колено. Тот пошатнулся и на мгновение  опустил щит; воин в перьях прыгнул,
перехватил клинок и нанес страшный удар крюком. Острый шип вошел под ключицу
почти на всю  длину, из рваной  дыры в плече щитоносца хлынула кровь,  и он,
судорожно пытаясь зажать рану, повалился в траву.
     На  миг  Блейду  почудилось, что  цепочка  нападавших  в замешательстве
дрогнула, но  то  было лишь иллюзией. Четверо  в коже,  даже не  обменявшись
взглядами,  одновременно шагнули  назад,  растягивая  строй  и отрываясь  от
противника. Воин с мечом замялся; видно, не  знал,  то ли отступить к своим,
то  ли  продолжать  атаку. Этого оказалось достаточно: пара щитоносцев разом
навалилась на него, а их вожак, раскрутив топор, поразил оперенного в грудь.
     Глаза раненного воина  закатились. Он еще пытался поднять меч --  Блейд
видел, как в предсмертном усилии напряглись мышцы, -- но топор, нацеленный в
висок, свистнул снова. Оперенный упал, его соплеменники с  яростными воплями
попытались вклиниться в строй врага, но щиты вновь сомкнулись перед ними.
     Вождь кожаных  потряс топором  и  обернулся. Секунду Блейд  изучал  его
лицо,  потное, торжествующее,  забрызганное кровью, потом победитель  хрипло
вскрикнул, посылая своих бойцов  в атаку. Над поляной вновь раздался  грохот
стали.
     Блейд,  прищурившись,  размышлял. Физиономия этого убийцы  не  вызывала
симпатий. Свалявшиеся темные волосы,  крючковатый нос,  щель почти безгубого
рта, похожего на  рубец от  зажившей раны; близко  посаженные колючие  глаза
сверкали  ликованием. Да, типичный убийца, безжалостный  и  весьма  опытный,
решил странник. Но самым мерзким  было украшение, которое тот таскал на шее,
нечто вроде ожерелья, сплетенного из пушистых рыжих хвостов.
     Это  решило  дело,  перехватив свой  шест  за  середину, Блейд  ринулся
вперед, ломая ветки. Люди на  поляне отчаянно  рубились, не обращая внимания
на треск в зарослях, двое защищали свои жизни, четверо стремились их отнять.
Когда странник, вооруженный толстой щестифутовой палкой, вынырнул из кустов,
его атака оказалось полной неожиданностью.
     Увидев нагого гиганта, оперенные в изумлении застыли. Из их противников
ни один не успел обернуться дубинка свистнула, и предводитель кожаных рухнул
в  траву  с разбитым черепом. Блейд отшвырнул палку, схватил двух щитоносцев
за шеи и стукнул лбами; те свалились будто подкошенные. Затем, оскалив зубы,
он поднял топор поверженного вождя и развернулся к последнему бойцу. Вид его
был  ужасен,  воин вскрикнул, бросил  оружие  и  пустился  наутек. Вслед ему
полетела секира, перерубив шейные позвонки.
     Блейд  не стал подбирать топор. Бросив  взгляд  на оперенных, кончавших
врагов,  он опустился  на  колени,  поднял  клинок их  убитого  соратника  и
осторожно погладил тяжелое лезвие. Сталь была отличной, баланс и заточка  --
превосходными.  Крюк,  правда,  портил  дело:  странное  приспособление,   к
которому надо привыкнуть. Блейд прижал меч локтем  к  боку,  словно боялся с
ним  расстаться,  выбрал среди обладателей кожаных одеяний парня покрупнее и
принялся стаскивать с него одежду. Туника из  плотной кожи вполне устраивала
его,  внушал  сомнение  только размер, эти смуглые  темноволосые  люди  были
невысокими. И безбородыми -- все, как один!
     Внезапно он заметил, что  на поляне воцарилась  тишина, нарушаемая лишь
шо