? Значит,  завтра  -
тринадцатая... Несчастливое число!  - он выколотил трубку  о  край массивной
пепельницы  и  решительно  заключил: -  Не нравится  мне  это, Ричард.  Будь
настороже! Как бы не случилось чего-нибудь непредвиденного...
     На этот раз старый мудрый Дж. оказался прав.
     * * *
     Телефонный звонок поднял Блейда  в  половине шестого. Он сел в кровати,
протирая глаза  и пытаясь сообразить,  кто  же беспокоит его  в такую  рань.
Рядом тихо посапывала  Дорис;  темные локоны разметались по подушке,  одеяло
съехало, обнажив стройные бедра  с треугольничком мягких волос. Блейд ощутил
мгновенный всплеск желания - вчера они впервые узнали друг друга, и ощущение
новизны еще не ушло, но стало только сильнее после первых объятий.
     С  коварством подстерегающего  добычу тигра он ждал до  тех  пор,  пока
непрерывные звонки не заставили Дорис пошевелиться, потом бесшумно вскочил и
отправился  в  кабинет.  Конечно, это  был  Лейтон!  И в весьма раздраженном
состоянии.
     - Я полагал, что люди вашей профессии просыпаются быстрее,  - заявил он
вместо приветствия. - Ваш телефон еще не взорвался?
     - Аппарат цел, и я  проснулся после  первого же звонка, сэр,  - доложил
Блейд. - Однако были некоторые обстоятельства...
     - Ах, обстоятельства? - протянул Лейтон. - Вы не один?
     - Предположим. Но это не относится к делу.
     -  Вы уже  разобрались  с  ними?  Я  имею  в виду -  с этими...  гмм...
обстоятельствами?
     "Надеюсь, что нет, если старик  не засадит меня под колпак  в ближайшие
полчаса," - подумал про себя Блейд. Вслух же  он  произнес: - Простите, сэр,
но я не  могу выгнать бедную девушку из  дома  в  шесть утра, даже не напоив
кофе... Я запер ее в ванне, чтобы она не могла подслушать наш разговор.
     - Ричард, у вас каменное сердце! - Лейтон  на другом конце линии пришел
в  ужас. - Заперли  в ванной! И что? Она стоит  там  голая... дрожащая... на
холодном кафельном полу?
     - Примерно так, сэр,  - Блейд стиснул челюсти, чтобы не  расхохотаться.
Потом он пробормотал: - Но я бросил  ей  подушку и одеяло... в конце концов,
она может встать под теплый душ...
     - Безобразие! Вот что, Ричард: я работал всю ночь, кое-что переделал  и
хотел попросить вас подъехать немедленно. Но при сложившихся обстоятельствах
мы проведем испытание в десять, как обычно. Вы же немедленно отправляйтесь к
ванной и выпустите бедную девочку!
     -  Непременно, сэр. Теперь я успею напоить ее кофе, - заверил Блейд его
светлость и положил трубку.
     Потом он отправился прямиком в спальню - но почему-то без кофейника.
     Выяснение обстоятельств с Дорис, женщиной молодой и пылкой, заняло часа
два.  Затем они действительно напились кофе и, по дороге к Тауэру, Блейд еще
успел завести  свою подружку  в  ателье,  где  она  подвизалась  в  качестве
фотомодели. На место  он прибыл в девять  двадцать и ровно в десять, нагой и
покрытый слоем мази, уселся в кресло.
     Лейтон приспустил колпак  коммуникатора и с привычной сноровкой обклеил
своего подопытного электродами,  укрепив один из них  на шее, под затылочной
впадиной. Что-то новенькое, решил Блейд. вчера он не заметил ни этого кабеля
в синей  оплетке,  ни  круглой медной  пластинки диаметром в  дюйм,  которая
сейчас  холодила  ему  шею.  Покончив с проводами,  Лейтон надвинул колпак -
теперь его нижний край почти упирался в колени сидевшего  неподвижно Блейда,
и он чувствовал себя канарейкой, запертой в тесной клетке.
     -  Ну,  как  ваши  обстоятельства, Ричард? -  копаясь у  пульта, старый
ученый махнул рукой куда-то  вверх  и вправо, где, по его мнению, должен был
находиться Кенсингтон. Блейд снимал там квартиру уже больше десяти лет.
     - Все в порядке. Моя знакомая проспала прямо в ванне до восьми. Потом -
кофе, горячий завтрак и теплое рукопожатие на прощанье.
     Лейтон поднял  голову,  задумчиво  оглядел  Блейда и  боком, по-крабьи,
двинулся к рубильнику.
     -  Если  сегодняшний  эксперимент  будет  удачным  -  а  я  в  этом  не
сомневаюсь, - то такие мелочи, как девушки, больше вас не будут волновать, -
заявил он.
     Внезапно Блейд похолодел.
     - Но,  сэр... Так  мы  не договаривались! - он попытался  привстать, но
Лейтон проворно опустил рубильник.
     - Не волнуйтесь, Ричард,  все будет хорошо...  - долетели его последние
слова, затем страшный удар сзади снес череп Блейда.
     Мозг его выплыл наружу и повис над  корчащимся в муках телом, холодно и
бесстрастно разглядывая его. Блейд воспринимал этот серый  сгусток как нечто
инородное и даже враждебное; он находился в своем собственном теле и страдал
вместе с ним, хотя оставалось совершенно неясным, где, в каком именно органе
гнездился  теперь его разум. Внезапно мозг начал раздуваться - словно мяч, в
который  невидимый  насос  стремительно  накачивал воздух.  Он  рос  и  рос,
одновременно  меняя  форму,  выпуская  из  нижней  части  длинные  отростки;
постепенно они начали превращаться в щупальца.
     Блейд  сжался внизу под  этим  монстром, пытаясь стать  незаметным, как
муравей.  В  голове у него зияла дыра  и глаза высматривали прямо через  нее
парившее н воздухе  чудовище.  Мозг продолжал расти,  щупальца удлинялись, и
два из  них, слева  и  справа,  уже  походили на серые  пожарные шланги. Они
начали  дергаться -  хаотически, рывками, слепо шаря по земле;  но  с каждой
секундой их движения становились все быстрей и уверенней.
     Вдруг  Блейд  понял, что за тварь  висела сейчас  над ним.  Уэллсовский
марсианин!  Он  самый  -  вне  всякого  сомнения!  Бесформенная  туша, серая
поблескивающая  кожа, щупальца... Но неужели  этот монстр  прятался у него в
голове? В мозгу? Или он и был мозгом? Где же тогда сам Ричард Блейд? Не тело
Блейда, а его память, сознание, душа?
     Он  почувствовал,  как  щупальца ухватились  за  края дыры в  черепе  и
пытаются расширить  ее. Вскрикнув дико  и беззвучно,  Блейд пустился бежать,
преследуемый  шелестом  скользивших за ним конечностей;  их было  уже  много
десятков, и все они  настойчиво пытались изловить бывшего  хозяина. Несмотря
на страшную боль, терзавшую  его, он  уворачивался, падал, вскакивал  вновь,
стараясь  избежать навязчивых  объятий; он  чувствовал, что  с ним  сотворят
нечто жуткое.
     Он мчался по какой-то бескрайней голубовато-зеленой равнине, похожей на
морскую  поверхность, над  которой сияли жемчужно-розовые небеса. Неожиданно
свет начал меркнуть, и Блейд, вытянув вверх сквозь  прореху  в черепе стебли
глаз, увидел,  что мозг превратился в  чудовищный  плоский блин, закрывавший
небо от горизонта  до горизонта. "Теперь он может меня..." - подумал он, и в
тот же миг серый блин рухнул на землю и слился с ней в ослепительном взрыве,
поглотив и тело, и память, и разум, и душу Ричарда Блейда.


        ГЛАВА 2 

     Он лежал  ничком,  уткнувшись в скрещенные  руки, не шевелясь и ощущая,
как   солнечные   лучи   ласкают   обнаженную   спину.   Постепенно   начали
восстанавливаться остальные  чувства:  сквозь  плотно сомкнутые  веки  стало
пробиваться розоватое сияние, нос  и  губы уловили пряный йодистый аромат  с
привкусом соли,  уши  заполнил негромкий и  мерный гул  прибоя.  Не открывая
глаз, он сжал  пальцы,  легко погрузившиеся  в рыхлую почву.  Песок... Порыв
ветра швырнул пригоршню брызг на его голые ноги. Вода... Теплая...
     Блейд перевернулся на спину, сел и открыл глаза. Перед ним расстилалась
морская   гладь  -  лиловая  и  голубоватая,  блистающая  кое-где  серебром,
изменчивая,  текучая  и подвижная, как  в  любом  из  миров, подобных Земле.
Легкий бриз гнал небольшую волну; с тихим шорохом крошечные валы, увенчанные
каймой пены, накатывались на золотистый песок, затем с едва слышным шипеньем
отползали  обратно,  оставляя  темный мокрый след. Из  песка торчали камни -
совсем маленькие, с кулак, и здоровенные глыбы, возвышавшиеся на целый  ярд;
одни  были черными, другие -  коричневыми  с белыми прожилками либо пестрыми
или серыми. У самой кромки воды суетились крабы величиной с ноготь.
     Земля? Атолл  в Южных морях? Один  из тех, с  которого доставляют копру
для заведения, за чьим мирным фасадом прячется отдел МИ6А?
     Он повернулся и обозрел светило, изливавшее тепло на его плечи. Солнце?
Несомненно,  нет.  Солнце -  золотистая  звезда класса О, диаметр -  миллион
триста девяносто  два километра, мощность излучения - три и восемь на десять
в  двадцатой степени мегаватт...  Эта же звезда,  вероятно, класса  А, более
горячая, с голубоватым оттенком... Согласно диаграмме  Ресселла, температура
поверхности тысяч восемь с  половиной  по Кельвину...  на три тысячи больше,
чем у Солнца. Ближайшие аналоги - Вега и Сириус...
     Блейд  с  недоумением  тряхнул   головой  -  какая-то  шторка  в  мозгу
приоткрылась и  тут  же  задернулась. Протянув руку,  он выхватил крабика из
суетившейся  у воды  кучки, и  пересчитал ноги  крохотной  твари.  Десять...
Причем - ни намека на клешни...  Снова  обозрев  жемчужно-голубой небосвод с
пылающим серебристым солнцем, Блейд окончательно понял, что находится не  на
Земле.
     Пошатываясь,  он  поднялся  на ноги.  Как всегда,  Блейд  был абсолютно
нагим;  выпуклую грудь и  лоб  покрывали бисеринки  пота, дыхание оставалось
пока  прерывистым, словно он еще  не пришел в себя после призрачной гонки по
сумрачным  равнинам своих сновидений, но  ноги уверенно попирали  песок, а в
глазах  появилось  привычное  выражение   настороженности   и  готовности  к
действию.  Несколько  секунд  разведчик   стоял,   глубоко   вдыхая   свежий
солоноватый  воздух,  потом  присел  - раз,  другой.  С  телом  все обстояло
отлично,  координация  восстановилась.  Но  голова...   что-то  произошло  с
головой, и он пока  не мог понять,  в  чем дело. Немного побаливал затылок -
там, где был подсоединен кабель в синей оплетке.
     Блейд разбежался и вскочил на ближайший валун, доходивший ему  до пояса
- более возвышенной точки в ближайших  окрестностях не наблюдалось. Ступнями
он ощущал шероховатую теплую  поверхность камня, маленькие трещинки и песок;
это было  приятно,  как и ласковый солнечный свет,  и легкий бриз, умерявший
зной. Он посмотрел налево, потом - направо.  Песчаный пляж стофутовой ширины
уходил в обе стороны примерно на полмили, окаймляя закруглявшуюся  береговую
линию. За золотистой полосой  легка  торчали  невысокие скалы,  меж которыми
пробивалась трава и какие-то тростники, похожие на бамбук. Еще дальше и выше
виднелось  некое подобие холмов, заросших деревьями; над их кронами высоко в
небе  плыло  голубоватое солнце.  Остальные краски были  вполне  привычными:
трава и деревья - зелеными, небо и море - голубыми, песок  - желтым, камни и
скалы - черными,  бурыми и серыми. Яркие оттенки, резкие  контрасты,  четкие
границы освещенных  солнцем пространств напоминали полотна Гогена.  За одним
исключением - вокруг не было ни единой живой души.
     Значит, машина Лейтона  сработала  - и, в очередной  раз,  не  так, как
предполагал старый  ученый.  Блейд  потер подбородок,  уставившись невидящим
взглядом  в океанский простор.  Не подлежало  сомнению, что  компьютер опять
забросил его в очередной мир Измерения Икс - а шестой раз за два с четвертью
года. Что ж, эти  странствия становились для него все более привычными, хотя
накапливавшийся опыт отнюдь  не уменьшал опасности. Но сейчас Блейд не думал
о ней;  скорее,  он даже испытывал некое облегчение, предпочитая сражаться с
людьми,  зверями  и непогодой,  чем  с  теми  чудовищами  безумия,  которыми
компьютер Лейтона мог населить его  рассудок. Он старался не думать о боли в
затылке; постепенно  это  неприятное ощущение слабело,  превращаясь  в  едва
заметное покалывание.
     Блейд  спрыгнул  с  камня  и,  увязая  по  щиколотки  в  мягком  песке,
направился  к  скалам. Он полагал, что очутился на острове, чудесным образом
перенесенном в  иной мир с картин Гогена,  но в этом  следовало убедиться. К
тому же,  на  полотнах великого  француза присутствовало  и многое другое  -
цветы и плоды, туземцы, туземные хижины и туземные женщины... Да, женщины! С
золотистой  кожей,  великолепными  телами,  пухлыми  чувственными  губами  и
призывным  взглядом  темных  и   страстных  глаз...  Блейд   облизнул  вдруг
пересохшие губы и ускорил шаги.
     Скалы  оказались невысокими -  около  тридцати-сорока  футов,  - и были
покрыты трещинами и уступами, так что подъем не  представлял труда. Блейд не
помнил,  как называлась слагавшая их горная  порода; соответствующий  термин
вертелся в голове, но никак  не желал всплывать на поверхность. Он попытался
сосредоточиться,   но  покалывание   в   затылке   стало   сильнее,   словно
предостерегая его от чрезмерных умственных усилий.
     Вершина  выбранного  им  утеса  оказалась плоской  и засыпанной тонкими
каменными пластинками с  довольно острыми краями. Блейд  старался  двигаться
осторожно, чтобы не  поранить  ноги; потом нагнулся, выбрал довольно большой
осколок  в  форме наконечника копья и зажал  его в кулаке.  Вот и оружие! На
первый   случай  сойдет   -  если  местные  аборигены   окажутся   не  столь
дружелюбными, как те, которых рисовал Гоген.
     Он  огляделся, медленно  поворачиваясь  на  все четыре  стороны  света.
Остров,  конечно же  -  остров!  И  небольшой!  Этот  клочок  тверди  земной
представлял из себя классическое кольцо атолла с круглой лагуной в центре, и
Блейд мог  обозреть свои новые владения  из конца в  конец.  Итак, в наличии
имелось: лагуна диаметром с треть  мили; окаймлявшее ее кольцо суши  шириной
ярдов четыреста и длиной по внешней окружности мили две; изнутри и снаружи -
ленты  нешироких  песчаных  пляжей,  за  которыми  вздымались утесы,  точные
подобия того, на котором стоял Блейд; между ними - скалистые холмы, поросшие
деревьями. Вероятно, эти были такие же утесы, на которые ветер тысячелетиями
наносил почву; теперь  их голые темные вершины  торчали  над  морем  зелени.
Кое-где  во  впадинах  блестела  вода -  след прошедших  дождей, наполнявших
естественные  водоемы; в этих местах кроны деревьев казались более густыми и
пышными.  Островное кольцо было разорвано на юге довольно широким  проливом,
соединявшим   лагуну  с   океаном.   В   целом  островок   напоминал  червя,
свернувшегося   кольцом  в  луже  голубой  воды  и   отрастившего  на  спине
миниатюрный каменный хребет.
     Коралловый риф? Блейд  задумчиво  поскреб в голове и бросил  взгляд  на
свой каменный кинжал. Нет, эта порода совсем не походила на известняк... Где
же он очутился?
     Впрочем, геологические подробности  большого значения не имели. Гораздо
важнее, что  здесь есть  вода  и  зелень,  а  значит, можно  рассчитывать на
фрукты. Учитывая,  что рядом океан, прибрежная зона которого наверняка кишит
рыбой,  с голода  он не умрет. Холод тоже ему не  угрожает  - островок  явно
расположен  в  тропиках. Люди? Вообще  какие-либо  разумные  существа? Он не
видел  ни  малейших признаков их присутствия -  ни дыма костра, ни хижин или
шалашей,  ни лодок  на  песчаных пляжах, ни троп, протоптанных в лесу. Нужно
проверить более тщательно... Остров невелик,  укрыться здесь  негде, и любое
живое создание  рано или  поздно выйдет  к  прудам с пресной водой. Оттуда и
надо начинать поиски.
     Внезапно Блейд ощутил жажду. Он еще раз осмотрел островок, запечатлевая
в памяти расстояния и основные ориентиры.  Со своей  скалы  он насчитал  три
пруда, располагавшихся  довольно симметрично: один - на юге, почти  у  самой
оконечности  каменного червя;  другой - на  западе, третий  - почти в  самом
центре  острова.  До  срединного водоема было  всего  ярдов  двести, и Блейд
двинулся было к нему, однако, не пройдя  и  половины склона, влез обратно на
скалу.
     Он  встал  посередине,  распростер  руки  в  стороны,  и   торжественно
произнес:
     -  Властью,  дарованной  мне Ее Величеством  королевой Великобритании и
спецотделом  МИ6А,  я,  полковник  Ричард  Блейд,   достигший   сих  берегов
одиннадцатого октября  в год одна тысяча девятьсот  семидесятый от Рождества
Христова, нарекаю эту землю Кориваллом - в честь своей неверной возлюбленной
Зоэ Коривалл И да простит ее Господь, как я простил сию леди в душе своей.
     Затем,  весело  насвистывая британский гимн,  он  начал  спускаться  по
склону.  Радостное  чувство  переполняло  его  и,  если  не  считать  слегка
ломившего затылка, он чувствовал себя  преотлично. Действительно, первый раз
за все свои странствия  он попал в мир, где ему абсолютно ничего не угрожало
- ни человек, ни зверь, ни непогода.
     В Альбе, минут через пять после прибытия, его стали травить собаками...
Кроме  того,  он   почти  потерял  память  и  долгое  время  не  мог  вообще
разобраться, что произошло и где он очутился. В Кате  машина  забросила  его
прямо   в  центр  военных   действий,  перед   армией   из  тысяч   свирепых
воинов-монгов, штурмовавших Великую Стену...  В Меотиде... Ну, там творилось
такое,  что  лучше  и не  вспоминать! Берглион  встретил  пришельца  ледяным
дыханием снежной тундры, а  Тарн - древней, невероятной и пугающей техникой.
Эти силовые  завесы... и Хончо, ньютер, пленивший его вскоре после появления
в том мире...
     Блейд вздрогнул и  остановился.  Конечно,  все,  о  чем  он  думал, что
вспоминал, соответствовало действительности. Однако его нынешние размышления
отражали  лишь половину правды - более горькую и неприятную.  Да, он  терпел
лишения и  проливал кровь,  свою и чужую, в  каждой из пяти открывшихся  ему
реальностей. Но  было там кое-что  еще... теплые  робкие губы  Талин, нежное
тело  Лали Мэй,  колдовские глаза Аквии...  и  Зулькия,  рыжекудрая Зулькия,
зачавшая от  него первого императора Тарна!  Даже проклятая богом  Меотида в
своем роде  представляла определенный интерес...  В  конце концов,  он сумел
договориться с этими амазонками...
     Он оглянулся,  словно  ожидая,  что  из  лесной чащи  сейчас выскочит и
бросится ему  на  грудь  не то Талин, не то Зулькия  - или,  на худой конец,
недавняя подружка Дорис, - и шумно перевел  дух. В полусотне шагов перед ним
лежал пруд, вытянувшийся между склонов  двух невысоких каменистых гряд; вода
была  темной,  на   ее  поверхности   покачивались   огромные  белые  цветы,
обрамленные  блестящими  кожистыми  листьями. От  пруда  веяло свежестью,  и
Блейд, присев на корточки у темной поверхности, вволю напился.
     Потом он вошел по пояс в воду, выдернул ближайший цветок и поднес его к
лицу. Белые  мясистые лепестки слегка шевельнулись, словно потянувшись к его
губам, и разведчик вдохнул чарующий, пьянящий  аромат. На миг мир завертелся
перед глазами,  а  когда  он вновь  пришел  в  устойчивое  состояние,  Блейд
чувствовал себя так, словно только что опрокинул  рюмку лучшего французского
коньяка.  Одобрительно  хмыкнув,  он  посмотрел  на  цветок -  тот,  подарив
наслаждение, умирал.  Белоснежные лепестки  опали и  побурели, запах  исчез,
листья поникли.
     - Лотос забвения? - пробормотал Блейд, возвращаясь  на берег. Как бы то
ни  было,  на  этом  островке  найдется,  что глотнуть.  Вероятно,  "лотосы"
вырабатывали  какой  то  слабый  наркотик.  Неважная  замена соблазнительной
женской плоти, однако лучше, чем ничего.
     В течение  ближайших  четырех  часов Блейд дважды обошел  весь  остров:
сначала  - его  внутреннюю и наиболее  интересную часть, затем  - побережье.
Здесь не было  птиц  - если не считать больших длиннокрылых созданий с хищно
загнутыми  клювами,  -  и  встречалось  очень  мало  насекомых.  Зато  плоды
присутствовали в изобилии, и  он сорвал какой-то  огромный зеленовато-желтый
фрукт,   соблазнившись  его   сходством  с  ананасом.   У  западного   пруда
простиралась  изрытая   норами  полянка,   на  которой  мельтешили  довольно
упитанные  ушастые  зверьки,  что-то  среднее  между  большими  кроликами  и
морскими  свинками;  ловко  швырнув камень, Блейд подшиб  одного.  Затем  он
срезал пару  лиан: одну затянул вокр