огло
уравнять  шансы, ибо топливом  служил  жир, и его хватало лишь на то,  чтобы
как-то обогреть крохотные юрты и приготовить пищу; настоящий  костер, защита
от хищников, оставался тут недостижимой мечтой.
     В полыньях  кишели  тюленеобразные  рыбы, но эта  добыча давалась людям
нелегко: морские создания были на редкость увертливыми, а костяные гарпуны с
трудом пробивали шкуру и толстый слой подкожного  жира.  Даже  Блейд,  с его
превосходной реакцией, промахивался  три раза  из четырех  и клял последними
словами ненасытные утробы своих собак и племя Харата, прикончившее не только
останки дайра, но и запас сушеной рыбы, которой Аквия кормила псов.
     Нет, что ни говори, самой легкой дичью на  снежной равнине был человек.
И  вряд ли  Аквилания, целительница из  Дома Властителей  Кламстара,  смогла
увидеть  знаменитые   берглионские  гобелены,  если  б  Ричард  Блейд  столь
своевременно не свалился ей на голову.


        ПЯТНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ ПУТИ

     Утром,  едва нарты отъехали  на пару миль  от места  последней стоянки,
Аквия  забеспокоилась. То и дело оборачиваясь, она  смотрела  назад,  словно
желая  разглядеть некую опасность,  скрывавшуюся  в белесо фиолетовом мареве
дарсоланской равнины. Блейд бросил на нее вопросительный взгляд
     - Дайр?
     -  Кажется...  Я   еще  плохо  чувствую...  слишком   далеко...  Но  он
приближается, Риард!
     -  Пусть.  Ничего хорошего его  тут не ждет, -  разведчик потянулся  за
топором.
     - Будь осторожен...
     - Я всегда осторожен. Потому и жив еще.
     Они замолчали; теперь оба то и дело поглядывали назад.
     - Вот он! - Аквия  вытянула руку, и Блейд увидел  мерцающее серебристое
облачко, стремительно мчавшееся по их следам. Этот зверь не пытался устроить
засаду; возможно,  он  был голоднее и нетерпеливее. Он видел добычу  и бежал
прямиком к ней.
     - Правь к ближайшим  торосам, -  велел Блейд женщине, перекидывая через
плечо ремень своей секиры.
     Когда они затормозили у бесформенной одинокой глыбы, он спихнул Аквию в
снег и перевернул нарты на бок, завалив ее поклажей.
     - Лежи тихо, не двигайся. И ради Великих Льдов не пытайся мне помочь.
     Собаки с воем сбились у передка саней; Блейд гаркнул на них,  и громкий
человеческий   голос   приободрил   упряжку.   Снежный   ящер   стремительно
приближался, совершая прыжки в пятнадцать футов. Не очень крупный экземпляр,
решил разведчик; тот, первый, был дюймов на пять повыше.
     Он  выступал вперед, потрясая копьем. Багровый солнечный луч  скользнул
но толстому широкому лезвию, окрасив сталь в цвета растерзанной плоти. Зверь
остановился; казалось,  он  не  то озадачен, не то поражен видом противника.
Это странное  существо носило  шкуру дайра, но лапы у  него выглядели совсем
иначе... И потом - потом, у него не было хвоста!
     Ящер испустил слабое  шипенье и двинулся в  обход, к собакам.  Весь вид
его  словно говорил:  не  трогай меня,  и я по  трону тебя  - только  возьму
положенную дань.  Блейд не пытался  заступить  ему дорогу; он замер,  высоко
подняв копье с тяжелым концом, окованным на фут железом.
     Дайр  скользнул  мимо,  опять  предостерегающе зашипев.  И в  этот  миг
разведчик ринулся вперед. Он  не хотел наносить удар острием; эта тварь была
слишком  мощной, живучей  и  отлично бронированной,  чтобы  прикончить  ее с
одного укола.  В конце концов,  в первый раз ему  сильно  повезло, но трудно
рассчитывать, что везение повторится...
     Он действовал копьем, как дубиной, и окованный железом  конец опустился
точно туда,  куда было  рассчитано - на крестец чудища, за шипастым гребнем.
Раздался сухой треск, Блейд отскочил в сторону, а ящер завертелся на снегу с
переломанным позвоночником. Зверь снова  зашипел, негромко,  яростно;  пасть
его раскрылась, обнажив ряд чудовищных клыков. Он пополз к человеку, царапая
лед когтями передних  лап и  оставляя широкий кровавый след -  задние лапы и
хвост бессильно волочились за ним.
     Блейд  неторопливо  отошел  в сторону,  наблюдая  за  зверем.  Лишенный
прежней стремительности, он  был все еще опасен, и  стоило подумать, куда  и
как нанести завершающий удар.
     - Риард!
     Разведчик скосил глаз - над краем нарт выглядывала головка Аквии.
     - Риард, уедем! Оставь его!
     - Оставить столько мяса? - Блейд покачал головой. - Ни за что!
     Он  дважды взмахнул  своей  страшной дубиной а  перешиб дайру  передние
лапы;  потом,  нацелившись,   всадил  стальной  наконечник   в  горло.   Псы
торжествующе взвыли, а Блейд, стянув панцирь,  бросил  его на снег и  махнул
рукой женщине.
     - Все! Тут хватит до конца пути - и нам, и собакам! Давай нож!
     Он выдернул копье, положил его рядом с панцирем, и начал рубить топором
твердую  кожу  на  брюхе  зверя.  Потом  повернулся -  Аквия  стояла  рядом,
протягивая нож. Ее прозрачные зеленые глаза были широко раскрыты, и смотрели
они на победителя с каким-то странным, призывным и ожидающим выражением.
     ...В ту ночь они долго  любили друг друга и утром тронулись в путь лишь
тогда, когда  солнечный диск,  оторвавшись от  далекого  горизонта, багровым
пузырем всплыл над равниной Дарсолана.


        ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ ПУТИ

     - Там,  -  сказала  Аквия, протянув  к  северу  руку. Она  привстала на
цыпочки,  словно  пытаясь  разглядеть  стены,  шпили  и  башни  таинственной
цитадели за белесой дымкой, скрывавшей горизонт. - Там, скоро!
     Блейд кивнул.  Они  стояли  на  вершине невысокого  тороса, у  подножия
которого притулилась  юрта. Вещи  были  уже  собраны,  собаки  -  запряжены,
оставалось свернуть легкий каркас, обтянутый кожами, и - в дорогу.
     Чем  меньше миль отделяло их от скал Берглиона, тем  чаще мысли  Блейда
обращались к чудесам  древнего замка.  Что  ждет  его  за  каменными стенами
твердыни Помнящих? Бездонная шахта, что тянется до слоя расплавленной магмы,
неведомые  энергетические  установки,  оранжереи...  многоцветное  сверкание
полотен... Нет,  гобеленов - Аквия подчеркивала это не раз! И дремлющая века
-  или  тысячелетия -  машина  с колпаком  из проволоки и  прозрачных камней
шлемом ментальной связи, коммуникатором!
     Возможно, он допускал ошибку, и  это установка не была передатчиком,  а
шлем не имел никакого  отношения  к ментальной связи. В конце концов,  он не
являлся техническим  специалистом  и  мог опираться только  на  собственный,
весьма  ограниченный   опыт.  На  Земле  лишь  компьютер   Лейтона   обладал
возможностью непосредственной  коммуникации с человеческим мозгом,  и  Блейд
боялся,  что  окажется невольным  пленником  аналогий.  Любое  устройство  с
подсоединенным к нему  шлемом,  который человек  способен  водрузить себе на
голову, будет казаться ему прибором для  чтения и  передачи мыслей,  хотя на
самом деле  такая штука может  предназначаться  для чего угодно - от лечения
мигрени до  завивки волос. Тут  он вспомнил о собственной буйной  шевелюре и
усмехнулся.
     Однако  интуиция  подсказывала  ему,  что  вряд  ли  древние  строители
Берглиона разместили в  запечатанной  камере автоматического парикмахера или
машинку, способную только почесывать клиентов за ушами. Нет,  это устройство
являлось  чрезвычайно  важным,  и  при  трактовке  его назначения  следовало
исходить не только из внешнего вида, но также из  специфики момента. Которая
была весьма и весьма печальной.
     Предположим,  сказал  он  себе,  что дремлющая машина  и в  самом  деле
передатчик, способный отправить в межзвездные  просторы призыв о помощи. Кто
и  каким образом мог бы использовать ее? Человек, обладающий  наследственным
телепатическим  даром...  умеющий  концентрировать  мысль...  посвященный  в
древнее искусство,  когда-то общедоступное  и  привычное... Он  покосился на
задумчивое  личико стоящей  рядом  Аквии. Нет,  не надо далеко ходить, чтобы
найти подходящего кандидата!
     Но раньше он сам сунет голову в эту крысоловку из проволоки и убедится,
что она безопасна. Все-таки у него немалый опыт в подобных делах... Пять раз
компьютер Лейтона выворачивал его мозги наизнанку,  трудно  представить себе
что-то более ужасное!
     Да, он проверит сам... Только бы добраться до Берглиона!


        ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ПУТИ

     Перевалило за полдень; багровый  шар светила медленно сползал к далекой
черте горизонта.  Теперь, спустя три недели, оно уже не казалось Блейду оком
дьявола - скорее, покрасневшим от слез глазом божества, оплакивавшего гибель
этого  мира и  своих  детей, шаг  за  шагом приближавшихся к границе вечного
небытия. Бог, однако, оставил им надежду и послал мессию, способного указать
путь к  спасению. И если  он, Блейд,  был этим пророком, то  к божественному
разряду следовало отнести его светлость лорда Лейтона.
     Разведчик не  раз ловил  себя  на том, что  пристально всматривается  в
солнечный диск,  отыскивая  сходство  с янтарным зрачком старого профессора.
Бесполезное занятие; глаза Лейтона горели  яростным  и беспокойным пламенем,
тогда как светило Берглиона казалось заревом умирающего костра. И все  же он
снова  и  снова  глядел на  него,  словно  пытался  разгадать  тайну  своего
появления в этом мире
     - Что ты там увидел, Риард?  - ладонь  Аквии  в меховой рукавичке легко
коснулась его плеча.
     - Будущее, - пробормотал Блейд, невольно вздрогнув.
     - У нас нет будущего, - женщина покачала головой.
     - Я говорю о своем мире.
     Они помолчали; потом Аквия сказала:
     - Скоро тебе предстоит выпить снадобье, чтобы  убрать все  это...  - ее
ладонь вновь разворошила шерсть  на плече разведчика. - Не  хочу, чтобы тебя
видели в Берглионе таким. Моя вина...
     - Ни  слова больше!  -  Блейд шутливо  стиснул  ее  в  объятиях.  - Ты,
малышка,  замаливаешь свой грех каждую ночь, и я с удовольствием получаю эти
проценты с нашей сделки.
     -  Проценты? - Аквия наморщила  ясный  лоб; видимо, подобные финансовые
тонкости были выше ее разумения.
     - Не бери в голову... Это шутка.
     Она послушно кивнула.
     - Я приготовлю отвар. Ты выпьешь его утром, в  последний день, когда мы
увидим  скалы  Берглиона.  Волосы начнут  выпадать  не  сразу...  Сначала  -
чуть-чуть, потом полезут клочьями,  - она хихикнула. - Боюсь, ты подъедешь к
воротам замка совсем голым, Риард.
     -  У  меня  есть  шкуры,  реквизированные  у Харата,  - с  достоинством
возразил Блейд. - А сверху я натяну панцирь, который содрал с дайра!
     - Ты всех перепугаешь, мой хранитель...
     Блейд оскалился, щелкнул зубами, и Аквия, улыбнувшись, шлепнула  его по
губам. Прошло минут десять; они держались за руки, меховая рукавичка утопала
в огромной мохнатой лапе. Наконец разведчик произнес:
     -  То  мерзкое зелье,  что  ты  поднесла мне при  первом  знакомстве  -
презанятная  штука.  Многие  в моем мире отдали бы  полжизни, чтобы отведать
его...
     -  И та  девушка,  которая  любит смотреть  картины  прошлого? -  Аквия
скосила на него лукавый хризолитовый глаз.
     - Нет, у нее с прической все в порядке, - смущенно пробормотал Блейд.
     -  В  твоем мире у людей не хватает  одежд? - бровь  женщины недоуменно
приподнялась.
     - Дело не в том. У стариков, да и у молодых тоже, выпадают волосы - вот
здесь,  на голове, -  он взлохматил свою буйную шевелюру.  - И таких  парней
совсем не любят девушки... Представь, как они страдают!
     Внезапно Аквия расхохоталась - да так, что на глазах выступили слезы.
     - И ты... ты решил...  - она просто изнемогала  от смеха. - Ты хотел...
хотел бы дать им... мое снадобье?
     Блейд молча кивнул.
     -   О  добрый  мой,  благородный  страж  и  хранитель!  Как   эти  люди
отблагодарят тебя, если такое украшение вырастет у них  по всему телу? - она
дернула клок  шерсти на  груди  Блейда.  -  Для восстановления волос имеется
совсем  другое средство...  фастан,  жидкий  бальзам... Я  дам  тебе флакон,
которого хватит на сотни лысых черепов!
     Блейд  мысленно  перекрестился.  Хвала Создателю,  что  он  затеял этот
разговор! Если бы он  выпросил у  Аквии ту мерзость, которой его попотчевали
три недели назад,  и  принес  зелье  лорду Лейтону,  последствия могли  быть
самыми  плачевными. Говорят,  благородные седины  премьер-министра редеют от
тяжких  трудов  на  благо  страны...  и  если бы Лейтон,  с  самыми  лучшими
намерениями... О, это  было бы ужасно!  Их всех судили бы за государственную
измену!
     Он облегченно вздохнул. Кончался двадцать первый день странствий.


        ГЛАВА 9

     Блейд принял зелье утром двадцать шестого дня.
     Еще накануне Аквия начала беспокоиться, то  оглядываясь по сторонам, то
склоняя  голову  к  плечу  и прислушиваясь к чему-то с зажмуренными глазами.
Казалось, она  словно кошка  ищет дорогу к дому,  к единственному месту, где
ждут  ее  тепло, свет и  забота  добрых  хозяев.  Блейд не понимал,  как она
ориентируется  в снежной пустыне;  для него все направления были  одинаковы.
Везде  -  ровная белесая  поверхность, слегка  подсвеченная  фиолетовым,  по
которой  разбросаны  отдельные  ледяные  надолбы  и  кое-где  тянутся  гряды
торосов; везде - снег, холод, изредка встречающиеся полыньи, голодное зверье
и голодные  люди,  да  заунывный  волчий  вой  -  будто  отчаянная  молитва,
взлетающая к багровому солнечному диску.
     Вечером  они  достигли  непреодолимого барьера:  поперек  равнины в обе
стороны, на запад и на  восток, протянулась полоса перекореженного льда. Это
не были привычные  торосы почти  правильных  геометрических  очертаний,  меж
которыми собакам  всегда удавалось  найти путь.  Здесь  глыбы, выломанные из
ледового щита, беспорядочно дыбились вверх, влево и вправо, вперед и назад -
во все стороны, льдины налезали  друг на друга, образуя  дикое нагромождение
остроконечных пиков, плоских  граней и  заостренных ребер, сквозь которое не
сумел  бы пробраться  ни  зверь, ни  человек.  Блейд  не  понимал,  как  мог
образоваться такой  хаос.  Никакая  буря  не в  силах взломать десятифутовую
корку льда, никакие ветры и штормы не способны вскрыть застывшее море, чтобы
волны воздвигли  этот  защитный вал на дальнем  рубеже  Берглиона. Потом  он
припомнил слова Аквии  о  шахте, что вела  в  глубь земли - а, точнее, к еще
неостывшим недрам  планеты.  Может быть, слой магмы залегал  здесь близко  к
поверхности,  и весь регион был  сейсмически  активен? Землетрясение средней
силы, конечно, взломало бы льды над прилегающим к острову шельфом.
     Аквия, увидев непроходимый барьер, против ожиданий довольно кивнула.
     - Мы на правильном пути, но чуть уклонились к западу, - сообщила она. -
Завтра поедем на восток, там должен быть проход.
     На рассвете, когда Блейд выпил чашку лекарственного  отвара  - не менее
отвратительного, чем  то  зелье,  которому  он был  обязан  своим  волосяным
покровом,  -  Аквия протянула ему  плотно  закупоренный  плоский  флакон  из
толстого стекла. Там  плескалось немного тягучей синеватой жидкости, похожей
на очень густое растительное масло.
     -  Фастан,  -  коротко  сказала женщина. - Нужно  взять очень немного и
тщательно растереть  тряпицей  - так,  чтобы  бальзам  не попадал на пальцы.
Иначе - сам понимаешь... она усмехнулась.
     Блейд благодарно кивнул, принял флакончик и тщательно примотал ремнем к
талии. Не было никаких гарантий, что чудодейственный эликсир пропутешествует
с ним обратно  в  родное измерение, однако уже дважды  он  сумел хоть что-то
принести на  Землю из  чужих  миров. Ему казалось,  что  здесь  существовала
любопытная закономерность -  сравнительно небольшой  предмет, находившийся в
контакте  с  его  телом  в  момент   переноса,  на   котором  подсознательно
фокусировались его мысли, мог стать его добычей.  Так  было в  Альбе и Кате,
возможно, это повторится в Берглионе?
     Впрочем, до возвращения оставался еще порядочный срок  - больше месяца.
Он  проведет  это  время с пользой,  исследуя тайны древнего замка вместе  с
милой Аквией, вполне излечившей его от тоски по Меотиде.  И потом - была еще
та  дремлющая  машина.  С  каждым  часом  и  каждой  пройденной  милей   его
любопытство разгоралось все сильней.
     Они  двигались  на  восток  вдоль  ледового  завала до  полудня.  Аквия
по-прежнему   вертела   головой   и   прислушивалась,  Блейд,  не  выдержав,
поинтересовался, как она находит дорогу.
     - Мы уже близко, совсем близко... взгляд женщины скользил по сверкающим
на солнце граням ледяных глыб. - Я чувствую людей  Берглиона - тут...  - она
коснулась лба. - Слабый гул, и он все растет и растет.
     - Но ты  говорила, что до  замка еще полдня пути, - разведчик удивленно
посмотрел на нее.  - Что можно ощутить с такого расстояния? И  потом - когда
на нас напали дикари, ты не  почуяла их, хотя эта шайка  подобралась к самой
нашей стоянке.
     -  Во-первых, я спала.  -  Аквия виновато  улыбнулась. - А во-вторых, в
Берглионе живут не дикари... они  думают, мыслят  -  и это заметно издалека.
Понимаешь,  Риард,  жар  от  большого  костра чувствуешь  со  ста  шагов,  а
маленький незаметен даже вблизи.
     Блейд кивнул, эта аналогия была ему совершенно понятна.
     - Когда мы придем в Берглион... - начала Аквия.
     Да, когда мы  придем в  Берглион, мысленно  откликнулся разведчик;  его
спутница все чаще и чаще повторяла эти слова. Когда мы придем в Берглион, мы
увидим  все чудеса этого  мира.  Мы  будем любоваться  многоцветьем  древних
тканей...   наши  руки  коснутся  темного  полированного  дерева,  покрытого
сказочной резьбой, мы вдохнем ароматы плодов,  зреющих в  оранжереях услышим
музыку  и  старинные  напевы,  протяжные,  веселые  или  печальные...  узрим
фантастические машины, дающие тепло и свет... и ту, дремлющую, с колпаком из
блестящей  проволоки   и  сияющих  радугой   камней...  Когда  мы  придем  в
Берглион...
     Блейд шумно перевел дух; Великая Чаша  Грааля  уже была в его  руках, и
оставалось только поднести ее к устам и испить.
     В ледяном валу открылся проезд. Неширокий, ярдов десять, но прямой, как
стрела.  Они двигались  в  этом  ущелье  всего  минут  десять,  потом  нарты
вырвались на ровную поверхность, которая уходила к самому горизонту -  туда,
где темнели скалистые пики.
     Камень!  Твердая  земля!  Пусть промороженная,  лишенная  жизни,  но  -
прочная и надежная, основа основ, фундамент человеческого бытия.  Блейд даже
не  подозревал, как  стосковался за этот месяц по  камню,  скалам  и утесам,
горам,  хребтам и  уходящим  в поднебесье вершинам. Да  что  там  говорить о
камнях! Он  с восторгом  глядел  на черные,  бурые и  серые  склоны -  после
белесой однообразной  равнины  взор, отдыхая,  тонул  в их неярких и мрачных
цветах.
     До   гористого  острова,  однако,  было  еще  миль  двадцать,  и  замок
разглядеть  не  удавалось.  Блейд в  нетерпении  вцепился в шерсть на груди,
стиснул  - в  его кулаках  остались  бурые клочья. Он удивленно воззрился на
них, затем потер ладони - подшерсток сходил целыми полосками, обнажая чистую
бледную  кожу.  И сразу мороз  вцепился в  пальцы ледяными  клещами,  словно
поджидал  этого  момента целый месяц.  Блейд сунул кисти под мышки, прижал к
бокам - тут бурые лохмы еще хранили тепло.
     - Не  торопись, Риард,  - Аквия глядела на него со странной улыбкой.  -
Шкуры,  которые ты  отнял у Харата, греют хуже твоей  -  Она  потянулась.  -
Знаешь, я тоже жду, когда ты освободишься от своей шерсти. Все было  хорошо,
мой дорогой  хранитель,  но  я  соскучилась  по  твоему  телу... по ощущению
кожи...
     Да, подумал Блейд, когда мы придем в  Берглион  мы  будем  любить  друг
друга на  мягком ложе под  резными  деревянными сводами,  в полумраке уютной
спальни, в тепле, под надежной защитой каменных стен...  И главное! - мы оба
станем людьми!
     Сани  стрелой  летели  по  ровной,  как  стол,  равнине.  Горы  впереди
понемногу росли,  и  вот уже на фоне  темных  прибрежных  скал острые  глаза
Блейда начали различать  что-то алое, воздушное,