ался в толпе зрителей.
     Блейд вскочил, охваченный холодной яростью. Его сбили с ног! И вдобавок
чуть не  лишили скальпа! Сейчас он не  думал  о  том,  что атака  Ольмера, в
сущности,  не удалась:  клок  волос  да  царапина  на  плече  -- вот  и весь
результат.  Нет, произошедшее  казалось  ему  неким  издевательством, тонким
расчетом хайрита, непременно желавшим выставить его на посмешище.
     Он с бешеной скоростью заработал мечом, стремясь перейти в ближний бой.
Конечно, сравнительно ближний --  длинным клинком не взмахнешь, стоя рядом с
противником.  Но  ему  казалось,  что на  расстоянии  ярда-полутора его  меч
эффективнее  франа.   Четырехфутовая   рукоять   хайритского  оружия  давала
преимущество на дальней дистанции; вблизи же инерция древка слегка замедляла
скорость выпадов при рубящих ударах.
     Это соображение  оказалось верным. Некоторое  время Ольмер  оборонялся,
отбивая клинок Блейда то лезвием, то рукоятью франа, затем, когда конец меча
царапнул  его  бедро,  резко   прыгнул  в  сторону,  пытаясь  оторваться  от
наседавшего противника. Запыхавшийся  Блейд остановился,  с изумлением глядя
на  хайрита.  Тот  принял  странную  стойку,  явно  оборонительную:   широко
расставленные  руки  сжимают рукоять  франа,  оружие поднято над головой  --
вверх  и чуть вперед, Знакомый прием  английских йоменов  времен Робин Гуда!
При схватках на дубинках так защищаются от мощного рубящего удара сверху. Но
у негото в руках не простая палка, а  тяжелый меч! Рукоять франа всего в два
пальца  толщиной...  да  будь  она  хоть из  железа,  поперечным  ударом  он
перерубит ее как хворостину!
     Блейд  выдохнул  и  с  силой  опустил  клинок.  Древко  в руках Ольмера
прогнулось  дюйма  на  три,  пружинисто  отталкивая  сталь;  если  на нем  и
появилась зарубка, то Блейд ее не заметил. В следующее мгновение, предугадав
ответный выпад  Ольмера, он наклонился; фран веером сверкнул в воздухе прямо
над его головой, и еще одна прядь волос упала на землю. В толпе зрителей уже
раздавались откровенные смешки.
     Последняя  атака,  как чувствовал Блейд, потребовала слишком много сил.
Порез на правом предплечье обильно кровоточил, но пока это не сказывалось на
силе и точности его ударов. Но кто знает, что случится через полчаса... если
он еще будет жив к тому времени.
     Ричард Блейд поднял глаза на противника. Ольмер тоже выглядел не лучшим
образом.  Грудь его  тяжело  вздымалась,  по бедру  текла кровь, лоб и скулы
влажно  поблескивали  от  выступившей  испарины.  Но  в  неукротимых ледяных
зрачках попрежнему стыла ненависть.
     Хайрит сделал  шаг влево, Блейд -- вправо. Они кружили около невидимого
центра  на   расстоянии  пяти   ярдов  друг   от   друга  --  настороженные,
внимательные;   каждый   успел  почувствовать   силу   соперника  и   каждый
догадывался, что эта схватка не кончится ни первой, ни второй кровью.
     Клинки снова  зазвенели  Блейд знал, что его спасение -- в ближнем бою,
но теперь подобраться к Ольмеру было не так-то  просто. Раз  за разом хайрит
применял нечто вроде  веерной защиты  --  держа фран  за самый конец древка,
раскручивал его над головой.  Руки у Ольмера  были  длинными, так что  конец
стального  острия описывал круг  на  расстоянии трех  ярдов  от его груди, и
Блейд,  при  всех стараниях, не  мог достать противника мечом.  Видимо,  это
круговое движение было для Ольмера привычным делом и  почти не утомляло его;
едва Блейд подходил ближе, как стальной круг распадался и следовал удар.
     Нет, традиционные  приемы фехтования здесь явно не годились;  Блейд все
больше убеждался в этом. Ольмер не даст ему приблизиться, измотает в дальнем
бою  и,  дождавшись  первой  же ошибки,  прикончит, пользуясь  преимуществом
своего  более  длинного  оружия... Только каким-нибудь неожиданным  выпадом,
непредусмотренным ходом  в этой  смертельной партии можно  было перечеркнуть
план хайрита, изменить ход поединка.
     Он  чувствовал,  что  начинает  выдыхаться. Предплечье  кровоточило все
сильней, от постоянного напряжения начинали дрожать колени -- в этой схватке
ему  часто  приходилось прыгать,  уклоняясь от клинка франа, который  Ольмер
выстреливал с  молниеносной быстротой. Все чаще и чаще  он думал  о том, что
придется  поставить  жизнь  и  победу в  зависимость от  одногоединственного
удара.  Хватит ли  у него  сил? Что ж, еще  немного -- и он об  этом узнает.
Блейд чуть замедлил темп,  успокаивая дыхание и выжидая подходящего момента.
Это не осталось незамеченным; в толпе хайритов прокатился шум.
     Бойцы на миг разошлись. Ольмер, подняв фран горизонтально над головой и
стискивая древко обеими руками, ждал;  на  его висках выступили капли  пота,
глаза лихорадочно блестели. Блейд  уже знал,  что эта защитная  стойка может
быть  предвестником атаки. Правой рукой,  сжимавшей рукоять  у гарды, хайрит
мог нанести  короткий  рубящий  удар сверху; левой -- сделать веерный выпад,
поразив противника  на расстоянии трех ярдов. Да, фран был волшебным оружием
в опытных руках, и для человека с мечом оставался лишь один путь к победе!
     Он  стремительно  шагнул вперед, вздымая свой тяжелый клинок. Он видел,
как  напряглись  жилы на  руках  Ольмера,  но по  губам  хайрита  скользнула
пренебрежительная усмешка,  этот южанин-полукровка не верил в  очевидное  --
рукоять  франа не  перерубить!  Что ж, пусть попробует еще  раз... Рано  или
поздно он либо сломает меч, либо станет жертвой контратаки...
     Клинок свистнул, как самый грозный из Семи Священных хайритских ветров.
Пот  жег  Блейду  глаза и  стекал  по  щекам  к  подбородку,  дыхание  стало
прерывистым. Но удар был точным и  нанесла его твердая рука. Меч пришелся на
рукоять франа  самой  массивной и прочной частью  лезвия,  у перекрестья, --
словно топор, рассекающий  древесный ствол. Блейд стремительно  отдернул меч
--  он  не  хотел  разрубить  противника  напополам;  однако  кончик  клинка
прочертил  по  груди   Ольмера  алую  полосу.  Хайрит   застыл,  ошеломленно
уставившись  на  свои  кулаки;  в  одной  был  зажат  клинок,  в  другой  --
трехфутовый обрезок рукояти.
     Качнувшись  вперед,  Ольмер опустил руки --  похоже, он не верил  своим
глазам! -- и тут Блейд нанес второй удар. Тяжелое  лезвие хлестнуло  хайрита
по виску -- плашмя; он покачнулся и рухнул на пыльную вытоптанную землю.
     Зрители взревели. Тяжело дыша,  Блейд  отступил назад,  воткнул  меч  в
землю  и вытер  пот. В первые  мгновения он не  понял, что кричат  северяне;
казалось,  они  не  то  приветствуют  победителя,  не  то  насмехаются   над
побежденным. Но  вскоре  нестройный гул сменился  дружным  воплем:  "Альрит!
Альрит!" -- скандировала толпа.
     Из плотных рядов  вышел Ильтар,  за  ним --  пожилой мужчина  в  темной
куртке.  Пожилой -- видимо, лекарь, -- склонился над телом Ольмера, приложив
пальцы  к  его запястью  и нащупывая  пульс; потом  приподнял веко.  Ильтар,
задумчиво покачивая головой, разглядывал срез разрубленной Блейдом рукояти.
     Наконец пожилой мужчина  выпрямился и махнул рукой. Четверо  юношей  со
знаком  Дома Осс  на доспехах  подхватили  своего бесчувственного сотника  и
осторожно понесли в лагерь.
     -- Живой, --  сказал лекарь, --  но дней десять будет лежать пластом. И
на тарота сядет нескоро.
     Ильтар поднял вверх остатки франа.
     --  Ну,  славные  воины,  кто  видел  такое?  --  громко  произнес  он,
перекрывая шум,  --  Воистину, Альрит-прародитель  вернулся  к  нам!  Кто же
рискнет принять его в свой дом?
     В  затихшей было толпе снова  раздался гул. Постепенно Блейд  различил,
что на этот раз хайриты выкрикивают названия своих  кланов,  и два из них --
"Осс" и "Карот". -- звучали явно громче остальных.
     Ильтар, прислушавшись, довольно кивнул и  снова поднял руку, призывая к
тишине.
     --  Мать Эльса, моего брата, была из Дома Осс, -- рассудительно заметил
он, -- и Дом этот имеет право требовать, чтобы наш родич с юга вошел в него.
Но Эльс -- мой брат, -- на этот раз Ильтар так подчеркнул это "мой",  что ни
у  кого  не  оставалось  сомнений,  какое хайритское  племя  могло  породить
подобного удальца. -- И я, властью, данной  мне старейшинами  Хайры,  решаю:
Эльс станет сыном Дома Карот, но  будет водить в бой сотню Дома  Осс.  -- Он
обвел  взглядом круг, и казалось, что  глаза его остановились на  каждом  из
сотен внимательных лиц. -- Вы согласны?
     Дружный боевой клич подтвердил это соломоново решение.
     Ильтар повернулся к Блейду и положил руку на его плечо.
     --  Эльс  Перерубивший Рукоять,  воин  Дома Карот,  вручаю  тебе осскую
сотню. Людей, животных и обоз  с припасами примешь через пятнадцать дней  во
время погрузки на плоты.
     Он  подтолкнул Блейда к  краю площадки, где их ждал Чос. Хайриты начали
расходиться.
     По пути к шатру вождя Блейд размышлял о новом повороте в своей  судьбе.
Похоже,  он мог теперь не опасаться  бар  Савалта; вряд ли Страж спокойствия
рискнет затеять  ссору с хайритами  накануне похода. Так что угроза пыточной
камеры  становилась  весьма проблематичной;  все, что могло  ему угрожать --
похищение.  Но  Ричарда  Блейда  не  раз пытались  похитить,  и  это  всегда
кончалось большими осложнениями для тех, кто шел на такой риск.
     Наконец он поднял голову и взглянул на Ильтара.
     -- Я не  понял, что кричали воины в первый раз. Кажется, Альрит?  И  ты
тоже упомянул про него... Почему?
     По губам вождя скользнула мимолетная улыбка.
     -- Ах, Эльс,  Эльс...  Неужели мать не  рассказывала тебе наших легенд?
Или ты все позабыл? Альрит --  наш прародитель. Трудно  судить, был ли такой
человек или нет, но если в сказках о нем  есть хотя бы четверть правды, я не
решился  бы встретиться с  ним в  бою... будь  у  него в  руках даже простая
палка. -- Он покачал головой, затем хлопнул Блейда по спине тяжелой ладонью.
-- Тебе  надо  стать настоящим хайритом,  брат.  Ведь ты,  похоже, так и  не
понял, что совершил сегодня.
     "Верно, -- подумал Блейд. -- Братцу не откажешь в проницательности!"
     Но вслух он сказал:
     -- Если не ошибаюсь, я уложил этого парня, Ольмера, не слишком попортив
его шкурку.
     -- Мелочь!  Ерунда! --  взволнованно  воскликнул Ильтар.  -- Ты  сделал
нечто  неизмеримо  большее  -- на  глазах  всего  воинского  круга перерубил
рукоять франа! А ведь  еще никому  не  удавалось с одного маха рассечь ветвь
франного дерева  --  ни мечом,  ни топором! Недаром у нас  говорят о  лучших
бойцах -- твердый, как рукоять  франа... Мастера и  молодые воины вытачивают
каждое  древко  много  дней,  пользуясь  резцами  и  пилами  из  бесцветного
игристого камня неимоверной прочности... -- Алмаз, автоматически отметил про
себя Блейд. -- Бывает, у франа  ломается клинок, но рукоять... рукоять может
прослужить десяти поколениям!  И стоит немало!  Так  что  сегодня, --  вождь
снова отпустил брату дружеский тумак, -- ты ввел Ольмера в большие расходы!
     Они подошли к шатру, и Ильтар втолкнул Блейда внутрь.
     --  Сиди  здесь,  отдыхай, -- приказал  он.  -- Пей пиво или вино, ешь,
делай, что захочешь -- только фран пока не трогай! -- Блейд поднял  глаза на
полотняную крышу  -- вчерашняя  прореха уже была аккуратно зашита. -- Я  сам
схожу к твоему капитану, договорюсь, чтоб тебя отпустили в наш отряд. Думаю,
он не станет возражать. Мы столковались с ним насчет цены за воинскую помощь
и много не запросили, так что он доволен. А ты, --  вождь повернулся к Чосу,
-- тоже останешься здесь. Я выкуплю твой воинский контракт. Каждому всаднику
нужен хороший напарник.
     Отпустив  это  загадочное  замечание,  Ильтар  вышел  из  палатки.  Чос
задумчиво смотрел ему вслед.
     --  Хотел бы  знать, -- наконец произнес  ратник, --  про  что  он  тут
толковал? Про какого всадника и какого напарника?
     -- Скоро  узнаешь, --  ухмыльнулся Блейд, у которого  были определенные
догадки на сей  счет.  -- Что-то меня  жажда мучит. Кажется, Ильтар упомянул
про пиво?
     * * *
     Военный  вождь вернулся через час;  за ним  шел  юношахайрит,  тащивший
мешки  и  прочее  снаряжение  двух бывших  ратников десятой алы  пятой орды.
Блейд, вспомнив про "зажигалку", зашитую в лямке мешка, облегченно вздохнул.
     -- Все в порядке, -- сказал Ильтар, кивнув парню на стойку  с  оружием.
Юноша принялся  развешивать на ней  мешки, кольчуги и шлемы  гостей. -- Твой
капитан доволен --  считает, что  айдениты  победили северян. До  прибытия в
Тагру  ты  числишься в моей тысяче, а там  я  поговорю с этим  вашим великим
полководцем... Как его? Бар Нурат?
     Он подошел к столу и заглянул в бочонок с пивом.
     -- Ого! Вы, я вижу, зря времени не теряли!
     Блейд ухмыльнулся:
     -- Это все Чос! На вид-то он  тощий, но пьет, как... как шестиног после
двухдневной скачки.
     Ильтар отхлебнул пару добрых глотков и заявил:
     -- Пусть пьет. Пиво успокаивает, а парню скоро предстоит поволноваться.
-- Он неопределенно махнул рукой куда-то  на север. -- Значит, так...  Плоты
ваши  будут  стоять  тут  еще четырнадцать дней. Пока  разгрузят товары, что
привезли нам в оплату, пока пересчитают, поделят между кланами да запрячут в
склады, мы  свободны.  Товар принимают мастера, назначенные старейшинами.  А
воины разъедутся на это время по домам. Поедем и мы -- ко мне в Батру. Тебе,
брат, там есть с кем познакомиться. Но сначала... --  он сделал широкий жест
в  сторону  занавешенного дверного проема,  за которым  Блейд  уловил чье-то
мощное ровное дыхание.
     Втроем они вышли из шатра. У коновязи -- толстого бревна, прихваченного
железными скобами к двум вкопанным в землю стоякам, -- стоял  вороной тарот.
Огромный,  могучий,  длинноногий, с  остроконечным  рогом  и  глазами  цвета
тропической ночи.
     -- Вот зверь,  -- сказал Ильтар, кивнув  в  сторону  шестинога, --  вот
всадник, -- он ткнул пальцем в грудь Блейда, -- а вот и напарник, -- широкая
ладонь вождя опустилась на плечо замершего в ужасе Чоса.
     Бывший  ратник  Береговой Охраны что-то  жалобно пискнул. Блейд хлопнул
его по другому плечу.
     -- Ты же  мечтал о свободе  и  хайритских степях,  Чос,  -- с  усмешкой
сказал он. -- Что ж, хайриты приняли тебя! Но каждый хайрит должен ездить на
шестиноге, -- он повернулся к своему скакуну. -- Вот она, свобода, Чос!
     Твердыми шагами  Ричард Блейд  подошел к  тароту  и  положил  ладонь на
гибкую косматую шею зверя.
     -- Я буду звать тебя Тарном, малыш, -- прошептал он.

Глава 5. ГОРЫ СЕЛГОВ

     Ричард Блейд брился. Перед ним торчало лезвие франа, всаженного острием
в пень; за ним  стоял верный Чос с котелком теплой воды в руках и полотенцем
(или тем, что его заменяло  у хайритов) через плечо. Бритье осуществлялось с
помощью острейшего кинжала,  который, как и  фран  с  зеркальным серебристым
лезвием, был подарком Ильтара. Военный вождь  и кузен  Рахи оказался  щедрым
человеком, и в результате  его  новый родственник щеголял в  сапожках тонкой
кожи, синих полотняных штанах и того же цвета  рубахе с вышивкой серебром по
вороту --  одежде знатного  хайрита. Что касается бритья,  то это тоже  было
затеей Ильтара.
     После двухдневного путешествия по изумрудной  степи они  приближались к
горному хребту  и  к городищу  Батра, одному из многих поселений Дома Карот.
Как объяснил  Ильтар,  у хайритов только  старцы  да  пожилые воины  лет  за
пятьдесят отпускали  бороды.  "Нам  еще  рановато таскать это украшение", --
подмигнул он кузену, потирая гладкий  подбородок.  Вождь считал, что  Блейд,
попав  на  землю  предков,  должен  стать  настоящим хайритом во  всем;  это
произведет  благоприятное  впечатление  и  на родичей  из Батры, и на воинов
других кланов, с которыми предстояло делить тяготы и труды южного похода.
     Подрезав бородку и соскоблив щетину, Блейд намылил щеки по второму разу
--  для  этого у  северян  употреблялся  некий  корень  размером  с  крупную
морковку,  выделявший белый, пенившийся в  воде сок. Он  прошелся лезвием по
коже от уха до подбородка,  уже  не в первый раз  отметив,  что  волосы  его
темнеют.  Рахи был шатеном с шевелюрой  цвета темной бронзы;  Блейд -- почти
брюнетом. Пока  что  ему не  встречались  люди  с черными волосами ни  среди
рыжих,  как правило, айденитов, ни среди светловолосых  северян. Что  ж, он,
похоже, будет первым, отметил странник.
     С  лицом  его происходили  еще более разительные перемены.  Полные губы
Рахи  становились  суше и тверже;  щеки,  румяные и  чуть пухлые,  запали  и
посмуглели, а  глаза...  да, глаза,  без всякого сомнения,  уже принадлежали
Дику  Блейду.  Лицо,  глядевшее  на  него  сейчас  из  глубины  серебристого
стального   зеркала,  никак   не   могло   быть  жизнерадостной  физиономией
двадцатичетырехлетнего  юноши, еще  недавно  -- столичного щеголя и  повесы;
нет, Блейд лицезрел облик  мужчины -- молодого  мужчины, которым  он был лет
тридцать назад, если учесть его земной возраст. Отличия еще  существовали --
Рахи был пошире в скулах,  нос его  казался  чуть подлинней... Однако Блейда
почему-то переполняла уверенность, что его прежнее лицо через два-три месяца
проявится полностью, навсегда стерев образ сына бар Ригона.
     Ничего, думал он, кивая  Чосу, чтобы тот подавал полотенце,  на Рахи за
последнее  время свалилось столько невзгод, что это стремительное взросление
не вызовет лишних  толков. Блейд ухмыльнулся  и подмигнул  своему отражению.
Судьба несчастного Арраха  Эльса бар Ригона так  или  иначе была предрешена.
Скорее всего, Ольмер из Дома Осс срубил бы его  буйную голову где-нибудь  на
пятой минуте поединка. Судя по справкам, которые осторожно навел Блейд, Рахи
был хорошим бойцом и изрядным забиякой, но  против  Ольмера --  да  и любого
опытного воина северян -- ему бы не выстоять. Это он, Ричард Блейд, со своим
боевым умением, накопленным  годами, со своей  великолепной координацией  и,
наконец,  со своим  мужеством  и упорством  уложил лучшего  бойца Дома  Осс.
Уложил, перерубив  мечом рукоять франа! Да, руки,  которые держали тот  меч,
были руками Рахи -- как и прочее тело. Но  и только! Остальное сделал Блейд,
Ричард Блейд!
     Он встал,  вытер лицо и шею, швырнул  Чосу полотенце  и с  наслаждением
потянулся. Тело, надо сказать, было великолепным; тут  старина Хейдж  его не
подвел!  Хотя  Блейд в  свои  пятьдесят  пять земных  лет не успел  изведать
недугов  пожилого возраста  и  сохранял прекрасную форму,  кое-что на шестом
десятке ушло безвозвратно. Например, гибкость, скорость реакции... да и само
это пьянящее, кружившее голову ощущение собственной силы! К тому же Рахи был
повыше Блейда и фунтов на пятнадцать потяжелее, против чего новый обладатель
этого  великолепного  механизма  из костей и могучих  тугих мышц  ничуть  не
возражал. И если судить по  ночным встречам с девушкой Зией,  с  потенцией у
Рахи все  тоже  обстояло нормально.  Даже  более  чем  нормально, усмехнулся
Блейд, припоминая  недавнюю  ночь  в  изумрудной  траве  на  берегу,  полную
страстных объятий и восхищенных вздохов.
     Он обернулся, заслышав шаги Ильтара. Вождь хлопнул его по плечу, и удар
этот был крепок, оправдывая прозвище хайрита. На лице его, обычно спокойном,
играла улыбка, и  Блейд не в  первый раз подумал, что его северный кузен еще
сравнительно молод -- вряд ли он достиг сорока лет.
     -- Ты стал настоящим  северянином, брат мой! -- одобрительно воскликнул
Ильтар. -- Во всяком случае, внешне. Отцу это понравится! Ну, а  как обстоит
дело с  хайритскими искусствами, а?  --  он кивнул на фран, с  которым Блейд
тренировался по часу дважды в день, вечером и на рассвете.
     Молодецки присвистнув, новый боец Дома Карот мгновенно вырвал оружие из
пня,  крутанул  над головой, выстрелил  клинок  на полную  длину  и разрубил
полотенце,  сушившееся  на  руках  Чоса.  Парень  присел  от  неожиданности,
разглядывая две тряпки, зажатые в кулаках, а Ильтар гулко расхохотался.
     -- Сегодня утром обойдемся без тренировок, --  сказал