о может просто не успеть и силы покинут ее  раньше, чем она
доберется до лаборатории. Повернув фигурку Будды  два раза, женщина оставила
дверь  распахнутой.  Скрывать больше было нечего;  даже  если дверь  за  ней
закроется, кровавый след укажет, где ее искать.
     Вид уходящей вниз лестницы  привел  ее в  ужас.  Сняв  туфли,  которые,
казалось, приклеивались к полу  при  каждом  шаге,  и  крепко  прижав к себе
ребенка,  она  стала  медленно спускаться. Мальчик сердито  кричал и пытался
сосать  пеленку. Дороти (и  Блейд вместе с  ней) знала, что  он голоден. Она
покормила  его  здесь  же, сидя  на  последней  ступеньке. Казалось, что это
отняло у нее последние силы. То ли постанывая, то  ли  причитая, она добрела
до  лаборатории,  положила ребенка  на стул  и тут же, испугавшись,  что  он
упадет, переложила на пол, стараясь не запачкать своей кровью.
     Руки  автоматически скользили по пульту, настраивая установку. На табло
замелькали  цифры, матовый  цилиндр  засветился;  теперь  оставалось  только
выставить нужную дату. Тут Блейд услышал голос Дороти  --  оказывается,  она
всю  дорогу  разговаривала  с сыном,  то убаюкивая  его,  то рассказывая ему
веселые и грустные истории, то прощаясь с ним.
     На табло появилось число. 25 марта 1973 года -- ее день рождения.
     -- Нет, чуть позже, -- пробормотала Дороти, сдвигая ручку настройки. --
Ты появишься там через неделю после  меня. У тебя будет  прекрасное детство,
мой маленький, уж мне-то это  известно... Ты никогда не узнаешь своего отца,
но он всегда будет тебе примером. Ты  никогда  не  узнаешь своей  матери, но
всегда  будешь  рядом с  ней. Прощай, мой любимый, моя  радость! Прощай, мои
маленький Джеймс Лорд...
     Стараясь не коснуться сияющего круга,  Дороти  медленно  опустила в его
центр  запеленутого  сына, с минуту  смотрела  в пустоту,  потом  пальцы  ее
пробежали по клавишам пульта, и  дата,  с которой он  начал жизнь в прошлом,
исчезла с экрана монитора.
     И наступила тьма! Похоже, она  потеряла сознание, успел подумать Ричард
Блейд. Как странно! Она лишилась  чувств на том же самом месте, что и двести
семьдесят два дня назад... Какое-то мгновение он размышлял над этим, а потом
внезапно, без  всякого перехода, погрузился  в  жемчужно-бирюзовую мглу. Она
простиралась вверху и внизу, со всех сторон -- безмолвная, убаюкивающая,  --
и Блейд вдруг понял, что возвращается домой.

        Глава 6

     Первое, что он увидел --  озабоченное  лицо  Лейтона, склонившееся  над
ним. Его Лейтона! Ибо на  нем  не замечалось и  следов учтивого  добродушия,
ставь характерного для хозяина Цветущих Холмов.
     -- Ричард! Что случилось?
     Блейд усмехнулся. Против ожидания, чувствовал он себя вполне прилично.
     -- Пожалуй, об этом надо спросить у вас, сэр.
     --  Хм-м... --  его  светлость выпрямился. --  Я включил рубильник,  но
ничего не  произошло...  -- В глазах  у Лейтона отразилась неуверенность. --
Вернее, мне показалось, что ничего не произошло... Вы словно растаяли на миг
и опять появились в кресле... Впрочем, не могу поручиться.
     Блейд пожал плечами, всколыхнув паутину облепивших его тело проводов.
     -- Простите, сэр, но не стоит ли вам взглянуть, все ли в порядке сзади?
В  районе   моего   затылка?  Помнится,   там  были  два  кабеля,  черный  и
темно-синий...
     Старый  ученый  молча обошел  кресло, приподнял колпак  коммуникатора и
начал копаться в проводах. Затем Блейд услышал, как он чертыхнулся.
     -- Маленькая неприятность,  Ричард. Сейчас я  кое-что  поправлю,  и  мы
повторим   попытку.  Все  же  это  юбилейная  экспедиция.  Надо,  чтобы  она
осуществилась... Я беспокоюсь...
     -- Не стоит, сэр. Я уже побывал там и благополучно вернулся обратно.
     Блейд почувствовал, как  старик замер  за его спиной, потом он вынырнул
из-за спинки кресла и во все глаза уставился на своего подопытного  кролика.
Теперь лицо у него было не озабоченным, а откровенно недоумевающим.
     -- Вы хотите сказать...
     -- Именно так. Экспедиция состоялась, хотя  не могу поручиться, было ли
это во сне или наяву.
     Седые  брови  Лейтона  взлетели   вверх,  губы  сжались.  С  минуту  он
пристально  разглядывал  странника, словно пытаясь  определить,  кто  из них
двоих сошел с ума, потом буркнул:
     -- Ну, и сколько же времени вы там пробыли, Ричард?
     -- Трудно сказать. Три-четыре дня как минимум... не исключено, что срок
был значительно больше... девять месяцев, я полагаю.
     -- Девять месяцев? Невероятно! Но почему именно девять?
     Огладив подбородок,  еще не  успевший зарасти щетиной, Блейд  задумчиво
произнес:
     --  Видите ли, сэр,  это обычный срок беременности. Раньше у женщин  не
получается. Не выходит. Даже у феминисток.
     -- Помилуй  Бог!  При чем тут беременность и феминистки? Что вы несете,
Ричард? Где вы были?
     --  Прежде  чем ответить  на ваши  вопросы,  я  хотел  бы  задать свой.
Скажите, сэр, есть ли у вас поместье?
     -- Поместье?  Какое поместье?  --  Лентой  возмущенно  фыркнул. --  Мое
поместье -- здесь! -- он сделал широкий жест, словно пытался обнять огромный
компьютерный зал.
     -- А название Блоссом Хиллз вам ничего не говорит?
     -- Абсолютно  ничего!  Кончайте свои шутки, Ричард, и  скажите  ясно  и
внятно: где вы были?
     -- Сначала освободите меня  от  этой сбруи,  --  Блейд колыхнул паутину
проводов, и лорд Лейтон, что-то недовольно ворча под нос, принялся за дело.
     Спустя некоторое время странник снова спросил:
     -- Так  вы  утверждаете,  сэр, что ничего  не  слышали  о поместье  под
названием Блоссом Хиллз?
     -- Нет, дьявол меня раздери! Говорю вам, Ричард...
     --  Тогда вам  предстоит  узнать  много интересного, -- перебил старика
Блейд. -- И вот что еще, сэр: не могли бы сегодня, хотя бы в честь юбилейной
экспедиции, называть меня Диком?

        Комментарии к повести "Приключение в Блоссом Хиллз"

     1. Основные действующие лица

     ЗЕМЛЯ

     Ричард  Блейд,  42  года  --  полковник,  агент  секретной  службы   Ее
Величества королевы Великобритании (отдел МИ6А)
     Дж., 75 дет --  его шеф, начальник спецотдела МИ6А (известен только пол
инициалом)
     Его  светлость  лорд  Лейтон,  84  года  --  изобретатель   машины  для
перемещений в иные миры, руководитель научной части проекта "Измерение Икс"

     БЛОССОМ ХИЛЛЗ

     Ричард Блейд -- исполняет собственную роль
     Лейтон N 2 -- исполняет собственную роль
     Дороти Далтон -- девочка приблизительно пяти лет,  внучатая  племянница
Лейтона; в будущем -- глава феминистской организации
     Джеймс  Лорд  --   мальчик  приблизительно  пяти  лет,  сын  Дороти  и,
предположительно, Ричарда Блейда
     мисс Пилл -- гувернантка
     Рик -- неизвестный помощник Дороти
     2. Хронология пребывания Ричарда Блейда в мире Блоссом Хиллза
     Пребывание в Блоссом Хиллз -- 3 дня плюс неизвестное время
     Пребывание в будущем -- менее одного дня
     Всего -- неизвестное число дней; на Земле прошла доля секунды



   Дж.Лэрд.
   Крысы и ангелы

--------------------
 * странствие двадцать первое *
 Оригинальный текст на русском Дж. Лэрда
 Сборник героико-приключенческой фантастики.
 Дж. Лэрд. ОДИССЕИ РИЧАРДА БЛЕЙДА. Спб. -- АО "ВИС", 1994.
     OCR: Сергей Васильченко
---------------------------------------------------------------

        СТРАНСТВИЕ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЕ

     Апрель -- май 1978 по времени Земли

     Дж. Лэрд, оригинальный русский текст

     Расследование первое

     -- Расскажи мне сказку, апатам...
     -- Ты слишком взрослая для сказок, Сийра...
     -- Никогда не поздно слушать сказки. Из них, как говорят, родилось все!
Абсолютно все!
     -- Все? Хм-м... забавно! И кто тебе об этом сказал, дочка?
     -- Учитель, апатам.
     -- Который из трех?
     -- Кирто Веладас, поэт.
     -- А... тогда понятно. Для него и в самом деле все рождается из сказок,
из мифов, преданий, легенд... Специфика его ремесла, я полагаю.
     -- Но разве ты сам...
     -- Да-да,  девочка,  конечно.  Мне тоже приходится иногда  рассказывать
людям  сказки, но,  видишь  ли, совсем с другой  целью.  Этот  Кирто Веладас
развлекает здоровых, я же пытаюсь исцелить больных. Тех, в ком душа  застыла
подобно  полярным  ладам  или,  наоборот,  бунтует   и  рвется  наружу,  как
недобродившее молодое вино.
     -- Кстати о вине. Хочешь?
     --  Солнце  уже садится...  Да,  пожалуй,  я  выпил  бы  немного,  чтоб
побыстрей уснуть.
     -- А сказка?
     --  В другой раз,  Сийра, в  другой раз.  День  выдался тяжелый...  Ну,
позови-ка топотуна. Пусть принесет розового из Даммара...
     * * *
     Ричард Блейд заворочался во  сне,  вытянул руку, почесал зудящее бедро.
Прошла  минута-другая, и  он снова начал скрестись  -- яростно, ожесточенно;
блохи  заедали. Возможно, не блохи,  какие-то другие  паразиты, которые тоже
хотели  жрать  -- а жрать  в анклаве Ньюстард было  нечего.  Разумеется,  не
считая  мха,  грибов,   людей  и  мерзкого  вида  земляных  червяков.  Блохи
предпочитали людей; люди же не брезговали ничем.
     От резких движений Блейд проснулся. Некоторое время он лежал неподвижно
на  боку,  прислушиваясь  к  сонному  дыханию  Сейры,  к  хрипам и бульканью
остальных из  их  пятерки, потом перевернулся  на  живот и  на  четвереньках
выполз  из  норы. В отсеке царила полная  темнота;  снаружи мрак  рассеивала
слабая  флуоресценция гигантских грибов  и лишайника, которым  заросли стены
пещеры.  Было  тихо, лишь из  темного  отверстия  прохода  в  дальнем  конце
доносилось едва слышное журчание воды.
     Блейд  отошел в  сторону,  облегчился  над  трещиной, от которой тянуло
острым  аммиачным запахом, потом  присел на  камень. Тихие  часы,  спокойное
время...  Кэши  придут  еще  не  скоро...  Можно  отдохнуть,  собрать  пищу,
отоспаться, наконец... Но спать ему не хотелось.
     Сзади раздался шорох  --  из  своей норы  выползал Джаки, предводитель,
вытаскивая за собой тяжелую  трубу  дудута.  Вождь  прислонил ее  к плоскому
обломку, на котором стояла мерная колба  -- большая,  объемом с галлон, -- и
присмотрелся  к  черточкам, процарапанным на боку цилиндрического сосуда. По
ним здесь  отмеряли  время  --  с  нависавшего над колбой  сталактита падали
капли, монотонным плеском тревожа тишину. Десять капель  -- минута, шестьсот
капель -- час, четырнадцать  с половиной тысяч --  сутки, пять миллионов  --
год... Разумеется, о минутах, часах, днях и  годах здесь ведал только Блейд;
прочие  обитатели анклава  Ньюстард отсчитывали  время от  одного  нападения
кэшей  до другого. Этот период от атаки до атаки они называли  Отдохновением
Божьим; правда, кое-кто предпочитал более энергичное наименование -- хряп.
     Джаки -- тощий, длинный, но мускулистый мужчина лет сорока -- определил
время по  своей  примитивной клепсидре, помочился и подтянул  рваные  штаны.
Расчесав пятерней свою дикую бороду, он довольно произнес:
     -- Еще полхряпа осталось. А потом мы им врежем! Дерьмо херувима, как мы
им врежем, этим мокрицам вонючим! Я уже заскучал...
     Заскорузлая  рука вождя нежно огладила  трубу дудута.  Как  уже заметил
Блейд, предводитель никогда не расставался с этим оружием,  несмотря на  его
немалый вес; похоже,  он  и спал с ним в обнимку. Разумная предосторожность!
Кэши -- иначе говоря, убийцы -- атаковали с поразительной регулярностью, раз
в одиннадцать дней,  но случалось, они делали и незапланированные вылазки. В
такие моменты все, кто мог нажать на  спуск или метнуть гранату, становились
под ружье, и Джаки вел соплеменников  в бой, как и полагается  неустрашимому
воину, первому среди бойцов Ньюстарда. Он и в самом деле был крутым парнем.
     --  Значит,  через   полхряпа  новая  заварушка,  --   повторил  вождь,
присаживаясь рядом с Блейдом. -- То-то окрестишься, облом!
     Обломом  был  Ричард  Блейд;  он  весил  в  полтора  раза больше любого
обитателя  анклава и  выглядел на  их  фоне словно могучий дуб среди поросли
худосочных сосенок.  Официальная его кличка звучала как Чарди -- производное
от  Ричарда,  редуцированное  и  видоизмененное  в  соответствии  с местными
традициями.
     -- Думаешь,  я не крещеный?  -- Блейд усмехнулся.  --  В Смоуте тоже не
райская жизнь.
     Согласно легенде, Смоут, соседний анклав, являлся его родиной. Впрочем,
никто  не  мог сказать, существует ли  еще  эта крысиная  нора или  кэши уже
превратили ее в пепел.
     --  Так  то Смоут!  -- Джаки  презрительно  сплюнул.  --  Там  --  свои
задрючки, у  нас -- свои!  Задница божья!  Ты  ведь пока  сюда не  добрался,
дудута в глаза не видел!
     Это было не совсем так, но Блейд  не  мог объяснить  собеседнику, где и
когда он научился обращаться  с гранатометом.  Джаки считал, что у пришельца
талант к таким делам --  исключительный талант, который  в Ньюстарде ценился
очень высоко.  Так высоко,  что Джаки даже подарил ему  свой запасной дудут,
который сам же и смастерил из пятидюймовой стальной трубы. Блейд, однако, не
считал,  что его облагодетельствовали; во всем анклаве лишь  он мог стрелять
из этой пушки, весившей фунтов тридцать.
     --   Слушай,   Чарди,   --    на   лице   вождя   вдруг    промелькнула
заинтересованность,  -- а  что у вас в Смоуте вместо  дудутов? Без них  же с
кэшами никак  не совладать! Гранату-то далеко не метнешь! Или там все  такие
здоровые обломы вроде тебя?
     -- Вместо дудутов у нас тарарахи,  --  сообщил Блейд. -- Здоровая такая
штука вроде арбалета, и стреляет она бомбой величиной с твою голову.
     --  Хм-м...  Прицельность плохая, -- заметил  вождь с видом знатока. --
Дудут лучше.
     -- Лучше, -- согласился Блейд.
     Джаки зевнул во весь рот и поднялся.
     -- Пойду еще ухо придавлю. Все одно, делать пока нечего.
     Он кивнул  пришельцу из  Смоута, сунул свое  оружие под мышку  и  полез
обратно в нору. Блейд смотрел ему в спину, обтянутую грубо сшитой курткой из
пластика, и усмехался.
     Любопытный   вопрос  задал   паршивец  Джаки,   блошиный  корм!   Очень
характерный  и для  него, и для остальных червоедов Ньюстарда! Никого из них
не занимало, как обстоят дела  в  этом  самом  Смоуте  --  или  в  Кальдере,
Торонне, Лизе и других анклавах, о которых они знали лишь  понаслышке; никто
не  спрашивал, как Блейд добрался сюда, как  миновал засады кэшейубийц,  как
выжил  в  лабиринте  пещер  и коридоров,  лишенных воды; ни  один человек не
поинтересовался,  почему предполагаемый  уроженец  Смоута прибыл  в  гости к
соседям в чем мать родила.  И, разумеется, никто не заподозрил в  нем шпиона
-- ведь пришелец был человеком, значит -- своим!
     Редкий случай, когда Блейду не задавали  никаких вопросов, кроме, разве
лишь,  одного --  чем  и как  в  Смоуте обороняются  от кэшей!  Правда,  сия
проблема была  наиболее важной и потому  заслоняла все  остальные --  в  том
числе  и способы,  которыми пришелец с Земли  добрался до  этого мира.  Сама
Земля  интересовала местных  аборигенов не  больше  Смоута; и  то,  и другое
находилось для них за гранью реальности.
     * * *
     Блейд угрюмо уставился на свои стоптанные башмаки, черневшие в полутьме
как две огромные колоды. Да, эти люди не задавали вопросов! Вместо этого они
накормили его, вывали одежду, оружие и женщину -- вернее, четверть  женщины,
поскольку Сейра  являлась слишком  большой ценностью, чтобы ктото  из мужчин
мог владеть  ею единолично. Они дали страннику из  иного  мира все,  чего он
обычно добивался  силой,  --  но  до чего  же ничтожными оказались  их дары!
Разумеется, если не считать Сейры...
     И за все полученное надо было платить: за гнусную кашу из грибов и мха,
за лохмотья, пережившие своего прежнего хозяина, за оружие  -- самодельное и
то, которое отняли у кэшей, за робкие объятия Сейры... Плату требовали вовсе
не люди Ньюстарда, не их бородатый  вождь, не его помощники -- плату взимали
обстоятельства. А были они -- хуже не придумаешь.
     Вперив взгляд  в  вечные  пещерные  сумерки,  Блейд  вспоминал,  листая
память, как книгу  в тысячу  страниц.  Нет, сейчас он не  думал о нефритовых
горах Ката, о прекрасной  Меотиде,  о могучих лесах Талзаны или  Иглстаза, о
сияющем великолепии катразского океана,  о Таллахе,  зеленом  острове  среди
бирюзовых  вод... Он перебирал иные реальности, не столь приятные для взора,
слуха и прочих чувств, желая выяснить лишь одно: было ли в самом деле где-то
хуже.
     В  Берглионе  он замерзал на ледяной равнине, в  Сарме едва не погиб от
жажды в пылающих зноем песках,  в Джедде подхватил чуму, в  Уркхе скитался с
племенем   волосатых   питекантропов,  в  Азалте   попал  в   руки   местной
контрразведки,  в Брегге еле выбрался из радиоактивной пустыни, в Киртане...
Впрочем, можно ли сравнивать! Льды, пески,  болезни и раны, пули и  каменные
топоры, бегство и погони  -- все это составляло частицу нормального мира,  в
котором  на каждую  пустыню приходится лес, на  пулю -- граната, на топор --
другой топор, на  отступление --  атака. В конце  концов,  в  тех нормальных
мирах дули ветры,  светило солнце, по небу плыли облака и  можно было дышать
чистым воздухом!
     Но тут, в этой проклятой клоаке!..
     Блейд стиснул кулаки, запрокинул голову и, раздувая ноздри,  принюхался
к затхлому смраду подземелья. Тут пахло мочой и  экскрементами, воняло потом
от  сотен давно  не мытых  человеческих тел, несло кислятиной  от  посуды  с
остатками грибного варева, а сами грибы, еще не пошедшие в котел, благоухали
тухлым яйцом и гниющей мертвечиной. Немудрено! И трупы, и фекалии, и остатки
пищи валили прямо под них -- в качестве естественного  удобрения, служившего
основой местного сельскохозяйственного производства.
     В какую же дьявольскую дыру его занесло!
     Впрочем, запахи  странника уже  не смущали; он пробыл тут около четырех
суток по земному времени,  и  обоняние  успело  притупиться. Он  уже не  раз
отведал  и  мерзких  грибов, и не  менее гнусного лишайника, и  даже  суп из
многоножек --  один из самых больших деликатесов местной кухни; он уже почти
забыл, как  пахнет  кусок жареного  мяса. Он  спал  с блохами  и с женщиной,
которая наградила его этим сокровищем; он удобрял собственными испражнениями
проклятые грибы,  носил  грязное рванье,  содранное  с  погибшего, и уже  не
мечтал ни о мытье, ни о чистой смене белья. Словом, он привык, адаптировался
-- с той же стремительностью, с которой всегда обживал новый мир.
     Даже такой невыразимо мерзостный и безысходный, как этот!
     Что ж, размышлял  Блейд, мироздание держится на равновесии между добром
и злом, между хорошим и плохим. На каждый добрый ломоть мяса приходится свой
кусок  дерьма, на каждого  благородного  джентльмена  -- негодяй, на  каждую
красавицу  -- дурнушка.  Вероятно,  этот  крысиный лабиринт  уготован  ему в
качестве  воздаяния за  счастье и славу, подаренные в иных  местах,  гораздо
более приятных...  За Меотиду, за Талзану, за Таллах! За миры, в  которых он
сладко ел  и вкусно  пил,  где  был чист  и ухожен, где его  любили женщины,
имевшие обыкновение мыться хотя бы раз в трое суток!
     Проклятая дыра!
     Появившись здесь, совладав с первым ошеломлением, он  начал  осторожные
расспросы.  Не  составило  труда выяснить, что  он находится  на  территории
анклава  Ньюстард  и что  где-то есть другие  подземные поселения,  такие же
скопища крысиных нор,  окруженные безжалостным врагом. Но никаких сведений о
поверхности он получить не сумел, что было поистине удивительно! Более того,
он даже не знал,  как аборигены  называют свой мир. Похоже, вонючие щели,  в
которых  они  прятались от кэшей  и других  неприятных  сюрпризов, просто не
имели  общего названия --  возможно  потому,  что были  его  недостойны. Имя
всегда в некотором роде символ гордости --  а чем тут  можно было гордиться?
Самодельными базуками и плантациями грибов, напоминавших огромные поганки?
     Вначале Блейд собирался назвать эту