ередала ли  ему
Кэти дар любви -- или адскую машинку?
     Блейд полагал, что никогда не получит ответов на  эти вопросы.  Судьба,
однако,  судила  иначе.  Через  одиннадцать  лет,  в  ином  мире,  в  другой
реальности, он узнал все, что хотел узнать. А пока...
     "Бойся данайцев, дары приносящих!"


        СТРАНСТВИЕ ДЕСЯТОЕ

             Ноябрь -- декабрь 1972 по времени Земли

        ГЛАВА I

     Ричард  Блейд  ожесточенно  стиснул  кулаки и зажмурился.  Мысленно  он
представлял себе, что упирается  плечом в ствол столетней  сосны и  толкает,
толкает, толкает изо всех сил. Дерево закачалось под его неодолимым напором,
зашуршали  ветки,  толстые  влажные корни  с  жалобным  скрипом  полезли  из
земли...  Казалось,   еще  миг  --   и   лесной  исполин  рухнет,  сраженный
титанической мощью человека.
     Он приоткрыл один глаз  и украдкой посмотрел на циферблат цереброскопа.
Стрелка  чуть  подрагивала  в  левом  конце  шкалы,  но  до  красной  риски,
обозначавшей минимально  необходимое воздействие, ей  было  далеко,  как  до
Луны. Зеленая же и фиолетовая отметки казались вообще недостижимыми.
     Кристофер Смити, нейрохирург, пренебрежительно  фыркнул.  Лорд  Лейтон,
неодобрительно поглядывая то на Блейда, то  на упрямую стрелку, поджал губы.
Скорчившись, он сидел  на жестком стуле  у  длинного  металлического  стола,
занимавшего  середину  узкой,  похожей  на  коридор   комнаты  со  сводчатым
потолком. Эта  часть  его подземных  владений,  отведенная  под  лабораторию
церебральных и психофизических исследований, располагалась в старых подвалах
Тауэра. Когда-то здесь хранили вино или бочки с порохом -- а, может, держали
в  цепях  мятежных шотландских  лордов, мучая  их  голодом, жаждой,  каленым
железом    и   неизвестностью.    Теперь   тут   пытали    Ричарда   Блейда,
тридцатисемилетнего полковника секретной службы Ее величества. Но видит Бог,
он ничем не провинился перед своей королевой и парламентом!
     Конечно, на  нем  не  было тяжких ржавых  оков, но тончайшие электроды,
введенные прямо в мозг безжалостным  вивисектором Смити, доставляли столь же
неприятные ощущения.  Говоря по  правде,  Блейд  предпочел бы старые  добрые
кандалы и цепи этой утонченной и нескончаемой пытке.
     Лейтон  вздохнул  и бросил  на  своего  подопытного  кролика  виноватый
взгляд.
     -- Попытайтесь еще,  Ричард, пожалуйста... -- тихо попросил  он. -- Что
вы делали на этот раз?
     -- Пробовал повалить сосну, -- буркнул разведчик.
     -- Ну и?..
     --  Я  ее  повалил... Но этот  ваш дурачок,  -- Блейд  скосил  глаза на
массивный кожух цереброскоп, -- отказывается зафиксировать мой рекорд.
     Смити, подпиравший стену у раковины  в дальнем  углу, снова фыркнул,  и
Лейтон,  с  удивительной  для  его  возраста стремительностью, развернулся к
молодому нейрохирургу. В янтарных глазах  его светлости  разгорался яростный
огонек;  несмотря на горб  и тщедушное, изуродованное полиомиелитом тело, он
напоминал сейчас африканского льва, готового атаковать стадо жирафов. Смити,
тощий, длинный и  довольно крепкий  парень, действительно походил на жирафа,
но под  грозным взглядом старика он так съежился, что  в лучшем случае тянул
на страуса. И если бы у него  имелось нечто похожее на страусиные крылья, он
не замедлил бы спрятать туда свою повинную голову.
     -- Что  вас так насмешило, Кристофер? -- ледяным тоном произнес Лейтон.
-- Ну?.. --  поторопил он, не дождавшись  ответа.  --  Скажите же мне, и  мы
посмеемся вместе!
     Этот  стандартный  пассаж  учителя,  вразумляющего  бездельникаученика,
добил нейрохирурга. Пожалуй, никто так не пилил его  со  времен розовощекого
детства,  с которым он распрощался лет  двадцать назад.  Набрав полную грудь
воздуха, Смити осмелился пискнуть:
     -- Но, сэр...
     -- Что? Что -- сэр? А?
     Лорд  Лейтон   выдержал  многозначительную  паузу,  прожигая  помощника
взглядом, посмотрел на потолок и, обращаясь к кому-то незримому -- видимо, к
самому Господу Богу, -- вопросил:
     --  Почему  все ной ассистенты  такие  непроходимые  тупицы?  Почему  я
мучаюсь  с  этими кретинами  уже полвека? Почему я  постоянно  имею  дело  с
врачами-идиотами, неспособными понять, что их глупый, наглый, дебильный смех
отнюдь не может ободрить пациента? Почему...
     -- Кстати  о пациентах,  сэр,  -- прервал  его  Блейд, не  без  тайного
удовольствия  наблюдая,  как багровеет  лицо Смити.  --  Вы не  забыли,  что
Кристофер еще должен извлечь электроды  у меня из-под черепа? И мне очень не
хотелось бы, чтобы во время этой операции у него тряслись руки...
     --  Да?  --  Лейтон обратил  задумчивый  взгляд на  разведчика.  --  Вы
полагаете, Дик, что я сам не смогу выдернуть три проводочка?
     --  Простите,  сэр, но я  предпочитаю, чтобы это сделал  Кристофер,  --
твердо заявил Блейд. -- Он прекрасный нейрохирург. Я ему доверяю.
     -- Только  это  его и  спасает, -- вполголоса  пробормотал  Лейтон. Его
помощник с облегчением перевел дух и незаметно подмигнул Блейду.
     --  Ладно,  вернемся  к  делу,  -- Лейтон  постучал  сухим  пальцем  по
циферблату прибора.  -- Итак, вы толкали сосну... --  он тяжело вздохнул. --
Может, вы что-нибудь подымете, Дик? Эйфелеву башню или там...
     -- ...пирамиду Хеопса, -- осмелился подсказать Смити.
     -- Да, можно, --  Лейтон благосклонно кивнул в  знак того, что инцидент
исчерпан.
     Блейд покорно прикрыл  глаза  и  сосредоточился. Его не  соблазняли  ни
Эйфелева башня, ни  пирамида,  ни  колонна  Нельсона и прочие  архитектурные
чудеса. Вместо этого он представил  опирающийся на  столбики прозрачный диск
величиной  с цирковую  арену  и  заботливо рассадил на нем своих  девушек --
всех, кого мог припомнить. Зрелище получилось внушительное, поскольку девицы
были  нагими и разлеглись на платформе в самых фривольных позах. Затем Блейд
подлез под  середину  и принял стойку  кариатиды: спина и ладони упираются в
днище,  голова склонена  к  плечу,  ноги чуть согнуты. Женщин  в его  гареме
опять-таки, тех, кого он мог вспомнить, -- было сотни полторы; считая по сто
двадцать фунтов на красотку, эта орава весила больше семи  тонн. Не Эйфелева
башня, конечно,  решил Блейд,  но вполне солидная нагрузка. Он напряг мышцы,
собираясь мощным усилием послать вверх диск со своими прелестницами.
     Но  едва  он чуть-чуть  подтолкнул  платформу, как она  плавно взмыла в
воздух  и  устремилась  к  зениту будто  листок,  влекомый порывом  озорного
ветерка.  Девушки   радостно   завизжали;  выстроившись   вдоль  края,   они
взбрыкивали  ножками,  словно  в варьете, слали своему  повелителю воздушные
поцелуи,  хихикали  и  махали  руками.  Особенно  старалась  Джойс  Олмстед,
молоденькая танцовщица  из кордебалета  и  последняя пассия  Блейда. Зрелище
было   очаровательное,    но   совершенно   бесполезное   с   точки   зрения
осуществляемого эксперимента.
     Ричард Блейд шумно выдохнул воздух, открыл глаза и покосился на стрелку
цереброскопа. На этот раз  она даже не шевельнулась, и разведчик раздраженно
дернул уголком рта. Плохо, что  Лейтон пытается научить его фокусам, которые
сам  не  умеет делать. То  есть,  в теории  старик  представлял,  чего хочет
добиться,  но  с практикой  все обстояло из  рук  вон плохо.  Его  светлость
напоминал Блейду тренера, прекрасно знакомого с тактикой и  правилами хоккея
-- вот только на коньках он не стоял ни разу в жизни. И, похоже, не понимал,
что  центр-форвард его команды при  всем  желании  не  может  играть  шайбой
размером с автомобильную покрышку.
     -- В чем дело, Ричард? -- Лейтон вопросительно посмотрел на разведчика.
-- Сейчас прибор вообще не реагирует!
     --  Своя  ноша легка,  -- пробормотал Блейд  словно в оправдание  и  со
злостью толкнул двухтонную штангу. Мысленно, разумеется.
     Стрелка цереброскопа нерешительно дернулась, и Лейтон покачал головой.
     -- Нет,  так  дело не пойдет... --  медленно  произнес он, согнувшись и
скрестив  на худых коленях руки, похожие на крабьи клешни. -- Надо придумать
что-то  новенькое...  что-то новенькое...  новенькое... --  он полез было  в
карман  за неизменным  блокнотом,  но вдруг замер,  уставившись  взглядом  в
стену.
     -- Итак, Ричард, -- произнес его светлость неожиданно ясным голосом, --
давайте-ка  еще  раз уточним задачу. Он  закурил  и стряхнул пепел прямо  на
кожух цереброскопа.  Смити дернулся, но  промолчал.  -- Вы  должны обучиться
генерировать   ментальный   импульс   определенной   силы.    Ваш..   эээ...
телепатический приказ,  усиленный инвертором, который  мы вживим вам в  кору
головного мозга,  включит  Тилли... ТЛ-1, я  хочу сказать... Ваше  мысленное
усилие  должно  быть приблизительно соразмерным весу  переносимого объекта и
расстоянию до  него -- как я предполагаю. --  Он снова задумчиво уставился в
стену и пробормотал: -- Возможно, и не так... Возможно,  даже слабый импульс
позволит... -- голос его замер.
     -- Простите,  шеф, -- сказал Смити,  деликатно  подставляя  Лейтону под
локоть  пепельницу,  -- мне  все-таки  неясно,  почему мы не  можем испытать
телепортатор в  земных условиях. Зачем натаскивать  Дика с помощью всей этой
дребедени,  --  врач  небрежно  махнул на загроможденный  приборами стол, --
когда он мог бы поработать прямо со Стариной Тилли?
     -- Затем, мой мальчик, -- необычайно  ласковым голосом начал Лейтон, --
что  наш  так  называемый телепортатор  вовсе не является  таковым.  Вы, как
всякий невежда, судите по названию, которое в данном случае не соответствует
действительности. На Земле прибор ТЛ-1  не способен переместить даже дым  от
сигареты,  -- его светлость  помахал рукой в воздухе, -- на расстояние сотой
ангстрема! Тилли --  всего лишь приставка к основному  компьютеру, способная
улавливать слабые ментальные сигналы-команды  нашего  оператора  из  другого
измерения,  нужным   образом   настраивать   весь  комплекс  и  локализовать
переносимый объект  в  приемной камере.  Все!  -- Лейтон  ожесточенно  ткнул
окурок в  пепельницу.  --  Можно  называть  эту штуку  телепортатором,  если
угодно, но  мне она больше напоминает  обычный телефон. Если  кто-то  снимет
трубку на другом конце линии, вы услышите "алло", иначе можете трезвонить до
бесконечности... И тот, другой конец, находится не на Земле...
     -- Однако, сэр, Тилли  и  в таком виде -- огромный прогресс, -- заметил
Блейд, но его старику не требовалось утешение.
     --  Еще  бы!  --  бодро воскликнул  он.  --  Четыре года  работы  нашей
шотландской группы и бог знает сколько миллионов фунтов...  Отличная машина,
которая будет делать то,  для чего она  предназначена!  Если, конечно, -- он
покосился на Блейда, -- вы научитесь управляться с ней.
     -- Гмм... подал голос Смити. Он являлся  одним из  немногих ассистентов
Лейтона, допущенных к святая святых -- к самым секретным данным,  касающимся
проекта  "Измерение  Икс",  и,  как уже  успел  заметить  Блейд, был  совсем
неглупым парнем. -- Гмм... -- он снова нерешительно прочистил горло.
     Его светлость резко повернулся к своему помощнику.
     -- Кажется, вы что-то хотите сказать, Смити?
     -- Да, сэр.  Я думаю... я полагаю...  -- нейрохирург замолк, смешавшись
под пронзительным взглядом шефа.
     --  Ну,  ну,  -- подбодрил его  Лейтон  и,  обращаясь  к  цереброскопу,
пробормотал: -- Послушаем молодых. Даже в куче навоза можно найти бриллиант.
     Смити снова побагровел, но, кажется, набрался храбрости.
     --  Я  вспоминаю,  сэр. что Ричард  долгое время  занимался этим... как
его... карате!
     -- И что же?
     -- Конечно, я не специалист в таких делах, однако слышал, что восточные
боевые искусства включают определенные элементы психофизической подготовки.
     -- Чушь! -- Лейтон раздраженно  вскинул  голову.  -- Готов согласиться,
что полковник Блейд -- великий специалист по части  вышибания чужих  мозгов.
Но вот  совладать  со своими  собственными... -- он пожал плечами и  сообщил
цереброскопу: -- Пустые хлопоты с этой молодежью. Навоз, один навоз...
     -- Но, сэр, я имел в виду...
     Лейтон  развернулся,  чтобы  изничтожить  ассистента  залпом из  орудий
главного калибра, но тут Блейд легонько дернул его за рукав.
     -- Простите, сэр, парень дело говорит. Я мог бы попытаться...
     -- Что? Вышибить мозги самому себе?
     Когда  старик  раздражался, переносить его было  нелегко. Но Блейд имел
четырехлетний  опыт  общения с  его светлостью  и знал: главное  -- не  дать
заткнуть себе рот.
     -- Мозги мне вышибали не раз, -- спокойно заметил он и ухмыльнулся.
     --  Вот  как!  И  кто  же,  позвольте  спросить?  --  Лейтон сам  лез в
расставленную ловушку.
     -- Вы, сэр. С помощью своего проклятого компьютера.
     В комнате повисло напряженное молчание. Наконец Лейтон опустил голову и
пробормотал:
     -- Простите, Дик... Я был недопустимо резок.
     Кажется, старик  и  в  самом  деле устыдился, подумал Блейд,  но  вслух
сказал:
     --  Не  будем  говорить  об  этом,  сэр.  Мы  все  устали  и  несколько
раздражены... --  он выдержал  паузу, предоставив  его светлости возможность
слегка  успокоиться. -- Так вот, я хочу вернуться к предложению Криса. В нем
есть рациональное зерно, и мне самому стоило бы вспомнить о таких вещах.
     Лейтон поднял седые брови.
     --  Однако, Ричард.. Какое  отношение  может  иметь  карате к  процессу
управления телепортатором?
     Блейд  задумался;  вопрос был  непростым. Вероятно,  Лейтон воспринимал
рукопашную  схватку -- как  и поединок с оружием --  сугубо с внешней  точки
зрения. Он  видел,  как  люди  молотят  друг друга  кулаками  или  протыкают
шпагами, но совершенно не представлял,  что  за  этим стоит.  Однако великое
искусство боя заключалось не только в  знании  приемов,  в силе  и ловкости,
жестокости и упорстве -- но, прежде всего, в умении думать.
     Мастера Востока  учили,  что каждый поединок происходит  дважды: первый
раз -- в сознании соперников, и второй -- на боевом помосте. Или на улице, в
лесу, в поле,  на дороге -- смотря по  обстоятельствам. Прежде, чем  нанести
удар или обнажить  клинок, надо  было проиграть  всю схватку, провести ее  в
собственном воображении,  выстроить  план,  скоординировать его  по времени,
учесть ответные ходы противника, заготовить ловушки, выбрать обманные финты,
знать,  какой тактики придерживаться  в неожиданной ситуации. Конечно, любой
такой  план  менялся в  ходе поединка,  но тот из соперников, кто  соображал
быстрее, кто умел предвидеть на шаг или два дальше -- тот и был победителем.
     Фетишами  бойцов  Запада являлись  умение  и сила;  на  Востоке считали
иначе; там говорили: сначала подумай, потом  --  ударь! Но думать  следовало
быстро, и бить -- крепко. Удар наносился  не только рукой  или  ногой, в тот
миг, когда плоть касалась плоти, каждый противник исторгал мощнейший волевой
импульс: один стремясь пробить стену стальных  мышц, другой -- парируя выпад
соперника. Именно этому учили  великие  сэнсеи Японии  и Китая  --  единению
разума и тела, превращавшего сильного, ловкого и умелого человека в страшную
боевую машину. И Блейд был не последним в числе их учеников.
     Он все  еще  сосредоточенно  вспоминал,  сравнивал,  размышлял.  Да, то
ментальное  усилие,  та концентрация воли  и  чувств, которая  требовалась в
момент удара,  была очень похожа  на  реакцию, необходимую  Лейтону. Молодец
Смити! Странно, что он сам не додумался до этого раньше...
     Блейд   поднял   голову   и  задумчиво  произнес,   глядя   на  стрелку
цереброскопа:
     -- Видите ли, сэр, мы пытались толкнуть, поднять,  бросить... Но почему
бы не ударить?
     И он  нанес удар. Он не шевельнул ни  единым мускулом, но в то же время
кулак  его  опустился  на  воображаемую  доску  с  силой кузнечного  молота,
раздробив ее в щепки.
     Стрелка  цереброскопа  метнулась  в  правый   конец  шкалы,  далеко  за
фиолетовую риску.
                             * * *
     -- Ну-с, джентльмены, подведем итог, -- премьер-министр  побарабанил по
столу  костяшками  пальцев. Дж. с удивлением прислушался  к знакомому мотиву
Бизе! "Тореадор, смелее  в бой!" Чтобы это значило?  Намек? В  такой момент?
Как всегда, они с Лейтоном пришли просить дополнительного финансирования.
     Его светлость вскинул голову, увенчанную седой  гривой,  словно  старый
кавалерийский конь, услышавший сигнал "в атаку"; видимо, он тоже был неплохо
эрудирован  по части музыкальной классики и понимал намеки. Раскрыв потертую
кожаную папку, он достал листок бумаги и протянул министру.
     --  Что  это?  --  государственный  муж воззрился  на  листок  с  таким
выражением  на  розовом  холеном лице,  словно видел его  впервые.  Но  дело
обстояло совсем не  так -- на  своих нерегулярных собраниях они уже два раза
изучали сей документ за последние три месяца.
     -- Баланс,  сэр, -- сообщил лорд Лейтон самым кротким голосом. -- Дебит
и кредит, список расходов и доходов. С положительным сальдо в нашу пользу.
     Премьер  посмотрел на  листок правым  глазом,  потом --  левым,  словно
прицениваясь.
     --  Я  вижу, ничего  не  забыто, --  заметил он через некоторое  время.
Жемчужина  из  Альбы,  золото из Меотиды, тарниотский тексин  и  даже  -- он
провел рукой по волосам. После  того, как Блейд доставил из  Берглиона некий
чудодейственный бальзам,  у  премьер-министра  вдруг отросла роскошная седая
шевелюра ничем не хуже гривы лорда Лейтона.
     -- Вот именно, --  кивнул  головой  старый ученый.  -- И  это --  тоже.
Возможно,  -- добавил он с  многозначительным видом,  -- в Берглионе  нашему
посланцу удалось сделать самую ценную находку.
     --  Возможно, --  согласился премьер. --  Что ж,  я готов утвердить ваш
баланс. -- В  его глазах сверкнули веселые искорки. -- Но, как я понимаю, за
ним последует еще один документ?
     --  Ваша  проницательность,  сэр, общеизвестна.  --  Лейтон уже  держал
наготове второй листок. -- Вот смета ближайших расходов.
     Смету премьер  изучал гораздо дольше. Наконец, вздохнув, он подписал ее
и перевел взгляд на Дж. словно в поисках сочувствия.
     -- О, эти ученые! -- его пухлые руки в наигранном ужасе взлетели вверх.
-- Не успеют они принести унцию меда, как  уже требуют  назад цистерну дегтя
или нефти, урана, бирмингемской стали и Бог знает чего...
     --  Ну, в этом отношении разведка ничем не отличается от науки, сэр, --
заметил Дж.  -- И там, и  тут добывается информация, а она стоит денег очень
больших денег.
     --  Да, увы!  Мир  в наше время стал  неизмеримо  сложен...  -- премьер
покачал головой  и  протянул Лейтону  смету.  --  Знаете, иногда  я  завидую
Дизраэли...
     --  Не  стоит, -- его светлость упрятал драгоценный документ в папку, а
папку сунул в портфель. --  У Дизраэли  были свои сложности. Как, впрочем, у
Черчилля и остальных ваших предшественников.
     Премьер,  кивнув,  потянулся  к графину с  французским коньяком.  Дж. с
удовольствием выпил, Лейтон едва пригубил.
     -- Ваша  щедрость,  сэр,  позволит нам  существенно ускорить работы над
вторым  вариантом  телепортатора --  заметил  он. Как  только будет  испытан
прибор ТЛ-1...
     -- А что, он еще не испытан? -- премьер вопросительно приподнял бровь.
     -- Видите ли, сэр. -- Лейтон смущенно хмыкнул, -- наш путешественник не
сразу освоился с управлением. Но он  делает успехи, очень большие  успехи! Я
полагаю, неделя-другая, и...
     Государственный   муж   благожелательно   склонил   голову,   потом   с
нескрываемым любопытством поинтересовался:
     -- Вы уже разработали какую-то программу, Лейтон?
     -- Да,  сэр. Вначале  -- краткий  визит, на  полчаса, на час...  только
чтобы  проверить, работает  ли  прибор  и, так сказать, провести  калибровку
процесса  транспортации.  Затем  я  планирую  несколько  небольших  вылазок,
порядка  двух-трех  суток  для  поиска  интересных  объектов.  И,   наконец,
длительное путешествие.
     --  Что  ж,  р