тоянием ты  немного
ошибся. У меня длинные руки!
     Взмах клинка, и с опушки полетали огненные стрелы. Они сыпались градом,
почти безопасные для  людей на стенах, но губительные для самих стен: бревна
были сухими,  и пламя занялось сразу в сотне мест. Все  еще ухмыляясь, Блейд
вернулся  к опушке, взял лук и всадил  дюжину пылающих снарядов в ворота, со
злобной радостью наблюдая, как разбегаются пурпурные  телохранители. С этого
часа и до глубокой ночи обстрел не прекращался  ни на минуту.  Правда, он не
был  уже  таким интенсивным --  лучники берегли стрелы  и  старались  только
поддерживать пожарище.
     Трижды кастелы устраивали  вылазки  и  трижды были отбиты  с  огромными
потерями.  Во второй раз перед  воинами хлынул  поток женщин и  детей; Блейд
приказал пропустить  мирное население к дороге  и  отогнать подальше. Отряд,
который пытался добраться до опушки, укрывшись за их спинами, был отсечен  и
перебит почти полностью.
     Вероятно, дзу держал в своем гроне немалую дружину -- человек шестьсот,
вдвое больше,  чем  у Блейда,  считая с клотами.  Но  после  трех  неудачных
вылазок,  утреннего побоища и  многочасовой борьбы  с огнем войско  его было
обескровлено. На  рассвете  второго дня, когда башни, стены и  примыкающие к
ним  дома  превратились в  груду  углей,  на поляне появился  вестник.  Воин
размахивал  пикой с обломанным  концом -- в знак своих мирных  намерений; он
был безоружен, перемазан пеплом и явно изнемогал от усталости. Его проводили
к Блейду, который завтракал в компании Кзалта, Сенды и Миота.
     -- Ну, как  самочувствие  Кастела Брина,  великого  дзу? -- странник  с
усмешкой взглянул на воина. Надеюсь, ночью он не дрожал от холода?
     Посланец, угрюмо потупив глаза, буркнул:
     -- Кастел Брин велел  мне передать: он убедился в твоей силе и согласен
на поединок. Мы... мы заставили его...
     -- Кто -- мы? -- поинтересовался Блейд.
     -- Родичи, телохранители, остатки войска. Мы не хотим умирать в огне.
     --  Разумное  решение.  Скажи  Брину:  мы  встретимся на  поляне, между
опушкой и поселком. Вон там, Блейд вытянул руку. -- И вы, и мои воины будете
следить за  поединком, но  никто не должен  приближаться  к нам, пока он  не
завершится. Если Брин победит, фра позаботятся  о моем трупе, а потом уйдут.
Если победа  будет за мной, то... Ну, о дальнейшем я побеседую с наследником
Брина... Как его? Бра?
     Посланец мрачно кивнул и  зашагал к развалинам грона. Миот, уставившись
ему в спину и задумчиво потирая подбородок, пробормотал:
     -- Сомневаюсь, стоит ли сражаться с дзу, Талса.
     Кзалт одобрительно кивнул.
     -- Не  стоит. К  полудню мы сожжем грон,  перебьем кастелов и  захватим
Брина.
     Блейд насмешливо прищурился.
     -- Не боишься его магии и талисманов? Ол-ста, риго, харра?
     --  Ол-ста не  убивает. Риго... да,  это серьезная  вещь.  Возможно, он
прикончит десять или  двадцать наших, но мы его  все-таки схватим.  И смерть
дзу будет нелегкой!
     --  А харр?  Лилла говорила,  что с  его помощью колдун может подчинить
человека своей власти.
     -- Одного, двух или десять, но не две с половиной сотни сразу. Иначе он
давно бы это сделал, клянусь пастью Калхара!
     -- Значит, лук, стрела и меч все же сильнее талисманов?
     -- Сильнее, Талса.
     Развеселившись, Блейд хлопнул Кзалта по плечу.
     -- Ты абсолютно прав, дружище! Но я все-таки померяюсь силами с Брином.
Помнишь, после боя с кастелами в ущелье я говорил тебе насчет плана? Вот это
и есть мой план!
     -- Сразиться с дзу?
     -- Да!
     -- Но зачем? Мы и так разделаемся с ним!
     -- Если Брин погибнет  от меча или стрелы, это будет обычная смерть. Но
если  другой колдун,  --  Блейд положил руку  на  грудь, -- одержит  над ним
победу в  магическом поединке,  это совсем  иное  дело! Понимаешь, Кзалт,  я
уйду,  и  фра, малочисленный род, останется один на один и с кастелами,  и с
тейдами, и с другими кланами. Все  они должны знать: супругом  Лиллы и отцом
ее  дочери был могущественный колдун! Они должны  помнить об  этом и бояться
фра Лиллы, наследницы  моих  знаний  и моей  мощи! Тогда они  оставят  вас в
покое, и вы сможете оправиться от потерь. Понял?
     Кзалт кивнул.
     -- Значит, ты хочешь,  чтобы  весть об этом поединке разошлась по всему
Иглстазу и вселила ужас в сердца наших врагов?
     --  Вот  именно, вождь! Все  боятся Кастела  Брина, но  Талсу, посланца
небесной  бартайи, будут страшиться  еще  больше!  И  когда  я  уйду,  клан,
находившийся под моим покровительством, сможет жить спокойно.
     --  Талса  думает  лучше  нас всех, на  много  лет вперед,  -- произнес
искатель. -- Лилла  сказала,  что  он  пророк!  Значит, будет  так,  как  он
говорит.  Однако,  Миот  поднял палец,  -- Кастел  Брин  очень  сильный дзу!
Сумеешь ли ты его одолеть? -- Темные глаза искателя уставились на Блейда. --
У него много силы и много злобы!
     Странник усмехнулся.
     -- Возможно, магия Брина сильнее моей, но злобы у меня побольше!
     --  Я  не  могу этому  поверить, Талса.  Ты  --  добрый  и великодушный
человек!
     Блейд поднялся, и  по губам  его снова  скользнула  усмешка. Он повидал
шестнадцать  миров,  и  почти в каждом люди резали, жгли, травили  собаками,
вешали  и топили себе  подобных. Но  по  сравнению с человечеством Земли они
были всего лишь невежественными  дилетантами! Они вели счет  на  тысячи  или
десятки тысяч  смертей,  тогда  как землян  впечатляли  разве  что  миллионы
трупов. И то не слишком.
     Смешно!  Мог ли этот  дзу,  жалкий провинциальный колдун, сравниться  в
жестокости  с  человеком,  взращенным  в  эпоху  мировых войн  и  тотального
геноцида? С тем, чьей профессией было убийство? Наблюдавшем  насилие в таких
видах и формах, которые Брину не могли присниться в самом страшном сне?
     Нет,  Ричард Блейд  не  боялся этого поединка. Он умел  любить  и  умел
ненавидеть; второе пока выходило у него лучше.
     Его лицо было бесстрастно, а  шаг  тверд,  когда он  направился к вождю
кастелов, сидевшему на земле в ста  ярдах  от  полуразрушенного грона. Перед
Кастелом Брином  стояла  чаша, прикрытая рыжей  шкуркой хатти; сухие смуглые
руки дзу были сложены на коленях, на пальце блестел золотой перстень.
     Заметив это, Блейд остановился в двадцати ярдах от колдуна.
     -- Сними риго, -- велел он, нащупывая  за  пазухой рукоять метательного
ножа.
     Брин осклабился.
     -- Неужели повелитель огня боится этого маленького колечка? Я думал...
     -- Меня не интересует,  что ты думал. Сними  риго! И помни: десять моих
стрелков держат тебя на прицеле.
     Дзу, скривив рот в угрюмой усмешке, подчинился; перстень исчез в сумке,
подвешенной к  поясу. Тогда Блейд  подошел  ближе и сел, не спуская  глаз  с
колдуна. С минуту они мерились яростными взглядами.
     -- Ну, что тянешь? Убирай! -- странник ткнул пальцем в рыжую шкурку.
     Рука Брина  потянулась  к  чаше,  нерешительно замерла над  ней,  потом
быстрым  хищным  движением  метнулась  вниз.  Крючковатые  пальцы  скомкали,
сорвали завесу, и Блейд, ослепленный, на миг зажмурил глаза.
     Этот  кристалл  был гораздо крупнее талисмана Лиллы; даже  сейчас,  при
ярком  дневном свете,  он  переливался  и  играл, словно осколок  радуги или
выточенный из полярного  сияния призрачный сфероид. Казалось, из чаши ударил
огненный поток, столб света,  прошитый разноцветными лучами,  который тут же
начал распадаться  на мириады нитей, потянувшихся к Блейду, завороживших его
волшебным блеском.
     Дорога...  Дорога  от  души  к душе, от  сердца к сердцу,  от  разума к
разуму! На первый взгляд  она выглядела  прекрасней врат  и  мостов  Божьего
вертограда, но  то  была  не тропа любви,  соединившая его  с Лиллой, а путь
ненависти.  Блейд  бестрепетно  сделал  первый  шаг; он  знал, что  встретит
Кастела Брина  посередине этой  призрачной  арки, там,  где  сверкает  внизу
пламенный глаз. Он сделал второй шаг, третий...
     Его ожидало  чудище.  Огромное, в черной  чешуйчатой  броне, с  кривыми
когтями  и  разверстой  клыкастой  пастью.  Калхар!  Его  раздвоенный  хвост
нетерпеливо  хлестал по толстым ляжкам, лапы были  расставлены, словно демон
жаждал заключить жертву в объятия. Он показался страннику выше скал Тарвала;
чудовищная голова маячила где-то в вышине, вертикальные зеленоватые зрачки с
хищным любопытством следили за приближением человека.
     Но  Блейд  уже не  был человеком. Он превратился  в исполина с огненным
мечом,  в  сосуд гнева  Господнего,  в неодолимого  и грозного  архангела, в
Геракла,  победителя чудовищ. Призрачный  мост дрожал и раскачивался под его
тяжкими шагами, и когда он  поднял  клинок и испустил боевой клич, Вселенная
раскололась напополам.
     Два  гиганта  ринулись вперед,  столкнулись в бескрайней  бездне, среди
всполохов  молний и  громовых  ударов. На миг  Блейд почувствовал  леденящий
холод и боль, потом жестокая радость затопила  его; он был сильнее! Клыки  и
когти рвали тело, боль  терзала его, впивалась в мозг, но он мог терпеть! Он
привык  к мукам; десятки  раз  другой монстр, с жилами из металла и холодным
электрическим сердцем, погружал его в такой же  ад, наполненный страданием и
ужасом. Да, он мог терпеть и мог действовать!
     Клинок в  его  руках горел  пронзительным багровым пламенем. Он мог  бы
поразить эту черную тварь, источник страшной муки, в тысяче мест; одни удары
означали смерть, неотвратимую и быструю, другие -- нечто  более худшее,  чем
гибель.  Он  выбирал  уязвимую точку  придирчиво  и  тщательно,  не  обращая
внимания на боль; он не хотел ошибиться. Наконец огненное лезвие опустилось,
и боль исчезла.
     Исчез  и призрачный мост, сотканный из разноцветных нитей и повисший  в
пустоте; исчезли слепящие вспышки  молний,  затихли громовые  раскаты. Блейд
снова сидел на поляне, перед серебряной  чашей,  над которой дрожала радуга.
Он чувствовал жар  полуденного солнца,  покалывание жесткой травы,  ветерок,
овевавший потный  лоб. Ему казалось, что миновала  вечность --  тысячелетия,
наполненные муками, ненавистью  и напряжением  смертельной схватки.  Солнце,
однако, чуть поднялось в синем небе; прошло полчаса или немного больше.
     Он  вскинул глаза на дзу. Кастел  Брин по-прежнему скорчился  напротив,
будто бы живой и невредимый. Но Блейд видел, как остекленели зрачки колдуна,
как тонкая  струйка  слюны течет по подбородку. Обхватив себя руками, словно
пытаясь спастись  от  холода, дзу едва  заметно раскачивался, уставившись на
чашу. И странник знал, что этот холод пребудет с бывшим повелителем кастелов
до самой смерти; леденящий холод пустоты и безумия.
     Встав,  он подошел к поверженному  врагу, сорвал  с  его пояса сумку  и
сунул в  нее харр. Разноцветное  сияние  погасло,  наваждение  растаяло  без
следа; он стоял над безумцем, глядя сверху вниз на сутулые плечи, на  шлем с
рыжими  хвостами  и  выбивавшиеся из-под  него  пряди  черных  волос.  Живое
доказательство победы... Живое и вполне безвредное!
     Блейд  помахал  рукой  столпившимся  у сожженных  ворот  кастелам.  Три
человека  в пурпурных туниках двинулись к нему, и тут  же на опушке возникли
три  фигуры с султанчиками синих  перьев в  волосах.  Они сошлись посередине
поляны  почти  одновременно:  Кзалт,  Сенда,  Миот  и  невысокий   юноша   с
испуганными глазами, за спиной которого маячили два стража.
     -- Он жив? --  Бра, сын Брина, уставился на сгорбленную фигуру колдуна.
-- Что ты с ним сделал?
     -- Плоть его не пострадала, но дух мертв, --  Блейд, скрестив  руки  на
груди,  разглядывал наследника дзу. -- Теперь  ты,  Кастел Бра,  стал главой
рода, и я желаю говорить с тобой.
     -- Чего же ты хочешь? -- Глаза Бра были полны ужаса.
     -- Твои люди должны уйти из Иллура.
     -- Там почти никого  не осталось... Отец  забрал  всех воинов, когда мы
нашли проход в ущелье...
     --  Кам!  Хорошо!  Даю  тебе  три  дня, чтобы  на  левом берегу  Иллимы
действительно не осталось никого.
     Бра склонил голову.
     -- Считай, что это уже выполнено. Что еще?
     -- Ты, вместе со своими людьми, покинешь грон ад'Кастел. Мы его сожжем.
Обоснуешься  в новом месте, где-нибудь на востоке, подальше  отсюда.  И если
решишь снова отправиться в поход на западные земли, то сначала придешь сюда,
посмотришь на пепелище. Понял?
     -- Понял, великий дзу...
     -- Фра Лилла, моя досточтимая  супруга, теперь владеет  огненной силой.
Она --  бартайя, чьи руки  порождают пламя! Ты ведь не хочешь,  чтобы  огонь
пожрал все гроны кастелов, людей, их дома и поля?
     -- Нет, великий дзу, -- с трудом выдавил Бра; его трясло от страха.
     --  Превосходно. Я верю,  что ты  станешь  мудрым правителем. Мудрым  и
осторожным,  таким,  который не  ссорится зря  с соседями. --  Блейд  сделал
паузу, не спуская с Бра холодного взгляда, затем продолжил: -- Слышал я, что
десять  лет назад вы захватили детей фра, совсем несмышленышей.  Ты соберешь
их  на правом берегу Иллимы, у порогов.  Тех, которые  пожелают  вернуться в
родное племя, заберут фра, остальные -- ваши. -- Он обернулся к Миоту, Сенде
и Кзалту. -- Я правильно говорю?
     -- Да, Талса, -- произнес военный вождь, и все трое склонили головы. --
Те, которые стали кастелами, нам не нужны.
     --  Тогда,  пожалуй,  все, -- Блейд перевел взгляд  на молодого дзу, но
тот, казалось, ждал еще чего-то. Может быть,  обещания, что кастелов оставят
в  покое? Поразмыслив, странник сказал: -- Я прибыл  в этот мир со звезд как
посланец  могущественной бартайи, той, что  стоит по правую руку от светлого
Арисо, исполнительницы его воли. Она наделила меня  силой и магическим даром
и повелела возвестить истину людям Иглстаза. Хочешь услышать ее слова, Бра?
     -- Да, посланец, -- ужас в глазах юноши сменился любопытством.
     -- Когда-то, в давние времена, ваши предки пришли на Майру -- два рода,
латраны и дентры, которым надлежало жить в  мире и дружбе. Но этот завет был
нарушен! Дары Арисо  вы  обратили к  войне и уничтожению, вы разделились  на
враждующие племена, забыв о кровном родстве, о том, что были единым народом.
Бартайя хочет, чтобы вы все вспомнили!  Наступит день, и  вас посетят другие
ее посланцы, люди  с черными  и  золотыми волосами,  и если  воля бартайи не
будет исполнена, вы погибнете. Придут великаны с бледными лицами, не знающие
жалости, и ваши гроны обратятся в прах! Помни об этом, кастел, и вы -- тоже!
-- Блейд посмотрел на троих фра.
     -- Это -- пророчество? -- тихо спросил юноша.
     -- Да, это пророчество. Ты,  Бра,  пошлешь гонцов на восток,  к  самому
мысу Канна, чтобы возвестить его родам  Иглстаза, живущим в  тех краях; я же
отправлюсь на запад. Все!
     Он резко  повернулся  и  зашагал  к лесной опушке; Кзалт, Сенда и  Миот
следовали за ним по пятам.
     -- Возьми, -- Блейд протянул оружейнику увесистую сумку Брина.
     -- Что здесь, Талса?
     -- Его талисманы, вместе с харром. Передашь Лилле.
     -- Может быть, ты сам...
     -- Нет. Ты же слышал, что было сказано: я ухожу на запад. Липла знает.
     В молчании они подошли к деревьям,  под которыми толпились  лучники,  и
тогда Миот, нерешительно кашлянув, произнес:
     --  Ты здорово напугал молодого дзу,  Талса. Бледнолицые  великаны,  не
знающие жалости... те, чьи кости пылятся на Сухих Равнинах... Хорошая шутка!
     Блейд пристально посмотрел на искателя.
     -- Это не шутка, Миот. Те, чьи  кости пылятся на  Сухих Равнинах, давно
мертвы, но там, -- он  показал в  небо, -- их род не угас. Запомни, я сказал
правду.

        ГЛАВА 10

     На лес пали  сумерки. Тени деревьев слились в непроницаемые озера тьмы,
небо  померкло,  в разрывах густых  крон засияли первые  звезды,  прохладный
вечерний ветер зашелестел в  ветвях. Подбросив в костер  сушняка, Блейд лег,
привалившись  спиной  к  теплому  мохнатому  боку  Ффа.   Они  заночевали  в
нескольких часах пути от главного грона тейдов и рассчитывали добраться туда
на следующий день еще засветло.
     --  Так ты полагаешь, что  в  истории,  которую я  тебе  рассказал, нет
ничего удивительного? -- спросил странник.
     -- Ничего, -- подтвердил клот движением хвоста.
     -- Хм-м... Позволю с тобой не согласиться, приятель.
     Весь долгий  путь  от  берегов  Иллимы до  границы  Сухих  Равнин,  где
находилось  главное  поселение  тейдов,  они спорили. Вернее,  Блейд излагал
доводы  про  и  контра, а  Ффа подтверждал  или отвергал их односложными, но
весьма выразительными  звуками,  а также ушами и хвостом.  Он  был идеальным
оппонентом,  ибо  не  мог и не  собирался развивать собственных  теорий,  но
слушал  хозяина  с  большой  охотой  и  отвечал  кратко,  но  в  меру своего
разумения. Диалог путников,  весьма содержательный  и  серьезный, прерывался
лишь дважды: когда на  них напал дикий  клот,  которого Ффа загрыз,  не  дав
хозяину  обнажить  меч,  и когда они  наткнулись на  патруль  тейдов.  Блейд
приготовился к драке, но оказалось, что в этих краях  уже известно о великом
и  добром дзу, повелителе огня,  покаравшем  Кастела  Брина. Тейды, проявляя
всяческое  уважение, снабдили посланца  со  звезд вином и сухарями, а  также
указали кратчайшую дорогу к грону.
     Блейд поерзал, удобнее пристраиваясь к боку Ффа, и сказал:
     --  Ты проявляешь  известное легкомыслие,  мой друг,  обвиняя  во  всем
человеческую природу.
     -- Хрмм? -- вопросил Ффа.
     --  Подумай  сам,  приятель, раскинь мозгами!  Я полагаю, эти оривэи  и
тысячу лет назад жили неплохо. У всех все есть, никаких конфликтов,  никаких
внутренних смут и войн, а от  внешних  бед цивилизацию  оберегают Защитники.
Так?
     -- Шши, -- согласился Ффа.
     --  Древний  инстинкт   убийства  практически  атрофировался.   Великое
достижение для  гуманоидов, поверь мне!  И вот оривэи  решают заселить новый
мир в ином измерении... твой мир, Ффа, понимаешь?
     Клот  утвердительно  поднял уши,  и странник  потрепал его по  могучему
загривку.
     -- Молодец, умный парень!  Итак, под звуки фанфар  многочисленный отряд
переселенцев проходит через  гластор...  я  думаю,  то был  один  из  первых
трансмиттеров,  которые  сконструировали  паллаты.  Переселенцы,  Защитники,
малыши  в зеленом и  куча оборудования  оказываются на  Майре. В  прекрасном
мире, должен заметить! Куда приятней Берглиона, Тарна или Джедда!
     -- Уфф-ррр, -- восхищенно выдохнул Ффа. -- Рра! Лоуу! Шши!
     -- Ты абсолютно прав: мясо и множество возможностей поразвлечься. Леса,
степи,  горы, реки, океан, птички с пестрым оперением, хатти,  онкаты и твои
наполовину разумные собратья. Если поддерживать связи с родиной, то за сотню
лет Майру  можно  было  бы превратить в  рай! Но связи прервались,  и оривэи
начали с нуля... почти с нуля,  потому что кое-какая база у них имелась. Все
эти устройства, хат-хоры, тароны, ринго и прочее...
     -- Хрмм? Хрмм? -- настойчиво произнес Ффа.
     -- Ты в недоумении,  дружище?  Ты  не  понимаешь, почему им  не удалось
сохранить  знания? --  Блейд в  задумчивости  потер  висок.  --  Помнишь,  я
рассказывал о троице с  Талзаны? Умные и приятные  люди... очень приятные...
особенно девушки. Они отлично умели пользоваться тем, и этим, и другим... Но
что  касается устройства  -- анемо сай!  Не знаю! Я думаю, такая  информация
оривэям просто не нужна, они не занимаются техникой... Как ты считаешь?
     Ффа поднял уши и одновременно вильнул хвостом.  Такой жест означал, что
он не  может сказать ни "да", ни "нет", но готов принять на веру высказанную
гипотезу.
     --  Меня  не  удивляет то, что переселенцы быстро потеряли  техническую
культуру,  --   продолжал  Блейд,   накручивая  на  палец   завиток  бороды.
Нравственная   деградация  --  вот  что  поразительно!  Оривэи  не  приемлют
убийства,  а  их  потомки  режут  друг  друга,  словно  дикари из  Альбы или
кархаймские пираты!
     -- Рра! -- презрительно заметил клот. -- Ххо!
     -- Ты продолжаешь утверждать,  что