ь, Морфо, просвети нашего друга.
     Гном  приподнял  острый  подбородок  и  уставился  на  Блейда  быстрыми
маленькими глазками.
     -- Я отравлю Кхада. Смертельный яд -- пара  минут, и все кончено. Когда
яд подействует, ты должен зарубить Садду.
     -- А потом постарайся уцелеть,  пока не подойдут  мои люди,  -- добавил
Растум. --  Они с радостью  закончат дело.  Вам  с  Морфо, конечно, придется
рискнуть, но если все пойдет слаженно и быстро, никто  в шатре даже  чихнуть
не успеет.
     Блейд глубоко вздохнул.
     --  К сожалению, --  признался он, -- я не могу убить  Садду.  Она ждет
ребенка. Моего ребенка.
     Оба его собеседника изумленно замолчали. Стало так  тихо, что разведчик
легко  расслышал  далекий  топот и  шум -- пьяные  всадники  Кхада  все  еще
носились по лагерю.
     Растум левой рукой стиснул колено, глаза его холодно сверкнули.
     -- Когда ты узнал об этом? И почему сразу не сказал мне?
     -- Я хотел рассказать, но случай не представился. А сейчас я говорю: ее
нельзя убивать.
     Прежде чем воевода прервал его, Блейд повторил:
     -- Ее  нельзя убивать, и  незачем. Лучше оставим ее заложницей. Мне  не
нужна сама Садда.  Когда родится ребенок,  делайте с  ней все, что хотите...
пусть только выносит его.
     Губы воеводы презрительно дрогнули.
     --  Ты  глупец,  Блейд.  Ты  хороший  воин,  и  я  счастлив иметь  твою
поддержку, но ты глупец. Пока она жива, у нас не будет покоя. -- Он взглянул
на гнома. -- Скажи ему ты, малыш. Может, ты сумеешь вложить немного мозгов в
эту пустую голову.
     Морфо  встал.  Задумчиво наморщив лоб  и  скрестив  руки  на груди,  он
принялся вышагивать из угла в угол;  колокольчик  на  верхушке  его  колпака
тихонько позвякивал.
     --  Я считаю, --  заявил  он наконец, -- что  мы  не вправе  принуждать
Блейда делать  то, что он хочет. Я...  я вполне понимаю  его чувства. Опасно
оставлять  Садду в  живых, но  разногласия между  нами еще опаснее. В  конце
концов, она -- его женщина; пусть держит ее в узде!
     Воевода, зажмурив  глаза, слушал  гнома, изредка ворочаясь на  кушетке,
чтобы  хоть как-то ослабить боль. По его пепельно-серому лицу стекал пот, он
вытирал его полотенцем, и  Блейд заметил, что  ткань уже промокла  насквозь.
Наконец глаза Растума открылись; он пристально уставился на Блейда и сказал:
     -- Ладно, будь по-твоему. Но знай, сир  Блейд, ты отвечаешь за Садду. И
учти  --  после переворота ты станешь моим  главным помощником,  моей правой
рукой,  --  он невесело усмехнулся. -- Дел у тебя будет немало. И если Садда
ускользнет, я срублю с плеч  твою голову... не  говори  потом, что я тебя не
предупредил.
     Блейд еле заметно кивнул.
     -- Я запомню это,  воевода. Хорошо, я отвечаю за Садду до тех пор, пока
не родится ребенок. Потом я с удовольствием верну ее тебе.
     Улыбка Растума вновь напомнила ему волчью.
     -- Значит, договорились.
     Они  беседовали еще с  полчаса. Шум  в лагере не  затихал, скорее  даже
усиливался; к  пьяным выкрикам солдат присоединились  пронзительные  женские
вопли.
     Блейду так и не удалось выяснить, как  шут собирается отравить Кхада --
ведь он должен был пробовать всю еду, которую подносят повелителю.
     -- Я не стану тебе ничего рассказывать, -- покачал головой Морфо. -- Но
не обижайся... никто, даже Растум, не знает моего секрета. А чего не знаешь,
того не выдашь, -- закончил он.
     Еще  раз  пожелав  друг  другу  удачи,  заговорщики  расстались.  Блейд
отправился  к  себе  в  фургон,  где  Бейбер  уже  приготовил  самые  лучшие
праздничные одежды.
     Огромный  черный  шатер  Кхада  сегодня  охраняли   смешанные  караулы:
половина --  его собственные воины,  половина -- Растума. После сигнала люди
воеводы должны будут окружить и перерезать солдат Всемогущего.
     Блейд  отсалютовал сотнику, возглашавшему стражу, и, оказавшись  внутри
шатра,  был вынужден  одновременно  заткнуть  уши и  задержать дыхание:  его
перепонки чуть не лопнули от звуков пронзительной музыки  и пьяного смеха, а
в  воздухе витал столь дурманящий  аромат бросса,  что  разведчику с  трудом
удалось удержаться на ногах.
     В освещенной  чадящими  факелами  приемной  толклись  богато  разодетые
вельможи, среди  которых  черными  истуканами торчали  уже  знакомые  Блейду
рабы-евнухи   с   громадными  кувшинами   бросса  или  золотыми   подносами,
заваленными грудами фруктов. Огромный оркестр, расположившийся в углу, снова
и снова повторял одну и ту же варварскую мелодию.
     Перед тронами  Кхада и  его  сестры вертелись  шесть  почти обнаженных,
лоснящихся  от  масла  плясуний. Под поразительно  диссонирующие аккорды они
демонстрировали  таинства  лесбийской  любви --  шесть пар смуглых  грудей с
громким шелестом терлись друг о друга. Аудитория пьяно ревела от восторга.
     Блейд  остался у  входа.  Рядом притулился на своей  тележке  Бейбер --
упрямый  старик тоже хотел поприсутствовать на празднике. Что ж логично: раз
приглашен хозяин,  приглашен  и  его  раб.  Зато, подумал  Блейд, если  дело
сорвется, калеке снесут голову одним из первых.
     Садда пока не заметила его. Постояв у входа и освоившись с наполнявшими
шатер ароматами, Блейд похлопал Бейбера по плечу и стал пробираться к группе
сотников и воевод со значками  Кхада на панцирях. Они  уже изрядно подвыпили
и, размахивая  руками, не слушая друг друга, похвалялись своими подвигами во
рву, в канаве, на стенах и улицах павшего города.
     В шатре появился Морфо; он тащил корзину с золотыми дынями, обложенными
льдом. Не удостоив Блейда  взглядом, карлик прошествовал к  трону и уселся в
ногах  у  своего  повелителя. Придвинув  корзину к помосту,  шут  достал  из
кармана разноцветные шарики и принялся перекатывать их в ладонях.
     Танцевальное  шоу  завершилось.  Томно вздыхая,  девицы  последний  раз
вытянулись  на  полу,  вскочили  и  выскользнули  из  шатра.   Смолк  грохот
барабанов,  протяжно  взвыли  рога, и в помещении  воцарилась  относительная
тишина.
     Блейд ждал,  наблюдая  за  Саддой. Она,  не скрывая  своего нетерпения,
ерзала на троне и покусывала нижнюю губку.
     Внесли Растума.  Толпа расступилась,  чтобы пропустить тащивших носилки
солдат. Они торжественно  промаршировали по шатру, опустив свой груз рядом с
тронным возвышением.
     Кхад  Тамбур встал, согнул больную спину  почти  под  прямым  углом,  и
сделал несколько неуверенных, шагов по  направлению к ложу полководца. Блейд
сомневался, что повелитель сможет связать  хотя  бы пару слов;  он выпил уже
столько бросса, что вполне мог забыть, как его зовут.
     Взревели рога, и в шатре стало тихо. Кхад поднял  руку, призывая всех к
вниманию,  и указал  на Растума. Несмотря на  опасения Блейда, он  собирался
произнести речь.
     --  М-мои  поздравления,  воевода.  Сегодня м-мы хорошо  прроучили этих
обезьян... не скоро  забудут! С-сожалею, что ты ранен... Что... что  говорят
лекари?
     Растум, опираясь на локоть, приподнялся в носилках.
     --  Проклинают  мерзавца,   который  отсек  мне   руку...  Им  хотелось
попрактиковаться самим.
     В шатре заржали. Кхад тоже ухмыльнулся, кося налитым кровью глазом.
     Когда смех утих, Растум продолжал:
     -- Это всего лишь рука,  о Всемогущий;  не самая ценная вещь, которую я
готов пожертвовать ради своего повелителя.
     Фраза была  сигналом  Блейду.  Он начал осторожно пробираться  ближе  к
помосту.  Растум все  предусмотрел  --  после такого помпезного начала Кхаду
придется уделить внимание и претенденту на руку его сестры.
     Блейд  вступил на огромный вышитый ковер  и  подошел  к двум тронам. Он
низко поклонился Кхаду и Садде, затем расправил плечи и произнес:
     --  Я  счастлив,   о   повелитель   мира,  что  мне  дозволено  сегодня
присутствовать на  этом  великом празднестве. И  я  хочу  еще раз поздравить
Сотрясателя Вселенной с его блестящей победой.
     Кхад наклонился к  нему. Рот его перекосило, глаз чуть  не выпрыгнул из
орбиты. Он дышал шумно, прерывисто, и  Блейд  понял,  что Всемогущий  сейчас
пытается вновь овладеть собой.
     Наконец ему это  удалось, и Кхад заговорил неожиданно ясным и спокойным
голосом.
     -- Тебе невероятно везло сегодня, сир Блейд. Дважды или трижды?
     Разведчик, не дрогнув, выдержал взгляд единственного тусклого зрачка.
     -- Всего лишь дважды, мой повелитель.
     Теперь  понятно -- Кхад ничего не забыл. Сейчас он разыграет  комедию и
будет  ждать  другого  подходящего  случая, чтобы разделаться с  ним  раз  и
навсегда.
     Всемогущий прикусил губу гнилыми зубами.
     -- Я благодарю  тебя, сир  Блейд, как  и всех остальных  воинов. Но моя
благодарность  -- не одни  слова; ты снова сир  Блейд, и  можешь снять  свои
ошейник.
     Отлично. Блейд сорвал с  шеи порядком  надоевший ему  обруч и отшвырнул
прочь. Один из черных евнухов тут же наступил на золотую полоску.
     Кхад снова поднял руку, требуя тишины.
     --  Мы видели, как сир Блейд храбро сражался сегодня  утром. Мы видели,
что удача сопутствовала  ему в  бою, -- глаз Кхада холодно сверкнул. --  Мы,
монги, ценим удачу и  храбрость. Поэтому я приказываю начать приготовления к
свадьбе; Блейд  отныне --  мой воевода-тысячник.  И служить ты  будешь  мне!
Только  мне!  -- рявкнул  повелитель, уставившись  на нового  воеводу. --  Я
осыплю  тебя  почестями,  отдам  в  жены сестру! А  сейчас ты сядешь на этом
возвышении рядом со мной! -- Кхад повернулся к евнухам -- Эй, трон ему!
     Чернокожие мигом вернулись с небольшим креслом и установили его рядом с
троном Садды. Кхад торжественно поднял руку.
     -- Вы все видите, как я держу свое слово!
     Под восторженный рев  толпы Блейд прошествовал к своему креслу и уселся
слева  от Садды. Только сейчас он впервые понял, каким уважением  пользуется
теперь  у  монгов. В  этот  день  ему  удалось  продемонстрировать качества,
которые они ценили превыше всего -- мужество и счастливый удел в бою.
     Садда нежно улыбнулась и положила свою теплую руку на его плечо.
     --   Помни,  что  ты  должен  сделать,   --  шепнула  она,  возбужденно
поблескивая глазами.
     Кхад махнул карлику.
     --  Дай мне дыню, болван. От  этих разговоров у меня совсем пересохло в
глотке, --  он нагнулся и  сделал  могучий глоток  из  стоявшего  перед  ним
кувшина.
     Блейд,  не  отрываясь,  наблюдал  за  гномом.  Сейчас?  Что  же  сейчас
произойдет?
     Черный невольник появился у помоста и что-то зашептал Кхаду на ухо. Тот
выслушал и благосклонно кивнул головой.
     Морфо выбрал из  корзинки самую спелую дыню, вытащил  из-за пояса  нож,
аккуратно разрезал ее на две половинки и с легким поклоном подал одну из них
Кхаду
     Когда повелитель находился в  подпитии, он нередко  забывал о том,  что
первый  кусок  должен   достаться  шуту.   Но  сейчас  Всемогущий  почему-то
заколебался.  Он  опустил  золотистый  плод  и хитро  глянул  на  маленького
человечка
     --  А  ну, кусай  первым, болван!  Тебе платят,  чтобы ты пробовал  мою
еду... Так пробуй ее!
     Вдруг половинка дыни в руке Морфо запищала тонким голоском.
     -- Съешь меня, дурак! Тогда великий Кхад  сможет съесть моего брата! --
дыня звонко расхохоталась. Ты же сам разрезал меня на глазах у  всех. Хватит
ломаться, ешь меня скорей!
     Гном наклонил голову и отправил в рот здоровенный кусок. Кхад покатился
со смеху, и все остальные тут же присоединились к веселью. Всемогущий вонзил
зубы  в свою половину, откусил и, чавкая,  принялся жевать.  Прозрачный сок,
стекая по подбородку, капал на роскошное одеяние.
     Блейд  глубоко вздохнул  и  вытер  выступивший на  лбу пот. Если  Морфо
сработал правильно, то ждать осталось совсем недолго.
     Садда ласково погладила его по колену.
     -- Что с тобой, Блейд? Ты выглядишь взволнованным.
     Кхад, снова запустил зубы в сочную мякоть, поднялся и взмахнул рукой.
     -- А теперь, -- провозгласил он, швырнув кожуру на пол, -- у  меня есть
для  вас  еще  одна  приятная  новость.  Я,  ваш  повелитель,  тоже  женюсь!
Наконец-то я нашел  ее --  луну среди тусклых  звезд,  что  на старости  лет
тронула мое сердце! -- Кхад  резко  ударил в ладони. -- Введите сюда невесту
великого Кхада, повелителя мира!
     Толпа изумленно  ахнула. Кхад широко улыбнулся,  довольный тем,  что  в
очередной раз ему удалось повергнуть всех в изумление.  Он поднял  кувшин  с
броссом и надолго приник к нему.  Пока Всемогущий пил,  его  здоровый  глаз,
выглядывая  из-за  края  сосуда,  буравил  собравшихся  в  шатре  вельмож  и
военачальников.
     Садда, как  показалось Блейду, восприняла  новость  спокойно, лишь тень
раздражения промелькнула на ее лице  и тут же исчезла. Взгляд принцессы упал
на  чернокожих  евнухов  и вернулся  обратно  к разведчику.  Чуть  шевельнув
губами, она произнесла:
     -- Приготовься, уже скоро.
     Евнухи, медленно шагая по проходу, подталкивали  перед собой тоненькую,
одетую в  богатое  платье, девочку. Ее темные локоны густыми волнами спадали
на  беззащитные, узенькие плечи. Она была по-настоящему  прекрасна, и сердце
Блейда на мгновение перестало биться.
     Девочка споткнулась и чуть было не упала, но один из чернокожих вовремя
подхватил  се.  Она  слепо зашарила  руками  по  сторонам,  и  в наступившей
гробовой тишине слабым эхом прозвучал ее голос:
     -- Отец, где ты? Мне здесь не нравится. И... и я боюсь!
     Перед троном стояла Нанти.

Глава 17

     Сжав в кулаке нож, гном с криком ярости бросился к Садде.
     Блейд, словно пригвожденный к своему креслу, только беспомощно наблюдал
за разыгрывающейся перед ним сценой. Садда, полуобернувшись, расширенными от
удивления и ужаса глазами смотрела,  как тонкое  лезвие  входит ей точно под
левую грудь. Потом она пронзительно завизжала, словно отказываясь  поверить,
что  это  стальное  острие  почти  по  рукоять  вонзилось  в ее  драгоценную
золотистую плоть. Затем  принцесса бессильно  сползла  на ковер перед  своим
креслом; из горла ее фонтаном брызнула кровь.
     В  следующий миг,  когда находившиеся  в глубоком  шоке  гости  еще  не
опомнились,  рядом с сестрой повалился Кхад. Страшные судороги сотрясали его
тело, но к падучей болезни они уже не имели никакого отношения.
     Только сейчас  к  Блейду  вернулась способность  двигаться. Два  евнуха
рванулись  к Морфо, и  разведчик,  вскочив,  запустил в них креслом;  черные
великаны  рухнули перед помостом и  больше не  шевелились. Выхватив из ножен
меч, Блейд закричал:
     -- Морфо! Быстро ко мне за спину!
     Растум извлек из-под покрывала длинный обоюдоострый кинжал и заревел:
     -- Ко мне, монги! Ко мне!
     В ту же секунду шатер превратился в поле боя. Воеводы Кхада  попытались
пробиться   к  тронному  возвышению  и   были   мгновенно  перерезаны.  Двое
телохранителей попробовали достать  карлика,  укрывшегося  за широкой спиной
Блейда, Свистнул огромный меч, и их головы покатились на пол.
     Проверив, что Морфо остался цел и невредим, Блейд спокойно сунул меч за
пояс. Растум был  отличным  стратегом, и  сражение уже  подходило  к  концу.
Только у входа, через который пробивались  люди Кхада, возникла ожесточенная
свалка. Там успешно действовал Бейбер; раздобыв где-то меч, он разъезжал под
ногами сражавшихся, подрезая врагам сухожилия.
     Через  три  минуты  вход был очищен.  Самым ретивым  смутьянам  удалось
прорезать  дырки  в  стенах шатра и  скрыться; Растум послал  вдогонку своих
солдат.
     Воеводу,  смертельно  бледного,  но  улыбающегося,  посадили на тронное
кресло. Растум по-приятельски махнул Блейду рукой:
     -- Видишь, я слишком слаб, чтобы передвигаться  самостоятельно. Так что
нового  Сотрясателя Вселенной приходится  нести на трон.  Не слишком хорошее
начало.
     -- Ну, какое ни есть, однако -- начало, -- возразил Блейд. -- Что будем
делать дальше, воевода? Или мне лучше называть тебя повелителем?
     На секунду их взгляды скрестились, но Растум быстро отвел глаза.
     --  Ты будешь  называть  меня  так, как  прежде,  сейчас  не время  для
подобной чепухи. Ты и Морфо останетесь со мной. Нам нужно многое обсудить.
     Да, сегодня для  сотен  знатных монгов  выдалась кровавая ночь!  Растум
превосходно  организовал слежку  за своими противниками; они лишились  голов
прежде,  чем  успели что-либо  сообразить. С  простыми  воинами  проблем  не
возникло; под рукой удачливого полководца они были готовы идти на край света
--  за  богатством,  пленниками,  рабами  и славой!  Вскоре  тысячные  толпы
окружили черный шатер, чтобы приветствовать своего нового правителя.
     Всех оставшихся  в  живых  сотников  Кхада  схватили  и  провели  перед
Растумом. Воевода предлагал им  на  выбор две альтернативы --  либо принести
ему присягу, либо расстаться с  головой, причем палач ожидал свои жертвы тут
же, в соседней палатке. Как правило,  эти  мелкие военачальники предпочитали
сохранить голову на плечах; большинство соглашалось дать клятву верности.
     К  восходу  солнца  с делами было закончено, и Растум, укрывшись старым
плащом, мгновенно заснул на своих носилках.
     Тела  Кхада и его  сестры убрали, и Блейд добился  от Растума обещания,
что Садду похоронят  по обычаям  монгов. Слишком долгое время он разделял  с
женщиной если  не любовь,  то постель; он  не мог  допустить, чтобы  труп ее
бросили обезьянам.
     Карлик почти всю ночь  просидел  в углу  шатра,  успокаивая и убаюкивая
дочку.  Наконец, она выплакалась  и заснула, сжимая в руках маленькую ладонь
Морфо.
     Блейд, устроившись рядом, посмотрел на спящую девочку и улыбнулся.
     -- Думаю,  теперь все будет в полном  порядке, --  успокоил он шута. --
Вряд  ли твоя  Нанти  сообразила,  что  с ней собирались сделать...  Пройдет
время, и в ее памяти  мало что останется  от всех этих волнений. К тому  же,
Растум взял ее под свою защиту.
     Морфо кивнул. На его изрезанных морщинами щеках блеснули слезинки.
     -- Да, сир Блейд. И,  наверно, мой  долг перед тобой опять вырос. Чем я
могу тебе отплатить? Моей жизни для этого недостаточно.
     -- Отплатить? Хмм... Ну, скажем, объясни мне вот что: как Садде удалось
пронюхать о твоей дочери?
     Глаза Морфо погрустнели.
     -- Она дьявол, а не женщина... Она знала об этом много лет -- еще с тех
пор, как Нанти была совсем  ребенком.  Не понимаю,  откуда... наверно, среди
сборщиков навоза у нее тоже были шпионы.
     Да,  подумал Блейд, Садда не  лгала. По ее приказу шут пошел бы на все,
совершил  любое  преступление. Что  еще ему  оставалось?  Эта  женщина  была
настоящим мастером интриги и коварства... Разведчик тряхнул  головой. Если о
мертвых нельзя сказать ничего хорошего, то лучше не вспоминать о них совсем.
     К  полудню  стан   монгов  пребывал  в   совершенном  порядке.   Пьяные
протрезвели,   несогласные  расстались  с  головами,  и  на  их  места  были
поставлены другие мелкие и крупные начальники. Растум проснулся освеженным и
голодным,  как волк. Сразу после завтрака он приступил к  делам -- надо было
выяснить потери,  заняться починкой фургонов и  оружия,  разделить добычу. К
Нанти  приставили  служанку,  и  успокоенный   Морфо  ушел  в  свою  палатку
отсыпаться. Бейбера, захмелевшего от счастья и  огромного количества бросса,
пришлось тащить домой на руках.  Растум, припомнив, как лихо сражался старик
прошлым вечером, обещал присвоить ему чин сотника.
     После  полудня  Блейд вместе  с  воеводой вышел  за  границу  лагеря --
посмотреть, как простые монги  прощаются  с телом  своего бывшего повелителя
Кхада Тамбура, Опоры Мира и Сотрясателя Вселенной.
     -- Мне некогда требовать клятвы верности  от каждого  воина, --  сказал
Растум,  кивнув на длинную цепь солдат, женщин и рабов. -- Но, кажется,  они
понимают, что  трудно  найти правителя  хуже Кхада. Ты  только  погляди, что
творится!
     Обнаженное тело Всемогущего  возлежало на огромной куче свежего навоза,
и каждый монг, проходя мимо, плевал ему в лицо.
     Блейд переве