девушек можно... гмм... излечить. Внимание и ласка творят чудеса.
     --  В теории так,  --  заметил умудренный  жизнью Силтар, --  а  как на
практике?
     -- Я провел уже несколько опытов, и все были вполне успешны.
     -- Твоя "боевая подруга", да? -- Тагор подмигнул  разведчику -- Но она,
если не ошибаюсь, вернулась в Сас?
     -- Она присоединится к нам позже, -- Блейд не хотел распространяться на
эту тему. --  Да, Гралия  была первой, -- если не считать  Фарры, добавил он
про себя, -- но не единственной.
     -- Сколько? -- глаза Тагора смеялись.
     -- Шесть, -- скромно ответствовал Блейд.
     -- Ше-есть? -- с восхищением протянул Силтар. -- Когда же ты успел?
     -- Прошлой ночью.
     -- Мне кажется, -- пожилой  райнит повернулся к Тагору, -- этот человек
еще довольно крепко стоит на ногах.
     -- Да, несомненно. И голова у него работает по-прежнему хорошо.
     Блейд потупился.
     -- Не уверен, что то же самое  удастся сказать завтра утром, владыка. К
счастью, мы провели совет сегодня.
     -- Не  значит ли это,  что  в нынешнюю ночь  ты намерен излечить  целый
десяток девушек? -- Тагор едва сдерживал смех.
     --  Всего  лишь  одну,  повелитель,  всего  лишь  одну,  но  она  стоит
десятерых. Если мои расчеты точны...
     -- Расчеты?
     -- Да Видишь  ли, вчера я только наживил крючки на крупную рыбу. Думаю,
клюнет.
     -- Кажется, я знаю, о  ком ты говоришь, -- Тагор стал навивать на палец
смоляной локон.  -- Не поставить  ли нам на эту  ночь особый караул у  твоей
палатки?  Крепких надежных бойцов  из  моей  гвардии,  чтобы  никто тебе  не
помешал?
     --  Благодарю,  мой  господин, не  надо.  Пусть  лучше  твои крепкие  и
надежные бойцы начнут оказывать внимание моим девушкам.
     -- Они готовы. Но, говоря откровенно, побаиваются. И эта Харамма...
     -- Отряд, который стоит рядом с твоими колесничими, не Хараммы.
     -- Ты предусмотрителен,  Блейд,  -- император  окинул его  внимательным
взглядом. Чего ты добиваешься?
     -- Чтобы в Меотиде появились настоящие мужчины, владыка.
     -- Но  я  могу лишиться всей своей гвардии!  --  в шутливом ужасе Тагор
поднял вверх руки.
     -- Твоя страна велика,  и в ней можно набрать вдесятеро большее войско.
Зато конница из Меотиды всегда будет к твоим услугам.
     --  Ты  это обещаешь? --  смысл,  вложенный  в  эти слова,  был  ясным:
повелитель Райны благословлял Блейда на царство.
     -- Я обещаю.  Но  когда  тебе понадобятся всадники,  их приведет другой
человек.
     -- Кто?
     --  Та  девушка, что  осталась  в  Сасе  Та,  с  которой я  прилетел на
деревянной птице.
     -- Твоя супруга? Ты хочешь, чтобы власть принадлежала ей?
     Пора расставить точки над "и", решил Блейд и кивнул.
     -- Да, ей. И моему сыну, если родится сын. А  если будет дочь...  -- он
помолчал. -- Я надеюсь, в Райне найдется принц для нее.
     Тагор одобрительно кивнул.
     -- Если  дело  выйдет, я готов отдать твоей  супруге  и  пять, и десять
тысяч своих гвардейцев, юношей из лучших семей империи. Но не только потому,
что желаю укрепить союз с Меотидой... и не потому, что коннице ее нет равных
по  обе  стороны  Пенного  моря...  --  Он  глубоко  вздохнул   и,  упершись
подбородком в  скрещенные руки, устремил взгляд на мерцающее пламя свечи. --
Великие боги установили такой порядок в этом мире, что женщины должны любить
мужчин, мужчины  -- женщин. Из той любви проистекают новые жизни, и все они,
великие и ничтожные, благородные и рабские, жизни правителей, воинов, купцов
и крестьян,  были  зачаты в наслаждении.  Иное  богопротивно!  Равнодушие  к
женщине  хуже насилия над  ней!  Клянусь, если  б  мужчины Райны походили на
меотских, я сам призвал  бы северных варваров  или волосатых черных дикарей,
обитающих за Жаркими Странами, чтобы  спасти свой народ! Ибо утрата любовной
связи ведет к утрате души...
     Он  долго распространялся на сию тему, повторяя то, что Блейд  объяснял
Гралии  во время полета  над просторами Пенного моря.  Он  говорил, что лишь
бесспорная военная  мощь Меотиды  да морские пространства  удерживали его от
попыток сокрушить  нечестивого Сата,  его  заветы  и его  десницу,  мерзкого
Дасмона, он клялся, что  подарит  Гралии и ее потомству  всех райнитов,  кои
завоюют  сердца  амазонок,  он  обещал  корабли  и  войска,  золото  и  свою
поддержку. Взамен  Тагор  не  требовал ничего,  разве лишь,  если  некоторые
девушки пожелают остаться в Райне со своими избранниками.
     Усмехаясь про себя, Блейд слушал райнитского владыку.  Они  встречались
третий  или  четвертый  раз,  но  ему  верно удалось  разгадать  характер  и
побуждения Тагора, как и он сам, этот сильный и суровый человек обладал ярко
выраженным  мужским  эго,  не  позволявшим  понять,  принять  или   хотя  бы
примириться с нравами  Меотиды.  В том и  только  в этом было все дело, хотя
Тагор ссылался  на волю своих богов и поносил Сата. То восстало, гневалось и
ярилось его  мужское начало;  и, в отличие  от Блейда, чужака, пришельца  из
цивилизованного мира, Тагор мог проявить его так, как хотел. Все-таки он был
настоящим древним императором и самодержцем.
     * * *
     Вернувшись  к  себе, Блейд плотно поужинал и велел подать пару кувшинов
густого крепкого  вина из Саса. Пить  он, однако, не  стал  и, хотя  девушки
ночной стражи поглядывали на него с надеждой, отправил всех шестерых спать в
фургон. Сегодня он не мог размениваться на рядовых.
     Стемнело Откинув полог шатра, чтобы  впустить прохладный ночной воздух,
Блейд присел  к столу  и  задумался.  Итак, половина  дела  была сделана  --
император  обещал  свое покровительство  и  помощь.  Осталась  другая  часть
работы,  самая  трудная -- подтолкнуть женщин в  объятия гвардейцев  Тагора.
Блейд изучал колесничные легионы уже третий день и, в общем и целом, остался
доволен.  В них служили видные мужчины  от двадцати  до сорока, но  молодежи
было  большинство.  Высокие,  стройные,  черноволосые,  со  смуглой кожей  и
темными  глазами,  эти  воины являлись цветом  Райны и  вполне подходили для
задуманного  им евгенического эксперимента.  Видимо,  Тагор  не преувеличил,
заметив,  что  в гвардии  служат  сыновья  лучших фамилий страны  --  многие
молодые люди отличались благородством черт и гордой осанкой.
     Вот  добыча, которую  всадницы должны увезти в Меот! Этих парней,  а не
бесполезные золотые кругляши, которые так дороги  сердцу царя Дасмона и  его
министра!  И  если  эта  армия, двадцать  четыре  тысячи  бойцов, опьяненных
любовью,  доберется до столицы, не будет больше ни царя, ни министра...  Ни,
кстати,  наследника,  хотя сейчас  Блейд испытывал  к юному  Тархиону только
жалость.
     Сумеет  ли  он  внушить  этому войску преданность Гралии?  И что  будет
основой их верности,  готовности сражаться и  умирать ради новой  владычицы?
Лишь  то,  что  он объявил  ее  своей женой?  Слишком  ненадежная  основа...
Поддержка  императора  будет значить больше, когда  он, Блейд,  уйдет... да,
поддержка Тагора  и дитя,  которое носит Гралия. Правда,  прошло еще слишком
мало  времени,  чтобы  питать  на этот  счет полную  уверенность...  Загибая
пальцы, Блейд начал подсчитывать дни  и убедился, что через декаду все будет
ясно.
     -- Что, пересчитываешь вчерашние трофеи? -- негромкий  мелодичный голос
прервал его мысли,  и разведчик  поднял голову. На пороге его палатки стояла
Бантала.
     -- Нет, дорогая... Считаю мгновения до встречи с тобой. -- Он поднялся,
вытащил из раскрытого сундучка две чаши и поставил на стол.
     -- Ты  был  так уверен, что  я  приду?  --  женщина  приподняла светлую
пушистую бровь.
     -- А  разве мы  не  договаривались  с  тобой  обсудить  сегодня вечером
кое-какие  неотложные  проблемы?  Как,  положим,  перековывать лошадей?  Или
сколько фуража выдать всадницам?
     Она рассмеялась, подошла  к столу и села. Блейд заметил, что под плащом
тело Банталы облегает только легкая открытая туника.
     -- Да, фураж --  это очень серьезно! Но сколько б мы  не выдали  мешков
зерна, они не натрут спин нашим коням. Гвардейцы Тагора готовы погрузить  их
в свои колесницы... вместе с девушками, разумеется.
     --  Красивые  парни, не  так  ли?  -- разведчик улыбнулся.  --  И очень
обходительные...  из  самых  благородных семей империи! Так  что каждая наша
девушка может стать княгиней.
     -- Наши девушки предпочитают горы и леса  Меотиды  самым богатым замкам
Райны.
     --  Да,  родину  ничто не заменит,  --  согласился  Блейд.  --  Но если
вернуться домой с любимым супругом, ее горы и леса покажутся еще прекрасней.
     --  Я  вижу, ты  мастер  заговаривать  женщинам зубы,  -- пунцовый  рот
Банталы дрогнул в  улыбке. -- Недаром девушки, что  дежурили  вчера в ночь у
твоего шатра, рассказывают невероятные вещи.
     -- Это насчет моей спины? --  с невинным  видом спросил Блейд, разливая
вино.  -- Что  поделаешь,  я продрог до  костей,  когда  летел в  небесах на
деревянной птице.
     -- А  сегодня как? -- прищурилась  Бантала, поигрывая прядями роскошных
белокурых волос.
     --  Пока еще не стреляет, --  Блейд  потер  поясницу. -- Но если что, я
надеюсь на твою помощь.
     --  Посмотрим,  посмотрим...  --  по лицу  женщины  бродила  загадочная
усмешка.  Они  подняли чаши,  выпили,  и  Бантала спросила, озорно  сверкнув
глазами: -- Ну, как же обстоят у нас дела с фуражом?
     -- Очень серьезный вопрос... -- Блейд задумчиво уставился в чашу. -- Но
перед тем,  как заняться  сложными  расчетами,  я  хотел кое-что  спросить у
тебя... Чисто личное... Надеюсь, ты не обидишься...
     Бантала была очаровательной женщиной и превосходным военачальником, но,
по  слухам,  любопытство  ее  равнялось  красоте,  помноженной  на  воинские
доблести.  Прикусив  пухлую  нижнюю  губку,  она  уставилась  на   Блейда  с
нескрываемым интересом, словно подбадривая его взглядом.
     -- У тебя изумительные волосы... в жизни не видел  ничего прекраснее...
--  разведчик  довольно  ловко  изобразил  смущение. --  Они такие пышные  и
густые... Как ты ухитряешься прятать их под шлем?
     Амазонка  казалась  польщенной. Она  обеими ладонями провела  по  своим
шелковистым локонам, струившимся по  плечам  и груди, затем серьезно подняла
палец.
     --  О, это  очень сложное дело! Надо  подхватить  их  у шеи, поднять до
макушки и перевязать.  Потом  еще  раз  подхватить  и  снова перевязать... И
только после этого я одеваю плотный подшлемник.
     --  Необычайно интересно! -- Блейд покачал головой. -- Ты  не  могла бы
показать, как это делается?
     --  Но, Блейд,  я не справлюсь  одна! Обычно мне помогает кто-нибудь из
девушек... И потом, нужно зеркало...
     -- Вот  зеркало, --  разведчик показал на полированный щит, висевший на
опорном столбе. -- И я готов тебе помочь.
     -- Ну, ладно... если ты настаиваешь...
     Она  грациозно  поднялась,   сбросив  плащ,  и  шагнула   к  блестящему
бронзовому треугольнику. Лазоревая туника, тонкая и полупрозрачная, окружала
ее высокую стройную фигуру соблазнительным мерцанием; длинные ноги, открытые
ниже середины бедра, и  нагие плечи казались изваянными  из теплого розового
мрамора.
     Выставив вперед круглые  локотки, Бантала ловко подхватила пышную массу
белокурых прядей, подняла  вверх  и  прижала ладошками к темени. На миг  она
замерла  в  этой  позе,  приподнявшись  на  носках  и  всматриваясь  в  свое
отражение;  нимфа,   окутанная  шелковистой   блестящей   паутиной,   наяда,
отжимающая волосы у прибрежных скал. Очарованный Блейд замер.
     --  Ну,  что  же ты?..  --  ее  капризный голос  нарушил тишину. -- Где
обещанная помощь? Или у тебя снова разболелась спина?
     -- Похоже на то, моя  красавица... И теперь твоя очередь  ее растирать,
-- пробормотал разведчик.
     Он шагнул к женщине, встал за ее спиной и просунул  руки в низкий вырез
туники; два спелых трепещущих плода покорно скатились ему в ладони.

Глава 13

     Конное войско Блейда возвращались в райнитский лагерь, разбитый в южных
предгорьях  Латранского хребта. Первым  двигался корпус белокурой Банталы во
главе  с самим  командующим;  за  ним неторопливой иноходью поспевали отряды
златовласой Карии и огненно-рыжей Пэи. Потом рысил многотысячный табун коней
-- единственная добыча, захваченная,  в этом  набеге и удостоенная вниманием
лишь   потому,   что  она   могла  передвигаться  своим   ходом.   Арьергард
растянувшейся по  степи колонны  прикрывала бдительная  Харамма,  как всегда
суровая и настороженная.  Однако  и на  ее обычно  хмуром  лице  нет-нет  да
проскальзывала улыбка; все шло  хорошо, и отношение черноволосой воительницы
к новому командиру разительно переменились после первой же выигранной битвы.
     Рейд был  удачным.  Перебравшись через горную цепь Латры  -- без особых
потерь,  если  не считать двух сорвавшихся в пропасть скакунов,  --  корпуса
меотских   всадниц   разошлись  широким  веером,  прочесывая  местность.  Их
появление было абсолютной  неожиданностью  для противника, и амазонки успели
продвинуться на  сотню фарсатов,  не встречая организованного сопротивления.
Тут,  на  севере  Эндаса,  раскинулись плодородные степи с частыми  лесами и
перелесками, обильные водой -- ручьи, речушки и маленькие  озерца попадались
на каждом шагу. Луговые травы были сочными и  сладкими, рощи давали  укрытие
на ночь, теплый воздух нежил разгоряченные от скачки лица. Лучшего места для
конного похода трудно было бы пожелать!
     Степной край делился примерно пополам между двумя северными княжествами
Эндаса с настолько длинными и звучными  названиями, что Блейд  не пытался их
запомнить.  Здесь попадались только деревеньки землепашцев, расположенные  в
двадцати-тридцати фарсатах  друг от  друга;  городки, города и замки  князей
находились южнее и ближе к побережью. Фактически вся степь на два дня пути в
любую сторону была свободна от войск -- разведчик установил это после первых
же опросов  пленных. Он велел отпустить  их; эти  сухие, жилистые и  смуглые
крестьяне не  представляли никакой опасности.  Они  не  любили своих князей,
дравших непомерные налоги, гораздо больше, чем соседей с севера.
     Завершив  рекогносцировку, Блейд  собрал свои  конные  тысячи  в единый
кулак   и   двинулся   на   юго-запад,    в   сторону   прибрежного   города
Айдин-Тар-эдд-СапоратДильтон, крупного  порта,  наименование коего  примерно
означало:  "Ворота  Запада среди Благоухающих Садов  Наслаждений". Садов тут
действительно  хватало,  но,  кроме  этого,  обнаружились  и  пять  воинских
лагерей, в которых сосредотачивались войска  для  похода на Райну. Две самые
крупные базы находились вблизи Айдин-Тара, и туда Блейд не пошел. По слухам,
на одной из них были собраны пять или  шесть  десятков "слонов",  по  случаю
прибытия   которых   в   Эндас  местные  владыки   обложили   ремесленников,
земледельцев и купцов  новым  налогом.  Никто  не знал, на  что способны эти
звери в бою, но  жрали они, как и их погонщики,  в три горла. На второй базе
дислоцировались  войска  Его  Солнцеликого  Величества,   нового  властелина
Эндаса, недавно захватившего престол; там квартировала основная часть пехоты
и примерно половина всадников.
     Блейд  решил уделить внимание трем более северным лагерям. В среднем из
них стояло двадцать тысяч наездников из южных эндаских пустынь, а  фланговые
служили местами сбора  для  разнокалиберного  и буйного княжеского воинства,
более  напоминавшего своевольную орду. Конечно, вся  эта компания  не  имела
никакого понятия  о настоящем  укрепленном лагере; конники  просто раскинули
свои шатры  в  степи, а окружающие земли превратили в пастбища, не разбирая,
растет  ли на них трава или  местный культурный  злак, напоминавший пшеницу.
Княжеские же дружины не озаботились даже поставить палатки -- если они у них
имелись. Их  воины  спали прямо у костров на  кучах сворованного  у крестьян
сена;  костры  же,  в  которых  горели  срубленные  плодовые  деревья,  были
предназначены вовсе не для тепла,  а для того, чтобы варить и  жарить  мясо.
Скотом и птицей, естественно, тоже поделились окрестные селяне.
     Поразмыслив  и посовещавшись со своими "генеральшами", Блейд нанес удар
ночью.  С собой он  взял корпуса Банталы и  Карии  и нацелился  на  эндаских
всадников; Харамме  и Пэе  достались ватаги  князей. Для  начала  пять сотен
амазонок отогнали в степь табуны вражеских коней, перебив пастухов и охрану;
остальные в это время забрасывали лагерь пылающими стрелами. Когда огонь как
следует  разгорелся, и  степняки в  панике выскочили из  шатров, воительницы
ворвались  в  беспорядочное  скопище  телег,  палаток  и  вопящих людей. Они
кололи, рубили и стреляли с  такой  яростью и  убийственной точностью, что у
видавшего  виды   Блейда  волосы  поднялись  дыбом.  За  полчаса  эти  фурии
перерезали  всех;  пленных они не  брали, добыча  их  тоже  не интересовала.
Идеальное войско,  решил  разведчик,  эффективное,  дисциплинированное и  не
подверженное грехам пьянства, чревоугодия, насилия и грабежа.
     Оставив позади двадцать тысяч трупов и тлеющие головешки, отряды Блейда
двинулись  на север; через три часа, ближе  к рассвету, к ним присоединились
корпуса Хараммы  и  Пэи. Потерь, достойных  упоминания, не было;  и кони,  и
всадницы выглядели свежими, словно ночная схватка лишь разгорячила их кровь,
не  лишив   задора  и  сил.   Теперь   Блейд  понимал,  почему  перед  этими
воительницами  трепещут племена и народы по обеим берегам Пенного моря,  и в
Жарких Странах,  и в Айтале, и в северных  лесах; сила, выучка, дисциплина и
отличное стальное оружие делали их непобедимыми.
     За дневной  переход они покрыли  сто двадцать фарсатов, остановившись в
полуденное  время  на  трехчасовой отдых  и обед, и теперь, приуставшие,  но
довольные,  приближались   к  лагерю  Тагора.  Девушки  ехали   без  шлемов,
притороченных   к   седлам;   легкий  ветерок  развевал  светлые  и  темные,
золотистые, каштановые и рыжие пряди, и Блейд,  оглядывая ряды своих молодых
воительниц, читал на их лицах не только предвкушение отдыха.  Нет, в  глазах
их мерцало  что-то  еще  -- странный голод,  необычная тоска и  нетерпеливое
ожидание. Он усмехнулся и потер висок. За  трое суток рейда лишь Бантале  да
охотно  подменявшим ее Карии  и  Пэе  достались  торопливые  мужские  ласки;
остальным пришлось попоститься.
     Ну,  в лагере  они возьмут  свое!  Разведчик не  знал, насколько далеко
зашли  дела  в  совращении  его  женского войска -- или  излечении,  как  он
предпочитал  называть  этот  процесс,  тянувшийся  уже  полторы декады.  Он,
естественно, не мог опросить каждую девушку, и в своих расчетах  исходил  из
недолгих  приватных бесед с  предводительницами  трех  корпусов.  Он знал их
теперь  очень  хорошо:  веселую   насмешницу  Банталу,  неистовую  в  любви;
скромницу Карию, молчаливую  и нежную, но отнюдь  не робкую; рыженькую Пэю с
гибким худощавым,  но  на  удивление  сильным  телом.  Все они  были зрелыми
женщинами,  выполнившими долг перед  страной: каждая произвела на свет  одну
девочку  в  двадцать  три  года  и  вторую  --  в  двадцать  восемь,  как  и
предписывалось заветами Сата.
     С легкой  руки и при прямом попустительстве трех  генеральш  их девушки
свели более чем близкое знакомство  с молодыми людьми из колесничной гвардии
Тагора. Возможно,  теперь у всех амазонок Банталы  были приятели --  как и у
каждой второй из отрядов Карии и Пэи. С Хараммой дело обстояло сложней; в ее
корпусе  женщины  были постарше,  а  основном  --  тридцатилетние  ветеранши
северных походов, суровые, непреклонные, безжалостные. Однако и они начинали
заглядываться  на  могучих  чернобородых  легионеров,  на тех, кто составлял
костяк  лучших войск империи  -- старших колесничих,  десятников,  сотников.
Видя это, Блейд возносил молитвы за успех  своих планов всем богам,  начиная
от Саваофа  и кончая альбийским  Тунором.  Только  бы успеть! Он находился в
эт