то убил бы
его.  Но он поверил, на наше  счастье.  И  теперь  я --  вождь!  Сайят  Эльс
Перерубивший  Рукоять! А  ты  --  верная  подруга  сайята!  --  он  негромко
рассмеялся.
     Найла погрузилась в размышления. Блейд дорого  бы дал, чтобы подслушать
мысли,  проносившиеся  в  ее хорошенькой головке. Наконец  она  нерешительно
сказала:
     --  Я  ужасно перепугалась,  милый...  Ты прости  меня... я лежала  без
чувств и ничем не могла помочь тебе...
     -- Будем  считать, что сегодня ты искупила свою вину, -- Блейд был само
великодушие. -- И если ат-киссана  и в дальнейшем осчастливит бедного дикого
хайрита своими милостями...
     Найла захихикала и шлепнула его по губам.
     -- Ненасытный! Ат-киссана едва жива!
     -- Но этой ночью она была восхитительна!
     Блейд  мысленно поздравил себя  с тем,  что  сумел  отсидеться в  своем
блиндаже.  Однако его  ждало  разочарование. Они уже засыпали,  когда  Найла
вдруг сказала:
     --  Знаешь,  милый, я была  в  каком-то забытье... в полубреду... И мне
привиделось... привиделось нечто странное...
     -- Да? И что же?
     -- Будто этот дикарь  сам развязал тебя... Ты его ударил... А  потом вы
долго говорили с ним на непонятном языке... и кричали у двери... Так смешно!
Правда?
     --  Удивительный был у тебя  обморок, малышка, --  заметил Блейд.  -- Я
несколько  раз пытался привести тебя в  чувство, но без успеха. По-моему, ты
крепко спала. И видела сны. Очень смешные! Правда?
     Вдруг Найла потянулась к нему и поцеловала в губы.
     -- Конечно, мой хитрый хайрит...
     * * *
     Лайот  Порансо, против ожиданий Блейда, совсем не походил  на  дряхлого
старца. Да, он был  стар, но стан его оставался прямым, плечи -- широкими, и
руки   не   дрожали   --  даже  после  четырех   или  пяти   объемистых  чаш
горячительного.
     Они расположились  на палубе "Катрейи", которую Порансо подверг долгому
и пристальному осмотру. Он восхищенно цокал  языком,  разглядывая ятаганы  и
сабли  старого  Ниласта,  и  Блейд,  обменявшись с  Найлой взглядом,  тут же
предложил лайоту любую на выбор. Три принца -- три сына, сопровождавшие его,
-- тоже не остались  без подарков. Это были дюжие  молодцы, носившие по  два
белых пера, и поглядывали братья друг на друга весьма прохладно.
     Теперь  вся компания, включая  и  ристинского  жрецанавигатора  Магиди,
знатока морских течений, человека пожилого и весьма уважаемого, возлежала на
ковре,  потягивая  крепкое  фруктовое  вино,  закусывая  жарким  из  молодых
карешинов и  плодами  асинто, круглыми  и  сладкими,  как  перезрелые груши.
Формально  прием давался  в  честь старого  лайота,  но  Блейд -- про  себя,
разумеется, --  полагал, что  он-то  и есть главный виновник торжества. Если
его подсчеты были точны, то сегодня на Земле шел день двадцать  девятого мая
--  и,   следовательно,   Ричарду  Блейду  стукнуло  пятьдесят  шесть.  Если
приплюсовать  к  этому  солидному  возрасту года  Рахи, вместе они  окажутся
постарше Порансо, решил странник.
     За спиной его сидела Найла. Она удостоилась  такой чести не потому, что
знатные  гости пришли  в восторг от ее внешности или изысканного туалета  --
нет, на их взгляд эта красотка с запада была слишком худощавой и субтильной,
слишком дерзкой  и востроглазой. Но Блейд  боялся, что не  поймет  кое-каких
тонкостей языка, весьма  цветистого и  пышного, когда приходилось общаться с
особами  королевской   крови,  и  посему  его  подругу  допустили  к  столу.
Разумеется,  ей  не  досталось ни кусочка  мяса, ни глотка  вина, ни сочного
плода.
     -- Я вижу,  ты знатный и  достойный  человек, Эльс-хайрит, --  произнес
Порансо и  широким жестом  обвел палубу каравеллы. -- Ты владеешь прекрасной
большой лодкой, множеством чудесных вещей и  великим воинским искусством. Ты
стал моим  сайятом, вождем тысячи воинов,  и там, --  лайот  повел глазами в
сторону  берега,  --  строится  твой  новый  дом, -- он помолчал, напряженно
размышляя  над некой  сложной проблемой.  -- Пожалуй, все, чего тебе  еще не
хватает -- десятка добрых, заботливых жен...
     -- Старый пень! -- едва слышно прошипела на ксамитском  Найла за спиной
Блейда.
     -- ...которые скрасили бы твое одиночество. У меня двадцать  дочерей --
или  больше,  Катра?  -- лайот бросил взгляд на старшего из принцев, -- и  я
готов отдать тебе трех на выбор. Любых!
     -- Мерзкий дикарь! -- послышался тихий шепот сзади.
     --  Да, ты получишь трех девушек из моего дома -- вместе с вторым белым
пером и  званием туйса! И  еще семерых выберешь сам.  Такому великому  воину
нужно десять жен, никак не меньше!
     -- Десять развратных девок! -- расслышал Блейд.
     --  Твоя женщина что-то сказала? --  с  милостивой улыбкой  осведомился
Порансо.
     --  Она  восхищается  твоей  щедростью,  владыка,  и  советует  мне  не
оставлять без  внимания  эти дары, особенно -- твоих дочерей. Не сомневаюсь,
они очень красивы.
     Блейд почувствовал,  как нечто острое -- вероятно, шпилька --  кольнуло
его пониже поясницы, но даже ухом не повел.
     --  О, да! Они  очень  красивы,  и каждая на голову  выше  твоей мудрой
маленькой женщины.  И еще они  -- очень  воспитанные девушки.  Они не станут
вмешиваться в беседу мужчин и давать советы своему господину.
     За  спиной Блейда раздался долгий  глубокий  вздох  --  Найла  пыталась
справиться с яростью. Не поворачиваясь, Блейд протянул руку и похлопал ее по
круглой коленке.
     -- Ты прав, владыка, она --  мудрая маленькая женщина... но всего  лишь
женщина.  Боюсь, я  не  смогу  последовать ее  советам и  насладиться  твоей
щедростью.
     Порансо  вопросительно приподнял  бровь, и  Блейд  начал  декламировать
заранее подготовленную речь, сопровождая ее плавными ритмичными жестами, кои
свидетельствовали о его глубоком почтении к владыке Гартора.
     -- У каждого мужчины  свои дороги в этом мире, мой господин. Ты правишь
обширной страной, храбрым народом  -- и в том  состоит твое  предназначение.
Твои сыновья водят в походы бойцов, учатся сражаться и побеждать.  Магиди --
о, достойный Магиди молится богам, испрашивая у них милости для всех нас! --
Блейд  закатил  глаза,  поднял  к  небесам чашу с вином,  отхлебнул глоток и
продолжил: --  Да, у каждого свои дороги... и у меня -- тоже, великий лайот.
Я -- странник,  скиталец, чей  путь  не  завершен,  цель  -- не  достигнута,
искомое -- не найдено. Я проживу  в своем новом  доме еще целую луну, может,
две или три, но рано или поздно снова  отправлюсь в плавание. Легко ли будет
моим безутешным женам?  -- Он  повернулся  и накрыл рукой ладошку Найлы.  --
Нет, уж лучше я оставлю себе эту маленькую женщину, которая так любит давать
непрошенные советы.
     Ораторское  искусство весьма  ценилось на  Гарторе, и он  постарался не
ударить в  грязь  лицом.  Лайот  в восторге  хлопнул себя по коленям и обвел
взглядом сыновей.
     -- Какая  речь! Искренняя и мудрая! Хотел бы я, чтоб мои дети умели так
говорить! -- Он сложил руки лодочкой перед грудью, словно боялся расплескать
драгоценные  слова Блейда,  затем кивнул принцам: -- Ну, мои молодые  туйсы,
что же мы ответим Эльсу-хайриту?
     -- Не  отпускать!  -- буркнул  угрюмый Катра, детина лет под тридцать с
багровым шрамом на левой щеке.
     -- Отпустить! -- заявил Борти, мускулистый веселый  парень, выглядевший
слегка придурковатым; он с восхищением смотрел на Блейда.
     -- Отпустить,  но с  условием,  -- дополнил  Сетрага,  третий  и  самый
младший  из  братьев;  на  его  подвижном  живом лице  играла неопределенная
улыбка.
     И Блейд понял, что Порансо не так прост, как ему казалось.
     Взгляд лайота остановился на жреце.
     -- Наверно, -- произнес Магиди,  одной рукой степенно поглаживая бритый
череп, а  другой перебирая  звенья висевшего на  груди ожерелья из  костяных
пластин,  символа  своего  сана,  --  стоило  бы  узнать, куда  держит  путь
благородный сайят. Вдруг его цель лежит на  расстоянии вытянутой руки? -- он
покосился на Блейда,  широкая ладонь которого  все еще сжимала пальцы Найлы.
Жрец благоволил  новому  сайяту; после трех-четырех вечеров, проведенных  за
чашей вина из  неистощимых запасов "Катрейи", между ними установились  самые
добрые отношения.
     --  Я  хочу  перебраться  через  Поток  --  туда...  --  взгляд  Блейда
устремился к  южному  горизонту, столь  недосягаемому  и  манящему.  -- Хочу
увидеть  новые земли,  неведомые моря и звезды,  что восходят по  ночам  над
ними... хочу побывать там, где не  был еще никто! -- он сжал огромный кулак.
-- Клянусь Семью Священными Ветрами -- я сделаю это!
     --  Достойное  желание,  -- кивнул Порансо,  --  очень достойное! И ему
никак  нельзя   препятствовать,  --  лайот  посмотрел   на  мрачного  Катру,
неодобрительно  покачивая головой. -- С другой стороны, --  продолжал он, --
ничто в  пашей жизни не дается  даром,  и за исполнение мечты  --  тем более
такой  великой!  --  надо  платить, --  теперь его  укоризненный взгляд  был
обращен  к Борти. -- Я думаю, совет моего сына Сетраги был самым  мудрым, --
он милостиво кивнул младшему из принцев.
     --  Какое же  условие  ты поставишь?  --  спросил Блейд.  Наконец-то он
сообразил, что имеет дело с прожженным старым хитрецом и делягой.
     Порансо поднял глаза к небу и произнес:
     -- Не хочешь ли сперва выслушать одну историю, сайят? Она очень древняя
и похожа на сказку, но это  не  сказка.  В ней  говорится  о  вещах, которые
существуют и по сей день, хотя случились в те давние года, когда великий Уйд
создавал мир.
     Блейд кивнул. Уйд являлся солнечным божеством, местным вариантом Айдена
и калитанского Йдана. Обитал он, естественно, на юге, так что легенда  могла
оказаться небесполезной.
     Порансо  повел  рукой  в  сторону  жреца, и  тот,  смочив  горло добрым
глотком, начал:
     -- Уйд сотворил  мир огромным  и круглым, как плод асинто, из  которого
готовят сладкое вино. Снаружи мир  был твердым, и на поверхности этой тверди
вздымались горы, текли реки и  плескались моря;  внутри  же бог наполнил его
для согревания  жидким  пламенем, извергнув его из  собственных  жил. Огонь,
однако,  вышел  из  повиновения  и  стал  рваться наружу,  грозя  уничтожить
творение  великого Уйда,  над  которым  тот  работал  много  веков.  Мир мог
лопнуть, словно перезревший плод...
     Итак, здесь тоже  знали о шарообразности планеты! Затаив дыхание, Блейд
слушал жреца, в неясных местах обращаясь к помощи Найлы.
     -- И тогда бог призвал огромного двуглавого змея Сатраку, верного слугу
и помощника, повелев ему обвиться кольцом вокруг мира и укрепить своим телом
то, что было готово разлететься на части. Сатрака был так велик и могуч, что
мир содрогнулся, когда змей опустил свой хвост в море. Это случилось там, --
Магиди неопределенно махнул рукой в  сторону восхода, и странник  понял, что
хвост змея купался в Западном океане.
     --  Затем Сатрака погрузил  в  воду свое туловище и потянулся зубастыми
пастями  к  хвосту,  чтобы стиснуть  и укрепить мир  нерушимым  кольцом, как
повелел ему  великий  Уйд. Однако грудь  его оказалась  прижатой к огромному
камню, подымавшемуся со дна моря, и в обе стороны от него, налево и направо,
торчали  другие  камни,  поменьше,  между  которыми  Сатрака  никак  не  мог
протиснуть свои головы. Те камни --  наши острова, -- теперь жрец распростер
руки, изображая  подводный хребет, вставший на пути змея.  -- На север  идет
Понитэк, на юг  -- Сайтэк. К счастью, -- заключил Магиди, -- шеи  у  Сатраки
были очень длинными, так что он сначала вытянул их в стороны, а  потом  свел
вместе  и все же  уцепился  за  свой  хвост.  Теперь  ты  понимаешь,  --  он
многозначительно взглянул  на  Блейда,  --  что  змеиные шеи  окружают  наши
острова, а тело его охватывает остальной мир.
     Очень интересно,  подумал Блейд. Сатрака со своими неимоверно  длинными
шеями улегся  как  раз  там,  где проходил  Зеленый Поток. Вряд ли  это было
случайным!
     -- Огонь, бушевавший внутри мира, жег  тело Сатраки, и тогда Уйд, желая
облегчить муки своего слуги, всколыхнул воду и  пустил ее быстрой струей над
телом змея,  -- продолжал  жрец,  волнообразно поводя руками. --  Там, -- он
показал на  запад,  --  и здесь,  вдоль  островов на  Нашем Краю, вода течет
быстро, а в Той Стороне, где лежат головы Сатраки, гораздо медленнее.
     Теперь Блейд наконец-то понял,  что за метаморфозы происходят с великим
течением. В  сравнительно узком канале меж Ксайденом и южным континентом его
воды разгонялись и  стремительным потоком выходили в Кинтанский океан, чтобы
через пятнадцать  тысяч миль наткнуться на меридиональный подводный  хребет.
Тут  Зеленый Поток  раздваивался,  обтекал  с  запада,  с Нашего  Края,  две
островные гряды и, потеряв большую часть энергии, медленно  гнал свои  волны
обратно -- от полюсов к экватору. На Той Стороне обе ветви сливались опять и
неторопливое  уже  течение  пересекало Западный океан, попадая в  ускоряющую
трубу меж двух материков Кольцо, перечеркнутое  гигантской каменной вставкой
архипелага!
     Он решил проверить свою догадку и повернулся к жрецу.
     -- Значит,  вы  можете  быстро  плыть  на север, но  чтобы возвратиться
назад, надо выйти в другое море, на  Ту Сторону, -- Блейд показал на восток,
-- и попасть в медленную ветвь течения?
     Магиди кивнул головой,  а  Порансо, хлопнув  себя  по  ляжкам,  залился
дребезжащим смехом.
     --  Ты  все  понял  верно, о  Эльс-хайрит!  Мы,  живущие у самой  груди
Сатраки,  летим  вниз молнией на своих  пирогах,  нападаем  внезапно,  берем
добычу,  уходим проливами на Ту  Сторону Понитэка и  поворачиваем  к  голове
змея. Путь домой занимает в пять  раз больше времени -- ну так что ж? Зато к
нам никто не подберется незамеченным.
     Так вот почему с северных островов не приводили мстители! Те,  кто жили
выше по течению, могли ударить впятеро быстрее! Почти как в  гнусной  канаве
трогов,  где  атаковали  всегда  обитатели  Верховий, подумал Блейд.  Здесь,
однако, нападавшие могли вернуться -- только гораздо медленней. Теперь он не
сомневался, что  на  Гарторе  и соседних  островах  существует  отработанная
веками тактика подобных набегов -- вкупе со способами "дальнего обнаружения"
плывущих с севера, с Низа, вражеских  флотилий. Вероятно, их перехватывали и
уничтожали  гораздо раньше,  чем  тем  удавалось  подойти  к "груди"  или  к
"головам" Сатраки.
     Все  это  было весьма  забавно, и  на  досуге  Блейд  не  отказался  бы
поразмыслить о  методах ведения войны в таких уникальных природных условиях.
Однако в истории, рассказанной Магиди, таилось нечто  более интересное,  чем
объяснение  причин,   в  силу   которых  гарты  могли  безнаказанно  грабить
нижележащие острова. Огромный камень, к  которому прижималась грудь Сатраки!
Нельзя ли под его защитой перебраться в южное полушарие?
     Блейд  облизнул пересохшие губы  и посмотрел на лайота. Похоже,  старый
хитрец заранее знал,  на  чем  его купить.  И  немудрено! Слишком  часто  он
расспрашивал Магиди, искусного навигатора, о ветрах и течениях,  и о землях,
лежавших к  югу  --  сначала  с  помощью  Найлы,  потом сам.  Нетрудно  было
догадаться, что его интересует!
     Его взгляд остановился на Порансо.
     -- Значит, отпустить,  но с условием, -- медленно повторил он. -- Какой
же службы ты хочешь от меня, лайот?
     Старик зацокал языком.
     -- О!  Чем же может  послужить такой великий воин?  Ты  убил Ригонду  и
Канто, и  шесть десятков их  лучших бойцов! -- Порансо в  восхищении закатил
глаза, потом уставился прямо в  лицо  Блейду. -- Теперь убей для меня! Убей,
кого я прикажу! Убей, и я дам  тебе  проводников  к  Щиту  Уйда,  к великому
камню, где расходятся шеи Сатраки! И  ты пройдешь над ними, попав туда, куда
влечет тебя сердце.
     -- Считай, что твой враг уже мертв, мой владыка Как его имя?
     Старый  лайот  приподнялся,  а  три  его сына  вскочили на ноги, сжимая
рукояти своих медных  клинков. Глаза Порансо горели яростью; в нем ничего не
осталось  от добродушного хитреца,  который  только что  восхвалял  доблести
своего нового сайята.
     -- Брог! -- каркнул  он, давясь от ненависти слюной. -- Брог -- вот это
имя!  Они  летят молнией на своих пирогах, нападают внезапно, берут добычу и
уходят на Ту Сторону! Трусливые бабы!  Вонючки! Протухшие яйца карешина! Они
безнаказанно грабят Гартор -- и только потому, что живут выше!
     Здесь, в Потоке, свои  законы, подумал странник; тот, кто живет выше по
течению, всегда прав. Кажется,  лайот хочет, чтобы  он изменил эту традицию.
Ну что ж...
     Он  закончил  сооружать пирамидку из круглых сладких  плодов  асинто  и
показал на нее пальцем.
     -- Видишь, великий  лайот? Считай, что это -- холм, сложенный  из голов
брогов. Мы выступим через пять дней.

Глава 9. НАЙЛА

     Однако броги успели первыми.
     На   третью  ночь,  часа   за  четыре  до  рассвета,  Блейда  разбудили
раздавшиеся в селении вопли. Он выскочил на палубу и кликнул одного из своих
телохранителей -- два  десятка воинов всегда стояли на страже поблизости  от
бревенчатого пирса, у которого покачивалась "Катрейя".
     Не успел посыльный пробежать нескольких шагов, как на берегу показались
огоньки  факелов,  и  Магиди,   сопровождаемый  четырьмя  рабами,  торопливо
приблизился   к  причалу.   Блейд   сошел   на  берег;  его  мучили  мрачные
предчувствия.
     -- Броги! -- пожилой жрец задыхался от быстрой ходьбы. -- Прибежал воин
--  с  заставы,  что защищает  Проход...  Весь в  крови!  Похоже,  наш отряд
перебит!
     Черная Стена,  гряда отвесных базальтовых утесов,  прикрывавших Ристу с
запада, была совершенно неприступна с  моря  -- за исключением одного места.
Блейд видел его  с палубы "Катрейи", когда каравелла шла узким каналом между
Гартором и Гиртамом, -- разлом в скалах  с каменными осыпями с обеих сторон.
Это неширокое ущелье, или Проход, как  называли  его туземцы, вело  прямо на
ристинскую  равнину и  являлось  весьма уязвимой точкой в  обороне северного
побережья; броги, плывшие по течению, могли добраться сюда со своего острова
за четыре-пять часов.
     Поэтому  Проход  перегораживал  бревенчатый  частокол,  а   в   хижинах
неподалеку  жило  с  полсотни воинов.  На берегу громоздились темные корпуса
боевых пирог -- штук десять, не  меньше, --  чтобы жители ближайших деревень
могли  нагрянуть  с тыла  на захватчиков,  если  те попробуют  прорваться  в
ристинскую  бухту. Блейд бывал здесь раз или два и хорошо запомнил это место
-- как раз отсюда  отчалили лодки  покойного Канто  Рваное Ухо, на свою беду
захватившего "Катрейю".
     Он поднял глаза на Магиди.
     -- Парень, что прибежал с заставы... он что-нибудь знает о том, сколько
брогов на берегу?
     --  Сначала  подошли  четыре пироги  --  значит,  двести  воинов...  --
жрец-навигатор задумчиво  загибал пальцы. -- Эти сразу  бросились  на штурм.
Небольшой  отряд, но из самых отборных бойцов. А в море видели целый флот...
сотня лодок, не меньше!
     Сотня  лодок! Четыре-пять  тысяч человек! Риста могла выставить семьсот
бойцов;  войска,  назначенные в  карательную  экспедицию  на  Брог,  еще  не
подошли. Блейд свистнул, подзывая своих охранников.
     -- Собрать  всех мужчин  --  там!  --  он показал  на западную  окраину
поселка, откуда до заставы было мили три. -- Старики -- сотня или полторы --
останутся охранять причалы; остальные пойдут со мной. Ну, быстро! -- гаркнув
на воинов, Блейд повернулся к Магиди. -- Слушай, жрец. Возьми рабов, женщин,
подростков -- всех, кто есть под руками. Пусть срежут якоря с лодок вместе с
канатами, раздобудут побольше толстых веревок, лестниц...  да,  в кузницах я
видел  клинки для кинжалов, наконечники копий -- пусть все берут... и молоты
-- молоты тоже!
     -- Что ты задумал, сайят?
     --  Сейчас  некогда  объяснять. Делай,  что  я  говорю,  если  дорожишь
головой!
     Жрец вприпрыжку помчался к  деревне.  Блейд взош