-- Полетное время  -- двадцать два часа пятнадцать минут; расстояние --
девяносто шесть тысяч триста пятьдесят одна  миля, -- доложил первый  пилот.
Немного помолчав, он добавил: -- За бортом наблюдается любопытное зрелище.
     Оттолкнувшись от своего ящика, странник подплыл  к левому иллюминатору.
Где-то сзади маячил огромный диск Земли, голубой и зеленый, в разводах белых
облаков;  выше  угадывалось  яростно  пылающее  Солнце,  отсеченное  верхней
закраиной окна. Но не эти  великолепные светила  и  не звезды, неподвижные и
яркие, приковали внимание  Блейда: он заметил несколько разноцветных  точек,
перемешавшихся  параллельно  их  курсу.  Вернее  говоря,  примерно в том  же
направлении -- эти огоньки словно танцевали в пространстве, то приближаясь к
крохотному земному кораблику, то удаляясь в сторону Земли, Солнца, Луны  или
просто в пустоту.
     -- Можешь  взглянуть  с правого борта, командир, -- подал  голос первый
пилот. -- Там солнце не слепит глаза, лучше видно.
     Блейд оторвался от иллюминатора.
     --  Спасибо, не стоит. Я  увидел все, что хотел. --  Он обвел  взглядом
свой экипаж: Дугласа, парившего над контейнером, и Нибела, который устроился
в своем кресле. -- Ну, что вы приуныли? Следят? Черт с ними, пусть следят!
     --  Ты, кажется,  не удивлен?  -- спросил Гарри. Его физиономия, обычно
сохранявшая  лукаво-насмешливое  выражение,  сейчас  была  серьезной и  даже
угрюмой.
     -- Не удивлен. Ну и что?
     -- При виде такого эскорта,  --  глаза Гарри стрельнули к иллюминатору,
-- любой нормальный человек наложит в штаны.
     -- Значит, я ненормальный, -- Блейд ухмыльнулся. -- Скажи-ка мне лучше,
может, у нас коллективная галлюцинация?
     -- А на локаторе у меня тоже галлюцинация? --  зло ощерился Нибел. -- А
в прошлых полетах  тоже  была галлюцинация? А  у  русских парней тоже  мания
преследования?
     --  Они всегда  появляются, рано  или  поздно,  --  пояснил  Дуглас. --
Сопровождают и наши объекты, и аппараты красных.
     --  Любопытно... --  Блейд покосился на  локатор, где танцевала  стайка
зеленоватых бабочек. -- Значит, это общеизвестный факт?
     -- Как сказать... И мы, и русские космонавты всегда докладываем о таких
встречах, но руководство... оно... как бы это выразиться...
     -- Не верит? -- подсказал странник.
     -- Не  то чтобы не  верит... еще не сформировало мнения по этому поводу
-- скорее, так.
     -- Мы летаем в ближний космос ухе двадцать лет. Вполне достаточный срок
для любого бюрократа.
     Дуглас едва заметно улыбнулся.
     -- Проблема сия слишком сложна и запутанна, -- он кивнул на локатор, --
бюрократы  же,  что наши, что  советские, большие  тугодумы.  Если  проблема
слишком сложна, то лучше всего сделать вид, что ее вообще не существует.
     -- Я понимаю, -- Блейд кивнул. -- Но почему у вас такой похоронный вид,
парни? Может  быть,  они сопровождают наши корабли, чтобы оказать  помощь  в
случае чего? Вроде нянек, которые следят за первыми шагами младенца?
     -- За те двадцать лет,  о которых вы упомянули, сэр, -- произнес Дуглас
официальным тоном, -- в  космосе случались аварии, и довольно серьезные. И я
что-то не припомню, чтобы нам оказывали помощь.
     Этим  словечком,  "нам",  он   словно  связал  русских  и  американцев,
объединив их в единое, великое и интернациональное братство звездоплавателей
Земли. На миг Блейда  уколола зависть -- еще ни  разу корабль под флагом его
страны не поднимался в космос.
     Они помолчали, потом Нибел сказал:
     --  Что  до  меня, то  я  чувствую некоторый дискомфорт при  виде таких
"нянюшек". Так  и кажется, что  в спину глядят шестидюймовые лазеры... и что
они вот-вот просверлят в моей черной шкуре дырку с футбольный мяч.
     Невесело  усмехнувшись,  Блейд  окинул  взглядом  крохотную кабину.  Он
понимал чувства  своих пилотов.  Это замкнутое пространство, пульт, усеянный
приборами...  слишком  ненадежными,  слишком  сложными   и  в  то  же  время
примитивными...  Излишняя  сложность  была в  данном  случае  свидетельством
несовершенства.   Как   и   сам   их   кораблик,  немногим  отличавшийся  от
жюль-верновского снаряда, выпущенного из пушки в луну...
     А за бортом  изящно и  легко танцевали чужие  аппараты, то  устремляясь
вперед, то огибая в стремительном  полете убогую консервную банку, в которой
томились трое землян. Истинные властелины космоса, галактические  странники,
с  холодным  спокойствием  разглядывали  эту древнюю посудину,  интересуясь,
вероятно,  лишь одним:  не несет  ли  она какой-нибудь смертоносной начинки,
которую надо вовремя распознать и обезвредить. Блейд, знавший больше других,
был уверен: вряд ли паллатов интересует чтолибо иное.
     Экипаж его, однако,  пребывал в мрачном настроении, и обстановку стоило
разрядить. Он повернулся к Дугласу:
     -- Первый пилот, есть ля на борту карты?
     -- Карты, сэр? Лунной Поверхности?  Сейчас  я... --  Дуглас  дернулся к
пульту.
     --  Отставить, полковник,  -- приказал  Блейд. -- Я имел  в виду другие
карты.
     -- А... По этому делу у нас Гарри большой специалист.
     -- Так, хорошо. Второй пилот, что можете доложить по сути вопроса?
     -- Пожалуйста, сэр, -- Нибел уже протягивал ему засаленную колоду.
     -- Надеюсь, не крапленые? -- поинтересовался Блейд.
     -- Сэр!
     --  Чего  еще ожидать от  человека,  совратившего шестерых  женщин?  --
буркнул странник. -- Ну, Нибел, взгляника, сколько птичек нас сопровождают?
     -- Двенадцать, сэр, судя по показаниям локатора.
     -- Превосходно! Значит, по четыре на нос. Оценим каждое  из этих корыт,
скажем,  в миллион долларов... -- Блейд  поднял  глаза  к потолку, пошевелил
губами, будто  производя сложные вычисления. -- Итак, джентльмены, у каждого
из нас имеется исходный капитал в четыре миллиона. Садимся играть!
     --  Отличная  идея,  сэр,  -- Нибел  потер ладони.  --  Бридж,  экарте,
баккара?
     -- Увольте, подполковник. Покер, только покер!
     -- Покер так покер. Керк, ты согласен?
     Дуглас молча кивнул.
     Игра  в  невесомости была сопряжена  с некоторыми  трудностями, которые
астронавты преодолели,  использовав планшет  с зажимами для чашек, бумаги  и
других мелких  предметов.  После  первого  круга  Блейд  отыграл  у  Дугласа
половину  инопланетного корабля, а у Нибела -- целую  "тарелочку"; правда, в
распоряжении   второго  пилота  оставался  еще  экипаж  из  четырех  зеленых
человечков, оцененных по двадцать  пять тысяч  за голову. Странник  заметил,
что его подчиненные  реже поглядывают  на экран локатора, а больше смотрят в
карты да почесывают в затылках. Это показалось ему хорошим признаком.
     -- Сдавай, -- велел он Гарри.
     --  Есть,  кэп,  -- Нибел  ловко перетасовал карты  и начал  сдавать. В
каждом его движении  ощущалась  большая практика; свою  сдачу  он  держал  в
зубах, а  партнерам всовывал карты прямо в руку. Закончив, он закрепил карты
в зажимах и поинтересовался: -- Желаете прикупить, джентльмены?
     -- Мне -- две, -- Блейд протянул руку.
     -- Одну, -- Керк тоже сменил карту.
     -- Я не нуждаюсь, -- сообщил Гарри. -- Первая ставка?
     -- Двигатель, -- Керк подмигнул Блейду.
     -- Ого! Это же у нас... --  второй пилот справился с таблицей, где были
расписаны  цены на  инопланетное  оборудование, --  это же сразу сто кусков!
Крутой старт, Керк!
     -- Пасуешь?
     -- Нет, отвечаю...
     Блейд  тоже ответил,  но  с  явной неохотой;  у него на  руках  имелось
королевское каре, и вся проблема заключалась в том, чтобы затянуть партнеров
поглубже в омут торговли, а потом облапошить. Покер -- психологическая игра!
     Прошли по первому кругу.
     -- Добавляю обшивку, -- сказал Керк.
     -- Отвечаю, -- Нибел сделал пометку на листке, где  фиксировался размер
банка, затем поднял глаза на  Блейда.  -- Извини,  командир, могу я  кое-что
спросить?
     -- Спрашивай.
     -- Ты вроде бы не удивился, поглядев на наш эскорт?
     -- Нет. -- Странник посмотрел в  свои карты, мрачно  покачал  головой и
тяжело  вздохнул.  -- Отметь, что я тоже отвечаю, Гарри... Дьявол  с вами, с
фокусниками... только чтобы поддержать компанию...
     -- Не  первый раз в пространстве?  -- продолжал допрос  Нибел. В глазах
Дугласа тоже блеснула искорка интереса.
     -- Первый, -- ответил Блейд.
     -- И все же не удивился?
     -- Нет.
     -- Знал заранее?
     -- Что-то вроде этого.
     Они прошли  еще два круга, и  Керк предложил открыться. Блейд предъявил
свое каре, наблюдая, как вытянулись физиономии у противников, он стал богаче
на корабль с четвертью.
     -- Хотел бы я знать, кто здесь фокусник... -- разочарованно пробормотал
Нибел. -- Прошу прощения за дерзость, масса...
     Блейд только загадочно усмехался; покер был его коньком.
     Игра  продолжалась.  Иногда  краткие  фразы, которые  они бросали  друг
другу, перемежал  вопрос. Чаще  спрашивал Гарри,  но и первый пилот, гораздо
более сдержанный, тоже стал проявлять любопытство. Вероятно, спокойствие,  с
которым командир отреагировал на чужаков, потрясло экипаж.
     Наконец Нибел заявил:
     -- Возьмем, скажем,  меня... я -- пилот и  по совместительству скромный
специалист в области электроники и  связи... Керк -- доктор физики... --  Он
поднял глаза на  Блейда.  --  Командир, прошу  прощения...  кроме полетов  в
космос, у тебя есть какое-нибудь хобби? Чем ты занимаешься на шарике?
     -- Ломаю пальцы любопытным пилотам, -- странник ухмыльнулся.
     -- Ну, это само собой... А еще?
     -- Тебя интересует моя профессиональная принадлежность, Гарри?
     -- Разумеется.
     -- Очень хочешь знать?
     --  Видишь  ли,  босс,  бедному негру будет  как-то спокойнее,  если ты
окажешься лауреатом Нобелевской премии.
     Блейд задумчиво обозрел потолок кабины и признался.
     -- Видишь ли, Гарри, я не лауреат, я -- эксперт.
     -- В покере?
     -- Нет, больше по части кокосового масла.
     Черные усики обиженно дрогнули.
     -- Смеешься над бедным негром, масса...
     Странник торжественно поднял вверх руку, вытянул два пальца и произнес:
     -- Клянусь Господом нашим,  что есть на шарике город, а в нем -- здание
с  дверью, на которой  так и написано. Ричард Блейд, старший эксперт  отдела
качества кокосового масла.
     Если  он и приврал, то чуть-чуть;  однако Нибел подозрительно уставился
на него.
     -- А ты, часом, не богохульствуешь?
     --  Гарри,  Гарри...  --  Дуглас  укоризненно  покачал  головой. --  Ты
забываешь, что допрос можно снимать только с младшего по званию.
     Нибел  было вскинулся,  но  Блейд  сгреб  его за  плечо  и  внушительно
произнес:
     -- Я и в самом деле эксперт, парень. И в покере, и в масле, и во многом
другом.
     -- В другом? Среди этого другого есть что-то главное?
     --  Конечно. Выживание!  -- Странник посмотрел в черные зрачки  Нибела,
потом -- в серые глаза Дугласа, и добавил: -- Потому-то я и лечу с вами, и я
-- командир!
     Они  доиграли  партию и  подвели  итог:  Блейд  стал  владельцем  целой
флотилии  из десяти летающих  тарелочек, а  у  его  партнеров было по одному
жалкому кораблику.  Гарри печально подергал ус и  повернулся к локатору;  на
его зеленоватом экране подрагивали только две черточки.
     -- Гляди-ка, командир! Твоя десять миллионов смылись!
     Блейд поглядел.
     -- Будем считать, джентльмены, что я инвестировал свой  выигрыш в "Банк
Нью-Йорк", а тот лопнул.
     --  Ну  уж  нет!  -- Нибел  покачал  головой. --  Скорее  на  Манхаттан
высадится инопланетный десант, чем прогорит эта контора! Там держит капиталы
мой старик, -- признался он спустя секунду, -- а нюх у него, как у ищейки.

        ГЛАВА 5

     Ричард Блейд спал.
     В пути  он спал много,  ибо кроме  сна,  покера и  болтовни с  пилотами
заняться было нечем. Странно, но его энергичная  натура, его  мощное сильное
тело  будто бы не  возражали против  такого времяпрепровождения -- возможно,
предчувствуя, что и энергия, и силы понадобятся в скором будущем.
     Ричард Блейд спал, и сны  его в  невесомости  были легкими и приятными,
как луч  майского солнца, путешествующий  по  пестрому ковру и освещающий то
прихотливый  завиток узора, то фон, сотканный  из нитей двадцати цветов,  то
розовую чашечку тюльпана или изысканные лепестки орхидеи. Иногда он улыбался
во сне,  любуясь  наплывавшими  видениями, иногда сжимал кулаки, но  даже  в
такие  минуты лицо его оставалось ясным.  Он  снова странствовал в  лесах  и
горах,  сражался и побеждал, плыл в океане на  крутобоком  паруснике, любил,
вдыхал соленый и свежий ветер, наслаждался молодой силой, бурлившей в крови.
Ему снова  было тридцать три;  может быть, тридцать  четыре, и  уж  никак не
больше тридцати пяти.
     ...Он  стоял  на склоне горы, пологими террасами спускавшейся  вниз,  к
морю,  такому  пронзительно-синему,   словно  его  поверхность  была  гранью
огромного, тщательно  отполированного  сапфира. Он был  наг,  и яркое  южное
солнце ласкало  кожу, приветствуя странника в новом мире, юном, прекрасном и
загадочном, похожем  сразу  на  Меотиду и  Катраз, на Кархайм и Талзану,  на
Иглстаз и  Таллах. Он видел могучие дубы, обрамлявшие террасы, зеленые свечи
кипарисов, вытянутые  в  небесную  синь,  блестящие  лаковые  кроны  лавров,
заросли  колючей  акации; меж темными  лентами лесов простирались  лужайки с
изумрудной  травой,  и  он  находился  как  раз  на окраине такой просторной
поляны.
     Посередине нее темнел  сложенный  из гранита жертвенник -- низкий серый
пьедестал, на котором высилась  увитая цветами статуя местного божества. Она
казалась небольшой; издалека  Блейд не мот разглядеть ни лица, ни фигуры, ни
позы --  только  смутный  силуэт, блеск  белого мрамора да пестрые  гирлянды
цветов.  Он решил, что этот  божественный символ, мирный  и  величественный,
прекрасно гармонирует  и с морем, и  с лесистым  склоном  горы, и  с уютными
лужайками, и с городом, чьи светлые  и стройные каменные башни вздымались на
побережье -- там, где зеленая земля обнимала руками-мысами обширную бухту.
     Внезапно послышался звук --  тонкий  и протяжный  посвист  свирели. Она
тянула и тянула нежную мелодию, хрустально-чистую, как воздух этой  Аркадии,
и, двигаясь в такт ей,  из-за деревьев стали  появляться гибкие фигурки. Они
танцевали, вытягиваясь  многоцветной змейкой, такой же гибкой и упругой, как
их тела.  Блейд  видел развевающиеся хитоны --  бирюзовые, розовые, палевые,
сиреневые,  лиловые; стройные босые ноги ступали по мягкой траве, нагие руки
плавно    покачивались,   словно   отбивая    ритм,    волосы    --   рыжие,
огненно-золотистые, каштановые, темные,  как вороново крыло, и светлые,  как
лен, -- падали на обнаженные плечи.
     Цепочка девушек обошла статую,  закружилась в хороводе, хитоны взлетели
вверх,  как крылья бабочек,  поплыли в  теплом воздухе  и  огромными цветами
опустились в траву. Нагие плясуньи  шли то влево, то вправо, высоко поднимая
колени, прогибаясь назад, подставляя лица  ветру  и  солнцу.  Сияли  розовые
бутоны  сосков на смуглых и белоснежных  грудях, метались  локоны, щекоча  и
лаская  спины и станы, колыхались стройные  бедра, играли в  прятки с травой
маленькие ступни, текла, струилась мелодия...
     Блейд,  очарованный,  покинул  опушку.  Он  двигался  прямо  к  алтарю,
окруженному кольцом теплой юной плоти, такой соблазнительно-дразнящей, такой
многоликой,  разнообразной, сладостной...  Он  миновал разбросанные в  траве
хитоны; тонкая прозрачная кисея вздымалась волнами под его ногами,  исходила
волшебным ароматом девичьих  тел. До хоровода оставалось с десяток шагов,  и
странник остановился, приглядываясь к молодым плясуньям, сравнивая, выбирая.
Эту... нет, эту,  похожую  на Талин, альбийскую принцессу... или  ту, точное
подобие малышки Оомы из Джедда... или одну из трех высоких  гордых  красавиц
--  меотидскую  владычицу  Гралию,  Каллу, его талзанийскую любовь, Ланрану,
царевну Ордоримскую...
     Он  прыгнул,  подхватил на руки девушку; темный шелк волос расплескался
по груди, алые губы дрогнули в  испуганном вскрике. Флейта замолкла, хоровод
распался, нагие фигурки заметались перед  алтарем, словно моля свое божество
о  защите,  и  тогда  загрохотали  барабаны.  Они   стучали  мерно,  грозно,
воинственно, и темная опушка дубовой рощи вдруг ощетинилась копьями.
     На  Блейда надвигалась фаланга. Теперь  на поляне  сверкали не  девичьи
нагие  тела, а  бронза  панцирей;  не прозрачные хитоны  шевелил  ветерок, а
развевал  плащи и жесткие плюмажи;  не гибкие тонкие руки плавно струились в
воздухе,  а  пронзали его  копья  и  мечи. И  девушка,  пойманная им,  вдруг
превратилась  в меч: длинный блестящий клинок с рукоятью из оникса, черного,
как локоны красавицы, теплого, как ее кожа.
     Любовь,  битва! Нежные объятия после смертельной схватки,  кровавый бой
после поединка в постели! Что еще нужно мужчине!
     Подняв сверкающий клинок, Блейд испустил боевой клич...
                         * * *
     --  Ты  что ревешь, как  гризли  во время случки? --  темная рука Гарри
Нибела вцепилась в воротник комбинезона, и  невесомое тело Блейда выплыло из
ящика. Он  раскрыл глаза,  осмотрел  крохотный отсек, принюхался  к затхлому
воздуху и буркнул.
     -- Сон...
     -- Что -- сон?
     -- Сон не дал досмотреть, дьявол тебя побери! Боюсь, скоро у нас станет
на одного пилота меньше.
     -- Ну,  а я-то при чем? -- Гарри на всякий случай отодвинулся. -- Центр
на  связи.  Интересуются самочувствием  телескопа... значит, какая-то  шишка
хочет с тобой поговорить, командир.
     -- Ладно, скажи, сейчас буду...
     Блейд подплыл к вакуумным удобствам,  воспользовался, потом протер руки
и лицо влажной губкой. Опускаясь в кресло второго пилота, он кивнул Дугласу,
тот кивнул  в  ответ. На  лицо  Керка падали блики от  огоньков на приборной
панели,  и  оно  казалось  раскрашенной  маской индейца:  зеленоватый рот  и
подбородок, алое  пятно  на щеке, голубые полоски на  лбу. Странник подумал,
что и сам выглядит, скорее всего, не лучше.
     Он взял наушники с дрожащим на изогнутом стерженьке шариком микрофона и
водрузил эту конструкцию на голову. Большие круглые диски плотно прижались к
ушам, отсекли едва слышную воркотню приборов,  поскрипывание кресла Дугласа,
шелест и стук -- второй пилот копался в ящике, выбирая обеденный рацион.
     На связи был Стоун.
     -- Как дела. Дик?
     -- Все в порядке.
     -- Вам привет от шефа.
     -- Надеюсь, вы не...
     --  Нет-нет,  не   беспокойтесь.  Вы  выполняете   важное   задание   в
Сан-Франциско...  или  в  Лос-Анджелесе... Ревизию местных веселых домов,  я
полагаю.
     -- Благодарю за доверие, Дэйв.
     Стоун помолчал.
     -- Дик, мы можем поговорить приватно? Так, чтобы не слышали пилоты?
     -- Что касается вас... -- начал странник, бросив взгляд на Дугласа.
     -- Речь не обо мне, меня они не  слышат. Но я хочу задать вам несколько
вопросов и получить  ответы. Совсем  не обязательно, чтобы  они дошли до  их
ушей.
     --  Боюсь,  это трудно  устроить.  Как  вы  и предупреждали, тут  между
креслом и... гм-м... прочей мебелью колена не просунешь.
     -- Придумайте что-нибудь, Ричард. Вы же такой изобретательный человек!
     -- Ну, хорошо... ждите, Дэйв. Сейчас я посоветуюсь с экипажем.
     Блейд сдвинул наушники чуть повыше и сказал:
     -- Парни, мне надо провести один секретный разговор. Какие будут идеи?
     -- Я могу заткнуть уши поролоном и лечь в твой гробик, -- быстро сказал
Нибел. -- А Керка мы вышвырнем за борт.
     -- Ты все равно вытащишь затычки и будешь  подслушивать государственные
тайны,  --  возразил Дуглас,  --  поэтому  в контейнер Дика  заберусь  я. Но
сначала двину тебе в ухо -- так, чтобы полчаса звенело.
     Блейд усмехнулся.
     --  Вы в курсе поданных предложений, Дэйв?  -- спросил он, придвинув  к
губам шарик микрофона
     --  Да, я все слышал.  Вы  можете сделать  так, чт