шний день, мог
перечислить двойной комплект блюд, поглощенных во время  каждой трапезы, и с
удивлением  констатировать, что после  обеда  он  гонял  антилоп  в  степи и
одновременно  вел мудрую  беседу  с  целителем  Артоком.  Примерно так же он
чувствовал  себя и  сейчас, когда одна его ипостась  по-прежнему  обитала  в
замке на окраине  Тагры, а другая покачивалась на  палубе  садры,  с  каждым
часом  приближаясь  к  восточному  пределу  айденской ойкумены.  Иногда  эта
двойная  жизнь  преподносила ему  забавные  сюрпризы;  так,  одновременно  с
маленькой экзекуцией,  учиненной над  Хором,  он пребывал в имперской палате
пэров, где важного вида сановник, окруженный седовласыми  старцами и зрелыми
мужами  в роскошных мантиях,  протягивал  ему драгоценный свиток, украшенный
подписью  и  печатью Пресветлого. В совпадении этих событий  Блейду чудилось
нечто  символическое: он удостоился титула пэра в тот же самый момент, когда
доказал, кто на самом деле является лидером их маленькой экспедиции.
     После стремительно мелькавших видений, восстанавливавших в памяти день,
проведенный  его  двойником,  приходили  иные  сны.  Иногда  странник  видел
уренирскую  Большую  Сферу,  сияющее  гигантское  пространство  океана,  его
приподнятую  к  краям  чашу  с  пестревшими  в  ней  материками;  иногда  он
оказывался в Ратоне или Таллахе - местах столь же спокойных и благополучных,
как  и  Уренир. Но почему-то чаще  всего ему  снилась  Талзана,  его  первая
встреча с паллатами, звездными странниками.
     Это случилось лет двадцать назад, во время десятой экспедиции, когда он
попал в местность лесистую и  безлюдную, в мир деревьев, неспешных ручьев  и
просторных полян, на которых паслись  олени. Тут было спокойно, ни людей, ни
опасных  хищников, кроме  больших  пестрых кошек,  похожих  на ягуара. Блейд
любил лес. В  первые дни адаптации к новой  реальности лес  являлся отличной
защитой,  тут имелись и вода, и пища,  тут можно  было  выломать  дубину или
гибкую ветвь для  лука,  промыслить зверя,  разыскать  съедобные  плоды.  Но
главное, лес служил убежищем, скрытным местом, откуда пришелец из иного мира
мог производить разведку, и  в  этом смысле чем более глухая  чаща  окружала
его, тем лучше.
     Талзанийский лес, однако, был  другим, просторным  и  светлым, огромные
стволы высились здесь на расстоянии пятидесяти  ярдов друг от друга, а между
ними стелились  мягкие мхи  и  трава. Здесь  было бы нелегко спрятаться, но,
похоже, в том и  не ощущалось нужды - Блейд  шел,  не скрываясь,  поглядывая
лишь на древесные кроны, где могли затаиться местные ягуары.
     Вскоре он наткнутся на прелестное местечко, напоминавшее пейзажи Страны
Оз,  - большое озеро с хрустальной водой и песчаным  откосом, переходившим в
луг,  окаймленный  деревьями.  К  его  изумлению,  этот  райский  уголок был
обитаем:  на берегу стояли  две хижины, горел  костер,  у которого хлопотали
туземцы -  смуглые,  черноволосые  и  ухоженные,  словно богатое семейство с
калифорнийских  пляжей.  К  счастью, эта  троица,  мужчина,  юная девушка  и
женщина  редкой  красоты,  оказались мирными  людьми,  они встретили  Блейда
приветливо и гостеприимно.
     И все же в момент первого контакта странник испытал шок - он не понимал
их языка! Такое случилось впервые за все  годы предыдущих путешествий в иные
миры, ведь  компьютер, перестраивая нейронные связи  в мозгу  Блейда, всегда
адаптировал его к  лингвистической  среде новой  реальности. Заинтригованный
этим  обстоятельством -  и  завороженный красотой  двух женщин,  -  он решил
остаться у  озера и  начал изучать наречие новых знакомцев. Прошло некоторое
время, и Блейд  догадался, что эти люди не относятся к примитивной расе хотя
их быт был прост, у них имелось несколько удивительных устройств вроде пояса
палустара, создающего  силовой защитный экран,  перстней-ринго - миниатюрных
лазеров  страшной   разрушительной  силы,  дротиков-эссов  с  телепатическим
управлением. По мысли  странника, эти  трое, Джейд, юная  Калла  и красавица
Саринома, были туристами откуда-то  с севера,  отдыхающими среди благодатной
природы девственного южного континента. Они же принимали  Блейда за местного
охотника  и прозвали Талзаной, Пришедшим из Леса. Этим же именем он назвал и
весь мир, в котором очутился в тот раз.
     Дней через пять-шесть странник решил двинуться дальше, у него были свои
цели в этой  реальности,  своя миссия,  которую требовалось выполнить в этой
стране  деревьев  и  озер.  Туземцы  -   они  называли  себя  паллатами  или
оривеями-лот  - не отказались сопутствовать ему. Блейд не  знал, почему было
принято такое  решение,  возможно, они  просто  скучали  на берегу  райского
озера, возможно, не хотели  расставаться с ним - к тому времени обе женщины,
и прекрасная Саринома, и юная Калла, не обошли Талзану своими милостями.
     Итак, они  отправились в дорогу, к горам, синевшим далеко на горизонте,
чьи пики возносились над свежей  зеленью талзанийского леса. Если не считать
мелких  деталей,  поход  оказался весьма  приятным, Блейду  редко  удавалось
странствовать в такой милой  компании. Через  пару  недель  путники достигли
горного  хребта,  затем  углубились  в  ущелье  и разыскали  пещеру,  откуда
подземный тоннель  вел  в  самую глубь  горы. Этот коридор выглядел  слишком
соблазнительно, чтобы  оставить  его неисследованным, разумеется,  они вошли
туда  и, после довольно  продолжительного путешествия,  очутились на морском
побережье.
     В  отличие от  лесной  страны,  берег  выглядел  обитаемым. Там высился
город, античных или средневековых времен, там были крепость и гавань, полная
парусных судов. И там были солдаты, стражи, охранявшие ущелье! Их язык Блейд
понимал отлично.
     Воины захватили путников в плен - в основном потому, что троица оривэев
питала  необоримое отвращение к  человекоубийству и  не смогла  оборониться.
Четырех  пришельцев доставили в  крепость  и бросили  в  темницу,  вероятно,
мужчин ждала судьба рабов, женщин - наложниц местного правителя.
     В ту же ночь Блейд подслушал спор  Сариномы с Джейдом. К его изумлению,
разговор велся на английском - его спутники никак не могли предположить, что
этот  язык  знаком Талзане. Женщина требовала, чтобы Джейд  вызвал  каких-то
Защитников, ибо ситуация, по  ее мнению, была безысходной и путешественникам
требовалась  срочная  помощь.  Решив, что пора открыть  карты, Ричард  Блейд
поднялся  и  произнес  пару фраз  на  своем  родном  языке.  Затем  началась
откровенная беседа.
     Как  и он сам,  трое оривэев оказались пришельцами из земной Галактики,
странствовавшими по иным  измерениям с  помощью аппарата, который  назывался
гластором.  Их раса  создала  целую  межзвездную  империю,  и  хотя  паллаты
отличались миролюбием, они были отнюдь не беззащитны. У  них имелись киборги
или какие-то  иные  искусственные существа, способные убивать, и каждый член
их общества,  попав  в затруднительные обстоятельства,  мог прибегнуть  к их
помощи. После недолгих споров было  решено сделать это и на сей  раз;  затем
Джейд послал необходимый сигнал.
     Защитники явились незамедлительно  - двое могучих мужчин  в серебристых
комбинезонах, с  лучевым  оружием  и  ранцами,  под  самую  завязку набитыми
орудиями уничтожения. Они  разметали  и стены темницы, и  ее  стражей, затем
вывели терпящих бедствие соотечественников в горы - и Талзану вместе с ними.
На  обратном пути к  озеру,  где  паллатов ждал  укрытый под землей гластор,
Блейд внимательно присматривался к  спасателям  и к их снаряжению и  ранцам.
Это был бы потрясающий  подарок для Лейтона! Тем более,  что  на сей раз его
светлость снабдил своего гонца телепортатором, и, следовательно, Блейд мог в
целости и сохранности перебросить все эти сокровища инопланетной цивилизации
на Землю.
     Тут, однако, возникала  некая трудность. У паллатов существовали весьма
суровые  законы, регулирующие отношения с  иномирянами, разделяемыми  на две
категории:  палланов,  развитые  расы,  к  которым  следовало  относиться  с
почтительным  дружелюбием, и дикарей-паллези; с последними паллаты старались
дел  не иметь  ввиду их агрессивных наклонностей. Земная цивилизация, еще не
достигшая  зрелости,  считалась  дикарской, и  Блейду  пришлось скрыть  свое
истинное  происхождение.  Он   выдавал   себя   за   паллана,  представителя
высокоразвитой культуры, что доказывал сам  факт его появления в  реальности
Талзаны; кроме того, он признался, что не раз бывал на  Земле и в иных мирах
- в качестве наблюдателя  и  разведчика все той же таинственной цивилизации.
Теперь,  согласно действующим правилам, Защитники были обязаны доставить его
в свой центр для  установления контакта  между паллатами и ранее неизвестной
могущественной  расой.  Блейд  всеми  силами  стремился  избежать  подобного
поворота  событий,   но  излучатели   Защитников  являлись  слишком   веским
аргументом.
     Ему пришлось  схитрить.  Перед  самым отбытием  оривэев  из  Талзаны он
спровоцировал ссору со  старшим  из  Защитников  и  предложил  ему  устроить
поединок  -  разумеется,  без оружия.  Защитник разоблачился и  принял  бой;
Блейду удалось выиграть, но с большим трудом. Впрочем, полученные синяки его
не волновали; пока противник приходил в себя, Блейд телепортировал на  Землю
все его боевое снаряжение.
     Так он расстался с новыми знакомыми; вполне мирно - с Джейдом, Каллой и
Сариномой,  но Защитники вряд  ли  сохранили  приятные  воспоминания  о  той
встрече. Но эти киборги (или все же живые существа?..) не тревожили его сны.
Он видел высокое синее  небо  Талзаны, золотистый пляж у прозрачного озера и
золотистую же фигурку Сариномы с развевающимися, черными как смоль волосами.
Ее  он  вспоминал  чаще, чем  Каллу:  Калла была всего лишь  прелестной юной
девушкой,  в Сариноме же ощущалось  некое  таинственное очарование,  которое
пленяло больше красоты.  Похоже, она догадывалась, что Талзана  - не тот, за
кого  пытается себя выдать; она была умна, очень  умна! И  обладала странной
властью и  не менее странной известностью в мире  паллатов! Блейд убедился в
этом,  когда  в  ноябре   восьмидесятого  совершил   полет  с  американскими
астронавтами на Луну,  для изучения обнаруженной  в Океане Бурь  тайной базы
паллатов. Тогда имя Сариномы спасло ему жизнь - и, возможно, не только ему.
     Удивительно, что  воспоминания  об этой женщине  пришли  к  нему именно
сейчас,  в Айдене, на огромной садре, что  неторопливо ползла  на восток  по
синей  поверхности Ксидумена, то зеркально-гладкой,  то  колеблемой  свежими
весенними ветрами. Пробудившись после талзанийских снов, Блейд долго лежал с
раскрытыми  глазами,   следя  за   тем,  как  меркнут  звезды  в   маленьком
прямоугольнике  окошка  и разгорается  алое зарево рассвета. Он думал о том,
что, в  сущности,  никогда  не  забывал  ни  одну  из  своих женщин;  просто
случалось так, что события бурной его  жизни иногда наталкивали  на  мысли о
Зоэ Коривалл или малышке  Ооме из Джедда, об альбийской  принцессе Талин или
амазонке  Гралии,  об  Аквии,  колдунье из ледяного  Берглиона,  или  другой
чародейке, Фра  Лилле,  что  пестовала сейчас его  дитя  в зеленых  джунглях
Иглстаза.
     Почему  же  он  так  часто начал  вспоминать  Сариному,  блистательную,
загадочную Сари, черноволосую  дочь племени оривэев-лот? Во  время одного из
пробуждений решение этой загадки пришло к нему.
     К нему? Блейд-Асринд не мог утверждать этого с полной  определенностью;
возможно, ответа доискался его двойник. Впрочем, это было неважно, так как в
рассветный час они  являлись  одним и  тем же человеком, и  лишь события дня
слегка разводили в стороны вектора их судеб.
     Итак, он догадался, по какой причине Сари и зеленый мир Талзаны с такой
настойчивостью  вторгаются  в  его сновидения. Оривэи, одна из рас  звездной
империи паллатов, распадались  на две ветви, два  народа,  столь же отличных
друг  от друга,  как итальянцы  и скандинавы. Оривэи-лот,  сородичи  Джейда,
Сариномы и Каллы, были брюнетами или очень темными шатенами с кожей медового
оттенка,  с глазами черными, карими или  цвета  сочного янтаря; что касается
оривэев-дантра, то волосы их отливали золотом, зрачки спорили с летним небом
своей синевой,  а тело казалось изваянным из розоватого мрамора. Разумеется,
и на Земле, а в Англии особенно,  хватало  прелестных синеглазых и белокожих
блондинок, но некая подспудная мысль  не давала Блейду  покоя - мысль о том,
что мисс Чармиан Джонс, похитившая его отчет, была, судя по описанию Хейджа,
точной копией Кассиды. Очаровательная  же Кассида, с которой он повстречался
в Лондоне лет пятнадцать назад, как раз перед экспедицией в Бреггу, родилась
в местах, весьма удаленных от Земли.
     Установив причину, Блейд тут же выбросил ее из головы. Сны,  посещавшие
его,  были  слишком  приятны,  чтобы  противодействовать их появлению  путем
логического анализа причин и следствий;  эти  сны  так же развлекали  его во
время долгого и монотонного плавания, как трапезы с бар Кейном или муштровка
его  людей,  парочки  горилл,  поглядывавших  теперь  на грозного Асринда  с
ненавистью и  страхом.  Нет,  он  вовсе не хотел лишаться общества Сариномы,
пусть даже неощутимого и не совсем реального, из-за подозрений, возникших на
счет синеглазой пассии Хейджа!
     Слабый ветер  играл  в  парусах садры, высвистывая  протяжную негромкую
мелодию,   огромный   плот   неторопливо  одолевал   пролив,  приближаясь  к
внутреннему  Ксидумену  и  опасным  ксамитским берегам, а дни Ричарда Блейда
тянулись с томительным однообразием. Впрочем,  он мог  кое-чем  развлечься в
пути, и  не только сеансами духовного единения  с далеким Аррахом, приятными
снами да  болтовней  с бар Кейном; немало времени он проводил  и  с  Тарном,
своим вороным скакуном.
     Ему  не хотелось брать тарота  с собой, но Аррах  настоял. Странно, оба
они знали, что Асринд, старшая  ипостась, не вернется из  этого путешествия,
но  Блейдмладший  собирал  его в  дорогу  с  таким  тщанием,  словно пытался
предусмотреть  любые  неожиданности.  Вот  и Тарн... Что будет с ним,  когда
хозяин покинет  этот мир?  Не  полностью, конечно; но даже шестиногой  твари
будет  нелегко добраться до Тагры, до своего молодого господина  из далекого
Ханда или хайритских лесов.
     Эти воображаемые леса все чаще вставали  перед мысленным взором Блейда.
Он никогда  не видел их  и полагал, что странствие на север - на север, а не
на юг!  - явилось  бы достойным  завершением  этой последней его экспедиции.
Там, на севере, была тайна - древний корабль, некогда  перенесший ттна через
звездные  бездны, - и Блейд не отказался бы увидеть его.  Не для того, чтобы
принести  Хейджу   какой-нибудь   фантастический  агрегат  вроде  ратонского
аккумулятора,  а  просто -  увидеть...  И  пусть Рахи  тоже  посмотрит,  его
глазами!  Рахи, который вскоре  окажется единственным Ричардом  Блейдом и  в
мире Айдена, и в мире Земли...
     Расчесывая щеткой мохнатую  шкуру  Тарна, он  усмехнулся. Единственным!
Конечно, так и должно быть. И сам он не умрет,  не отправится в небытие, ибо
он - тоже  Рахи... или Эльс, или  Ричард  Блейд,  поймавший жар-птицу второй
молодости. Исчезнет только эта телесная оболочка, явно  лишняя в создавшейся
ситуации.
     Тарн,  пофыркивая,  подтолкнул  его  рогом в  плечо.  Он, очевидно,  не
улавливал разницы между двумя ипостасями своего хозяина, считая и старого, и
молодого одним  лицом.  А  может,  вороной  тарот  узнавал господина  не  по
внешнему обличью,  а  мог улавливать его ментальную  сущность,  скрытую  под
оболочкой плоти?  Как  бы  то  ни  было, Тарн повиновался Асринду с  той  же
непоколебимой готовностью, что и молодому Арраху бар Ригону.
     Что ж, подумал Блейд, на пару  они  одолеют  нелегкий  путь в  северных
лесах  и, быть может,  увидят  чудо из  чудес, корабль  селгов...  Любопытно
взглянуть  на этот  огромный древний  звездолет, если  его не погребла земля
Хайры... О большем он  не мечтал; все остальное - любовь и тревоги, карьера,
богатства  и  новью  странствия,  все,  все  оставалось  Рахи.  Как и  общие
воспоминания...  Может быть,  этот юный бездельник  возьмет  в  руки  перо и
доверит их бумаге? Вернее, пергаменту?
     Ричард Блейд представил свой еще не написанный дневник, толстый фолиант
со страницами  из  телячьей  кожи...  Огромный  том!  Или  даже  два, три...
Выглядели они очень солидно, и странник улыбнулся.

        Глава 6. Пэр



     Айд-эн-Тагра, месяц Сева
     (апрель по земному времени)

     В  шестнадцатый день  месяца  Сева по  Имперскому Пути в сторону города
мчалась пышная кавалькада.
     Впереди  ехал  Ричард  Блейд -  на  вороном  жеребце,  в  алой  мантии,
отороченной серебристым мехом, с золотой цепью на груди, в багряной тунике и
такого  же  цвета  лосинах;  широкий  пояс,  набранный  из  золотых пластин,
инкрустированных  самоцветными  камнями,  поддерживал два  меча,  длинный  и
короткий.  Конь  наследника  бар Ригонов  был  убран  с неменьшей  роскошью:
уздечка и седло светлой кожи с серебряными бляхами, красная попона с золотым
шитьем,  султан из  карминных перьев, сверкающие стремена. Всадник на черном
скакуне, облаченный в красное и  золотое, казался самим светозарным Айденом,
решившим навестить свой стольный город.
     Рядом  с  ним  неслась прекрасная юная  женщина. Вились светлые локоны,
плескался по  ветру голубой плащ,  сияли браслеты  и  ожерелья, переливались
камни в  высокой  диадеме, огнем  горел поясок,  перехвативший синий  хитон;
благородная  Лидор,  супруга  Арраха  бар Ригона, гордо  восседала на  белой
лошади. И если муж ее и повелитель напоминал видом своим бога солнца, то она
была прелестной и стремительной, как золотой Кром, малая айденская луна.
     За  этой  четой  грохотали  копыта  таротов   и  боевых  коней.  Десять
шестиногих скакунов,  двадцать  всадников-хайритов  и  столько  же  отборных
телохранителей, уроженцев  запада,  мчались следом, гремя  оружием и сверкая
доспехами.  Северяне  ехали, как  и положено,  по  двое: первый, придерживая
поводья правой рукой, раскачивал в левой блестящее жало франа; второй баюкал
на колене огромный  арбалет, чьи стрелы  навылет  пробивали  и ксамитские, и
айденские  панцири.   Каждый   из  этих  хайритов,   высоких,  широкоплечих,
светлокожих,  напоминал  сурового Грима,  Ветра  Битв и Мести; их  мрачные и
грозные лица внушали ужас.
     Конные  телохранители,  из  лучших  бойцов Киброта  и  Диграны,  ничем,
пожалуй, не  уступали хайритам. У скакунов их было только  четыре  ноги,  но
блеск панцирей  и шлемов, трепет вымпелов на высоких копьях, овальные щиты с
чеканным  гербом  создавали  столь  же  воинственное впечатление, как  и вид
северян.  Возможно, этих  смуглых  воинов,  так не  похожих  на  рыжеволосых
айденитов  из императорского  домена, нельзя было счесть сыновьями Грима, но
уж к потомкам Шебрет, богини разрушительной войны, они относились без всяких
сомнений.
     За господами и  стражей, позади таротов и лошадей в блестящей сбруе, за
вымпелами,  летящими по  ветру, за всадниками в сверкающих панцирях, трусила
гнедая  кобылка. На ней  подпрыгивал скуластый рыжеватый  парень,  по виду -
истинный айденит (про которых говорили, что веснушек у них больше, чем  кожи
на лице), облаченный в  кожаную безрукавку и  штаны, заправленные в  высокие
щегольские  сапоги. У седла  его  болтался вместительный баул, и  парень все
время поторапливал свою кобылу, чтобы не отстать  от  спутников. Несмотря на
скромное одеяние, вид у него был уверенный - как и подобает любимому слуге и
оруженосцу, отмахавшему со своим господином не одну тысячу локтей по дорогам
Айдена и сопредельных стран.
     В  этот  послеполуденный  час   Имперский  Путь,  вымощенный   гладкими
каменными плитами, был почти безлюден. Благородные нобили, желавшие посетить
свои загородные поместья, отправлялись туда спозаранку - равно ка