--  Человек,  который  пытал  меня,  подтвердит,   что...  --  лазутчик
вытянулся во весь рост, крепко сжимая кулаки;  по его бледному лицу струился
пот, дыхание перехватило.
     Садда, не отрывая глаз от Блейда, припала к уху своего безумного брата.
     --  Ты  ведь  слышал, повелитель, Блейд  не  собирался  бежать  от нас.
Разреши  мне забрать его.  Шпион из Серендина сказал  правду под пыткой,  --
громко шептала она.
     Кхад  вдруг  громко  расхохотался.  Этот  необузданный приступ  веселья
постепенно превратился в истерику -- он бил себя кулаками в грудь и смеялся,
пока слезы не брызнули из глаз.
     --  Я  знаю,  сестра! Я знаю,  что он тебе нужен!  Иначе  кто же  будет
согревать твою постель? Я не стану судить его. Пусть моя лошадь рассудит! --
Сотрясатель  Вселенной  хрипел  и  бесновался на  троне.  --  Привести  сюда
Громобоя! Пусть он решит!
     Блейд,  моментально сообразив, в чем дело, рискнул взглянуть на  Морфо.
Значит, конь будет ему судьей! И если карлик, намерен выдать его, то сделает
это именно сейчас.
     Чернокожий  невольник ввел Громобоя в  шатер.  Конь  оказался  таким же
мохнатым, как  и прочие лошадки  монгов, но  выглядел гораздо  массивнее. Он
спокойно  ступал   по  дощатому  полу;  режущая  уши  музыка  совершенно  не
раздражала его.  Блейд  догадался,  что  жеребца, по-видимому,  весьма часто
используют для подобных представлений.
     Громобоя  подвели  к  самому  трону,  и Кхад,  болезненно  скривившись,
нагнулся, чтобы потрепать его косматую гриву.
     --  Ты должен  ответить  на несколько  моих вопросов,  дружок, -- голос
Всемогущего смягчился. -- Сначала  разберись с этой серендинской  обезьяной.
Какой смерти он заслуживает?
     Блейд,  затаив  дыхание,  следил  за  растянувшимися  в  улыбке  губами
карлика.
     --  Он  заслуживает самой  жестокой  смерти,  хозяин,  --  гулким басом
произнес  Громобой.  Если  бы  Блейд  не  имел  понятия  о чревовещании,  то
наверняка  счел бы все происходящее чудом.  Сейчас же  ему оставалось только
дивиться  изумительному искусству  гнома,  хотя Морфо произнес совсем не то,
что ему хотелось бы услышать. Но  разве бедолага мог  вынести иной приговор?
Он должен был говорить те слова, которые желает слышать его властитель.
     Блейд еще раз  взглянул  на карлика, Морфо,  с совершенно отсутствующим
видом, вертел в пальцах свои шарики.
     -- А этот? -- палец  Кхада переместился на Блейда. -- Что с ним делать?
Отдать его сестре, как она просит?
     Лошадь словно застыла в раздумье. Яркие  шарики  без устали крутились в
руках карлика.
     -- Блейд  не  виноват, -- изрек,  наконец,  Громобой. -- Давай не будем
наказывать его, хозяин. Он просто ждет, пока за него внесут выкуп...  много,
много  золота!  Так пусть  подождет  в  палатке твоей сестры,  раз ей  этого
хочется.
     Кхад обернулся и победно взглянул на Садду.
     -- Громобой согласен  с тобой, моя  дорогая  сестра. Это подозрительно!
Признайся, ты опять тайком кормила его сластями?
     Садда присоединилась к общему хохоту.
     -- Ты мудро поступил, брат,  разрешив  Громобою  рассудить этих  людей.
Смотри, скоро он окажется умнее нас обоих.
     Кхад поднял руку.
     --  Блейд  невиновен.  Я  возвращаю его Садде  на  прежних  условиях. А
второго --  на виселицу! Пусть все, кто сейчас не занят, приходят посмотреть
на казнь.
     * * *
     Блейд, очищенный Громобоем от подозрений, сопровождал Садду в ее шатер.
Он шел в двух шагах позади хозяйки, сложив руки на груди и склонив голову --
настоящий образец рабского  усердия. Около шатра  Садда отпустила  служанку,
которая всегда находилась при ней, и подозвала Блейда поближе.
     -- На этот  раз  пронесло.  -- Темные  глаза испытующе  глядели на него
из-под вуали. -- Не знаю, почему я так старалась спасти тебя?
     Он позволил себе улыбнуться:
     -- Потому, что я хорошо служу тебе, моя госпожа.
     -- Наверно... Но если ты попадешься еще раз, тебя уже ничто не спасет.
     -- Разве я виноват во всей этой истории?
     --  Да, ты  прав...  --  Но интересно,  почему  Растум так  хотел  тебя
допросить?  У  вас с  ним какие-то  счеты? -- Блейд покачал  головой, и  она
вздохнула. -- Загадочный человек этот Растум. Во всяком случае -- для меня.
     Они  обогнули шатер  и  вышли на открытое место, где  ни  служанки,  ни
охранники не могли услышать их.
     -- Пожалуй, я дам тебе  одно поручение, Блейд. --  Темные  глаза строго
смотрели  на  него  из-под  полупрозрачной  дымчатой  ткани.  --  Ты  будешь
присматривать за  Растумом. Только незаметно!  Ты ведь  очень хитер... вот и
используй свою  хитрость. Я хочу знать,  куда он ходит, что  делает, и с кем
говорит. Ты понял?
     Блейд,  сразу  определив,  что  этот  знак  доверия  означает для  него
очередное повышение по службе, напустил на себя озабоченный вид  и принялся,
не жалея сил, развивать успех.
     -- Я понял, моя госпожа. Но  для этого мне требуется большая свобода. Я
не могу следить за Растумом из женских покоев.
     -- Знаю, -- кивнула она. -- Ты получишь столько свободы, сколько нужно.
Но предупреждаю тебя Блейд, --  алый ноготок  уперся ему в грудь, -- если ты
задумаешь  меня предать, то  умрешь  не столь милосердной  смертью, как  ваш
лазутчик.
     Этой  ночью Блейд занимался с Саддой любовью гораздо  дольше и усерднее
обычного. Наконец  он,  уже совсем обессиленный,  прижался к ней и задремал.
Однако Садда  никак  не могла уснуть. Она крутилась  и вертелась у него  под
боком; потом, приподнявшись на локте, зашептала в ухо:
     --  Послушай,  Блейд,  ни  один  мужчина раньше  не  дарил  мне столько
радости... Я начинаю испытывать странное чувство... И это мне не нравится.
     Блейду пришлось  срочно просыпаться  и вновь  напяливать на  себя маску
рабской покорности, которая так надоела ему за день.
     -- А  разве  тебе встречались  раньше настоящие  мужчины? --  полусонно
спросил он.
     Она ласково прижалась к его широкой спине.
     -- Я думала, что они -- настоящие мужчины.  У  меня  их  было немало --
Косса,  которого ты убил, и многие другие знаменитые воины... даже император
Сака Мей, -- она  осторожно погладила его плечо. -- Еще неделя, и он сдал бы
нам стену. Я до сих пор удивляюсь, кто же его  убил? Брат под страхом смерти
запретил воинам трогать его... И  все  же императора прикончили, а стена как
стояла, так и стоит.  Наверно,  Кхаду никогда не удастся получить  Громового
Дракона...  Если бы я  только знала, кто из  моих  воинов так  расстарался и
угробил Сака Мея! Он выл бы на дыбе целую неделю!
     Блейд промолчал.  Ему было  хорошо известно, кто расстарался и  угробил
императора. Но сейчас его больше интересовало, где и как Сака Мей и монгская
принцесса  ухитрялись  заниматься  любовью. Однако  проявлять любопытство по
этому поводу явно не стоило.
     Нет,  Садда сегодня  преподносила  ему сюрприз за  сюрпризом! Она нежно
поцеловала  его  плечо  --  там, где ее  алый  ноготок  в момент  наивысшего
наслаждения оставил длинную царапину.
     --  А  почему ты  не  спрашиваешь  меня  про  Сака Мея?  Разве тебе  не
интересно, Блейд?
     Разведчик ухмыльнулся:
     -- Я -- раб, моя госпожа. Мне не пристало интересоваться такими вещами.
     -- Да,  я  вижу, ты хорошо это усвоил. Но сегодня ты был особенно нежен
со мной, так что я расскажу тебе кое-что. Но  помни  -- мои  тайны никто  не
должен знать!
     -- Клянусь, моя госпожа!
     Как  она объяснила  Блейду, в стене  были еще  одни  небольшие  ворота,
которые  находились довольно  далеко от лагеря.  И Садда, в  компании  своих
доверенных слуг, иногда останавливалась там  во время прогулок по степи -- и
даже  разбивала  палатку. А  Сака  Мей,  пылая  страстью,  сбегал  от  своих
капитанов, своих советников  и  своей жены. Его страсть росла, и  однажды он
пообещал сдать стену монгам, а  императрицу  преподнести  Садде  в  качестве
свадебного дара.
     --  Еще  одно  великое  разочарование, --  вздохнула  Садда. --  Я  уже
приготовила для этой сучки клетку с голодными обезьянами, а тут...
     Блейд с трудом  удержался от смеха. Клетка  для Садды. Клетка для Лали.
Эти девочки были слишком похожими друг на друга!
     Садда надолго умолкла. Блейд  решил, что она заснула, и стал размышлять
о  причинах  неожиданной откровенности, которой хозяйка  удостоила его  этой
ночью.  Что послужило толчком к этому -- его сексуальные способности или  ее
желание поделиться  с  близким  человеком? В  следующие  пять  минут  он это
выяснил.
     -- Блейд?
     -- Да, моя госпожа?
     -- Я думала, ты заснул. Слушай, я решила довериться тебе.
     Сон  моментально  слетел  с  разведчика.  Что  еще  она ему  расскажет?
Тщательно взвешивая слова, он постарался дать подобающий ответ:
     --  Ты оказываешь мне большую честь, госпожа. И я  постараюсь доказать,
что достоин твоего  доверия.  -- Лгать он умел ничуть не хуже любого  монга,
серендинца или каука.
     Она уже снова шептала ему на ухо:
     -- Я хочу убить Кхада... Тогда я стану правительницей всех монгов. А ты
поможешь мне.
     Блейд,  разыграв  удивление  и  легкий  испуг, повернул  голову,  чтобы
увидеть  ее  лицо. Наверно, она  ожидает  как  раз  такой  реакции... однако
следует вести себя осторожно и ни в коем случае не перегнуть палку.
     -- Но чем могу я помочь тебе? Я всего лишь раб.
     Садда не любила оставаться в полной темноте, у изголовья их постели всю
ночь горела небольшая свеча. Они лежали молча, глядя друг другу в глаза.
     Когда  она  впервые сняла  вуаль,  Блейд  не  знал,  чего ему  ожидать.
Окажется ли  она уродливой или, наоборот, ослепительно прекрасной?  Но Садда
не была ни дурнушкой, ни красавицей;  ее нос, как  у  многих женщин  монгов,
выглядел слегка приплюснутым, но бархатные темные глаза,  алый рот и высокие
скулы   придавали   лицу   своеобразное   очарование,   которым    остальные
представительницы  этого  кочевого  племени не  могли похвастать.  А ладная,
словно  выточенная из золотистого  дерева, фигурка Садды  приводила Блейда в
восторг.
     Он увидел свое отражение в ее зрачках.
     -- У тебя все впереди, -- мягко произнесла она. -- Когда мы победим, ты
будешь  править  рядом со мной. Нет, я не лгу... Ты обязательно будешь рядом
со мной.
     Блейд  даже не  стал  притворяться -- он  и  в самом  деле  был всерьез
озадачен. Итак, существуют  два независимых плана переворота, и он участвует
в  обоих... Слишком  опасно! В  самый ответственный  момент  все  может  так
перепутаться, что ему не сносить головы.
     -- Почему ты молчишь, Блейд?
     -- Я... я должен подумать, моя госпожа. Я не ожидал такого предложения.
-- Ложь. На самом деле он догадывался, что нечто подобное произойдет, только
не так скоро.
     -- Убить Кхада... -- он повертел эти слова на языке, как будто они были
для него совершенно новой  мыслью. --  Убить  Кхада совсем непросто.  За ним
день и ночь присматривает целая сотня телохранителей. Они преданы ему?
     Она, нахмурившись, кивнула:
     -- Конечно. Но у меня не меньше опытных воинов.
     И  у  Растума  их  наверняка  столько же,  подумал  Блейд. Да, с каждой
минутой его положение выглядит все запутаннее.
     Садда погладила его по щеке.
     -- Если осуществится мой план, междоусобицы не будет. Я  не хочу терять
зря людей.  Нет,  я просто подошлю к нему убийцу. Один удар ножом, --  нежно
проворковала она, -- и все решено.
     --  Но как  же  подослать  убийцу? Стражники  утыкают  стрелами  любого
чужака.
     -- Ты видел этого карлика, Морфо?
     Тонкие  пальцы  ласково коснулись его  шеи. Морфо?  В  своих  маленьких
ручках он  держал теперь жизни и  Растума и его,  Блейда.  Если  он вздумает
разговориться...
     -- Так  вот,  он  -- мой человек.  Я знаю о нем  кое-что... и  он будет
беспрекословно  мне  подчиняться.  Я   подкинула  его  Кхаду,  и  стоит  мне
пошевелить пальцем, как Морфо убьет его.
     Интересно, Растум знает об этом?  Наверняка, нет.  Блейд ощущал  сейчас
неуверенность;  трудно сказать,  как обернутся  дела  в таком хитросплетении
интриг. Выходит, Морфо запутался  еще больше, чем  он. И совершенно  неясно,
можно  ли,  после  всего услышанного,  ему  доверять? Хоть  старый  непоседа
Бейбер, на которого Блейд полагался безоговорочно, верил гному.
     --  Он  убьет Кхада, --  добавила Садда, немного помолчав, --  во время
праздника.  И  вот  тогда-то  ты  мне  и понадобишься. У тебя  будет свобода
действий  и настоящий стальной кинжал  вместо деревянной игрушки. Вместе  со
мной  ты  войдешь в  шатер  Кхада и,  когда карлик  закончит  свое дело,  ты
прикончишь его. Запомни, он не должен заговорить, одно его слово  выдаст нас
с головой.
     Она рассмеялась и потерлась о его руку.
     --  Видишь,  как  все  просто? Морфо обвинят  в убийстве брата.  А  ты,
зарезав его, станешь  в  глазах  воинов героем.  Я пролью реки слез и закачу
Кхаду пышные похороны. Потом я стану править, а ты сядешь по правую  руку от
меня.
     Но  ненадолго, подумал Блейд. Что помешает Садде  разделаться  с ним --
так же, как с Морфо?
     --  Это неплохой  план,  --  осторожно начал он,  -- если  считать, что
карлик выполнит свою часть  работы. А я совершенно не представляю, почему ты
в этом так уверена.
     -- 3ато я представляю, --  вновь рассмеялась она, -- но пока  не  скажу
тебе. Приглядывай за Растумом! Я не верю в его преданность... если он кому и
предан,  то лишь  самому  себе. Я совсем не хочу, чтобы он вмешивался  в мои
планы, понял?
     Блейд  понял главное  --  он не может больше  верить  карлику и  должен
связаться с Растумом, чтобы обсудить услышанное этой ночью.
     Садда обняла его за шею.
     -- Эта болтовня  не дает мне уснуть... Люби  меня...  еще  сильней, чем
прежде, или я совсем не сомкну глаз.
     Внезапно  Блейду стало жаль эту коварную и  жестокую женщину; голос  ее
прозвучал  так  жалобно  и  печально...  И  он  без  возражений   подчинился
высочайшему повелению.

Глава 12

     Блейд устало  покачивался  в  седле, разглядывая бесконечную  процессию
крытых темной  тканью  повозок,  вытянувшихся перед его  глазами.  Тысячи  и
тысячи  неуклюжих,  поскрипывающих  телег  на  огромных  деревянных колесах.
Монги,  наконец,  отправились  в  путь.  Безумие  внезапно  оставило  Кхада.
Наоборот, ему даже явилось  во сне видение. Великий черный  бог Оби, который
обычно находился  в своем фургоне, покинул его и предстал перед повелителем.
Победа, сказал Оби, придет к тебе не здесь, а далеко-далеко на востоке.
     Пробудившись, Кхад приказал сворачивать лагерь.
     Все хитроумные планы рухнули. Садда, вне себя от разочарования, сказала
Блейду:
     -- Нам придется ждать. Праздник не состоится,  а в обычное время  брата
слишком  хорошо охраняют. Сейчас  его  голова так  занята этим  божественным
откровением, что он даже перестал пить бросс. Теперь разделаться с ним будет
еще сложнее. Но наше время придет! Безумие снова овладеет его рассудком!
     Растум тоже затаился.  Утром, проходя мимо Блейда, он покачал головой и
негромко шепнул:
     -- Терпение.
     Морфо  вообще исчез.  Блейду  казалось,  что  у  карлика  была странная
привычка -- время от времени пропадать неизвестно куда.
     Ему  удалось  упросить Садду,  чтобы  она  оставила  ему  Бейбера.  Дав
согласие, женщина внимательно взглянула  на  него, но  ничего не сказала.  А
Блейд,  довольный  отвоеванной  свободой и  упрочившимся положением, еще раз
напомнил себе, что идет по опасной дорожке и не должен терять бдительности.
     Бейбер  соорудил тележку и  теперь тренировался на привалах, раскатывая
меж шатров. Блейд заметил, что его вымыли, подстригли, нарядили  в  красивый
камзол и разрешили ехать в одном из фургонов, где располагалась свита Садды.
Позже  разведчик  ухитрился раздобыть  еще  одну доску и приделал к  фургону
нечто вроде трапа,  по  которому старик  мог  легко съезжать  на  землю  или
забираться внутрь.
     Бейбер, кстати, весьма озадачил Блейда, заметив:
     -- Видишь, как Садда поглядывает на тебя. По-моему, тебе грозят большие
неприятности.  У  меня  была  жена,  Блейд,  которая  глядела таким  же  вот
образом...  А  я,  молодой дурак, не ценил  ее  любви... и поэтому  теперь я
здесь.
     Садда любит его? Невероятно!  Лучше  уж пусть  в него  влюбится одна из
этих обезьян-трупоедов! Такую любовь всегда  можно обратить в свою пользу --
по крайней мере, после похорон.
     Четвертый день караван двигался  на восток. С невысокого пригорка Блейд
наблюдал  за пыльной  вереницей  скрипучих  повозок, тянувшихся  по равнине.
Далеко  на горизонте змеилась  желтая  полоска --  Великая  стена, и  сейчас
караван  все  больше удалялся  от нее. Наверно,  патрули  катайцев постоянно
следят за ними, а жители ближайших деревень уже оповещены, что Кхад выступил
в  поход.  Но куда? Опора  Мира  и Сотрясатель  Вселенной  не желал ни с кем
делиться  своими планами.  Оби, говорил  он, не  советовал ему  рассказывать
людям о цели путешествия.
     Обоз армии,  похожий на огромный странствующий  цирк, медленно проходил
перед глазами Блейда; тысячи вооруженных конников, которые могли  бы навести
наблюдателя на несколько другие мысли, умчались далеко вперед.
     Кхад,  восседая  на  Громобое, возглавлял отряд  своих телохранителей с
черепами  и  длинными конскими хвостами на пиках. Где-то неподалеку мелькала
Садда; она то ехала на своей мохнатой лошадке, то выглядывала из фургона. Ее
рабы  и  служанки  занимали двадцать  возов, которые  двигались сразу  же за
телохранителями  Всемогущего. Следом ехали  телеги Растума и  его людей, еще
дальше -- фургоны воевод рангом помельче, кухни и клетки с рабами.
     Блейд подумал, что у придворного шута  тоже должен быть свой фургончик.
Вполне логичный вывод; однако такая повозка ему не попадалась, и он не знал,
где ее искать в этой длинной цепи.
     За процессией повозок пастухи  гнали  огромные стада лошадей; разведчик
оценивал  их примерно  в  пять тысяч голов. Стада разбивались  на  небольшие
табуны,  за каждым из которых  приглядывали пять-шесть  монгов;  им помогали
здоровенные и отлично выдрессированные собаки. Псы  прекрасно управлялись  с
лошадьми, а в случае чего могли послужить и в качестве охраны.
     Блейд оглянулся и снова увидел у себя за спиной двух всадников, которые
постоянно  следовали за  ним.  Они  старались держаться так,  чтобы отрезать
пленнику путь к тонкой желтой полоске,  маячившей  на горизонте. Он  грустно
усмехнулся  и потрогал свой  золотой ошейник. Вся  его свобода  сводилась  к
тому,  что Садда  лишь слегка  удлинила  поводок --  и ничего больше.  Он не
станет  свободным  человеком,  пока  совсем  не избавится  от  этой  золотой
побрякушки.  Ему  даже  не  разрешили  носить  меч и доспехи  --  раб должен
оставаться рабом.
     Монги стремительно двигались по  равнине.  Каждое утро и  каждый  вечер
Блейд с  удивлением наблюдал,  с какой скоростью и сноровкой они разбивают и
сворачивают лагерь.  В  походе монги разительно отличались от  тех  жестоких
праздных дикарей, с которыми он привык  иметь дело в постоянном лагере. Люди
стали  доброжелательными и щедрыми;  каждый старался  заняться  каким-нибудь
делом,  причем  работали все -- от глубокого старика до сопливого мальчишки,
едва не выпадающего из своих широченных кожаных штанов.
     Несколько первых ночей Садда не звала его  в  свой  фургон, но Блейду и
без того хватило проблем: он присматривал за рабами и служанками госпожи или
беседовал с Бейбером. Растум словно  не замечал его.  Морфо объявился вновь,
но тоже не спешил вступать в контакт. Очевидно, все ожидали следующей долгой
остановки, чтобы продолжить схватку за власть.
     На шестую ночь Садда, наконец, послала за ним. Блейд, у которого имелся
теперь собственный  фургон,  выкупался, вылил на  бороду флакон благовоний и
отправился разыскивать повозку своей хозяйки. Было довольно холодно,  и лишь
мерцающие  звезды глядели с вы