черная  непроглядная вода; невозможно было придумать
лучшего времени для атаки.
     -- А почему чудовища не нападают ночью? -- повернулся к девушке Блейд.
     По глазам Тамар было ясно, что  она думает в чем  угодно, только  не  о
беспокойных соседях.
     -- Что?.. Ночью? -- она сморщила лоб. -- Да не  видят, наверно, ничего,
вот  и  не нападают!  --  выпалила  она после недолгого  размышления.  -- Но
послушай,  с  чего нам  говорить  сейчас о таких  неаппетитных  вещах?  Есть
другое... куда как приятней.
     Ее пальчики, тонкие, но крепкие и сильные, скользнули за отворот рубахи
странника.
     -- Тамар!.. Да погоди же! --  Блейд невольно рассмеялся. Он любил таких
бедовых девчонок -- не жеманясь и не ломаясь, они прямо заявляли, что пора в
постель  -- очень  обижаясь, когда  сие восхитительное  занятие  приходилось
откладывать. -- Тамар, ты забыла, что нам еще предстоят сделать?
     -- Ну как же, разумеется, нет! Тебе предстоит раздеть меня и...
     -- А пузыри?
     --  Пузыри...  ах да, пузыри... -- молодая  женщина провела  ладонью по
лицу, словно смывая  внезапно  нахлынувшее  наваждение. -- Что ж, пузыри так
пузыри... Давай тогда расправимся с ними побыстрее!
     Однако "побыстрее"  не  получилось.  Блейду пришлось пустить в  ход всю
свою смекалку, чтобы  буквально  из ничего  соорудить некие подобия насоса и
ниппеля. Они провозились почти всю  ночь, Бротгар помогал, чем мог, но, увы,
посодействовать он мог одной лишь силой, не мозгами.
     К  утру Тамар просто свалилась от  усталости. Блейд осторожно уложил ее
на  постель, накрыл  одеялом, на соседней лежанке  уже вовсю храпел Бротгар,
однако самому страннику не спалось. Пожалуй, еще  ни в одном путешествии ему
не  противостоял  столь  грозный враг, и никогда  еще  не  были столь  слабы
союзники.
     Над болотами неспешно и  лениво поднялся алый диск местного солнца. Оно
было почти  одинаковым во всех  мирах, куда  забрасывал  Блейда лейтоновский
компьютер -- еще одна из множества так  и не разгаданных тайн Измерения Икс.
Такая  же, как  и идентичная земной сила тяжести,  и состав воздуха, годного
для дыхания...
     Черная  поверхность  воды  слабо  парила. С  болот  донесся  отдаленный
скрипучий вопль -- то ли настигнутой жертвы, то ли настигшего хищника... И в
тот же миг истошно завопил часовой, предусмотрительно выставленный Блейдом у
ворот деревеньки.
     Лапач пожаловал в гости. Предчувствие не обмануло Тамар!
     Девушка вскочила  на  йоги.  Пока вождь  протирал  глаза, очухивался  и
облегчая  душу  отборными  ругательствами,  Блейд  и  Тамар  уже  мчались по
подвесным мосткам.
     В мгновение ока в деревне воцарился ад. Кричали и плакали дети, молодые
матери с помертвелыми лицами, словно механические  куклы,  тащились  к месту
жеребьевки, судорожно прижимая к груди детишек. Мельком взглянув на одну  из
этих   несчастных,  Блейд   отшатнулся.  Даже   стальные   нервы  странника,
повидавшего бесчисленное множество смертей, не могли выдержать этого зрелища
--  глаз  женщины,  у которой вскоре отнимут дитя.  Быть может, она обнимала
своего  малютку  в последний раз...  и в глазах ее  был ужас -- ужас и боль,
которые не дано понять мужчине. Но кроме того -- еще и безумная надежда! Ты,
неведомый пришелец... мы верим в тебя! Помоги же, спаси и защити!..
     Наверно,  подумал  Блейд, стоило  прийти  в этот  мир  ради вот  такого
взгляда...
     На лбу его выступил пот, огромные кулаки сжались. Эти взгляды жгли  его
раскаленным железом, и он знал,  что перед ним уже  не стоит дилемма "победа
или смерть". Он был обязан победить -- и не умереть при этом.
     Вот и  ворота  -- триумфальная арка,  спешно сооруженная  для болотного
ужаса. Блейд и Тамар вихрем взлетели на шаткие подмостки. Не доверяя никому,
странник  с  топором  в   руках  встал  над  стянутыми   в  узел   канатами,
удерживавшими смертоносную "гребенку". Тамар застыла рядом, крепко  прижимая
к  груди  некий  предмет, завернутый  в  промасленные  тряпки.  Размером  ее
таинственная ноша была лишь чуть побольше туго запеленутого младенца.
     А по неширокому прямому протоку, мимо почетного караула высоких стеблей
тростника,  мощно вспарывая  воду уродливым  телом, плыл  к деревне лапач. В
первый момент Блейд  разглядел один лишь бурун  да  торчащие над ним  черные
ноздри,  окруженные серо-зеленой  роговой броней, как и у остальных болотных
монстров. Далеко  позади  морды зверя виднелся кончик  его хвоста, поднятый,
словно перископ подводного ракетоносца. Знаменитые передние лапы чудовища не
показывались -- тварь была сыта. Она шла лакомиться.
     Блейд  быстрым  взглядом  окинул все свое немудреное  хозяйство.  Тамар
принялась раздувать тлеющий фитиль. Внезапно странник  почувствовал, как  по
спине прокатилась струйка пота -- такой противник  противостоял ему впервые.
Нерассуждающая убийственная мощь,  помноженная на  звериную хитрость  -- при
полном   отсутствии  у  него  хоть  какого-нибудь   оружия,  пригодного  для
рукопашной схватки.
     Громадное  тело неспешно  приближалось к  воротам. Похоже, чудовище  не
обратило внимания на происшедшие тут перемены --  во всяком  случае, оно  не
насторожилось.  Не   убыстряя   и  не   замедляя  хода,  лапач   намеревался
торжественно  вплыть в дрожащий  от  ужаса  поселок  за положенной  страшной
данью.
     Блейд мельком оглянулся. Там, на галерее одного из домов, стояла тесная
кучка женщин в траурных черных одеждах. Очередная жертва была готова.
     Он стиснул зубы так, что хрустнули челюсти. Ну уж нет! Этого злодейства
он не допустит! Так... все готово, все в порядке. Фитиль тлеет. Тамар кладет
его  в плотно  закрывающуюся  коробочку...  с минуту фитиль не  потухнет,  а
большего  ему и не  потребуется... Ну, плыви же  лапач,  плыви! Мы  тебя уже
поджидаем. И притом с нетерпением...
     Царила мертвая тишина. С болот не доносилось  ни звука; печать молчания
замкнула  и  уста всех до  единого обитателей деревни. Даже грудные младенцы
умолкли.
     Лапач  медленно и величественно  выплыл  на  чистую  воду.  До  ловушки
оставалось не более  десяти-пятнадцати футов;  теперь  можно было разглядеть
очертания громадного  тела. Уродливая  голова находилась лишь  самую малость
ниже   уровня  воды,  остальная  туша  --  глубже.  Так...  глаза...  лобные
вздутия... надо бить сюда!
     По подбородку Тамар из прокушенной губы стекала тонкая струнка крови.
     Блейд поднял топор. Сейчас... Сейчас... Сейчас!
     Топор  взлетел  и рухнул,  глубоко  врезавшись  в  дерево. Удерживавшие
смертоносную "гребенку" канаты лопнули.
     Страннику казалось,  что бревно  пошло  вниз медленно,  неправдоподобно
медленно, точно нехотя. Все происходило, словно в "рапидном"  кино. Почти не
двигается лапач... острия зубцов "гребенки" приближаются к воде...  касаются
ее... входят в нее...
     Вверх взметнулся фонтан окрашенных алым брызг. Пронзив тонкий слой воды
над головой монстра, влекомые тяжестью бревна острые колья ударили в роговую
броню лапача, и, пробив ее, углубились в нежную плоть. Ловушка сработала.
     Однако ликующий крик умер, так и не успев вырваться из уст видевших все
это  людей.  Колья  ушли  неглубоко,  едва  ли  на  полфута;  воздух  сотряс
оглушительный  яростный  вопль, рев боли и  гнева;  над взбаламученной водой
появилась  окровавленная  голова монстра,  его  пасть  была  разинута, хвост
неистово  ударил  сперва  в одну  сторону,  затем в  другую; один из столбов
угрожающе затрещал  и накренился. Блейд и Тамар едва удержались на  ногах --
узкая  дощатая  площадочка, на  которой  они  стояли,  покосилась. Крепившие
"гребенку"  канаты  провисли;  обезумевший  лапач  мотал  головой, но  колья
намертво засели в его черепе.
     Однако  помирать чудище отнюдь не  собиралось;  более  того, оно мощным
рывком устремилось  вперед. Бревно  не пустило, уперевшись  в поддерживавшие
его  ранее столбы; тварь встала в  воде  дыбом, молотя по воздуху  передними
лапами. Рев сотрясал воздух, второй удар хвоста пришелся по уже надтреснутой
опоре, и она не выдержала. Доска перевернулась, Блейд и Тамар полетели вниз,
прямо в кипящую вокруг безумствующего монстра воду.
     За считанные доли мгновения до  этого  странник успел  вырвать  из  рук
девушки фитиль и  сверток. Что ж,  именно этого он и боялся... А раз боялся,
то, значит, предвидел. А раз предвидел, то успел кое-что придумать...
     С годами приходят не только слабость,  склероз и импотенция. Появляется
еще  и  опыт,  который  подчас  оказывается  ценнее  и  силы, и быстроты,  и
сообразительности. Блейд ожидал  чего-то подобного. Сейчас он сгруппировался
в воздухе, словно при  прыжке с парашютом, ноги скользнули по чешуе монстра;
больше всего странник боялся, что коробочка с  фитилем выскользнет у него из
рук, и до боли в пальцах стискивал ее.
     Нет,  он  не  упустил ни коробки,  ни свертка.  Во взбаламученной  воде
ничего нельзя  было  разглядеть, бок монстра прижал Блейда  к  ограде, бедро
вспыхнуло  болью,  но,  не обращая  на  это  внимания,  странник несколькими
мощными гребками продвинулся вперед,  оказавшись  возле  кошмарной морды. От
исходящего из нее зловония можно было лишиться чувств...
     Уродливая  голова  рухнула вниз, волна качнула Блейда,  и лапач заметил
нового врага. На странника  воззрился налитый  кровью глаз, верхняя  челюсть
начала  подниматься  И  уже   должна  была  прийти  в  движение  левая  лапа
страшилища...
     Наверно, у Блейда оставался  один-единственный шанс,  и он  использовал
этот  шанс,  что  называется, "на все  сто". Приподнявшись  в  воде,  словно
заправский ватерполист, он одним движением  выхватил фитиль,  прилепил его к
свертку и швырнул свою бомбу прямо в черный провал глотки.
     В спину ударило что-то жесткое,  острое,  раздирающее кожу; Блейд резко
нырнул, уходя в сторону. Извернулся, оттолкнувшись ногами от дна, и что были
мочи поплыл прочь. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда!
     Но замершие возле домов люди видели,  как пасть  лапача захлопнулась, а
потом внезапно что-то гулко лопнуло, треснуло, грянуло --  и на месте головы
монстра взлетел окутанный паром кровавый фонтан --  вода пополам с ошметками
плоти и осколками костей. Верхнюю челюсть снесло начисто, череп разворотило,
глаза испарились; вода вокруг моментально сделалась алой.
     Хрип, бульканье, глухой клекот; хвост в предсмертной агонии еще бьет во
все стороны, трещат столбы и сваи -- но, привлеченные запахом крови, к месту
схватки уже спешат любители  легкой поживы,  пожиратели падали всех мастей и
калибров...
     Блейд вынырнул, едва переводя дух. Чутье не обмануло его -- он оказался
в нескольких  футах  от галереи.  Оттуда уже тянулись руки; странника в один
миг втянули наверх.
     А  там, где еще билось  изуродованное  тело лапача, разыгрывалась новая
драма.   В  открытые  ворота   врывались  целые  легионы  тварей   помельче,
вооруженные клыками, резцами, клешнями,  когтями, костяными пилами и прочими
смертоубийственными орудиями.  Забыв о страхе, они полками  и  дивизиями,  в
сомкнутом строю кидались на гибнущего титана. Черные извивающиеся тела, алые
клочья терзаемой  плоти лапача, брызжущая из жил кровь  чудовища -- и жуткий
хруст раздираемого мяса. Драки завязались и среди этих  пожирателей -- более
крупные  расправлялись  с  более  мелкими.   Сипение,  хрипы,  взвизгивания,
чавканье... Невозможно было описать воцарившуюся какофонию.
     Люди вокруг Блейда не шевелились, и сам он  забыл обо всем, не замечая,
что из раны на бедре обильно сочится кровь. Там, в  воде, смерть боролась со
смертью, и от этого зрелища не мог оторваться никто. Первобытная жестокость,
безжалостность этой схватки потрясали; здесь никто не ведал о пощаде.
     Смерть  лапача  оказалась мучительной и долгой. Могучее тело как  будто
было способно  постоять  за себя и  без головы; из воды  вздымались страшные
передние лапы, нанося удары  прямо  по открытой  ране и  обращая в  кровавое
месиво пирующих  трупоедов. Но на останки неудачников  тотчас  набрасывались
свежие дружины хищников, а места раздавленных занимали новые...
     Однако мало-помалу  лапач  все же слабел. Движения  его становились все
медленнее и медленнее, он уже не плющил пирующих тварей, а лишь сбрасывал их
в воду, и, наконец, раз погрузившись, огромные лапы исчезли окончательно.
     Туша   монстра  накренилась,  словно  получивший  смертельную  пробоину
корабль,  он  начал  медленно  погружаться в глубину.  Очевидно,  желудок  и
кишечник чудовища заполнила вода, потянувшая труп на дно.
     Кто-то рядом с Блейдом тяжело вздохнул, и странник  тотчас  вернулся  к
реальности.  Тамар! Что  с  ней?! Увы, сейчас об этом он мог лишь гадать  --
появиться в  воде  было бы чистым самоубийством. Туша лапача и лакомый запах
крови влекли  сюда все  новые и новые сонмы любителей свежатинки, которые не
отказались бы и от блюда под названием "Ричард Блейд в собственном соку"...
     Бедро  вспыхнуло жгучей болью. Невольно закусив губу,  странник  поднял
глаза на окружающих. Все смотрели на него с суеверным ужасом; несомненно, он
должен был казаться  им  сейчас  почти что  богом -- пришелец,  повелевающий
огнем  и громом,  одним  мановением  руки прикончивший страшного  зверя,  от
которого не было спасения уже столько лет!
     Однако это молчаливое обожание Блейда сейчас не  устраивало. Нужно было
промыть рану  и  наложить повязку; он уже  хотел прикрикнуть  на болотников,
когда  совсем  рядом  раздался тяжелый топот и  перед ним  появился  Бротгар
собственной персоной.
     -- А ну,  что встали?!  -- загремел он, бешено  вращая глазами. -- Чего
встали, лопоухие?! Тащите холст! Ты, Тана,  -- его  палец ткнул в стоявшую с
края женщину, -- быстро за мазями!..
     В несколько  секунд наведя порядок,  Бротгар навалился на Блейда, точно
медведь, торопясь перетянуть бедро странника жгутом повыше раны.
     --  Сейчас, сейчас...  --  бормотал  предводитель  болотного  народа --
Сейчас я тебе перевяжу... ты держись, Ричард... держись...
     -- Где... Тамар? -- превозмогая боль, выдавил из себя Блейд.
     -- Цела и невредима... не  волнуйся, целехонька... Сейчас, чуть  в себя
придет  и  прибежит... она меня сюда и погнала,  она  одна заметила, куда ты
поплыл... а то эти остолопы так бы на тебя и пялились...
     Тут наконец подоспели и женщины с чистыми тряпицами, мазями, травами  и
прочим  целебным  припасом. Бротгар  осторожно  помог  страннику  устроиться
поудобнее,  пока   рану  промывали  чем-то   жгучим,  накладывали   какие-то
распаренные листья и туго перетягивали чистой холстиной. Подоспели и мужчины
с носилками; Блейда  перенесли  в дом вождя. Только теперь  страшная тишина,
властвовавшая в  деревне,  внезапно  оказалась  сметенной хриплыми ликующими
криками. Болотный народ торжествовал победу!
     Людей  словно  бы  прорвало.  Они  вопили, орали,  размахивали  руками,
пускались в пляс  прямо  на шатких мостках и галереях; откуда-то из кладовых
появились  тщательно  приберегаемые запасы хмельного; кто-то начал песню, ее
тотчас  подхватили;  один за  другим  вспыхивали  все новые и  новые факелы.
Растолкав окруживших ложе  странника  целителей,  на  колени  перед  Блейдом
бросилась  молоденькая  женщина,   почти   девочка,  в  молитвенном  экстазе
протягивая ему ребенка.
     -- Ты, ты... о великий, ты спас его... спас мою крошку... -- жребий пал
на  нас...  мне  пришлось бы  отдать его...  если  бы... если  бы...  --  не
выдержав, она залилась слезами.
     -- Успокойся, девочка, -- хотя бедро  болело  невыносимо, Блейд нашел в
себе  силы протянуть руку  и погладить женщину по  голове. -- Все... хорошо.
Лапач...  он больше не  придет... А  теперь утри  слезы,  а  то  твои глазки
покраснеют и твой парень будет недоволен, -- он еще пытался шутить. Несмотря
на боль, где-то в душе разливалась странная, удивительная теплота, осознание
того, что его недаром забросило в мир Гартанга.
     -- Имя... о великий, молю тебя о милости... имя...
     В  голове шумело все сильнее и сильнее. Блейд с трудом понимал, что  от
него хотят; невольно он бросил взгляд на Бротгара.
     -- Она просит тебя дать имя ее ребенку,  -- бородатый вождь склонился к
самому уху странника.  -- Я знаю, что у нее в голове... назвать малыша твоим
именем...
     -- Хорошо, -- Блейд с усилием кивнул. -- Нарекаю младенца Ричардом... и
пусть удача и ваши боги будут благосклонны к нему...
     -- Интересно, а как ты захочешь назвать наше  дитя? -- вдруг шепнул ему
на  ухо знакомый вкрадчивый голос.  На горящий лоб странника легла небольшая
крепкая ручка Тамар.
     Бротгар уже теснил всех остальных к дверям.
     * * *
     Блейд   провалился  в  забытье  почти  сразу,  как   только   бородатый
предводитель вытолкнул прочь последнего из своих подданных. Это было лучшее,
что  он мог сейчас сделать, -- нога болела неимоверно, так что где-то внутри
начал шевелиться неприятный ледяной червячок -- раны так болеть не должны...
ну, подумаешь, поцарапало... в первый раз, что ли? Но в прошлом это казалось
не столь болезненным...
     Когда  он проснулся  -- или, вернее сказать,  очнулся -- было уже утро.
Рядом  сидела Тамар --  под  глазами  темные  тени,  щеки ввалились,  волосы
спутаны... Похоже, она так и не сомкнула глаз.
     --  Пришел  в  себя! --  она хлопнула  в ладоши.  Милое  лицо  расцвело
улыбкой; девушка склонилась над странником.
     -- Хочешь поесть, любимый?
     Это получилось  у  нее совершенно естественно, отнюдь не как  намек  на
что-то большее.
     Блейд  отрицательно  покачал таловой.  У  него  поднялся жар, странника
трясло от озноба; с трудом приподнявшись, он взглянул на ногу. Так и есть --
распухла, точно бревно. Морщась от боли, он оттянул повязку -- и ощутил, как
по спине  прошла дрожь,  но теперь  уже отнюдь не  от  озноба; он  испугался
увиденного.
     Он имел некоторые основания причислять себя к людям, о которых говорят,
что  они  --  не робкого десятка; однако это  не значило, что он  никогда не
испытывал страха. Давно известно: истинно храбр не тот, кто ничего не боится
(таких в реальной жизни  не бывает), а тот,  кто  умеет справляться со своим
страхом. Блейд относился как раз к этой категории.
     Он знал, что делать,  когда  против него оказывалось несколько десятков
здоровенных  сорвиголов,  вооруженных  чем  угодно, от сучковатой дубины  до
скорострельного пулемета.  Он  знал,  что делать,  оказавшись в пустыне  и в
джунглях,  он мог выжить на  необитаемом  острове и  в глухом  подземелье. И
теперь он знал, что ему понадобится вся его сила.
     Рана  почернела.  На  ее месте  вздулась огромная  опухоль; дело  пахло
гангреной со  всеми вытекающими из этого последствиями. Если он не справится
с этим... останется только  попросить  Бротгара отсечь раненую ногу по самый
сгиб...
     Правда,  оставался  еще  одни  способ...   воспользоваться   вживленным
спейсером,  передать  сигнал  тревога,  знак  экстренного   возвращения.  Не
слишком-то достойно; но что он сможет сделать, превратившись в калеку?!
     От одной  этой мысли Блейда вновь затрясло. Пройти  два  десятка миров,
побывать во всех мыслимых и немыслимых  переделках, чтобы  потерпеть фиаско!
Вот так, глупо, столкнувшись с  гангреной? В Лондоне с  этим справились бы в
два счета... да что  там, с этим  справился бы и он  сам, поставив дренаж  и
введя внутрь побольше антибиотика...
     -- Тамар, -- несмотря ни на что, его голос звучал ровно  и спокойно. --
Что вы используете против заражений?
     Не может быть, чтобы у  обитателей этого страшного мира не имелось хоть
одного бактериостатика!
     -- Против заряжения? -- Тамар подняла брови. -- Не понимаю...
     -- Ему  нужен  долгожив, дочка,  -- хмуро бросил подошедший Бротгар. --
Очень много долгожива... или его дело плохо.
     Блейд криво усмехнулся. Да, бородач знал толк в ранах.
     -- Плохо? -- губы Тамар предательски дрогнули.
     -- И весьма,  --