ву  и  бросил  на  женщину
пронзительный взгляд
     -- Надеюсь, ты не отправишься за мной в погоню, -- его голос  был тих и
негромок. -- Это было бы очень рискованно. Я -- не глупый вонючий сенар.
     * * *
     Пожалуй,  у  женщин не было выбора;  без оружия они  не  отважились  бы
преследовать похитителя в ночном лесу.  Понимая это, Блейд не спешил. Кронам
огромных  деревьев  требовалось  много  места,  и   меж  гигантских  стволов
простирались широкие, погруженные во мрак прогалины.  Он двигался без помех,
босые ноги ощущали то мягкость  мха, то робкую ласку короткой травы, то чуть
покалывающее прикосновение сухих  листьев.  Лес стоял  темный, молчаливый, и
страннику казалось, что он блуждает  по  городу,  беспорядочно  застроенному
высокими башнями, с которых свисали шероховатые канаты лиан.
     Когда отсветы костра исчезли, он остановился,  выбрав прогалину пошире,
над ней в разрывах крон просвечивали звезды и серебристый диск луны. Тусклый
свет позволил одеться и рассмотреть оружие, реквизированное им в лагере. Как
он  и  предполагал, туника была  мала,  однако  несколько разрезов  по бокам
превратили ее в нечто, способное прикрыть нагое тело странника. Он стянул на
талии широкий кожаный пояс, подвесил к нему кинжал  и меч  -- слишком легкий
для его руки, -- затем привязал к мешку  лук и колчан. Лук был хорош; больше
ярда длиной,  из какого-то светлого  дерева, очень  прочного  и  похожего на
кость.  Клинки и наконечники стрел  производили впечатление стальных и,  как
Блейд  определил  наощупь,  заточили  их на совесть. Теперь он больше не был
безоружным и беззащитным; он мог сражаться, мог охотиться, мог добывать пищу
для себя и своей пленницы.
     Ее скорчившаяся фигурка  темнела  у ног странника.  Наклонившись, Блейд
пощупал пульс и успокоенно кивнул:  кажется, обморок перешел  в крепкий сон.
Что же с ней делать? И куда идти?
     Присев рядом с пленницей,  он задумался,  у него  были довольно смутные
представления о том, как действовать дальше.  Что же  ему все-таки известно?
По одну сторону  этого невообразимого леса  находилась  Брегга, город  среди
плодородных равнин, как сказала похожая на пантеру брюнетка. Там властвовала
Великая Мать, и там  жили красивые женщины, иногда совершавшие вылазки в лес
-- за рабами и  ради маленьких  удовольствий. Женщины -- это хорошо, подумал
Блейд,  но  тут же перед ним мелькнули распростертые в траве тела  дикарей и
мерно  раскачивающиеся  над  ними  девичьи  фигурки.  Он   покачал  головой,
молчаливо согласившись, что такие сексуальные утехи не для него. Нет, сейчас
Брегга его определенно не прельщала!
     Было еще Триречье,  обитель  сенаров, волосатых обезьянолюдей, куда  он
предположительно  направлялся. Эти  парни  казались  страннику  попроще;  во
всяком случае, он с большей охотой согласился бы помериться силами с дюжиной
дикарей,  чем   разделить   ложе  с   неистовыми  красотками  из  очередного
охотничьего  отряда. У него имелся  богатый опыт общения с нецивилизованными
меньшими  братьями,   начиная  от  джеддских  троглодитов  и  апи  и  кончая
волосатыми  из  Уркхи, которую он посетил во  время тринадцатого странствия.
Несмотря  на  излишнюю   кровожадность  всех  этих  почтенных  предков  рода
человеческого, Блейду  с ними было  спокойнее; они уважали силу и совершенно
не умели интриговать.
     Итак,   в  Триречье!  Он   вздохнул,   наклонился,  поднял  по-прежнему
бесчувственное тело девушки и двинулся вглубь ночного леса.
     Он  шел, пока  не  наступило утро.  Небо, мелькавшее в  редких разрывах
древесных крон, сначала из угольночерного превратилось в серовато-жемчужное,
затем -- в бледно-голубое и, наконец, стало наливаться яркофиолетовым цветом
полированного аметиста. Ветер стих; где-то высоко, среди исполинской  листвы
запели,  засвистали птицы. Блейд устал,  в горле  у него  пересохло,  но  он
продолжал  упорно шагать вперед еще около часа, пока солнце не поднялось над
безбрежным океаном зелени. Снизу, сквозь многослойное  покрывало листвы, оно
выглядело расплывчатым  зеленоватым диском, дарившим  тепло  и свет,  и  его
мягкое  изумрудное  сияние  указывало  страннику дорогу: теперь он знал, что
двигается почти точно на юг.
     Вскоре ему  попался  ручеек с заросшими  мхом берегами, петлявший среди
башнеподобных стволов; тут и там  к воде подступали  невысокие кусты с почти
нормальными листьями -- величиной в две  ладони. Решив, что это место вполне
подходит для отдыха, Блейд остановился и аккуратно опустил девушку на землю,
с  облегчением  потирая  занемевшее  плечо. Пленница  его  была  невысокой и
легкой, но  он тащил ее не  меньше пятнадцати миль по темному лесу и изрядно
устал.
     Дыхание  юной   амазонки   стало   глубже,   веки   затрепетали,  потом
приоткрылись. Впрочем, она не сделала попытки встать или пошевелиться; глаза
ее следили за похитителем с выражением безмерного ужаса. Блейд  отодрал клок
от подола, смочил его в ручье  и осторожно  обтер испарину на  лице девушки.
Затем порылся в мешке, отыскал там  небольшую  бронзовую чашку  и, зачерпнув
воды, протянул пленнице. Та встрепенулась, почти вырвала  чашку из  его рук,
расплескав   половину  воды,  и  начала  жадно  пить,  не   сводя  с  Блейда
затравленного взгляда. Казалось, она способна сейчас на любое  безрассудство
--  бегство, нападение, что угодно. Блейд же собирался немного передохнуть у
ручья,  а затем потолковать  со своей светловолосой красавицей, надеясь, что
после этого она перестанет его бояться.
     Он  снова  порылся  в  мешке, изучая  его содержимое, и вытащил  плотно
свернутую сеть, которой охотницы  пользовались для ловли волосатых. Разрезав
ее  напополам,  странник  одним  куском  связал  запястья  девушки,  другой,
подлиннее, обмотал вокруг ее талии.  Затем  он подхватил  мешок  на  плечо и
заставил девушку подняться.
     --  Нам  надо  идти,  --  голос его  был негромким и внятным, словно он
говорил с  испуганным  ребенком.  Пока  у  него не было  оснований  доверять
пленнице,  и   эта  настороженность  оставалось  взаимной.  Блейду,  однако,
хотелось, чтобы  девушка  поняла, что он  не собирается жестоко обращаться с
ней. Без сомнения,  именно  так  вели  себя с  похищенными сенары,  и  ужас,
отражавшийся в голубых глазах, подсказывал страннику, что его догадка верна.
     -- Нам надо идти,  -- повторил он тем же ровным и спокойным голосом. --
И  я  думаю,  тебе  будет лучше со  мной,  чем с  шайкой волосатых.  Если ты
убежишь, дикари могут поймать тебя, малышка. Так что соображай сама. Со мной
ты  в безопасности,  я умею  неплохо обращаться и с мечом,  и  с луком. Тебе
нечего бояться.
     Внезапно девушка разразилась слезами и упала на колени,  пытаясь что-то
пробормотать. Когда рыдания стихли, Блейд разобрал, что она шепчет:
     --  Слава  тебе.  Великая  Мать!  Спасибо, Заступница! Он  не сенар! Не
сенар!
     --  Это  нетрудно заметить, --  странник  усмехнулся, похлопав  себя по
обнаженной груди. -- Не бойся,  девочка,  им до тебя  не добраться. А теперь
вставай и пойдем отсюда, пока нас не выследила очередная банда дикарей.
     Его слова заставили девушку подняться на ноги с такой резвостью, словно
сенары уже готовились выскочить из-под каждого куста. Блейд намотал на  руку
конец веревки, свисавший  с  ее  пояса, кивнул пленнице, и они  углубились в
лес.
     Если амазонки Брегги и не отличались осмотрительностью в выборе  ночных
стражей, они, несомненно, пребывали в  отличной спортивной форме.  Весь день
светловолосая девушка, не отставая, шагала  за Блейдом, ничем не выдав своей
усталости -- если не считать капелек пота, выступивших на ее загорелой коже.
Они  шли от рассвета  и до заката, останавливаясь ненадолго каждые два часа,
чтобы  напиться  и передохнуть. Во время одного из таких  коротких  привалов
Блейду  удалось  подстрелить двух  довольно крупных зверьков, с любопытством
взиравших на них с ветки ближайшего дерева.
     Эти грызуны, похожие на больших  белок, были первыми животными, которых
он заметил. Несомненно,  в  лесу водилось  много птиц -- Блейд слышал свист,
чириканье и  щебет,  сопровождавшие их  по  пятам, -- но  пернатые держались
слишком высоко, там, где его  стрелы не могли настигнуть добычу. Он  мог  бы
подняться  наверх,  в  пронизанные солнцем кроны,  и  славно  поохотиться  в
лабиринте гигантских ветвей, среди листьев, напоминавших овальные матрасы, и
сучьев, выглядевших словно пни тысячелетних секвой. Но  теперь необходимость
в  этом  отпала; белки тянули фунтов  на  десять,  и  сегодняшний  ужин  был
обеспечен.
     Путники шли еще около часа, прежде чем  наткнулись на воду --  еще один
лесной ручей, струившийся  среди травы и  мха. Смеркалось. Изумрудный  полог
над головой потемнел, прохладный ветерок высушил пот на лбу Блейда. Спутница
его, казалось, могла продолжать путешествие,  но сам он чувствовал, как тело
начинает наливаться  усталостью. Со вздохом облегчения странник  опустился в
траву  у  огромных  разлапистых корней  лесного великана  и  жестом  показал
девушке, что они остановятся здесь.
     Через несколько минут  он набрался сил, чтобы отправиться за хворостом.
Гигантские  деревья, вероятно, были почти неподвластны времени  -- во всяком
случае,  за весь  день ему  не  попалось ни одного  упавшего ствола.  Однако
мелкие ветви на  этих исполинах засыхали и падали вниз, будто свидетельствуя
о бренности  жизни,  даже такой могучей, долговечной и неизмеримо громадной.
Блейд набрал большую охапку сушняка, нашарил в мешке кремень и высек огонь.
     Умение  возжигать  пламя   силой  воли,  которым  его  одарили  некогда
кудесники Таллаха, ушло безвозвратно. Странник не сожалел об этом; пирокинез
неплохо выручил  его в Иглстазе -- чего же  требовать большего? Даже если бы
он сохранил свое необычное искусство, то не стал бы его использовать сейчас:
пленница и  так  казалась перепуганной, а  Блейд совсем не хотел,  чтобы она
приняла его за колдуна.
     Когда  яркие  язычки  пламени  охватили  кучу  валежника,  он  принялся
свежевать   добычу.  Девушка   внимательно  следила   за  ним,  не   спуская
настороженного взгляда с блестящего лезвия. "Похоже,  -- решил Блейд, -- она
думает, что, покончив с белками, я примусь за нее".
     Он снял  шкурку, насадил зверька,  словно на вертел,  на тонкий длинный
сук и пристроил над  огнем. Потом, снова взявшись за нож, шагнул к  девушке.
Несмотря на  сильный загар, она смертельно побледнела; щеки и  лоб от страха
покрылись мелкими капельками пота.
     -- Ты сумеешь освежевать вторую тушку? -- спросил Блейд.
     От звука голоса пленница вздрогнула так, будто футовый кинжал уже сидел
у нее под лопаткой.  Ужас метался в ее глазах, и странник понял, что она  не
сознает сказанного: страх парализовал разум. Тяжело дыша, девушка уставилась
на  него  широко  раскрытыми  глазами; губы  ее  пересохли, на  виске билась
голубая жилка.
     --  Вытяни руки вперед, -- властно произнес Блейд, и она  с подавленным
стоном  выполнила  приказ.  Быстрым  движением  ножа  он  разрезал  веревку,
стягивающую тонкие запястья. Пленница снова вскрикнула -- теперь, скорее, от
удивления, чем от испуга, -- поднесла руки к лицу и начала  рассматривать их
с таким вниманием, словно  видела первый раз  в  жизни.  Затем она  растерла
занемевшие кисти, чуть постанывая, когда к пальцам стала приливать кровь.
     -- Ну, так ты займешься этим зверьком? -- повторил Блейд, протягивая ей
нож и вторую тушку. Рука девушки  нерешительно потянулась к кинжалу. Наконец
тонкие пальцы  обхватили  костяную  рукоять, и странник  кивнул.  -- Да,  ты
можешь взять нож. Думаю, тебя не надо учить, как им пользоваться.
     Что-то   пробормотав,  юная  амазонка  принялась  за  работу.  Блейд  с
облегчением вздохнул;  ее и в самом  деле  не требовалось учить пользоваться
ножом. Услыхав его вздох, пленница слабо улыбнулась, и он решил, что события
вошли в нормальное русло.
     Мясо  белок  оказалось жестковатым, но странник  полагал, что от первой
его трапезы в этом  мире  не  стоит требовать  большего.  Они съели почти по
целой тушке, слегка пропеченной над огнем, затем напились и умылись в ручье.
Блейд  добавил хвороста  в  костер  и  сел, скрестив ноги  и привалившись  к
выступающему огромному корню.
     -- Теперь,  малышка, -- бодро произнес он, -- скажи, как тебя зовут. Мы
проведем вместе немало времени, и воспитанный  человек должен знать имя юной
леди, с которой очутился наедине.
     Девушка  сидела  задумавшись, слегка прикусив нижнюю губку и поглядывая
на похитителя огромными  глазами. В полумраке они казались почти черными, но
Блейд  хорошо помнил их  небесную голубизну. После довольно долгого молчания
она вымолвила,
     -- Вайала... Меня зовут Вайала...
     -- Вайала...  -- медленно повторил  странник. Язык, знанием которого он
был старен с первой минуты пребывания в этой реальности, казался напевным, с
изобилием долгих и протяжных гласных звуков. -- Вайала... Прекрасное имя! --
он пристально посмотрел на девушку. -- Меня зовут Блейд. Я пришел в этот лес
из далекой страны... очень далекой, малышка.
     -- Бле-и-ид, -- протянула  пленница. -- Теперь я верю, что ты не сенар.
Ты совсем не похож них... Они все такие ужасно волосатые и толстые... И если
им  удается поймать  женщину  из города, они  не станут ее  кормить,  совсем
нет...  --  девушка  не закончила,  но  выражение  ее лица  было  достаточно
красноречивым.
     -- Чего же  ты хочешь,  детка?  Поднявший меч на ближнего своего должен
быть готов  к  любым  неприятностям.  Вчера  я  видел, как вы  поймали  двух
сенаров...  и  видел,  как  с  ними  обошлись.  --  Глаза  Вайалы  удивленно
округлились. -- Да-да,  я  сидел  на  дереве рядом с поляной, на которой  вы
взяли тех дикарей.
     Лицо девушки окрасил румянец, она опустила голову; видимо. Великая Мать
не  поощряла  любовные утехи своих дочерей.  Блейд  молча ждал, наблюдая  за
пленницей.  Но  вот она справилась с замешательством, вновь подняла голову и
дерзко взглянула на него.
     -- Почему же мы должны обращаться с  сенарами подругому? Они враги всем
бреггани... тем, кто живет по законам Великой Матери!
     -- А с мужчинами из вашего города вы обращаетесь  иначе? -- с сарказмом
поинтересовался Блейд.
     --  С  мужчинами?  --  казалось, она даже не поняла,  что имеет в  виду
собеседник. -- А! Ты говоришь о самцах! Но их нет в Брегге.
     Странник в изумлении воззрился на нее.
     -- Нет? Совсем нет? Но как же...
     Вайала прервала его плавным движением руки.
     --  Ты  хочешь спросить, как появляются на свет  новые сестры? Но зачем
для этого самцы? У нас есть  Храм Жизни с древними машинами,  и они работают
отлично. Так что сенары нужны лишь  на  полях и в рудниках... ну, иногда для
развлечения...
     Она снова зарделась.
     -- Понятно, -- протянул Блейд,  хотя понятного было мало. Слова девушки
подтверждали его гипотезу  о  том,  что волосатые  использовались в качестве
рабов и живых игрушек. Но  Вайала  упомянула о  машинах! О древних  машинах,
предназначенных для репродуцирования этой странной расы!
     Он   припомнил   слова   черноволосой  предводительницы.  Кажется,  она
толковала  о  мужчинах,  сгубивших мир?  Но  что имелось  в виду? Вселенская
катастрофа?.. Видимо, эта реальность устроена сложнее,  чем показалось ему с
первого  взгляда. Копья, луки, мечи -- и древние машины...  Тут было над чем
поразмыслить!
     Но в любом случае главная загадка скрывалась на севере, в Брегге, тогда
как  он направлялся на  юг. Сенары -- просто дикари, и  вряд ли они способны
ответить на  его вопросы. Женщины из  города, почитательницы Великой Матери,
выглядели  куда  более цивилизованными, но  Блейд  не  сомневался,  что  они
сначала примутся стрелять, а только потом вступят в переговоры. Пожалуй, ему
повезло  с этой малышкой: в данном случае  напарник-женщина  могла оказаться
полезней,  чем самый  крепкий  мужчина.  Но согласится ли  Вайала  помочь  в
установлении контакта?
     Он взглянул на девушку и произнес:
     -- Я  хотел бы отправится  в город и поговорить с теми,  кто исповедует
законы  Великой Матери. Видишь ли, детка, хотя в моей далекой  стране правят
мужчины, мы умеем уважать чужие обычаи и чужих богов!
     Ему очень понравилась последняя фраза, он счел ее весьма дипломатичной.
Однако у Вайалы даже рот приоткрылся от изумления.
     -- Самцы  всем управляют?  Как это возможно? Им нельзя доверять власть,
ибо  они  полны  безумных  желаний...  они  --  сосуд  зла,  как  сказано  в
пророчестве  Великой  Матери!  Они  принесли  неисчислимые  бедствия  в мир!
Страшное Разрушение уничтожило  всех,  почти всех, и  Брегга  выжила  только
благодаря мудрости Матери-Заступницы!
     Катастрофа, подумал Блейд,  здесь произошла  катастрофа.  Когда?  И что
послужило ее причиной? Он поднял голову, всматриваясь в лесной мрак. Лес был
живым, могучим, благодатным... Казалось, он стоял  тут  тысячелетиями. Могло
ли Разрушение случиться во времена столь древние,  чтобы  эти деревья успели
достичь таких исполинских размеров? Или оно вообще не коснулось природы?
     Он с  сомнением покачал головой.  Разрушение, по словам Вайалы, вызвали
люди -- мужчины, как она утверждала. И Ричард Блейд хорошо представлял самый
надежный,  самый быстрый способ, которым человек  мог довести мир до гибели.
Война, разрушительная война! Однако бомбы не щадят ни городов, ни лесов...
     Он положил руку на тонкие пальцы Вайалы.
     -- Погляди на меня, девочка... Разве я похож на сосуд зла?
     Она долго  смотрела ему  в лицо,  едва  освещенное  пламенем маленького
костра, потом покачала головой
     --  Нет... Не знаю... Ты добр  ко мне... Но безумие  может таиться  так
глубоко, что ты сам не ведаешь о нем.
     Она права, холодно отметил Блейд, но вслух произнес:
     -- Однако  в моей стране все  обстоит  так,  как я сказал.  Может быть,
мужчины Брегги  --  другие...  В наших  нет безумия -- во всяком случае, его
ничуть не больше, чем в женщинах. Поэтому у нас еще не случилось Разрушения.
     Вайала фыркнула и удивленно вздернула светлые пушистые брови.
     --  Ты говоришь странное! Великое Разрушение прокатилось по всему миру,
от океана до океана! Нет земель, которых оно пощадило. Там, -- она протянула
руку на запад, -- за вершинами Каменного Серпа, лежат  мертвые земли, сухие,
бесплодные. Десять  поколений назад  каждый, кто отправлялся в эту  пустыню,
умирал от мучительной болезни, наглотавшись саммара, ядовитой пыли...
     Радиация?  Блейд  задумчиво потер  висок.  Но  этот лес вокруг... он-то
откуда взялся?
     -- Разве мы находимся  в пустыне? --  он поднял голову, всматриваясь  в
темноту. --  Тут деревья,  большие, зеленые... а  к  северу,  на плодородных
равнинах, лежит Брегга...
     -- Ты пришел из  очень  далекой  страны, Блейд,  если  не  знаешь таких
вещей, -- Вайала откинула со лба прядь волос, блеснувшую светлым золотом. --
Горы защитили Бреггу и Триречье от смертоносных ураганов, но там, куда попал
саммар, случилось странное. Все звери  погибли... и трава, и кусты... Выжили
только  деревья. Потом, --  она сморщилась, будто  припоминая, -- они начали
расти, стали огромными, как древние башни на холмах... Так  появился Хасрат,
Лес Гигантов,  отделивший Бреггу от Триречья...  Вот он, перед тобой! --  ее
рука описала  плавный  полукруг.  -- До сих пор здесь мало животных,  только
грызуны да птицы, прилетевшие с  юга. Говорят, что  там  сохранились обычные
деревья, в лесах сенаров и в горах... Но мы редко холим в те края.
     -- Откуда ты  знаешь  все  это? -- спросил Блейд,  приподымаясь,  чтобы
подбросить сухих веток в костер.
     --  Из  хроник... Из летописей, в которых собраны заветы  и пророчества
Великой  Матери! Нас  учат читать!  -- Вайала  вздернула круглый подбородок;
вероятно, она гордилась полученным образованием.
     -- И там написано, что Разрушение принесли мужчины?
     -- Да! Самцы! Злобные,