нул пальцем а Джефа, -- моего слугу.
     Толстый  хозяин  заведения  склонил  голову к  плечу  и обвел  морехода
взглядом опытного работорговца
     -- Матрос,  -- недовольно  пробурчал он.  --  На  кой  он мне сдался...
Придут крабы и заберут...
     --  Так я много не  спрошу. Неужели он не успеет у тебя отработать пару
монет серебром?
     Хозяин  поскреб в бороде  и, не  говоря  ни слова,  выудил  из-за пояса
кошель -- куда вместительней, чем у Джефа -- и грохнул на стойку две монеты.
На них тоже был отчеканен корабль, а с другой стороны -- голова быка.
     -- Ну? -- маленькие глазки рыжебородого уставились на странника.
     Блейд вытянул руку, охватил кружку покрепче и напрягся. Хозяин наблюдал
за ним с явным интересом, потряхивая кошель, отзывавшийся тонким  серебряным
звоном.
     -- Смотри, брюхо лопнет, -- иронически заметил он.
     -- Свое береги...
     Кружка хрустнула, на стойку посыпались глиняные осколки. Блейд сгреб их
в аккуратную кучку, потом, сунув монеты за пояс, помахал Джефу.
     -- Эй, парень! Тащи сюда тарелки и кувшин с этими помоями!
     Его слуга моментально оказался рядом. Странник, ухватив с тарелки кусок
мяса, принялся жевать. Кувшин он пододвинул хозяину.
     -- Замени! Да кружки новые подай -- из тех, что побольше! И мяса еще!
     Рыжебородый,  покачивая   головой,  двинулся  к  средней  бочке,  потом
передумал и стал цедить из крайней -- той, где было розовое для благородных.
Блейд довольно ухмыльнулся, прислушиваясь к шепоту слуги.
     -- Мастер Дик, а мастер Дик!  Чего ж это  он делает! Это ж по  половине
серебряного быка за кувшин! Как же мы...
     -- Заткнись!  -- велел странник, прожевав кусок. -- Заткнись, Джеф, ешь
и пей. Он все делает правильно!  Разве я не этот... как его?.. не контарран?
Или хотя бы атар?
     Толстяк  выставил перед господином и  слугой  сосуд с  розовым  и вдруг
подмигнул Блейду.
     -- А с такой справишься? -- В руках у него была кружка в полторы пинты,
куда массивней предыдущей.
     -- Сколько?
     -- Пятнадцать быков -- против твоего парня. Что-то он мне приглянулся!
     -- Сначала испробуем твой товар,  а  там посмотрим. -- Блейд покончил с
мясом, налил в кружку розового, отхлебнул и  одобрительно  причмокнул. Сразу
видно, что благородные финареоты понимают толк в вине!
     Внезапно сзади  раздались какие-то шорохи  и  перешептывания.  Странник
резко  обернулся: их  с  Джефом окружили  посетители. Трое пожилых  бренчали
серебром:  молодые,  забыв  про  свой  рестлинг, тоже  тащили  из-за  поясов
кошельки;   где-то  между  ними   мелькала  любопытная  рожица  зеленоглазой
служаночки.  Глаза  у всей  этой компании  горели  азартом,  и  Блейд  сразу
сообразил, что тут пахнет не жалкими пятнадцатью монетками.
     Он неторопливо  допил  кружку,  поставил  ее  у локтя  и обвел взглядом
разгоряченных зрителей.
     --  Наполните  серебром, тогда будет фокус.  Я  за  гроши трудиться  не
люблю.
     Рыжебородый сгреб свою ставку  и  высыпал монеты в кружку; тонко запело
серебро,  загомонили  юнцы,  хихикнула  служаночка.  Толстяк раскрыл ладонь,
показывая,  что  в  ней ничего не осталось,  и с  вызовом  обвел посетителей
взглядом. Троица игроков в кости, по виду -- местные мастера или  зажиточные
крестьяне  --  посовещавшись,  тоже   начали  отсчитывать  монеты;  за  ними
последовали молодые. Блейд, покосившись в их сторону, шепнул Джефу:
     -- Следи, парень! Как бы меди не набросали!
     -- Не  тревожься,  хозяин. Любой моряк за сто шагов отличит серебряного
быка от медного дельфина.
     Наконец  кружка оказалась наполненной, и  Блейд, подняв  ее на  ладони,
продемонстрировал зрителям. Число их прибыло: из кухни прибежали оба повара,
а за спинами прежних посетителей маячили еще какие-то люди.
     --  Блюдо! Сюда! -- странник постучал по стойке  кулаком, и рыжебородый
живо подставил большую деревянную чашу.  Блейд стиснул пальцы,  вены  на его
висках вздулись. Секунду-другую в кабачке царила благоговейная тишина, потом
раздался сухой треск и  звон; глиняные осколки вперемешку с серебром потекли
в  чашу. Народ -- и за стойкой,  и  перед ней -- взревел от восторга; видно,
финареоты были людьми не жадными и охочими до зрелищ.
     Блейд мигнул слуге на  чашу, и тот  начал  торопливо выбирать блестящие
монеты,  перекладывая  их в  свой  кошель.  Эти  быки  были весьма  солидных
размеров, не меньше средневекового талера, и на веснушчатой физиономии Джефа
стала расплываться  мечтательная улыбка. Похоже, он,  уже сообразил,  что за
своим хозяином не пропадет. Еще бы! Настоящий маг,  силач и бартамский шпион
впридачу!
     Блейд поднял глаза на рыжебородого.
     --  А  теперь тащи-ка  еще  мясного...  --  начал  он,  но  тут  кто-то
бесцеремонно  протолкался  сквозь  ряды  зрителей  и  по-приятельски  двинул
странника кулаком в бок.
     -- Ну  и  ну! -- пробасил этот  тип. --  Вот  это силища!  Иди ко  мне,
парень, и будешь давить не кружки, а черепа!
     Блейд обернулся: перед ним стоял смуглый крепыш в  сверкающем  шлеме  и
железной  броне  с  шипами  на  плечах,  делавшей  его похожим  на огромного
металлического краба.

        Глава 3

     Оперевшись  локтями о  стойку, странник  оглядел незнакомца  с  ног  до
головы.  Это  был явно солдат, причем непростой -- панцирь и шлем его сияли,
надраенные до блеска, на грудной пластине доспеха сверкал гравированный герб
--  морда  оскалившегося тигра, а в глазах воина горел некий  начальственный
огонек.  Лицо  его казалось суровым  и  несколько тяжеловесным; его украшали
серые глаза, тонкие губы, крупный орлиный нос и две мозоли на нижней челюсти
-- там, где проходил ремень шлема.
     -- Патруль крабов! -- пробормотал Джеф за спиной  хозяина.  -- Вот  так
влипли!
     Блейд с сомнением  покачал  головой.  Вряд ли  их настиг  патруль, хота
стоявший  перед ним воин явно был из крабов.  Но у него не  имелось никакого
оружия, кроме длинного кинжала, зато  из сумки, висевшей на наплечном ремне,
торчали какие-то свитки, перья и ленточки. Разглядывая квадратную физиономию
этого кантийца,  странник прикидывал его возможный чин и ранг  -- занятие не
столь  уж безнадежное для опытного человека,  дослужившегося до полковника в
армии Ее Величества.
     Офицер? Вероятно, нет...  В чертах отсутствовала  надлежащая  тонкость,
аристократизм, а  панибратский тычок  в бок  отнюдь  не  свидетельствовал  о
хороших манерах. К тому же этот бравый вояка был в годах Блейда, а офицеру в
возрасте за сорок полагался чин не меньше полковничьего. Однако по виду краб
не тянул даже на капитана.
     Сержант,  решил Блейд.  Старый  служака,  отбарабанивший  в  армии  лет
двадцать пять и получивший свою долю власти. Он еще раз взглянул на сумку со
свитками и перьями и уточнил про себя: сержант-вербовщик.  Пожалуй,  как раз
то, что надо.
     На  это   умозаключение  страннику  потребовалось   не  более   минуты.
Предполагаемый  сержант тоже не терял  времени зря, одобрительно  осматривая
могучую  фигуру  Блейда  и  что-то  прикидывая в  уме;  сейчас он  напоминал
лошадиного барышника, нежданно  наткнувшегося  на породистого  жеребца среди
табуна меринов  и  старых кляч. Наконец, хмыкнув,  он  ударил себя кулаком в
грудь, отчего броня загудела колоколом, и представился:
     -- Марл Рилат,  децин  армии  Фраллы  Куза,  Отца  Народа,  Великого  и
Непобедимого. Ты кто? -- его короткий толстый палец уперся в грудь Блейда.
     --  Ричард Блейд...  --  он  сделал  почти  неуловимую  паузу  и тут же
различил  шепот Джефа: "Касс!" -- Касс, --  повторил странник, абсолютно  не
представляя, что сие значит.
     Децин   Марл  Рилат   был,   однако,   полностью  удовлетворен.   Скупо
улыбнувшись, он кивнул головой и заметил:
     --  Каснит,  значит...  То-то  я  гляжу,  что  ты чернявый,  высокий  и
здоровый... Хорошо!  О каснитах говорят, что они неплохие бойцы.  Что умеешь
делать  с   этим?  --   он  протянул  Блейду   свой  кинжал  с  внушительным
пятнадцатидюймовым лезвием.
     Странник огляделся.  Все  посетители  кабачка  куда-то  скрылись,  лишь
хозяин маячил за стойкой да за спиной Рилата торчала некая  мрачная личность
--  мускулистый  тип в кожаном панцире, желтокожий,  с буйной бородой. Блейд
решил,  что  это  один из  подчиненных децина, хотя  по виду тот  совсем  не
походил  на кантийца. Ладно, потом разберемся, подумал он, принял  кинжал и,
примерившись,  метнул  его в  дальний  столб, поддерживавший  навес.  Клинок
свистнул и ушел в дерево на три пальца.
     Рилат снова усмехнулся и кивнул.
     -- Ловок, клянусь Небесами! Борода, принеси!
     Когда  желтокожий вернул децину  оружие, тот,  еще раз оглядев  Блейда,
предложил.
     -- Поговорим?
     --  Поговорим,  --  согласился странник  и,  вытащив  из-за  пояса  две
серебряные монеты, велел хозяину: -- Вина и мяса на четверых. Лучшего вина и
лучшего мяса!
     Кантиец задумчиво поглядел на него.
     -- Вообще-то я должен тебя угощать, парень...
     -- Я тебе не парень, -- сказал  Блейд. -- Парни -- вот эти, -- он ткнул
пальцем в Джефа  и желтокожего. -- Я -- воин, запомни хорошенько, децин Марл
Рилат! А что касается угощения, то мы, кассы, народ не бедный.
     Он  со стопроцентной уверенностью  предчувствовал, что сейчас  начнется
вербовка. Очень ответственный момент, когда надо показать  товар лицом!  Ибо
армейские   законы   суровы:   ветеран   получает  почет   и   уважение,   а
новобранец-чечако  --  наряды в  гальюн  и  первую  пулю  в  бою.  Блейд был
ветераном и профессионалом, а  потому  имело прямой  смысл  подчеркнуть, что
такого человека задешево не купишь.
     Кажется, Рилат это понял. Не говоря ни слова, он направился к столу, на
который шустрая служанка  уже тащила кувшины с розовым. Борода же последовал
за ним -- как и положено, в трех шагах позади начальника. Джеф дернул Блейда
за край туники и горячо зашептал:
     -- Хозяин, а хозяин... Это же краб вонючий Сейчас он тебя загребет!
     Блейд резко повернулся к своему слуге.
     --  А  может, Джеф,  мне того и надо? Напомнить  тебе, откуда и зачем я
прибыл? -- он выдержал секундную  паузу, многозначительно взглянув на рыжего
морехода. -- А ты -- как хочешь. Я тебя неволить не стану.
     Финареот обреченно вздохнул.
     -- Нет уж, мастер Дик, куда ты, туда и я...
     -- Тогда закрой рот и не мешай мне.
     Они  уселись  за  стол.  Блейд  и Джеф с  одной стороны, Марл  Рилат  и
желтокожий  бородач -- с другой. Децин  одной рукой налил себе  вина, другой
вытащил из сумки свиток и перебросил Блейду.
     -- Знаешь, что это такое?
     Странник развязал  желтую ленточку, с удивлением отметив, что перед ним
лист  бумаги. Не пергамент, не папирус, не кожа -- настоящая бумага, плотная
и довольно белая! Похоже,  Великий Кант  не  являлся варварской страной -- о
чем  свидетельствовали  и  перья, похожие  на  гусиные, торчавшие  из  сумки
Рилата. Децин вытащил  одно из них, а также чернильницу и увесистый мешочек,
в котором что-то позвякивало.
     Блейд изучил  документ, в  первую  же секунду  сообразив,  что  отлично
понимает не только устную речь этой реальности, но и письменный язык. То был
стандартный  трехлетний  контракт,  в котором  оставалось  чистое  место для
вписывания имени  наемника; нанимающей же стороной являлся  Грозный  Синтада
Гинна Пал,  спарпет  непобедимого  Фраллы  Куза и  командир  шести рангар --
говоря  по-земному,  воинских  корпусов. Этот  большой начальник  готов  был
платить семь  танг  серебром  в  год  любому подходящему  человеку,  который
согласился бы стать солдатом великой армии  Ката.  Что такое танга, Блейд не
знал и, поворотившись к своему слуге, молча ткнул в это место пальцем.
     --  Примерно  семьдесят  финареотских быков,  --  шепнул  Джеф  на  ухо
хозяину, после чего тот перебросил свиток децину.
     -- Мало! И я хочу долю для своего слуги, -- он похлопал рыжего морехода
по плечу.
     Рилат нахмурился.
     -- Какой еще слуга? Зачем он тебе?
     -- А кто будет носить мое оружие?
     -- Солдат все таскает сам!
     Пригладив волосы, Блейд спокойно пояснил.
     --  Я  владею большим  двуручным  мечом,  секирой и  палицей, фехтую на
легких клинках,  мечу дротики  и кинжалы, стреляю  из лука и арбалета, и  на
коне, с  длинным  копьем в руках, могу вышибить из седла  любого. Хоть этого
Грозного Гинну Пала, хоть самого Фраллу Куза!
     -- Не  поминай всуе  имена великих!  --  Рилат  предостерегающе  поднял
палец. --  Что  до  прочего,  то с  такими  талантами  тебе  прямая дорога в
гвардию, если пожелает Непобедимый... Но  я-то вербую тебя  совсем в  другую
рангару!
     -- Я готов, только плати, -- заметил Блейд.
     Марл  Рилат  призадумался, сведя  глаза в  точку, потом хлопнул тяжелой
ладонью по столу.
     -- Ладно! Нахальный ты, каснит, но я все же поставлю тебя над десятком!
Жалованье  --  две  доли  плюс  половина  доли  на  твоего  человека,  итого
семнадцать с половиной танг в год. Устроит?
     -- Это звучит уже лучше, децин!
     --  Но ты  должен  будешь сослужить мне  службу...  утихомирить  одного
парня... -- Рилат поглядел на Бороду, который молча надувался вином.
     -- Этого, что ли? -- странник тоже бросил взгляд на желтокожего.
     -- Нет. Вроде него, только раза в два покрупнее.
     -- Что надо сделать? Прикончить, переломать кости, открутить ухо? --
     --  Прикончить, хм-м... -- Рилат задумался. -- Нет, пожалуй, нет... это
нельзя... А уха будет мало... Вот пара сломанных ребер -- в самый раз!
     -- Договорились, -- Блейд кивнул. -- Пиши контракт!
     Покопавшись  в  сумке, Марл Рилат  вытащил другой  свиток, перевязанный
синей ленточкой -- что, очевидно, соответствовало  чину десятника. Аккуратно
развернув его на столе, децин обмакнул в чернильницу перо и спросил:
     -- Ну-ка повтори еще раз, как тебя зовут.
     -- Ричард Блейд.
     -- Хм-м... Целых два имени! Не положено солдату.
     -- Мне положено, -- заявил Блейд.
     -- И звучит не по-нашему...
     -- Тогда переделай, чтоб было попривычнее.
     --  Ну,  раз  ты  настаиваешь...  --  децин чему-то улыбнулся  и  начал
корябать бумагу. --  Отныне ты Ич Блодам... Вот  тут,  внизу,  ставишь  свою
печать или прикладываешь большой палец.
     Печати у  Блейда не  было, и он оттиснул под  контрактом  палец; затем,
допив вино и доев  жаркое, все четверо покинули  кабачок. Толстяк за стойкой
смотрел им вслед с явным облечением. Лихой гость с порога -- хозяину легче!
     * * *
     Путешествие Блейда  с  Рилатом-вербовщиком длилось три  дня, и  за  это
время он обогатился массой  полезных сведений. Во-первых, он узнал, что мир,
в который его забросило на сей раз, именуется Ханнаром; возможно, то было не
название материка или планеты, а обозначение известных ее обитателям земель,
нечто вроде  греческой  Ойкумены.  Во-вторых, он получил  свое  жалованье за
первую треть года, шесть кантийских танг или полуфунтовых брусочков серебра,
и выяснил, что  этот благородный металл в Ханнаре относительно дешев. Золото
же, наоборот, было редким  и дорогим; одна небольшая  финареотская  монета с
солнечным  диском  и  неизменным  кораблем  на   аверсе  равнялась  тридцати
увесистым серебряным быкам или полутора тангам.
     Марл  Рилат, как всякий старый солдат, оказался человеком разговорчивым
и потчевал своего  новобранца  всевозможными  историями  --  правда, избегая
упоминаний  о предстоящей службе. Иногда он  пересыпал  свои речи жаргонными
лагерными словечками, которые были  Блейду  по  большей части  непонятны, но
странник  вскоре усвоил, что среди  коренных  кантийцев  приняты две системы
титулования  -- формальная  и неформальная. Согласно первой  весь этот народ
воинов  и завоевателей делился на три сословия  --  Колесничих, Всадников  и
Стрелков. Это вовсе  не означало, что Колесничие  идут в бой  на  квадригах.
Всадники скачут  на лошадях, а Стрелки натягивают луки. Вероятно, в  прежние
времена, лет  триста  назад, так оно и было, но теперь эти термины указывали
лишь  на  сословную  принадлежность.  Колесничие  являлись высшей  знатью  и
владели  именем,   фамилией  и  почетным  прозвищем;  Всадники  были  людьми
благородными -- по рождению или в силу личных заслуг, -- что давало им право
носить собственное имя и имя  рода; Стрелки,  простые воины, удовлетворялись
либо именем, либо прозвищем -- далеко не таким пышным, как у Колесничих.
     Подобная система  соблюдалась весьма строго, но лишь среди кантийцев  и
родственных им  народов,  сеулгов, фраллов  и  ханбордов,  присоединенных  к
метрополии и  ассимилированных  еще в  прадедовские  времена.  Блейд,  таким
образом, не нарушил никаких  законов  и  традиций,  когда настаивал, чтобы в
контракте стояло и  его родовое имя; он был каснитом, варваром и чужеземцем,
и мог  присвоить себе  хоть  дюжину  прозваний.  Рилат  обращался  к  нему с
подчеркнутым уважением --  Ич Блодам,  десятник, и  никак иначе! --  правда,
слегка усмехаясь  при  этом.  Блейд  полагал, что его командиру вспоминается
приятное застолье в финареотском кабачке и состоявшаяся там торговля.
     Что касается самого Марла Рилата, то он весьма гордился и именем своим,
и особенно фамилией, так как приобрел  ее своими  трудами  на поле  брани --
вместе с чином децина. По происхождению он  не принадлежал к Всадникам, хотя
его  род -- из фраллов --  уже целый век исправно поставлял солдат для войск
Великого и Непобедимого, как именовали императоров Канта.
     Но,  кроме  узаконенного  сословного  деления,  существовало  и   иное,
неофициальное,  однако  признаваемое  всеми  в  огромной  кантийской  армии.
Солдаты-ветераны,   прошедшие   сквозь  огонь   и  кровь   многих  сражений,
именовались рогачами, и узнать их можно было сразу --  по большим мозолям на
нижней челюсти, натертых жестким подшлемным ремнем. Эти два  бугра и в самом
деле  напоминали еще  не прорезавшиеся рожки бычка, придавая лицам кантийцев
некую прямоугольную и жесткую основательность. Подделать этот знак воинского
отличия  было  невозможно;  только  время,  непрестанные  походы  и  тяжесть
доспехов награждали им.
     Молодых воинов на армейском жаргоне называли хлямами или, проще говоря,
сопляками,  и  судьба  их  в первые годы  службы  казалась незавидной  --  в
кантийском войске процветала самая натуральная дедовщина. Офицеры, обычно --
из Всадников, солдатских обычаев не меняли, тем более не  лезли в них высшие
военачальники -- Колесничие. Каждый из них начинал службу простым пехотинцем
или  конником и каждый прошел  суровую школу, побывав в шкуре хляма: те, что
выжили, научились не щадить никого и ничего.
     Обычно вожделенные рога появлялись на пятый  год службы, когда  солдату
исполнялось лет двадцать шесть --  двадцать семь. Блейд с удивлением  узнал,
что в армию брали только после двадцати, когда юноша достигал должной силы и
выносливости;      восемнадцатилетние,       по      мнению       кантийских
полководцев-спарпетов,   не  годились  даже  в  хлямы,  и   их  уделом  были
тренировочные лагеря и охота на беглых рабов.
     Появление первых признаков ороговения  на челюсти еще не означало,  что
хлям тут же становится ветераном; мозоли должны были окрепнуть и затвердеть,
что  происходило годам  к  тридцати. Случалось, правда,  что  молодой солдат
получал  вожделенный статус  досрочно  --  как  воздаяние за  раны и  особый
героизм в  боях. Случалось, что его производили в офицеры, удостаивая звания
Всадника, и  в  империи  появлялся новый  благородный  род. Случалось, такие
почести выпадали и на долю варвара.
     Но по большей  части  иноземцы, стекавшиеся  в Великий  Кант  с  юга  и
севера, с запада  и  востока, предпочитали служить в дружинах  своих вождей,
где  обычаи  и  дисциплина были не столь жесткими,  как  в кантийской армии.
Империя нанимала этих ландскнехтов, из которых формировались вспомогательные
войска, хорошо  платила им и требовала только одного -- умереть со славо