ый шлюз; дальше шли еще четыре такие же стены и,
соответственно, четыре шлюзовые камеры.  Это  была  мощная система  обороны,
спасавшая  жителей Ньюстарда от ядовитых газов, которыми время от времени их
пытались вытравить из нор. Что касается боевых действий, то они  происходили
в огромном зале и запутанном лабиринте тоннелей и переходов,  что  лежали за
самой внешней  переборкой. Там Блейд  еще не  был, но знал,  что  кэшиубийцы
никогда не доходили до этого рубежа; их полосовали из бластеров, забрасывали
гранатами, подшибали из базук, дробили кувалдами и кирками. Разумеется, кэши
не  оставались  в долгу, и  после каждой их атаки  Ньюстард не  досчитывался
двух-трех, а то и пяти-шести бойцов.
     Странный  мир,  странная  война!  Люди, похожие на крыс,  которых свора
фокстерьеров  пытается  передушить в подземных  норах!  Что  же тут все-таки
произошло?
     Блейд, погруженный в раздумья, широкими шагами мерил площадку у входа в
водяной  коридор. Недавняя беседа  давала обширный материал для всевозможных
предположений,   и   он   мог   уже  подвести  итог  первого   этапа  своего
расследования. Он  не был  уверен, что доведет его  до конца, ибо Лейтон мог
вытащить своего посланца из этой Дыры в самый  неподходящий момент; впрочем,
прошло только четыре дня, и времени у него было еще достаточно.
     Из  всего, что наболтали за завтраком,  лишь  пять гипотез  заслуживали
серьезного   внимания.  Во-первых,  пришельцы.  Несмотря  на  фантастический
характер  этой идеи,  Блейд не  собирался оставлять ее без проверки. В своих
странствиях он приобрел  весьма основательный опыт по этой части и знал, что
самое невероятное иногда бывает  и самым верным. Во всяком случае, пришельцы
из  космоса  были  в  мире  Синих Звезд,  присутствовали на  Азалте (как  бы
присутствовали, машинально отметил  он) и, безусловно, имелись на Земле и ее
аналогеЗазеркалье.   Почему   бы   Дыре  явиться   исключением?   Нет,   это
предположение надо проверить -- тем более, что выяснить истину не составляло
труда.
     Более  сложным для изучения и анализа казался вариант  с  экологический
катастрофой, и Блейд присвоил ему второй номер. Если Дыра -- во времена оны,
разумеется  -- походила  на  Землю,  то подобный поворот  событий  совсем не
исключался.  Тем более, что Дилси  что-то  эдакое  вычитал  в  своих книгах!
Значит, предки этого крысиного  племени  предвидели возможные  неприятности!
Другое дело, что таинственные  кэши никак не  вписывались в рамки природного
явления; судя по всему,  они являлись боевыми роботами, запрограммированными
на уничтожение людей.
     Значит,  война?  Всемирное  побоище,  после  которого  люди   оказались
загнанными  в подземелья? Правда, никто из недавних собеседников  Блейда  не
упоминал  о  войне,  но  такая  гипотеза  (он  присвоил  ей   третий  номер)
напрашивалась сама собой. Вообще  же говоря,  слова  Кести и  Джаки  служили
прямым указанием на эту возможность. Один говорил о Божьем суде, другой -- о
сковородке Сатаны; что  же это такое, как не намек на некий катаклизм, огнем
и мечом истребивший человечество  несчастного мира Дыры? И уж повинны в  нем
не Бог и не дьявол, а вполне реальные существа из плоти и крови!
     Странник покачал  головой.  Удивительно, с  какой  охотой люди  склонны
обвинять в своих несчастьях трансцендентные силы -- Великого Создателя,  его
извечного врага,  силы  тьмы, духов, привидений, рок, судьбу!  Словно  такие
рассуждения  снимают  с  них  ответственность  и  способны как-то  исправить
ситуацию! Стенания слабых,  жалобы  убогих  душ,  вопли  скудных  разумом...
Человек не должен перекладывать ни на  Бога, ни на дьявола то, в чем повинен
сам...  В конце  концов, оба эти персонажа теологического миропорядка должны
нести кару лишь за  свои грехи! Первый, судя  по слухам, создал род людской,
второй не допустил его вымирания, своевременно научив размножаться...
     Усмехнувшись,  Блейд  вернулся к своему расследованию.  Итак,  гипотеза
третья  -- война! К ней  весьма близко примыкала  четвертая -- бунт роботов.
Эту  ситуацию  тоже нельзя было  исключить,  и  кое-какие  любопытные  факты
свидетельствовали  в  ее  пользу. Например,  регулярность  нападений!  Раз в
одиннадцать  земных  дней  спокойные  периоды  хряпа сменялись ожесточенными
сражениями,  и  такой  ритм  был  весьма  многозначительным!  Правда,  Джаки
говорил,  что случаются и непредвиденные  стычки.  Но и  тут  прослеживалось
нечто  машинное,  автоматическое,  раз и навсегда заданное:  словно  на фоне
некоего периодического процесса действовал генератор случайных чисел... Люди
так  не поступают! Если они хотят дожать, додавить себе подобных, стереть их
в пыль, изничтожить на корню, они действуют куда хитрее и изощреннее!
     Поскольку Блейд пока не представлял себе, как проверить гипотезу насчет
восстания   искусственных   тварей,   он   перешел  к   последнему,   пятому
предположению. Оно было совсем туманным; возможно,  в том, что  творилось  в
Дыре,  не стоило обвинять ни пришельцев,  ни экологический кризис, ни войну,
ни  роботов. Причина  могла оказаться намного проще  и  прозаичней, и Блейд,
пока  что  не  имевший  на  сей счет  никаких  идей,  все  же  обозначил ее,
пронумеровал и присвоил название "фактора икс".
     Он   простоял  неподвижно  минут  пятнадцать,  повернувшись   спиной  к
мерцавшим у нор кострам и глядя  на  темный прогал водяного  тоннеля,  когда
легкая ручка легла на его плечо.
     Это была Сейра.
     --  Еда готова,  -- сообщила  она,  --  и  мне  пришло  в  голову  тебя
проведать.
     -- Спасибо, малышка,  -- Блейд погладил ее по  перемазанной сажей щеке,
-- Значит, лишайник и червяки сварились, и у тебя выдалось свободное время?
     -- Да, Чарди. -- Ее глаза чуть заметно блеснули. -- Чем займемся?
     Странник нахмурил лоб, на секунду задумавшись.
     -- Не тем, чем ты полагаешь. Сейчас я отведу тебя к реке и вымою.
     -- Задница божья! -- Сейра  пришла в настоящий ужас.  -- Зачем,  Чарди,
зачем?!
     -- Должен же я наконец узнать, какого цвета у тебя волосы!
     Схватив девушку за руку, Блейд потянул ее к темному проему тоннеля.

     Расследование второе

     -- Чем ты сегодня занимался, апатам?
     -- Тяжелый день, Сийра, тяжелый день...
     -- У тебя все дни тяжелые.
     --  Что  же делать...  Я  -- Дарующий Утешение!  Ко мне  идут  те,  кто
нуждается в нем... и хотя их немного, каждый переваливает часть своего груза
на мои плечи.
     -- Откуда же груз, апатам? Жизнь прекрасна и легка...
     --  Для  молодых,  дочка, для молодых. Чей ближе  человек к  старости и
смерти,  тем  чаще  тревожат  его тяжелые  думы.  Очень  неприятные,  должен
сказать.
     -- Но почему?  Я читала,  что  раньше человеческий век был  коротким, а
старость отягощали мучительные болезни... Но теперь! Теперь!
     -- А что теперь?
     -- Ну-у... мы живем долго и уходим  легко...  Мир  великолепен, и в нем
всем хватает места. И у каждого есть...
     -- Дом,  сад, пища,  одежда  и десятки слуг-топотунов,  это  ты  хочешь
сказать?
     -- Да... пожалуй, да...
     -- Значит, тебе непонятно, что же омрачает жизнь?
     -- Я даже не могу этого представить!
     -- Ты слишком молода, Сийра.
     -- Разве это недостаток?
     --  В  данном  случае  --  несомненно. Ты видишь, что мир прекрасен, --
значит, он прост. И человек тоже  прост, раз он  живет  в таком прекрасном и
простом мире. Обычное заблуждение молодости!
     -- Но скажи, в чем же я ошибаюсь?
     -- Ты грешишь примитивизмом.  Человек  совсем не  так прост, он носит в
душе целую вселенную, и это чревато самыми неожиданными последствиями.
     -- Не понимаю, апатам...
     --  Подумай  же  сама, девочка!  Над  нашим  миром  --  там, за  гранью
атмосферы, --  звезды, туманности, облака  космического газа...  Одни светят
ровно  и  спокойно,  другие ярятся  и  бушуют,  третьи  -- взрываются... Или
представь  себе,  что  некое  темное  облако  вдруг  начинает  расползаться,
поглощая  звездный свет. А теперь предположим, что все это происходит в душе
человека! Что мрак грозит затопить ее!
     -- Не понимаю... Все равно не понимаю, апатам!
     -- Хорошо. Я расскажу тебе о  жаждавшем  утешения, который посетил меня
сегодня. Понимаешь ли, этот человек видит сны...
     -- И что же тут плохого?
     --  Сны гнетут  его сердце.  Он странствует по мрачному  подземелью,  в
котором обитают люди... страшные люди, убийцы, никогда не подымавшие  лица к
небу  и солнцу. Ему кажется,  что  он  должен  блуждать в вечных сумерках до
скончания веков, жить с этими чудовищами, валяться в их смрадных норах, есть
мох и червей...
     -- Это ужасно, апатам! Неужели его нельзя излечить?
     -- Этим я сегодня и занимался, дочка. Но самое ужасное  -- в другом. Он
утверждает, что мучается чувством вины.
     -- Вины? Перед кем?
     -- Ему мнится,  что  те,  подземные, ненавидят и  упрекают его... хотят
убить... и якобы это -- справедливое возмездие...
     -- За что? Чем же он виноват?
     -- Поговорим об этом в другой раз, Сийра. Сегодня я очень устал...
     * * *
     Не в первый раз Блейд замечал, что в  речи  обитателей Дыры встречается
довольно много звукоподражаний. Очевидно, они деградировали; возникали новые
слова,  простые  и   несложные,   заменявшие  старые   понятия.  Самодельный
гранатомет назывался дудутом, потому что именно такой звук это жуткое орудие
издавало при стрельбе:  дуд-ут! Бластер, или лучемет, был кряхтелкой, причем
кашель и змеиный  шип, которые  он производил, служили для  наименования еще
одного объекта: кх-эшш -- кэш!
     Эти  излучатели,  метавшие  не  то   тепловую   энергию,  не  то  пучок
раскаленной плазмы,  сами  аборигены, разумеется,  смастерить  не  могли; их
отнимали  у  роботов-убийц. Точнее говоря, выламывали вместе с конечностями,
куда  было  вмонтировано  оружие,   и  переделывали,  снабжая  рукоятью  или
прикладом. Запас  бластеров  пополнялся  с каждым  побоищем,  из чего  Блейд
заключил, что люди управлялись с ними не хуже  кэшей. Однако бойцы посильнее
предпочитали  базуки: их снаряд,  при  удачном попадании,  превращал  кэша в
металлолом,  тогда как из  бластера  приходились  буквально  полосовать его,
разрезая живучую тварь на части.
     Что касается звучного  словечка "хряп", то странник  как-то  затребовал
пояснений на  сей счет  у Джаки, ссылаясь на то,  что  в Смоуте-де спокойный
период  называется  совсем  иначе. Вождь  не поинтересовался,  как,  а  лишь
сказал, что хряп  --  производное  от хряпать.  Когда наступает Отдохновение
Божье, все чувствуют  себя не у дел; в  это  время можно лишь чинить оружие,
брюхатить женщин, жрать да хряпать. Спать, иначе говоря.
     Кроме  лингвистических исследований, Блейд занимался изучением  местной
теологии,  полагая,  что найдет  там подтверждение  --  или  опровержение --
некоторых своих гипотез. К сожалению, его надежды оказались тщетными; долгие
собеседования с Кести были абсолютно безрезультатны.
     Большая часть обитателей Ньюстарда  не верила ни в чох, ни в  сон, ни в
бога, ни в дьявола, но кое-кто являлся  приверженцем  одной из двух странных
религий, совершенно противоположных,  но тем не менее мирно уживавшихся друг
с  другом. Одна  из  них  -- та,  которую исповедовал Кести,  --  напоминала
христианство; вернее говоря, христианское вероучение  могло  бы стать таким,
если  б  кто-нибудь  остался в  живых  после  дня  Страшного  Суда.  В  этой
теологической  доктрине присутствовали  силы  добра  и  зла -- Создатель  со
своими  помощниками-херувимами  и  Сатана  с мелкими  дьяволами-кэшами.  Бог
сотворил  людей,  потом  судил их и осудил; тут  пригодился  Сатана со своим
воинством, которому  было  велено истребить человечество  вконец. Создатель,
однако,  сняв с  чела  людского  свою  благодетельную  руку,  оставил  место
надежде, заповедав: выстоявшие в смертельной  борьбе со злом возвратятся  на
поверхность  земли,  где  и  обретут царство  божие  рядом  с херувимами.  В
соответствии с этим заветом Кести и его единоверцы отличались неукротимостью
в  битвах,  ибо каждый  выпущенный ими снаряд  и  каждая  брошенная  граната
служили к посрамлению дьявола.
     Приверженцы  другого   религиозного  вероучения   обожествляли  Великую
Твердь. По их мнению, никакой поверхности не  существовало, а Вселенная была
чудовищно огромной, невообразимых  размеров глыбой камня, в  одной из пустот
коего,  в  жалкой  щели,  и  прозябало  человечество  --  вместе  с  кэшами,
паразитами, которые  завелись в  расщелинах  Тверди в  незапамятные времена.
Поскольку места для обитания  не хватает, то  людям и кэшам  назначено вечно
противоборствовать  и уничтожать друг друга.  Иногда весы удачи склоняются в
сторону человека, который отвоевывает десяток-другой пещер и строит там свои
поселения;  потом кэши  вновь захватывают эти территории и вытесняют людей в
неосвоенные места, в лабиринт мрачных тоннелей  и гротов. Как считали адепты
этой безысходной доктрины, такие колебания будут происходить вечно.
     Время от  времени  Блейду казалось, что они правы.  Может быть, он  и в
самом деле попал на этот раз во  Вселенную, заполненную камнем; может  быть,
никакой поверхности и нет?  Он не  мог  даже представить, на  какой  глубине
находится приютивший его крысятник: то  ли сто  ярдов,  то ли тысяча, то  ли
десять миль. На  сей счет никто  ничего  не знал,  и оба  вероучения тоже не
давали полезной информации. Ясно было одно: если  уж Создатель действительно
устроил Страшный Суд, то  остатки  человечества он засунул  в такую глубокую
дыру, из которой ему не выбраться во веки веков.
     Тем  временем  приближался  конец  хряпа,   и  Джаки,  как  и  положено
полководцу  перед  битвой,  устроил смотр  своего  воинства.  Как всегда, он
собирался  вывести  во  внешние коридоры  сотен  шесть бойцов,  разбитых  на
пятерки,  --  пятьдесят  мужчин  покрепче  с  базуками, примерно столько  же
бомбометателей, а  остальных  --  с  излучателями всех  сортов  и  калибров.
Взрывчатка для гранат, которую  добывали в  Гладких Коридорах или  у  кэшей,
ценилась весьма высоко,  поэтому стрельб не проводили.  Однако Блейду и  еще
трем новичкам было позволено  продемонстрировать свое  умение,  произведя по
одному выстрелу.
     Блейд  пальнул, куда велели, с грохотом сшибив  с валуна сорокафунтовый
камень. Джаки остался очень доволен  и выдал ему  два  десятка  снарядов  --
вдвое больше, чем прочим бойцам с дудутами.
     * * *
     В  точно  исчисленное  время  маленькая армия  Ньюстарда  собралась  за
внешним  шлюзом.  Выбраться сюда для шести  сотен бойцов оказалось непросто:
люки в  железных  перегородках  были  малы  и  с  трудом  пропускали  одного
человека. Однако имелись  и иные ходы,  тайные узкие щели,  по которым часть
воинства понемногу просочилась наружу  -- так  что вся операция, по прикидке
Блейда,  заняла  не  больше часа. Сам он,  вместе  с основной частью отряда,
прошел через все  шлюзы, с удивлением осматривая защищавшие их металлические
переборки.  Эти стены были,  во-первых, чудовищной  толщины  -- где три, где
четыре, а где  -- и все пять футов; во-вторых, они выглядели не цельнолитыми
и не собранными из каких-нибудь крупных блоков. Их грубо сварили  при помощи
бластеров,  используя  в  качестве строительного  материала  стальные  диски
диаметром в  ярд и толщиной в  четверть дюйма; вероятно, на каждую переборку
пошли  тысячи  и  тысячи  этих  кругляшей,  напоминавших  крышки  гигантских
консервных банок. Внешние сварочные швы были совсем свежими, и Блейд  понял,
что стены непрерывно достраивают, добавляя к  ним все новью и новые слои, не
жалея ни металла, ни энергии бластеров.
     Но где  обитатели Ньюстарда раздобывали эти диски?  Неужели  в  Гладких
Коридорах,  до которых  было, совсем не близко?  Блейд с недоумением покачал
головой. Каждая такал плита весила фунтов сто пятьдесят, и не всякий крепкий
мужчина  мог бы  унести  ее  на десять миль.  Вероятно,  подумал странник, у
местных сохранились какие-то транспортные средства, или же эти стены строили
добрую сотню лет.
     Оглянувшись  на  своих  соратников,  он  отметил,  что люди  словно  бы
повеселели; вероятно, предстоявшая стычка служила своеобразным развлечением,
нарушавшим монотонность крысиной жизни. Блейд  шел со своей пятеркой, след в
след за Дилси, старшим; оба они тащили тяжелые базуки и излучатели. У  Кести
через  плечо  висела обойма  с  дюжиной  бомб,  предназначенных для  ручного
метания;  Бронта  и  Сейра  вооружились  бластерами. К  тому  же  каждый нес
объемистую  сумку  с  боезапасом и  молоток:  у  кого  полегче,  у  кого  --
потяжелее; его боевое назначение  являлось пока для Блейда  загадкой, но  он
остерегался задавать лишние вопросы.
     Миновав  шлюзы,  отряд  начал  двигаться  плотной колонной  по широкому
тоннелю  явно  искусственного происхождения --  его  стены  были  облицованы
бетонными  плитами,  из  которых  тут  и там  торчала арматура. Минут  через
двадцать  этот  коридор  кончился,  и  перед странником  открылось  обширное
пространство, едва озаряемое фосфоресцирующим лишайником. Им, как и в пещере
Ньюстарда, обильно заросли стены, но на этом сходство между двумя  огромными
подземными полостями  кончалось.  Гигантский  зал,  поле  предстоящей битвы,
являлся  творением  человеческих  рук,  и  Блейд  сразу  догадался,  что  он
напоминает.
     Метро! Но не станцию или тоннель, в  котором  двигаются поезда, а депо,
где  ремонтируют   составы,  где  их  оставляют  на  ночь,   моют,   чистят,
осматривают... Из этого зала разбегалось множество коридоров, в стенах зияли
углубления и ниши, под высоким потолком слева и справа тянулись проржавевшие
галереи  с  темневшими  над ними  трубами, кабелями  и стальными  балками, с
которых свешивались цепи -- остатками энергосистемы  и подъемных механизмов.
Разумеется, все это находилось теперь в полном запустении.
     Мало сказать -- в запустении! Тут царил жуткий хаос, напомнивший Блейду
кварталы Ковентри после налетов  немецкой авиации -- картины, ставшие ужасом
его  детства.  Из бетонного  пола  железной  гребенкой  торчали  вздыбленные
рельсы, его заваливали груды щебня и перекореженного  металлического  хлама;
кое-где вывороченные плиты  вздымались вверх, словно камни  Стоунхеджа.  Под
стенами громоздились остовы  странных  вагонов, не похожих на  земные -- они
больше  напоминали  огромные цистерны,  в которых перевозят бензин.  Кое-где
стенная облицовка рухнула, образовав целые холмы высотой в  двадцатьтридцать
футов, в которых глыбы  бетона были  смешаны  с  гравием, землей и какими-то
проржавевшими деталями --  не то  колесами,  не  то  барабанами  лебедок или
большими баллонами;  одни такие насыпи казались сравнительно свежими, другие
уже успели зарасти мхом и плесенью. Подножия некоторых холмов уходили в лужи
буро-красной  воды,  обширные,  как   теннисный  корт;  в  этом  мрачном   и
страшноватом подземелье они казались озерцами крови.
     Блейд угрюмо  оглядел  этот  индустриальный  пейзаж.  Все  тут казалось
нелепым, карикатурным и  мерзким подражанием природе: вместо гор  --  завалы
мусора, вместо леса -- частокол  рельсов и железных столбов,  вместо скал --
обломки бетонных  плит,  вместо травы --  плесень да лишайник, вместо чистых
водоемов  --  ржавые  лужи. Впрочем, местность  весьма подходила для  боевых
действий,  для  засад, отступлений, обходов  и  внезапных  атак;  прекрасный
полигон  для террористов  и партизан всех  мастей. Однако  передвигаться тут
приходилось с осторожностью, чтобы не подвернуть ногу или не пропороть бок о
какую-нибудь острую железку.
     Джаки махнул рукой, и отряд Ньюстарда вдруг растаял, исчез, растворился
в  окружающем  железобетонном  хаосе. Блейд, старавшийся не потерять из вида
спину Дилси, вдруг обнаружил себя лежащим  меж  двух бетонных плит, с  одной
стороны забаррикадированых рельсами и обломками помельче. Рядом с ним