время  и силы собраться после
тяжелого  рабочего  дня на  это маленькое  торжество, --  голос  Дж., обычно
ровный  и  суховатый,  чуть  дрогнул,  что  свидетельствовало о  необычайном
приливе эмоций. -- Сегодня мы отмечаем два знаменательных события. Одному из
наших  лучших  агентов, майору Ричарду Блейду,  он  покосился налево, --  за
особые  заслуги  перед Ее  Величеством  и  страной присвоено во внеочередном
порядке звание полковника.
     Мужчины  за  столом  сдержанно  поаплодировали. Блейда  любили;  точнее
говоря,  в МИ6 к нему  относились  с симпатией  и  без  неприязни.  Учитывая
профессию собравшихся,  это  можно было трактовать как самую горячую любовь.
И,  конечно, они оценили тактичность Дж.,  назвавшего Блейда одним из лучших
агентов. Им было  прекрасно  известно, что он -- самый лучший, и не только в
отделе МИ6, но во  всей  секретной  службе Великобритании. Знаменитый Джеймс
Бонд  из   спецподразделения   МИ4   был   по   сравнению   с   ним   просто
мальчишкой-дилетантом.
     Блейд привстал,  поклонился и пригубил бокал -- по-прежнему с мрачным и
серьезным видом, который его коллеги сочли  проявлением скромности. На самом
деле причина его  дурного настроения  заключалась совсем в другом. Уже месяц
лорд  Лейтон  пичкал  его  каким-то  подозрительным  снадобьем,  вытяжкой из
редкостного  мексиканского  кактуса,  якобы  мобилизующим  биоэнергетические
ресурсы   организма.  Предполагалось,  что  Блейд   обретет  способность   к
телепортации  или,  как  минимум, сможет  создавать  вокруг себя  некую зону
отталкивания,   силовой  энергетический  барьер.  Подобная  защита  была  бы
неоценимым подспорьем в тех рискованных экспедициях в Измерение Икс, которые
планировал  Лейтон.  Она  почти  на  сто  процентов  решала  первую проблему
выживания,  что позволило бы Блейду уделить все силы и  все  время  второй и
самой главной задаче -- поискам знаний, артефактов и материальных ценностей,
достаточно компактных для их транспортировки на Землю.
     Однако  мексиканский экстракт не оказал  желательного действия, которое
приписывали  ему  не то майя,  не  то  толтеки. За первые  две недели  Блейд
сбросил десять фунтов и заметно побледнел; на третью его ожидали еще большие
неприятности.  Он  почти  лишился  аппетита,  а  пару  дней  назад  внезапно
почувствовал  слабость -- причем  случились это в самый пикантный  момент, в
постели.  Бедняжка Зоэ была просто шокирована! Она не понимала причин такого
резкого охлаждения  возлюбленного,  который  до сих пор  проявлял  но  ночам
завидную неутомимость.
     Блейд   решил,  что   древние  мексиканские  жрецы,  потреблявшие   сок
пресловутого кактуса, вели безгрешную жизнь. Вероятно, они даже не ели мяса,
а   женщин   рассматривали   только   как   объект   для    своих   кровавых
жертвоприношений.  Но такое существование  -- не для него! Он  не  собирался
приносить Зоэ Коривалл в  жертву ни Пернатому Змею,  ни солнечному диску, ни
его светлости лорду Лейтону! Как и возможность съесть хороший бифштекс.
     Пришлось  закатить  старику  скандал,  что,  в   общем-то,   совсем  не
соответствовало сложившимся между ними отношениям. Немного поупиравшись, его
светлость признал, что эксперимент с кактусом провалился, и мерзкое снадобье
было  изъято из  рациона  Блейда.  Вчера и сегодня он не  принимал ни  капли
зелья, но, как  и раньше,  не  чувствовал  тяги  к  еде  или  другим,  более
серьезным занятиям. И  это  его весьма беспокоило. Принюхавшись к аппетитным
запахам, витавших над  столом, он положил  себе  на тарелку крошечный ломтик
ростбифа и угрюмо уставился на него.
     Дж., тем временем, перешел ко второму тосту.
     -- Большинству  из вас уже  известно, что  отдел  МИ6  разделен.  Новое
подразделение,  МИ6А,  будет  по-прежнему  дислоцироваться  на  нашей старой
территории и останется  под моим руководством. Что касается МИ6, то  за  ним
сохранены традиционные задачи, и руководство выражает надежду, что его новый
шеф,  полковник  Питер  Норрис,  обеспечит  их  выполнение  с  присущими ему
настойчивостью, тактом и умом.
     Блейд  поднял  бокал, чокнулся  с Норрисом и  допил  шампанское.  Питер
Норрис уже  не был полковником, но по негласному правилу британской разведки
чины руководителей отделов и вышестоящих персон никогда не назывались вслух.
Неохотно пережевывая свой ростбиф, Блейд испытывал мрачное удовлетворение от
того, что они с Норрисом --  по крайней мере, формально, -- пребывают сейчас
в  одном звании. Норрис был старше его раза в полтора, и за все время службы
Блейд сталкивался с ним единожды, в шестьдесят третьем году, -- в Сингапуре.
Та  встреча  не доставила  удовольствия ни  тому,  ни другому, но Норрис был
настоящим  джентльменом  и  не  поминал  старое.  Во  всяком  случае,  Блейд
рассчитывал на это.
     Он  потянулся  к бутылке,  плеснул  себе немного  бренди  и положил еще
кусочек ростбифа. Дж. продолжал свою речь.
     --  Френсис  Биксби и Палмер  Тич  переводятся  в  новый отдел и  будут
продолжать  трудиться  вместе со мной здесь, в  нашем  старом здании на Барт
Лэйн. Харпер Ли идет заместителем к  полковнику Норрису,  о чем  я  искренне
сожалею. Но я также сожалею и о том,  что отныне лишен удовольствия работать
вместе с самим Питером Норрисом и  теми людьми, которые составят костяк  его
отдела. Я надеюсь,  никто из них  не  забудет, что все мы  вышли  отсюда, из
Восточно-индийской  компании  "Копра Консолидейшн", за процветание которой я
предлагаю поднять третий тост!
     Блейд  покорно выпил,  съел крохотный кусочек мяса,  потом  припихнул в
желудок еще одну рюмку и еще один  ломтик,  с ужасом думая о том, что сейчас
ему придется держать ответную  речь.  Так и есть!  Дж. опустился в кресло  и
пихнул его локтем.
     -- Ну, мой мальчик... Коллеги ждут!
     Блейд встал. К собственному изумлению, он вдруг ощутил некоторый прилив
бодрости.
     -- Я тронут, джентльмены... Я приложу все силы, чтобы оправдать милость
Ее  Величества...  --  Он высоко поднял  рюмку,  и янтарный  напиток заиграл
золотистыми отблесками  в  ярком  свете хрустальных  люстр.  Затем раздались
слова, звучавшие  уже три столетия на каждом сборище английских офицеров: --
За Ее Величество королеву Великобритании!
     Все поднялись  и выпили  в  торжественной  благоговейной тишине.  Блейд
полагал, что для него этот тост имеет двойной смысл: он пил за Ее Величество
и как за королеву, и как за женщину. Она оценила его труды и пролитую кровь,
хотя за последний  год  он внес  в ее казну весьма  жалкое пополнение:  одну
черную жемчужину из Альбы  и одну нефритовую статуэтку  из Ката. К  тому же,
эта фигурка изображала его самого! Тем не менее, его заметили и удостоили...
Сейчас  он ощущал себя  едва ли  не личным шпионом  Ее  Величества,  и такое
событие стоило отметить. Опустившись  на место,  Блейд наполнил свою рюмку и
положил на тарелку два ломтика мяса.
     Теперь ответное слово держал Норрис. Новый  шеф МИ6 говорил гладко,  но
слова его скользили мимо  сознания Блейда. Что-то о добрых традициях отдела,
о величии Британии... Он выпил.
     Под стук  вилок и тонкий  перезвон  бокалов за  столом завязалась общая
беседа.  Дж.  закурил  трубку;  восприняв  это  как  молчаливое  разрешение,
сотрудники потянулись за сигаретами. Потихоньку доедая ростбиф, Блейд думал,
что  лишь  Дж.  и  ему   самому  известна  истинная  подоплека  сегодняшнего
торжества. Конечно, его внеочередное производство, как и назначение Норриса,
были  крупными событиями, однако они носили скорее личный характер, являлись
следствием, а  не причиной. Причина лежала глубже. Недавно проект "Измерение
Икс" получил высший статус секретности, и  это означало, что отныне он будет
финансироваться из особого  фонда премьер-министра. Конечно, и там деньги не
текли рекой,  но Лейтон  полагал,  что большая  часть трудностей  позади. Он
разработал обширную программу исследований, организовал два новых филиала --
в  Шотландии  и   Уэльсе,  и  теперь  готовил  свой  компьютер   к  третьему
эксперименту.  Согласно планам профессора,  Блейду  предстояло дважды в  год
пускаться в дорогу; как он подозревал  --  до глубокой  старости  или до тех
пор, пока он не застрянет навсегда в каком-нибудь  особо мерзком мире. Он не
питал надежды на то, что его светлость скончается в ближайшие пятьдесят лет,
поскольку лорд Лейтон уже давно относился к когорте бессмертных.
     Что касается проекта "Измерение Икс", то это дело становилось настолько
крупным  и важным,  что  требовало  особого  внимания  и самых  строгих  мер
безопасности.  Их-то и должен был  обеспечить новый отдел. Оставалось только
гадать, кто кого  проглотил: Лейтон -- Дж., или  Дж. -- Лейтона. Так что, по
правде говоря, сегодня  отмечалось весьма обычное событие в мире бизнеса  --
слияние двух фирм, "Копра Консолидейшн" и "Лейтон Инкорпорейд".
     В  этом   консорциуме  Дж.,  однако,   владел  портфелем   генерального
директора,  ибо   главой  проекта  назначили  все-таки   его;  лорд   Лейтон
удовлетворился должностью научного руководителя.  В таком разделении функций
ярко  проявилась  британская   государственная  мудрость,  согласно  которой
военным министром назначался человек штатский, а генералу поручали ведомство
иностранных дел  или  сельского  хозяйства. Впрочем,  Блейда не интересовали
такие мелочи; он ел.
     -- Прости, мой мальчик, -- Дж. деликатно коснулся его локтя, -- тебе не
станет плохо?
     Словно  очнувшись,  разведчик  уставился  на  огромное блюдо, уже почти
пустое,  ибо ростбиф, кусок за куском, перекочевал на его тарелку,  а оттуда
-- в  рот. Пожалуй, он  осилил фунтов пять мяса... если не шесть или семь. А
это значило, что действие проклятого мексиканского снадобья кончалось!
     -- Оставьте  молодого  человека  в  покое,  Дж.,  --  Норрис  привстал,
перегнулся через стол  и  поставил  перед Блейдом новое блюдо, на этот раз с
паштетом, украшенным маслинами и обложенным по краям  ломтиками  салями.  --
Разве вы не знаете, что  один полковник на первых  порах ест  и пьет за трех
майоров? Со мной это тоже было.
     -- Что же тогда говорить о генералах? -- пробормотал Дж.
     -- Генералами  становятся в  том  возрасте,  когда уже нельзя позволить
себе подобных излишеств, -- вздохнул Норрис.
     -- Я полагаю, что излишества вредны  всегда, -- склонив голову к плечу,
Дж.  наблюдал, как огромный ломоть паштета перекочевывает на тарелку Блейда.
-- Особенно в нашем деле.
     Норрис  что-то  возразил,  и  оба  начальника  пустились  в  солидный и
неторопливый  спор  --  вполне   подобающее  развлечение   для  двух  зрелых
английский джентльменов, осиливших вместе полбутылки бренди. Блейд, поглощая
паштет, тоже размышлял об излишествах. Он придерживался точки  зрения Питера
Норриса -- как более оптимистичной.  Если  полковник ест и пьет втрое больше
майора, то  сколько же  ему нужно  женщин? Сегодня  его  ждала  Зоэ,  но все
отчетливей  он понимал,  что по дороге домой будет не лишним заглянуть еще к
двум-трем давним приятельницам.
     Определенно, ядовитые соки мексиканского кактуса покидали его кровь!
     * * *
     Спустя неделю Блейд сидел в знакомом кресле под раструбом коммуникатора
и лорд Лейтон колдовал над ним, закрепляя на теле разведчика электроды. Хотя
Блейд выглядел  несколько утомленным, он восстановил свой вес и избавился от
самых страшных опасений. Что касается его  светлости,  то  он казался весьма
довольным и, к изумлению разведчика,  мурлыкал под  нос некий легкомысленный
мотивчик из  оперетты  полувековой  давности.  Несомненно, он  уже подсчитал
количество новых блоков, модулей памяти, генераторов и мониторов,  в которые
превратился фонтан купюр, брызнувший из сейфов премьер-министра.
     -- Я слышал, вас можно поздравить, Ричард? -- старик закрепил очередной
электрод на могучей груди Блейда.
     --  Смотря с чем, сэр,  -- произнес разведчик, блаженно  откинувшись на
жесткую спинку  кресла. Сегодня  это  неудобное  сиденье казалось ему  мягче
матраса, набитого лебяжьим пухом.
     -- Хмм... Я полагал, что причина только одна... ваше производство.
     Блейд покачал головой.
     -- Чины, звания, деньги... Это не столь важно, сэр. Главное -- здоровье
и оптимистичное мироощущение.
     Его  светлость  понял  намек.  Закрепив  новый  электрод,  он  виновато
поинтересовался:
     -- Что, было так плохо?..
     -- Не то слово, сэр.
     -- Но последнюю неделю вы, как будто, не жаловались...
     -- На  жалобы не хватало времени. Я почти не отходил от стола, -- и  не
вылезал из постели,  добавил он про  себя.  Бедная Зоэ! Она  крутилась между
кухней и спальней как волчок!
     Лейтон закончил работу и, отступив на пару шагов,  внимательно осмотрел
своего подопытного  кролика. Тот казался вполне  довольным  жизнью и в  меру
энергичным, однако его светлость задумчиво покачал головой.
     --  Не  знаю,  стоит  ли торопиться  с очередным экспериментом, Ричард.
Каюсь,  по  моей вине  вы  перенесли  сильный  стресс,  и,  хотя медицинских
противопоказаний  нет,  я  не представляю, как  эта перегрузка отразится  на
процессе перехода... -- Он тяжело вздохнул, утратив вдруг всю свою  недавнюю
жизнерадостность.  --  Меня так соблазняла  мысль снабдить вас  каким-нибудь
защитным средством... Этот силовой экран...
     -- Забудьте о нем, сэр, -- Блейд внезапно ухмыльнулся. Лучше поколдуйте
над компьютером, чтобы он отправил  меня туда,  где подобные вещи  просто не
нужны. Теплый климат, мраморные дворцы, красивые женщины... Что-нибудь вроде
этого.
     -- Вы  говорили  либо  о рае, либо о Калифорнии, --  теперь Лейтон тоже
улыбался.
     -- Ну, Калифорния... --  протянул Блейд. -- Там все так безумно дорого!
Нет,  пожалуйста,  в  рай  --   в  бесплатный  рай...   или  с  необходимыми
командировочными.
     Лейтон сунул руку в карман брюк и побренчал мелочью.
     -- Чем желаете получить? Золотом или серебром?
     -- Пожалуй, серебром.  Золото  оставим до того времени, когда я выйду в
генералы.
     Они улыбнулись друг другу как два заговорщика, скрывая охватившее обоих
возбуждение. Все было готово,  через миг  один из них отправится в неведомый
мир,  где вселенская лотерея  выбросит ему  черный или  белый билет,  другой
будет  ждать  и  считать  дни,  склоняясь  над  подмигивающим  разноцветными
огоньками пультом.
     -- Ну, Ричард...  -- его светлость  положил руку на рубильник. -- Желаю
вам всего, что вы тут нафантазировали... Солнышко, дворцы, женщины...
     -- И никаких мексиканских кактусов?
     -- Никаких, клянусь вам!
     -- Тогда я готов.
     Рубильник пошел вниз,  и Блейд, сжавшийся в ожидании боли, вдруг понял,
что колпак коммуникатора, огромный и тяжелый, как Эверест, валится прямо ему
на голову. В следующий  миг  колпак расплющил его, и Ричард  Блейд  перестал
существовать.

Глава 2

     Первым его ощущением был грохот. Громоподобный рев, который бил в череп
так, словно над  ухом у него гремели сотни отбойных молотков, вгрызающихся в
неподатливый камень. Постепенно этот жуткий рев  становился все тише и тише,
словно источник его удалялся куда-то, оставив  измученного человека в покое.
Вскоре  Блейд  слышал только мощный  отдаленный гул,  превратившийся затем в
мерное и успокоительное рокотание; казалось,  что громовую симфонию отбойных
молотков сменила негромкая соната гудящего пчелиного улья.
     Он лежал  неподвижно, не ощущая ни  рук, ни ног, ни твердости почвы под
лопатками.  Или  под  грудью?   Он  еще   не  сознавал  своего  положения  в
пространстве,  не  чувствовал  запахов,  не видел  света  -- только какое-то
белесое марево  плавало перед  глазами. Он не сумел  бы  определить, в каком
положении находится тело -- распростерт ли он на спине, скорчился ли на боку
или  брошен  ничком  словно  насекомое,  которое  гигантская  рука  небрежно
стряхнула на пол. Вкуса он тоже не ощущал; все, что новый мир мог заявить  о
себе,  улавливал  лишь  слух. Но первые слова, первые фразы  этой  неведомой
реальности   были  на  редкость   однообразны:  ааа-ооо-жжж-шшш;  и  так  до
бесконечности.
     Наделенный  лишь  слухом,  Блейд,  однако,  не  потерял  способности  к
размышлению. Правда, мысли, метавшиеся у него в голове, оставались такими же
однообразными, как воспринимаемые им  звуки. Скорее, он осознавал лишь одно:
никогда раньше ему не было так плохо.
     Летели минуты  --  или  часы; тянулись  недели  -- или года;  неспешной
чередой  проходили  века -- или  столетия. Мерный рокот превратился в нежное
мурлыканье,  в убаюкивающую музыку ветра и  волн. Онемение  прошло, и теперь
Блейд чувствовал ласку теплых солнечных лучей на спине, видел мягкий розовый
свет  под сомкнутыми  веками, ощущал нечто  твердое, шероховатое под боком и
бедром.  Силы  возвращались  к нему  по капле, сердце все сильнее  разгоняло
кровь, пока ее горячие потоки, струи и ручейки не возвратили странника в мир
живых. Наконец он открыл глаза и поздравил себя с прибытием.
     Перед  ним  синей стеной стояло море. Смеркалось. Солнце грело  плечи и
спину,  и  это значило,  что  лицо  его  обращено на  восток.  Темно-голубая
поверхность  воды,  испещренная   белыми  барашками,   тянулась  до   самого
горизонта, сливаясь  там  с небом,  почти  такого  же глубокого  сапфирового
оттенка, как морская гладь. Откуда-то снизу доносился  тихий гул,  и  Блейд,
приподнявшись на локте и склонив голову, увидел волны,  плещущие  у подножия
утеса, в ста футах под ним.
     Он  лежал  у  самого  обрыва: до  пропасти оставалось не  больше  ярда.
Внезапно  сообразив  это,  Блейд  похолодел.  Что  случилось  бы, если  б он
вынырнул в этой реальности на пару шагов дальше к востоку? Если бы он возник
прямо в воздухе, над скалами или морем? Могло ли  такое случиться вообще? Он
не знал; и никто, даже сам Лейтон, не сумел бы ответить на эти вопросы. Опыт
путешествий в чужие миры был еще ничтожен,  и  только время и  опыт покажут,
являлась  ли  его  третья  успешная  посадка  на  твердь  земную  счастливой
случайностью или событием вполне закономерным.
     Откатившись   подальше   от   обрыва,  Блейд   со   стоном   попробовал
приподняться. Это  удалось не сразу,  с пятой или шестой попытки, но наконец
он утвердился на ногах и повернул голову. Взгляд его, покинув  морские дали,
теперь  скользил по земле. По  прекрасной земле,  озаренной лучами закатного
солнца!
     Он стоял  на высоком и довольно обрывистом  прибрежном утесе, торчавшем
над,  более  низкими  и  плоскими  скалами  словно  остроконечный клык среди
истертых зубов. Эта скалистая гряда уходила к югу, окаймляя небольшую бухту;
к  северу раскинулся залив, а  над ним --  город,  который  мог  привидеться
только  во  сне.  Белые каменные  строения,  напоминавшие издалека дворцы  с
башенками,   окруженные  колоннадами  храмы,  утопающие   в   зелени  виллы,
амфитеатры,  раскрытые небесам  словно  мраморные  раковины,  подымались  от
берега  вверх ярус за ярусом;  их соединяли широкие прямые лестницы, а выше,
на  самом  гребне прибрежного  хребта,  парили воздушные  минареты  и  шпили
цитадели. Под вечерними лучами светила башни, колонны и стены домов казались
розовыми,   кроны   деревьев   --   темно-зелеными,  а   сказочный   дворец,
возносившийся  над  всем этим великолепием, --  голубовато-синим, как море в
ясный полдень. Справа  от него тянулась к небесам скалистая горная  вершина,
похожая на правильный  конус  вулкана;  на ее склоне,  на тысячу  футов выше
голубой  крепости,  был  высечен  в  камне  исполинский лик.  Неведомый  бог
неведомого мира, полузакрыв глаза, с улыбкой  на устах дремал под рокот волн
и шорохи морского бриза, охраняя свой город. Блейду лицо божества показалось
скорее добродушным, чем жестоким.
     Со своего утеса он мог  бросить взгляд и на внутреннюю часть страны. На
севере, там, где город  шагал гигантскими ступенями вверх по горному склону,
горизонт  закрывали  зубчатые  пики;  к югу,  однако, местно