тан  вдруг высоко
подпрыгнул, перевернулся в воздухе и резко ударил ногой. Уже рухнув в траву,
Блейд  сообразил, что стопа противника просвистела в полудюйме от его виска;
защитный инстинкт  сработал  быстрее  разума, повелевая  телу расслабиться и
упасть.  Да, Старший  собирался  биться  всерьез, и если  б  реакция  Блейда
оказалась чуть медленней, схватка уже завершилась.
     Вдобавок, он владел приемами единоборства! Это было похоже на карате --
не точная аналогия, конечно, -- но, прокручивая в голове стремительный  удар
Капитана, разведчик  нашел кое-что общее.  Например, темп атаки, потрясающую
скорость движений, неуловимую  слитность, с  которой  они переходили друг  в
друга...
     Перекатившись в траве,  Блейд вскочил  на ноги, словно поставив точку в
своем  мгновенном  анализе.  Итак,  соперник  не  уступал  ему ни  быстротой
реакции,  ни  знанием смертоубийственных приемов, теперь надо было выяснить,
насколько он силен. Разведчик прыгнул вперед и, блокировав очередной удар на
сей  раз коленом в пах, вцепился в бицепсы  противника. Его руки  немедленно
оказались  в  таком  же  захвате;  пальцы  Защитника  терзали плоть,  словно
стальные когти.
     С  четверть  минуты  они  раскачивались  подобно  вставшим  на  дыбы  и
борющимся медведям, каждый стремился сбить врага на землю  или, как минимум,
оценить необходимое для  этого усилие. Затем соперники, будто договорившись,
враз шагнули  назад,  разъединив  руки;  на  бледной коже  Капитана  темнели
отпечатки пальцев  Блейда,  и  такие же  черные  пятна  виднелись на смуглых
предплечьях разведчика.
     Теперь  он  знал,  что  Старший не  уступит ему  и  в силе. Но если  их
реакция, искусство  и телесная мощь были  равноценными,  напрашивался только
один  вывод:  победит умнейший. В схватках  же такого  рода  ум  трактовался
однозначно как  умение обмануть соперника. Военная хитрость, иначе говоря. И
Блейд не без основания подозревал,  что по  части  хитрости  может  дать сто
очков вперед любому паллату.
     Он снова ринулся в атаку, присел, зацепил Капитана под коленями и резко
рванул  вверх. Эффектный прием, но  почти  бесполезный, если  не знаешь, что
делать  дальше. Блейд дальше  ничего  делать  не  стал.  От  его  рывка ноги
Защитника взлетели вверх, он сделал кульбит  в воздухе и приземлился футах в
пяти, на тонких губах Капитана мелькнула пренебрежительная усмешка.
     Блейд снова набросился на него. Следующие пять минут  он демонстрировал
весьма  зрелищные  захваты,  подножки  и  тычки,  проводя  каждый прием чуть
медленнее,  чем  мог  бы на  самом  деле.  После каждой такой  атаки Капитан
неизменно оказывался на ногах; он усмехался  все чаще и чаще и явно не понес
никакого ущерба. Со  стороны могло показаться, что Блейд забивает противника
насмерть  и вот-вот прикончит  совсем,  но это было только иллюзией. Ни один
его удар не достиг цели, и в  насмешливых глазах Старшего без труда читалась
простая и ясная мысль "Ну, если это все, на что ты способен..."
     Разведчик  изо всех сил старался доказать, что способен только на  это.
Спектакль  имел  успех,  он слышал,  как восхищенно вздыхают женщины,  и как
Джейдрам  подбадривает его невнятными воинственными  выкриками,  которые  на
оривэе звучали почти так же, как  на английском. Для них,  непрофессионалов,
этот шквал атак означал, что  их  чемпион уверенно  продвигается  к победе и
скоро получит лавровый венок. Кадет, однако, смотрел на поединок в  полглаза
и время от времени демонстративно зевал.
     Пожалуй,  стоило  кончать,  Блейд  собирался  не  просто  победить,  но
победить  быстро.  Его  выпады  вдруг  утратили скорость,  дыхание сделалось
тяжелым и  отрывистым, пару раз он  даже споткнулся и потерял темп. Кажется,
Защитник принял эту провокацию за чистую монету, и теперь его ответная атака
могла  последовать  в любой  момент.  По  тому, как подобрался соперник,  по
хищному блеску серых  глаз,  Блейд понял,  что решающий миг близок.  У  него
имелось несколько вариантов окончания  боя  -- в зависимости от того, куда и
как  будет   нанесен   удар,  но   в  любом  случае   смертельный  исход  не
предусматривался. Он не хотел убивать этого человека.
     Внезапно  руки  Капитана  взмыли  вверх,  ладони соединились и  рубящим
лезвием топора стали опускаться вниз. Он целил между шеей  и левым плечом, в
очень опасное место; мощный удар в эту  точку  мог вырубить  Блейда минут на
пятнадцать в лучшем случае, а в худшем -- перебить ключицу и  лопатку. Прием
был  необычен:  широкий замах сомкнутыми  ладонями в  земных системах борьбы
применялся редко,  так  как,  выигрывая  в  силе  удара, боец  проигрывал  в
скорости. Вероятно, Капитан не был знаком с этим теоретическим положением, и
оно не мешало ему бить двумя руками с такой же стремительностью, как если бы
он действовал одной.
     Разведчик слегка  повернулся,  подставляя под удар  согнутую  в локте и
поднятую левую  руку, правая  пряталась под  ней --  с  вытянутыми пальцами,
словно  готовая  ужалить  змея.  Занесенный топор  обрушился  на  бицепс  со
страшной силой, и Блейду стало ясно, что сутки или двое он не сможет владеть
конечностью. Борьба, однако, уже была  завершена, ибо  его пальцы разведчика
ударили туда, куда он метил -- в узкую щель между мощных валиков мышц, прямо
в горло.
     Капитан отшатнулся, раскрыв рот, он не мог сделать ни вздоха, его глаза
остекленели. Блейд провел подсечку и сбил противника наземь. Стоя над тяжело
ворочавшимся  телом,  он растирал левую руку и возносил  безмолвную молитву,
чтобы  удар  не  оказался  смертельным. Он  бил вполсилы;  но с переломанным
горлом даже этот могучий человек не прожил бы и минуты.
     Защитник,  по-видимому,  был  скроен   с   тройным  запасом  прочности.
Критическая  минута  истекла,  он  сел  и начал  массировать  горло  и  шею,
уставившись  на Блейда.  Прошла  еще минута, они  глядели друг  на друга,  и
каждый  трудился  над  своими  синяками.  Оривэй,  сообразив,  что  поединок
закончился  без  кровопролития, разразились одобрительными  криками. На лице
Кадета застыло недоумение.
     Наконец Блейд произнес
     -- Вы слышите меня? Понимаете, что я говорю?
     Защитник кивнул, и щека его дернулась от боли.
     -- Отвечать можете? --  Из  глотки Капитана  вырвался какой-то хрип,  и
Блейд махнул  рукой:  -- Ну, ладно.  Будем  считать,  мы  урегулировали  это
маленькое недоразумение.
     Он  протянул руку  и  помог  Старшему  подняться.  Тот  стоял,  немного
покачиваясь, ни с каждой секундой обретая силы. Да, он был крепко скроен, на
диво крепко, и Блейд понял, что надо поторапливаться.
     В шесть  шагов он пересек ристалище, подцепил капитанский  комбинезон и
швырнул его побежденному.
     -- Одевайтесь!
     В следующий миг черный излучатель  был у него  в руках, и по  тому, как
испуганно  замер Кадет, разведчик понял,  что  невидимый  луч  оружия  может
пробить защитное поле. Поигрывая страшным стержнем, он сказал:
     -- Мы, лесные дикари, -- тут он подмигнул Джейдраму, -- уважаем древние
обычаи. А один на них гласит: оружие  проигравшего принадлежит победителю. К
тому же,  я обещал подтвердить свой статус. Ну,  вот...  Блейд прищурился, и
Старина Тилли  послушно  слизнул своим невидимым  языком  груду  серебристой
амуниции.  --  Я  отправил  добычу  старейшинам  моего племени,  --  пояснил
разведчик  ошеломленному Капитану,  --  и как  видите,  мне не  потребовался
гластор.
     --  Вы...  вы...  --  хриплый  полустон-полувскрик  вырвался  из  горла
Старшего.
     --  Я оставил вам одежду, -- с мягкой  улыбкой  напомнил  Блейд.  --  А
теперь, --  голос его вдруг окреп, -- марш  на борт!  Я хочу  попрощаться со
своими друзьями. -- Он повернулся к Кадету и похлопал его стержнем по плечу.
-- Иди, парень! И без фокусов! Я знаю, как обращаться с этой штукой.
     Он действительно знал. Ричард Блейд привык следить за  оружием в  чужих
руках; и, чем опасней оно  было, тем внимательней  он приглядывался  к тому,
куда направлен ствол и чей палец лежит на курке.
     Медленно застегнув  комбинезон,  Капитан  направился  к открытому  люку
гластора;  Кадет шел рядом. Когда они достигли овального отверстия.  Старший
подтолкнул помощника, и тот исчез в полутьме кабины. Потом Защитник двадцать
два-тридцать повернулся к Блейду:
     --  Я найду  тебя,  проклятый  паллан...  найду,  чего  бы это  мне  не
стоило...  --  он  говорил  уже почти  нормально, только  тихо  и  с  легкой
хрипотцой.
     -- Я  не  паллан,  -- Блейд покачал головой, заметив  краем  глаза, как
вздрогнул Джейдрам и Калла. -- И не паллези. Я -- человек! Потому, Защитник,
ты еще жив.
     Ничего не  ответив, Старший  угрюмо скривил  губы  и нырнул  в гластор.
Сунув излучатель за пояс, Блейд подошел к троим оривэй и протянул им руки.
     -- Мне жаль, друзья, что я не могу отправиться с вами. Поверьте, это не
каприз, не страх... И  я не  испытываю к вам недоверия, -- он коснулся плеча
Джейдрама, погладил пышные  волосы Каллы, улыбнулся Сариноме. -- Просто меня
должны  забрать отсюда,  именно  отсюда,  и  я не  могу покинуть этот мир. Я
затеряюсь в межзвездных просторах и никогда не попаду домой. -- Он помолчал.
-- Простите ли вы меня?
     Джейд стиснул его руку.
     -- Прощай, Талзана. Наверно, ты сделал правильный выбор.
     Калла, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его.
     -- Прощай, лайо. Тессана, катори, асам...
     Саринома не сказала ничего, только стояла и улыбалась.
     Они направились к гластору. Три человека, трое  чужаков, которые уже не
были для него чужими; просто -- мужчина и две женщины, случайные попутчики в
дороге.  Их пути скрестились, потом недолгое время шли  рядом, теперь пришла
пора расставаться. Навсегда!
     Внезапно Блейд решился.
     -- Сари! Килата сия! Я хочу что-то сказать тебе.
     Она подошла,  всматриваясь в его лицо  ласковыми карими  глазами. Блейд
наклонился и горячо зашептал ей в ухо:
     --  Лайя,  послушай... Я часто бываю на Вайлисе... Понимаешь, там у нас
база... пост наблюдения... -- Он вдыхал упоительный аромат ее волос, и вдруг
две нежные руки обняли его шею. -- Там, на Вайлисе, есть такой прибор, такое
совсем  примитивное устройство... они используют его для связи... называется
телефон...
     -- Я знаю, лайо...
     -- Запомни номер,  -- он произнес несколько  цифр,  потом  повторил. --
Запомнила? -- она кивнула. -- Позвони мне, если прилетишь на Вайлис. Я...  я
хотел бы увидеть тебя снова.
     -- Я тоже, Дик... Спасибо тебе.
     Теплые губы коснулись его щеки, и  в следующее  мгновение Саринома  уже
бежала  к  гластору. Трое оривэй  прощальным  жестом  подняли  руки,  плавно
скользнула блестящая  крышка люка,  слившись  с  корпусом, аппарат  испустил
последнее музыкальное тремоло, дрогнул и исчез.
     Ричард Блейд остался один.

        ГЛАВА 15

                       Ретроспекция третья

     Май 1966 года, Зольтен, Земля
     Дик! Она назвала его Дик! Не Блейд, не Ричард Дик! Она знала!
     Ошеломленный, Блейд уставился в пространство, туда, где  над золотистым
песком дрожали потоки теплого воздуха.
     Она знала!  И не  выдала --  ни намеком,  ни словом, ни  жестом! Только
когда он сам сказал... По сути дела, признался...
     Кто же эта  женщина, Пат Барра Саринома? Может быть,  через  десять или
двадцать лет он узнает об этом...
     Встряхнув головой, Блейд поплелся на пляж и, потирая  левую руку, сел у
воды --  там, где они  обычно  загорали  всей компанией. Но сейчас на берегу
царила тишина; ни  всплеска,  ни радостных  криков, ни  звуков человеческого
голоса. Ушли  друзья  и свет  дневной померк...  Он произнес это на  оривэе,
вслушиваясь в  протяжные  мелодичные звуки, слетавшие  с губ, потом  покачал
головой. Не  стоит множить  загадки  и  предаваться грусти! Он и так  многое
узнал,  многое  понял.  Разумно ли требовать  большего?  Не лучше ли  сейчас
вспомнить кое-что, связать порванные нити, вставить новый фрагмент в пеструю
мозаику прошлого?
     Сегодня утром, когда они с Джейдрамом грузили багаж в гластор, один  из
таких  фрагментов  сам  упал  прямо  ему  в  руки.  Теперь  осталось  только
пристроить его на место... Да, на место!
     Но когда же это было?  Где -- он помнил хорошо; в Зольтене, небольшом и
уютном швейцарском городке  на границе с Южной Германией. Ни  когда,  когда?
Весной, в мае, в  пору цветения тюльпанов... Год? Год, год,  год...  Ему уже
исполнилось тридцать, это точно... но с Зоэ он еще не был знаком... и еще не
получил майора... Да, май шестьдесят шестого, вне всякого сомнения!
     Он сидел на берегу безымянного  озера, раскинувшегося среди необозримых
лесов неведомого  материка,  и, растирая  огромный  багровый  кровоподтек на
руке, вспоминал.
                              * * *
     --  Боюсь,  что ничем не  могу быть  вам полезен,  мистер Сноуди,  -- в
десятый раз  произнес  герр  Ханстел,  директор  Зольтенского музея.  Они  с
Блейдом уже  целый час  занимались бесплодным перетягиванием каната; и, хотя
посетитель был крепким мужчиной в расцвете сил, а директор -- щуплым старцем
лет семидесяти, он  не  уступал ни на дюйм. Он готов был говорить  на  любые
темы и щедро поил гостя зольтенской  минеральной  водой,  но как только речь
заходила о загадочном параллелепипеде, герр Ханстел  только  поджимал  сухие
губы,  в очередной раз информируя  собеседника о своей бесполезности. Блейд,
обладавший профессиональным терпением разведчика, постепенно накалялся,  как
позабытая на плите сковородка.
     --  Я  повторяю  еще  раз,  сэр,  что  сам  объект  меня  абсолютно  не
интересует, -- он старался говорить ровным голосом. --  Газета послала  меня
установить первоисточник  нелепых слухов,  циркулирующих  в мире едва ли  не
полвека. Вот  все,  что  мне нужно --  первоисточник! А  сам  так называемый
параллелепипед...  Да  если  б  вы сейчас выложили его на стол,  я  бы и  не
взглянул на эту штуку!
     Зольтенское диво  являлось очередной  байкой об артефактах инопланетных
пришельцев, время от времени обнаруживаемых в городах  и весях старой доброй
Земли.  Иные  из них  выглядели явными подделками,  искусной  или  неуклюжей
попыткой искателей славы и  денег получить то и другое; но кое-что нуждалось
в тщательной проверке. Дело это было непростым, и  операция "Немо",  начатая
британской  разведкой  с  целью  подобного  беспристрастного  расследования,
тянулась уже около пяти лет.
     О параллелепипеде из химически чистого железа, якобы найденном в старых
копях вблизи швейцарского городка Зольтен,  не раз  сообщалось в  газетах  и
популярных  изданиях;   не   обошел  его  своим  вниманием  и  Ван   Дайкен,
мистификатор  номер  один,  неутомимый  исследователь  проблемы контактов  с
чужими  мирами,  приносившей ему вполне земные барыши.  В разных  источниках
приводились   весьма    противоречивые   результаты   определения   возраста
зольтенского  чуда,  "выполненные  в  заслуживающих  полного доверия научных
лабораториях  высококвалифицированными  экспертами"  --  так  обычно  писали
газеты. Кое-кто из этих экспертов не  поскупился на миллион лет, другие были
скромнее,  ограничиваясь расплывчатой оценкой от десяти до ста  тысячелетий.
Но,  хотя  в  отношении  возраста  раритета  существовали  разногласия,  все
сходились на том, что хранится он  в археологической экспозиции Зольтенского
музея.
     И  теперь  Блейд прибыл  в Зольтен, имея  в  кармане  корреспондентскую
карточку Билла Сноуди, представителя сразу трех крупнейших лондонских газет.
Он   прибыл,  чтобы  лично  убедиться  в   том,  что  археологический  отдел
знаменитого  музея весьма  богат  древними  камнями  и костями,  но  никаких
предметов, даже отдаленно напоминающих параллелепипеды, не содержит.
     -- Поймите, сэр, -- продолжал он свою горячую речь в кабинете директора
музея,  --  наши  интересы  совпадают.  И  мы,  журналисты,  и  вы,  ученые,
заинтересованы  в  установлении  истины, в  том, чтобы проходимцы вроде  Ван
Дайкена перестали морочить публику. Неужели так трудно сообразить, что...
     Ханстел прервал его, подняв сухую старческую руку.
     -- Не вы первый приводите мне эти  доводы, мистер Сноуди, -- проскрипел
он  на  безупречном  английском. --  Поверьте,  этот  кабинет  видел  больше
журналистов, чем  вы за всю  свою жизнь,  и каждый  желал  получить данные о
гипотетическом артефакте из первых рук. Но его  не существует! И я совсем не
собираюсь ввязываться в поиски так называемого первоисточника слухов. Это не
мое дело... -- старик отпил глоток  зольтенской минеральной и пожал плечами.
-- Возможно, сплетню пустил кто-то из вашей пишущей братии... или тот же Ван
Дайкен.
     "Врет, старый  лис", -- подумал  Блейд, прикидывая, что во время первых
публикаций  о зольтенском  чуде  Дайкен  еще  гукал  в колыбельке.  Разговор
начинал  ему  надоедать; было ясно, что пулеметным  обстрелом противника  не
сломишь, так что стоило подтянуть тяжелую артиллерию и врезать бронебойными.
Перегнувшись   через  стол,  он  уставился  в  выцветшие  глаза  старика   и
доверительно произнес:
     --    Издатели,   которых    я    представляю,   обладают   практически
неограниченными   возможностями,   мистер  Ханстел.   И  если   не   удастся
договориться  с вами,  мы  перевернем  весь Зольтен --  всю Швейцарию,  если
потребуется, -- но найдем то лицо, которое вы покрываете.
     Откинувшись на спинку кресла и  прикрыв  глаза,  старик  долго  молчал.
Видимо, теперь он догадался,  кого  на самом деле представляет  его гость  и
какие силы могут быть приведены в движение в ближайшем будущем. Наконец герр
Ханстел поднял веки и тихо спросил:
     -- Могу я подумать до вечера?
                             * * *
     Блейд  не  тешил  себя  иллюзиями;  он  догадывался, что Ханстелу нужно
время, чтобы кого-то предупредить. И сейчас,  стоя перед небольшим ухоженным
особняком на окраине Зольтена, он знал, что его хозяин хорошо подготовился к
приему незванного гостя.
     Пожилая молчаливая служанка провела его в кабинет -- второй  кабинет за
два дня; он искренне надеялся,  что  посещать третий  ему не придется. Вдоль
стен громоздились дубовые  шкафы и полки с книгами;  за  огромным письменным
столом,  напоминавшим  дремлющего  мастодонта,  сидел  старик  --  такая  же
античная  древность, как и почтенный директор музея. Поднявшись, он довольно
тепло приветствовал Блейда.
     Впрочем,   возрастом   и   отличным  английским  сходство  между   ними
исчерпывалось. Герр  Ханстел  был щуплым и  унылым;  герр Рудольф  Шварц  --
огромным, словно престарелый медведь, и весьма улыбчивым. Пил он, как тут же
выяснилось, отнюдь не минеральную воду.
     Покончив  с первой рюмкой, оба  закурили,  приглядываясь друг  к другу.
Некоторое время царило молчание; Шварц первым нарушил его.
     -- Итак, герр Сноуди, вы хотели  бы взглянуть на знаменитый зольтенский
параллелепипед, -- добродушно  прогудел  он. --  Какой именно экземпляр  вас
интересует?
     Поперхнувшись дымом, Бленд уставился на старца. Такого поворота событий
он  не  ожидал! Шварц, явно  наслаждаясь изумлением гостя,  копался в  чреве
своего  мастодонта. Наконец он  с  торжествующей  улыбкой  водрузил на  стол
довольно  большой  ящик  полированного  дерева  и  откинул  крышку.  Взгляду
разведчика предстала тусклая поверхность со стальным отблеском: он не  сразу
понял, что видит плотно уложенные металлические бруски.
     --  Ну, какой желаете? --  старик начал выкладывать  свои сокровища. --
Год  тысяча  восемьсот  восемьдесят первый,  январь, апрель, июль и октябрь;
восемьдесят второй, тоже самое; а это уже восемьдесят третий...
     Перед  Блейдом лежали тринадцать довольно  длинных  и  плоских  брусков
дюймовой ширины, насмешливо поблескивая в ярком свете настольной лампы.
     -- Я  вижу, в  прошлом  веке  кто-то  поддерживал  регулярные  связи  с
пришельцами,  -- пробормотал разведчик.  Он  уже  пришел  в себя  и  теперь,