ело, пока  форты на  мысах  могли  обстреливать атакующих из
арбалетов  и катапульт.  С равнины же  Сарпата  была совершенно беззащитной:
любое войско, высадившееся на  берега Халлы в  двадцати-тридцати милях южнее
или  севернее города,  после  однодневного  марша оказалось бы на  городских
улицах и площадях. Войско  людей, но  не  карваров! Им,  к счастью, подобный
переход был не под силу.
     Таким образом Сарпата, привольно  раскинувшись на  плодородной равнине,
мирно  нежилась   под  жарким  солнцем,  прикрытая  с  берега  двумя  своими
несокрушимыми валами  -- природным и  искусственным, отгородившим  восточную
половинку  бухты-восьмерки.  Эту  внутреннюю  гавань,  имевшую  форму  почти
идеального  круга,  обрамляла  широкая   набережная  с  пирсами,   огромными
складами,  гостиницами,  тавернами  и  кабачками,  посередине  ее,  как  раз
напротив бронзовых врат,  отходила главная  городская  магистраль,  делившая
Сарпату пополам, на южный и северный районы. Она вела к просторной площади и
к ратуше, и сейчас по ней в жаркий полуденный час двигалась многочисленная и
пышная процессия.
     Впереди, в шляпе  с  пером, в  бархатном  камзоле и  сверкающем  легком
доспехе,  важно  выступал капитан Аска  Ронтар, имея по левую  руку мудреца,
лекаря и финансового советника  почтенного  Ирнота. За ними шли в ряд четыре
горниста, каждые десять  минут оглашавшие  воздух  воинственными  трелями, и
четыре  джарата-лейтенанта,  в  полном  вооружении,  в  стальных  шлемах,  в
кольчугах  под  цветными  яркими  плащами, с  мечами  наголо. Далее тянулась
колонна  из  сотни  отборных  солдат,  секироносцев и  мечников,  с Ричардом
Блейдом на правом  фланге; то  были самые рослые и широкоплечие мужи во всей
Арколе Байи, в основном -- рирдоты и лоны. Им вслед шагали арбалетчицы Дионы
-- две  дюжины валькирий  с  тяжелыми самострелами, в кожаных колетах,  туго
подпоясанных широкими  ремнями, внушительные кинжалы бились о сильные бедра.
Последним  маршировал  взвод копейщиков-зартов. смуглые лица,  остроконечные
бородки, блестящие темные глаза, сияющие панцири, начищенные сапоги, отблеск
солнечных  лучей  на остриях  пик  и  алебард...  За  солдатами валом валила
штатская публика, матросы и  завсегдатаи портовых таверн, почтенные горожане
с женами, любовницами и слугами, мелкие торговцы и разносчики  горячей пищи,
бродячие писцы, посыльные, мальчишки, собаки и прочий бездельный люд.
     Странник,  шагая  сразу  за  Ханкамаром Китталой, своим  лейтенантом, с
интересом озирался вокруг. Улица, по которой двигался отряд, была безупречно
чистой и вымощенной брусчаткой,  деревянные дома по обе  ее стороны высились
на каменных фундаментах и выглядели весьма богато. Их строили  в три этажа и
обшивали тесом  из чикры,  покрывая древесину затейливой резьбой и  каким-то
лаком,  ярко  блестевшим  на  солнце,  это   придавало  зданиям  удивительно
праздничный вид. Островерхие четырехскатные  крыши походи -- ли на пирамиды,
и  редкий  дом  не  был украшен  башенкой, верандой или портиком с фигурными
столбами,  перед  которым  тянулась  живая  изгородь   из  цветущих  кустов.
Некоторые строения посередине прорезали  сквозные  арки,  и сквозь них можно
было  разглядеть внутренние дворы,  окруженные  добротными  пристройками  --
видимо,  складами;  судя  по всему,  на  центральной улице  Сарпаты и  в  ее
окрестностях обитали местные негоцианты.
     Грохоча  по  камням  подкованными сапогами,  отряд  вышел на  площадь и
остановился  перед  ратушей -- обширным квадратным  зданием, стены  которого
украшали  деревянные  барельефы  с  искусно  вырезанными  кораблями,  видами
городов  и крепостей, горными  пейзажами.  Эта приверженность  к  деревянным
постройкам  уже  не  удивляла  Блейда; он понимал,  что камень  у таргальцев
прочно ассоциируется с  защитными стенами  и  башнями, с фортами и снарядами
баллист -- словом, с Римпадой, откуда вечно грозят неприятности. Недаром они
называли камень холодным  и мертвым, а дерево --  теплым и живым! К тому  же
корабли, приносившие богатство всем  прибрежным городам, строились только из
легкой чикры, а эти суда значили для аборигенов так много!
     Мир,  в  котором  они  обитали,  был,  в  конечном  счете,  невелик  --
плоскогорья,  горные хребты и  пики,  поднятые  над беспредельным  бирюзовым
туманом,  окутавшим  всю  планету. Вероятно,  если б на крохотных  материках
Таргала не росла чикра, люди изобрели бы воздушные шары, чтобы удовлетворить
свою  тягу к странствиям,  так  или  иначе, они  устремились  бы  в просторы
Римпады, перебираясь с острова на остров, с одной горной вершины  на другую.
Иного и быть не могло;  иначе  клочки  земли, дарованные им богами, стали бы
просто большими клетками, местом вечного принудительного заключения.
     Воины Арколы  Байя  замерли  в  безупречном  строю:  трубачи,  мечники,
валькирии  с  арбалетами,  смуглые копьеносцы.  Джанджарат  Аска  Ронтар,  в
сопровождении  своих  лейтенантов  и  лекаря,  двинулся  к широкому  крыльцу
ратуши. Там стояло  десятка два  пожилых халлиотов, облаченных, несмотря  на
жару,  в  расшитые  серебряной  нитью камзолы, бархатные  штаны  до  колен и
башмаки с металлическими пряжками. Блейду вся  эта сцена  напоминала полотна
старых  нидерландских мастеров -- с поправкой на  то, что ратуша здесь  была
деревянной.
     Вероятно,  все местные  строения  имели  каркас из твердого и  тяжелого
дерева, как и "Орни", славный  корабль  Сильвара  Кана.  Его мачты и реи,  а
также киль, бимсы  и шпангоуты были выточены из  какой-то неимоверно прочной
древесины, с которой  мог  справиться  только острейший стальной  кинжал. Их
обшивали   короткими,   широкими   и   толстыми   досками  чикры,  прекрасно
поддававшимися обработке;  по словам шкипера,  чикра, пропитанная  лаком, не
гнила  и  могла служить  десятилетиями.  Пожалуй,  думал  Блейд,  стоило  бы
разжиться  семенами  этого удивительного  дерева; вдруг оно будет расти и на
Земле? Чикра  являлась  самым ценным  из  всего,  что он видел в  реальности
Таргала -- разумеется, если не  считать смутных предположений о таинственных
машинах Акка'Ранзора, местных телепортаторах.
     Аска  Ронтар  склонился перед  магистратами,  подметая  камни  мостовой
роскошным пером; джараты, сняв шлемы, также опустили  головы. Из-за  плотной
кучки старейшин выскользнули девицы с бронзовыми подносами: на них сверкало,
переливалось в прозрачных чашах  знаменитое халлаское вино. Гости пригубили.
Затем  Ронтар, обменявшись парой  фраз с важным старцем в пунцовом  камзоле,
повернулся к строю и гаркнул:
     -- Блейд, Хринк, Лиддана, Крат -- за мной! Остальным ждать здесь!
     Странник, а за ним еще  три бойца  из первой шеренги,  самые  рослые  и
представительные на вид, двинулись  к крыльцу. Вслед за капитаном, лекарем и
лейтенантами они прошли в  обширный вестибюль, а потом -- в зал  с  большими
застекленными окнами, откуда площадь была видна как на ладони. "Встать тут!"
-- буркнул Ханк,  кивнув на  простенок у  двери. Мечники выстроились  в ряд;
шесть  высших  чинов  Арколы Байя  заняли  места за длинным  столом  посреди
комнаты.
     То явно был стол переговоров.  На нем находились не только фрукты, вино
и прохладительное в высоких хрустальных сосудах, но также свитки пергамента,
перья, чернильный прибор, массивные бронзовые весы  и несколько мешочков, на
вид весьма увесистых; они были сложены горкой на дальнем конце.
     Подождав, пока гости  сядут, магистраты  разместились  напротив них. Из
местных властей тоже осталось лишь шестеро:  старец в пунцовом камзоле, трое
пожилых -- в голубом, коричневом  и зеленом, тощая личность с перепачканными
чернилами пальцами -- явно  писец,  и широкоплечий  воин в шлеме с пером  --
по-видимому, начальник  городской  стражи. Блейд оглядел стол, покосился  на
трех  своих соратников, застывших  рядом  с каменными лицами,  и  недовольно
дернул  щекой, он  не привык подпирать стену, когда другие сидят  в креслах,
потягивая вино. Кроме того, он никак не мог сообразить, зачем четыре рядовых
бойца  Арколы  находятся  здесь,  в  главном  зале ратуши.  Неопределенность
ситуации раздражала.
     -- Легок ли был ваш путь, славные воины? -- произнес старец в пунцовом.
-- Сопутствовала ли вам удача в долгом странствии?
     --  Путь  был   нелегок,  --  ответствовал  Ронтар,  --  но   на  удачу
пожаловаться я не могу. Четыре дня назад, на стоянке в Урпате, напали на нас
безносые, но мы отбились почти без потерь. А до того встретили мы  в Римпаде
чикровый плот из тысяч стволов, разбитый и брошенный,  а близ него подобрали
воина, нашедшего это  добро. Так что  все мы,  и шкипер, и моя Аркола, и сей
славный воин оказались в немалых прибылях, продав древесину в Урпате.
     -- Это хорошо, -- заявил пожилой в коричневом, с веселым румяным лицом.
-- Может быть, теперь ты сдерешь с нас поменьше, благородный джанджарат.
     -- Никоим образом, почтенный. Плот  -- плотом, а кровь -- кровью! Кровь
моих искусных и отважных воинов стоит немало.
     --  Не  сомневаюсь  в  этом, --  подтвердил коричневый.  -- Если бы  не
великая  опасность, что грозит  Сарпату,  мы  бы  трижды  подумали, нужно ли
приглашать столь великих и дорогостоящих бойцов.
     -- А что, опасность и в самом деле так велика?
     --  Разумеется.  Уже тридцать или сорок  раз безносых  видели  на юге и
севере, за пределами  скальной гряды, что защищает наш город.  Люди, правда,
не пострадали, ибо поселки  лежат у гор, но скота потеряно множество. Теперь
ты  сказал о нападении на Урпат и о разгроме, учиненном на плоту... Есть еще
сообщения от стражей, которых мы  выставили в фортах, -- они  видели большие
отряды карваров  внизу,  рано утром. Кажется,  они работают по ночам, и  нам
неведомо, чем они заняты. Я так полагаю, что готовят какую-то пакость.
     -- Нет пакости, с которой не  справились бы наши мечи, кирки и  топоры,
--  уверенно  заявил капитан  Ронтар. Он  подвинул  к  себе  чашу,  отпил до
половины и поинтересовался. --  А сколь  велики те отряды безносых,  которых
заметили стражи?
     Ответил местный военачальник.
     -- Весьма велики -- тысяч десять или пятнадцать, почтенный. Похоже, они
что-то копают под  самыми  скалами у фортов, но днем там не  видно ни единой
твари.
     Ронтар переглянулся с лейтенантами.
     -- Десять или пятнадцать тысяч... -- задумчиво протянул  он. -- Большая
сила! Сколько же воинов находится сейчас в городе?
     --  Мои стражники, две тысячи  бойцов...  еще тысячу прислали соседи  с
юга... потом -- городское и сельское ополчение...
     --  Э!  --  джанджарат  небрежно  отмахнулся.  --  Я  ведь спрашиваю  о
солдатах, а не о кузнецах и горшечниках! Ополчение мы считать не будем.
     -- Ну, тогда еще шесть Аркол...  из Киды и Рула, Сентампа, Гокара, Акры
и Илта... Всего тысяча восемьсот человек.
     -- Те, что из Кида  и Рулы -- рирдоты, добрые бойцы, -- заметил один из
лейтенантов. -- Акрийцы тоже отличные мечники. Остальные...
     -- Остальным я  не доверил бы стеречь драную  овцу  в моем  поместье  в
Зарте, -- сообщил капитан. -- Надеюсь, вы им не переплатили?
     Пожилой в коричневом камзоле пожал плечами.
     --  Условия обычные.  Новобранцам --  серебряная монета за пять дней, а
опытные люди получают втрое против новичков.
     -- Плюс за голову каждого карвара?
     -- Как всегда, благородный джанджарат, как всегда.
     Акка Ронтар хмыкнул и поднял глаза к потолку.
     -- Значит, две тысячи городских стражников, да  тысяча  южан, да тысяча
восемьсот наемников, да четыреста найди... Сколько же это получается?..
     -- Пять тысяч двести, -- подсказал Ирнот.
     --  Да,  пять двести! Вполне приличное  войско,  если не упоминать  про
бездельников из  Сентампа, Илта  и Гокара,  а  также про  этих  ваших  южан,
которых я в глаза не видел. Они хоть способны натянуть тетиву арбалета?
     --   Натянуть   --   пожалуй,   --   скептически  отозвался  сарпатский
военачальник -- Вот только куда полетят стрелы...
     -- Хм-м... это верно! -- Глаза капитана покинули потолок и обратились к
горке  увесистых  мешочков  на  краю стола. --  Зато я  привел вам  отличных
воинов!  Это не  новобранцы из Сентампа  и не  сопляки  из  Гокара!  Это  --
настоящие мужчины!  Да вы только поглядите  на них! --  И широким  жестом он
показал на четырех великанов у дверей, а потом бросил взгляд в окно, где  на
площади застыли ровные шеренги мечников и копьеносцев Арколы Байя.
     В это мгновение Ричард  Блейд догадался, зачем его  с тремя  остальными
высокорослыми  молодцами  привели в этот зал.  Вид бравых воинов существенно
влиял на цену контракта, и капитан Ронтар намеревался показать товар лицом.
     Что ему и удалось.  Взгляды  магистратов, писца  и сарпатского  воеводы
обратились к простенку  у двери,  кто-то восхищенно вздохнул, кто-то  цокнул
языком. Пожилой в зеленом камзоле сказал:
     -- Добрые солдаты! Два рирдота, лон, а откуда вон тот, самый крайний, я
что-то не разберу... Высокий и здоровый, как бык, но на рирдота  не похож...
слишком смуглый.
     Глаза  капитана Ронтара  блеснули; кажется,  славному джанджарату стало
ясно, что пробил его звездный час.
     -- Это,  -- заявил  он,  привставая,  --  тот самый воин,  которого  мы
подобрали неподалеку  от  разбитого плота Великий боец! Он из  таких мест, о
коих и не  слышали в наших краях. Из Бредонна, с самой изнанки мира! Там все
не так, как у нас: острова вырастают прямо  из моря,  на них стоят  каменные
города, дома с печами, где даже дети могут жечь огонь. Там ничего не слышали
о карварах, и люди воюют с людьми!
     -- Удивительно! -- старец  в пунцовом покачал головой. --  Но  умеет ли
этот могучий воин из... как  ты  сказал?.. Бредонна? умеет ли он сражаться с
безносыми? Все-таки они -- не люди, так?
     -- О чем ты говоришь, почтеннейший! -- джанджарат привстал в кресле, --
Когда  он наткнулся  на чикровый плот,  там  была засада. Пять  карваров! Он
зарубил всех! -- Глаза Ронтара обратились к его первому лейтенанту: -- Пять,
я ведь не ошибся, Ханк?
     -- Мне кажется, их было семь, --  уточнил  Ханкамар Киттала, поглаживая
бритый подбородок.
     -- Девять, --  с невозмутимым лицом произнес почтенный Ирнот. -- Девять
-- и ни единым меньше!
     --  Действительно?  --  пожилой в  коричневом поворотил  к  Блейду свою
улыбчивую физиономию. -- А  если сейчас спросить у самого славного воина, то
их наверняка будет уже одиннадцать или двенадцать, не так ли?
     Странник ответил ему холодным взглядом, но губ не  разомкнул, памятуя о
том, что дисциплина -- превыше всего. Особенно в ту минуту, когда начальство
пытается вышибить из скуповатого заказчика лишний грош.
     Капитан Акка Ронтар снова приподнялся.
     --  Значит,  не  верите,  почтеннейшие?  --  с  нарочитым  спокойствием
произнес он и вдруг грохнул по столу кулаком. -- Блейд! Ко мне!
     Блейд подошел, четко печатая  шаг. Протянув руку, командир вытащил  его
таллахский клинок и бережно положил на стол -- между чаш с  вином и кувшинов
с  прохладительным.   Солнечные  лучи,  струившиеся   из  окна,  падали   на
серебристое лезвие, и, словно зачарованные его грозным блеском, все внезапно
смолкли.
     -- Вот! -- капитан  провел пальцем по клинку, погладил рукоять и нежно,
словно  сосок  на женской  груди, приласкал  серебряный цветок  навершия. --
Видели вы когда-нибудь такое? Такое чудо,  я хочу сказать! Воин из  Бредонна
взял его у убитого карвара!
     Магистраты начали  перешептываться, покачивая головами и приподнимая  в
изумлении  брови,  сарпатский же  военачальник  протянул  руку  и,  взглядом
попросив у Блейда дозволения, коснулся сверкающего металла.
     -- Не наша работа... -- задумчиво  пробормотал он. -- Но такое я видел!
Не меч,  однако, а кубок...  чудесный золоченый  кубок с зелеными камнями по
краю... Говорят, его нашли в сумке  безносого после побоища где-то на юге...
--  Воевода отвел взгляд  от клинка  и  пожал  плечами. -- Клянусь  светлыми
Нустами, никто  в  Раннаре  не  смог бы сделать подобную  сталь или  нанести
тонкий  слой  золота  на тот кубок!  Магия, настоящая  магия!  И где  только
карвары берут такие вещи?
     Вопрос остался  без ответа. Блейд мог бы сказать  -- где, но сейчас  он
лихорадочно пытался припомнить, не было ли среди его таллахских приобретений
и сувениров золоченого кубка  с  изумрудами. Однако с тех  пор прошло больше
семи лет,  и к тому же он  купил на  Таллахе массу драгоценной посуды... Все
эти чаши, бокалы, кувшины и  подносы  совершенно изгладились  из памяти! Вот
мечи -- мечи он помнил... И еще -- свой приз за победу в состязаниях; но тот
кубок был украшен бриллиантами.
     Капитан Ронтар снова прервал наступившее молчание,  победно уставившись
на магистратов.
     -- Ну?  Теперь  вы верите,  что карваров на  плоту  было ровным  счетом
девять? -- он выдержал драматическую паузу.  --  А еще взгляните-ка  на трех
остальных молодцов  -- тех,  что  у  двери! Крайний,  Хринк, в Урпате уложил
пятерых безносых, а Лиддана  с Кратом -- так по десятку! Бредоннец же -- без
числа! Вот так-то! Это вам не гокарские молокососы! Такие  бойцы идут на вес
золота!  --  Ронтар отхлебнул  из чаши, окинул взглядом  сидящих  напротив и
неожиданно спокойным и деловым тоном закончил: -- Ну, если уж и не совсем на
вес, то по золотому в день -- точно.
     Цена была названа, и в зале ратуши наступило ошеломленное молчание.
     * * *
     Блейд  стоял  на  зубчатой   стене  Южного  форта,  пытаясь  разглядеть
противоположный мыс и вторую цитадель,  высившуюся  на  самом его конце. Был
предрассветный  час;  сияющая туманность  Коня  уже скрылась  за горизонтом,
солнце  еще не взошло, и над простором Римпады царила  тьма. Странник  видел
лишь черные  и смутные  очертания, не  то  башни, не  то скалы,  закрывающие
звезды на севере. Больше ничего: ни огонька, ни проблеска света. Разумеется,
у парапетов  второго форта  тоже  были  расставлены корзины  со  светящимися
жуками,  но  их слабый  отблеск  не  мог  преодолеть восемьсот или девятьсот
ярдов, разделявших обе крепости.
     Диона, тесно прижавшаяся к нему,  пошевелилась и  тихо вздохнула. Блейд
чувствовал боком и  бедром  ее  тепло, его  рука обнимала плечи  девушки,  и
прядки  волос, выбившиеся из  косы,  щекотали шею. Они  стояли  так уже часа
полтора, наслаждаясь теплой тихой ночью, великолепным видом звездного неба и
близостью друг друга, изредка перебрасываясь парой фраз. Страннику чудилось,
что скалистый  мыс с фортом, протянувшийся в бирюзовый туман, словно парит в
воздухе,  такой  же легкий, почти невесомый,  как и славный  корабль "Орни",
доставивший его сюда, вместе со  своей возлюбленной  он  как  будто бы  плыл
куда-то  в темноте,  во мраке, под светом  далеких звезд. Душа и сердце были
спокойны; редкое чувство умиротворенности охватило его.
     -- Ты... -- тихо произнес он, коснувшись губами волос Дионы.
     -- Ты... -- ответила она, поднимая лицо.
     -- Ты...
     -- Ты...
     Как много можно высказать одним словом! Ты здесь, рядом... ты защищаешь
и хранишь меня... я думаю о тебе... ты мне дорог...
     С  того суматошного дня в Урпате, начавшегося с объятий на мягкой траве
у водопада и завершившегося побоищем на берегу, прошло не так много времени,
но Блейд чувствовал, что ниточка, связавшая его с этой светловолосой молодой
женщиной, становится все крепче и крепче. Удивительно! Ведь Диона была всего
лишь  одной  из  многочисленных  подружек,  которых  он  встречал  во  время
странствий в иных мирах, и в ней не замечалось ничего особо выдающегося. Да,
она была  молода, красива,  неглупа и, кажется, искренне привязана к нему...
Но Талин или Оома были  еще  моложе, Зулькия из Тарна  --  красивее, а милый
райдбарский доктор Лейя Линдас -- и красивее, и умнее...
     Самому себе Блейд мог признаться, в чем дело. Пусть Диона не красивей и
не умней прочих, но она была  последней. Или одной из  последних  --  из тех