груди  и позволила  опрокинуть
себя  на  спину; впервые за эту ночь ему разрешилось взять инициативу в свои
руки.
     Блейд забыл об усталости и набросился на  женщину  словно  дикий зверь.
Около  часа  он мучил  ее; извиваясь  под  его сильным  телом,  Беата  слабо
вскрикивала и требовала  еще, не давая  ему передышки. Блейд чувствовал, что
его охватывает безумие. Терзать ее чрево, причинить ей боль, пытать жестоко,
до крови -- вот что стало в этот момент целью его жизни.
     Ее гибкое  тело, молодое и  старое  одновременно,  покрылось испариной.
Блейд снова  вошел,  глубоко, сильно. Это была такая вершина эроса, какой он
не мог представить раньше; ему казалось, что никогда не познает ее снова, не
захочет познать. Но сейчас он был всего лишь хищным, бесчувственным животным
-- таким же, как стонавшая под ним самка.
     В редкие моменты просветления, глядя в искаженное лицо Беаты, он видел,
что  у нее вставные зубы, искусно выточенные  из кости. Упавший на пол парик
обнажил жалкую поросль коротко  остриженных пепельных волос, покрывавших  ее
голову.
     Наконец случилось то, чего он  добивался с таким  неистовством  --  она
запросила  пощады. Тело женщины изогнулось, раздался  пронзительный вопль, и
она обмякла в его объятиях. Потом дрожащие руки оттолкнули Блейда.
     -- Иди... Уходи немедленно... -- Ее глаза оставались закрытыми. -- Я не
желаю смотреть  на  тебя сейчас, когда наступило  пресыщение.  Я знаю, что в
такой момент  могу... Иди, быстро! Будь  ты обычным  человеком, я  велела бы
убить тебя. Уходи, Блейд... быстро! О тебе позаботятся.
     Он  стоял  над  ней, сдерживая подкатившую  к  горлу тошноту. Его  ноги
подрагивали от  слабости; чувство отвращения к  самому  себе пронизало  его.
Парик  королевы  валялся на  полу,  и  в слабом свете  гаснущей свечи  Беата
казалась старой ведьмой с лысым черепом и раскрашенной маской вместо лица.
     И все же он рискнул:
     -- Но  мой человек? И  принцесса Талин? Будет ли эта ночь  платой за их
безопасность?
     Ее лицо, усталое, сонное, слегка дрогнуло, и он расслышал шепот:
     -- Я  не  могу обещать тебе  это,  Блейд... Мои люди жаждут  зрелища...
крови и развлечений... Так я властвую над ними... Но в эту ночь ты заработал
право на попытку. И тебе будет дана возможность спасти их и себя. Только это
я могу обещать...  Теперь иди --  прежде, чем я забуду, какое наслаждение ты
мне подарил, и прикажу убить тебя!
     За занавесом послышался шорох, и две юные девушки скользнули в комнату.
Одна  из  них подняла  с  пола  черное  одеяние и набросила  его  на  спящую
королеву. Затем, не  глядя  Блейду в лицо,  они  проводили его  в коридор  и
передали вооруженным людям.
     Блейд не  вернулся в темницу, где  ждал Сильво -- если тот был еще жив.
Его  отвели  в большую  камеру, вырубленную  прямо  в  скале.  Охапка  шкур,
брошенных в углу, заменяла постель, на столе  были приготовлены еда и питье.
Стража  оставила его тут; потом разведчик  услышал, как лязгнул, задвигаясь,
огромный засов.
     Узкое  окно  камеры выходило  на море.  Блейд, усталый  до изнеможения,
бросил взгляд через решетку, пытаясь угадать,  что несет следующий  день. Он
уже  наступил -- серый,  сырой, и туманный,  простирающий  бледный свет  над
прибоем, что стонал внизу, словно толпа потерянных душ. Замок пробуждался от
сна, наполнялся  живыми звуками -- шорохами шагов, звоном оружия, протяжными
криками сменяющегося караула.
     Он  думал  о Талин, о том, какая судьба ждет его  маленькую  принцессу.
Вряд ли ее убьют, если Беата хочет получить за  нее выкуп от Вота Северного;
однако полной уверенности в этом не было. Король Вот и Беата --  родные брат
и  сестра, а  Блейд  знал,  какая  ненависть  может  пылать  между  кровными
родичами.
     Со слабой улыбкой он отвернулся от окна; он не желал Талин плохого. Она
была  всего  лишь капризным  ребенком  --  правда,  не  таким  уж  ребенком,
поскольку не  раз уже ввергала в искушение его  плоть, -- и он  был  бы  рад
увидеть ее снова.  В  планах  Блейда  девушка играла  большую  роль. Он тоже
собирался  получить за Талин выкуп -- и не меньший, чем королева Беата. Если
ему  удастся  доставить  девчонку  к  отцу,  он  сможет  надеяться  на   его
расположение  и, следовательно, на определенный статус в этом  новом мире. В
мире, где он должен теперь жить... И он будет жить! Блейд поклялся в этом.
     Затем,  как человек практичный, он  решил,  что должен отдохнуть  перед
новыми  испытаниями,  которые готовит  грядущий день. С  этой  мыслью  Блейд
улегся на кучу мягких шкур и через минуту уже спал.

Глава 9

     Королева  Беата не обманула своего нового  возлюбленного: Блейд получил
свой  шанс.  Правда, он  оказался  близок  к  нулю.  Разведчика  снова  ждал
поединок, и на этот раз  -- более серьезный, чем в  Сарум  Виде, хотя  у его
противников не было ни мечей, ни секир, ни копий. Они в этом не нуждались.
     Перед схваткой Блейд получил возможность обменяться парой слов с Сильво
и Талин. Их привязали к  столбам  в  огромном внутреннем дворе Крэгхеда, где
собралась распаленная, жаждущая крови  толпа подданных Беаты. Королева  была
щедра; кроме  зрелища,  придворных  и  челядь  ожидали  столы,  заставленные
блюдами с мясом и кувшинами с пивом и  вином.  День выдался сырой и мрачный,
холодный туман с моря окутал замок Скалистой Вершины, скрадывая звуки.
     Но  никакой туман  не  мог  заглушить злобный  рык  голодных  медведей,
метавшихся в клетке.
     -- Тунор сохрани нас!  -- пробормотал  Сильво.  Впервые Блейд заметил в
его  голосе  неприкрытый  ужас.  Его  слуга был  привязан  к столбу  прочной
веревкой;  уродливый  и  страшный,  в  одежде,   осыпанной  гнилой  соломой,
перепачканной  нечистотами,  он  походил  на  уличенного   в   преступлениях
висельника. Даже сам Блейд не стал бы этого отрицать; что касается зрителей,
осыпавших Сильво  насмешками, то косоглазый  явно не вызывал у них симпатий.
Страх,  однако,  не  заставил  слугу потерять  голову  и  его  черные глазки
возбужденно блестели, когда он шептал Блейду свои советы.
     -- Я знаю, хозяин, если Тунор спасет  нас, то лишь с твоей помощью. Так
что слушай хорошенько... слушай... -- он едва не заикался от возбуждения. --
Вся надежда на то, что  ты быстро свалишь одного медведя. Понимаешь -- сразу
же! Тогда  другие  могут  заняться  свежатинкой...  они, знаешь  ли,  охотно
поедают друг друга... Ты выиграешь время!  А время, хозяин, тебе пригодится.
Ты  видишь, как расставлены  столбы? Эта ведьма,  Беата,  да  поразит  копье
Тунора ее злое сердце, устроила тебе нелегкий выбор!
     Да, так оно и было  -- столбы  вкопали  на расстоянии пятидесяти  футов
один от другого,  и  Блейд мог защищать только  один  из них. Ему предстояло
сделать выбор между Сильво и принцессой Талин.
     Помахивая своей тяжелой сверкающей секирой, разведчик выслушал Сильво и
бросил взгляд  на королеву Беату, восседавшую на резном деревянном троне под
темно-красным  балдахином.  Замысел  ее  казался  очевидным. Блейд знал, что
королева не  собирается приносить  в жертву  Талин, чтобы потешить толпу.  С
другой  стороны, смерть ничтожного слуги не имела  никакого значения и могла
развлечь обитателей Крэгхеда. Он также заметил, что около каждого  столба за
массивными  деревянными барьерами находятся  несколько  лучников; как раз  в
этот момент один из капитанов королевы давал им какие-то указания. Блейд без
труда мог  догадаться  о  содержании  этих  инструкций, угадать их.  Ему был
предоставлен  шанс спасти свою  жизнь,  жизни Сильво и  Талин  от  медвежьих
клыков.  Если  он  справится с этим делом на  сто  процентов  --  прекрасно;
зрители  получат  удовольствие, а  единственной  потерей  будут три медведя.
Однако он мог  не успеть.  Тогда, как считала  Беата,  Блейд станет защищать
Талин,  предоставив медведям  разорвать Сильво  на клочки.  Толпа насладится
кровавым спектаклем,  а королева  велит прекратить побоище,  чтобы сохранить
двух наиболее ценных пленников: Блейда -- для себя, Талин -- ради выкупа или
иных выгод, которые удастся выжать из ненавистного брата,
     Итак,  лучники являлись страховкой -- на тот  случай,  если  что-нибудь
пойдет не так.  Блейд жестко усмехнулся. Он  был  готов биться об заклад  на
любое из двух лезвий  своего Айскалпа,  вновь  возвращенного ему, что  верно
рассчитал ход событий. Похлопав Сильво по плечу, он произнес несколько слов,
чтобы подбодрить его; но они оба знали -- если дело дойдет до выбора,  Блейд
будет защищать девушку и предоставит слугу покровительству Тунора.
     Сильво понимал это. Он подмигнул Блейду и шепнул:
     -- Уверен, ты сделаешь все возможное, хозяин, однако я -- ничтожество и
мразь по сравнению с госпожой. И  тебе,  и мне это понятно. Но  ради  печени
Тунора не забывай,  что ты --  колдун... и постарайся  использовать всю свою
мудрость.
     Снова  похлопав слугу  по плечу, Блейд отвернулся. Что он мог ответить?
Повернувшись,  он  направился  к  столбу  Талин.   Толпа  приумолкла,  потом
раздалось приглушенное многоголосое  бормотание.  Эти  люди не видели прежде
такого  могучего воина и  как будто  понимали,  что вряд ли когда-нибудь еще
встретят подобного человека.
     Блейд шагал с уверенным видом и даже тени сомнения не отражалось на его
лице. Вид  его  был  грозным; толпа  почтительно  приумолкла, когда,  подняв
огромный топор над головой, он  описал им круг,  и острые  бронзовые  лезвия
засверкали  в  тусклом   дневном  свете.  Темная  бородка   покрывала   щеки
разведчика,  свои  длинные  волосы  он   спрятал  под   головной   повязкой,
выпрошенной  у  охранников.  Он сбросил рубаху, и мощные мышцы  груди и плеч
плавно перекатывались под смуглой кожей; сандалии он тоже снял -- босые ноги
меньше скользили по влажной почве.
     Внезапно медведи, метавшиеся в клетках около  трона Беаты, оглушительно
взревели, словно  почуяв  своего  противника; они рвались на  волю,  царапая
прутья двухдюймовыми когтями. От них тянуло смрадным звериным запахом.
     Талин,  связанная  по рукам и  ногам,  держалась гордо:  голова  высоко
поднята,  в карих глазах сверкает вызов.  Ее  туника,  разорванная до пояса,
оставляла нагими  небольшие  груди;  эти  холмики прелестной  девичьей плоти
воинственно выдавались вперед -- так же, как и твердый маленький подбородок.
Холод превратил ее соски в крохотные окаменевшие вишни.
     Хотя ее упрямство и капризы иногда доводили Блейда до бешенства, сейчас
он не мог  не отдать должное  ее выдержке. Да, ее приводили  в ужас друсы  и
пугали  темные  тени, скользившие  в  лесу, но  перед  лицом такой близкой и
ужасной смерти она не дрогнула. Или, быть может, она разгадала план Беаты?
     Нет, маленькая принцесса  ни о чем  не догадывалась --  это  стало ясно
после первых же ее слов.
     --  Эта  шлюха  желает  моей  смерти, Блейд! Ты  ей  нужен  для грязных
постельных  игр! Пусть так,  но ты отомсти  ей! Отомсти! Прошу тебя,  Блейд!
Нет... умоляю! Отомсти за меня!
     Блейд  остановился  в нескольких шагах от  девушки. Беата наблюдала  за
ними, и ему  казалось  неблагоразумным  слишком  явно  демонстрировать  свое
сочувствие. Он бросил Талин многозначительный взгляд и произнес:
     -- Ты храбрая  девушка,  принцесса. Держись, а я сделаю все, что смогу.
Думаю,  тебе не грозит опасность. И ты, и я нужны Беате, а вот бедный Сильво
по-настоящему рискует жизнью -- ему назначено стать жертвой... Понимаешь?
     Талин в  раздумье  свела брови; ее  блестящие карие  глаза  спокойно  и
внимательно смотрели на разведчика Наконец она слегка кивнула головой:
     -- Спаси своего слугу, Блейд. Конечно, он паршивый воришка, по которому
давно скучает виселица, однако он твой человек, и ты за него отвечаешь перед
Фриггой  и Тунором. --  Лицо  Талин  вдруг осунулось  и  побледнело, но  она
продолжала:  -- Думаю, что ты ошибаешься  насчет меня... Беата давно готовит
мне  гибель. Я не дурочка, Блейд, и  не  ребенок,  как ты считаешь;  я  могу
видеть  вещи  такими,  какие  они есть.  И  я приказываю тебе: если придется
выбирать одного из нас, спасай своего слугу. А потом отомсти за меня!
     Блейд улыбнулся и подмигнул девушке -- так, чтобы заметила только она.
     --  Я спасу  вас обоих, клянусь задницей Тунора, -- сказал он, понимая,
что это только  бравада, в которой ему, возможно, скоро придется раскаяться.
Толпа вновь зашумела, и Блейду велели подойти к трону
     Королева  в  этот  день  нарядилась  в шафрановое  платье,  яркий  цвет
которого лишь  подчеркивал  следы  увядания на  ее сильно  накрашенном лице;
парик  ее  был приведен  в  порядок  и  заново  завит.  Испытующим  взглядом
прищуренных черных глаз  Беата скользнула по могучей фигуре своего пленника,
потом  наклонилась  вперед  и похлопала  его по плечу. Ее  губы, подведенные
густой малиновой помадой, раздвинулись  в  улыбке;  выточенные из кости зубы
сверкнули у самого его лица. Она сказала свистящим шепотом:
     -- Я подумала, Блейд, и решила оставить тебя  в живых. Защищай девчонку
и не беспокойся ни о чем -- я отдала нужные приказы. Но твоему слуге, боюсь,
суждено умереть... И  потом -- ты должен  потешить моих  людей! Этим глупцам
сегодня  нужна кровь, побольше  красной крови! -- Она  еще ниже склонилась к
Блейду,  и  в  глазах ее промелькнуло обещание...  да, конечно,  он  не  мог
ошибиться! Через мгновение Беата добавила: -- Я приду к тебе... ночью.
     Блейд отсалютовал топором.
     -- Я готов, королева! Прикажи -- пусть выпускают медведей!
     Он повернулся и побежал к заранее выбранному месту меж столбов. Солдаты
протащили клетки с медведями  через проем в  заграждении из толстых  бревен,
отделявшем зрителей от арены.  Догадка  разведчика  оказалась верной: зверей
стали выпускать  из клеток  поочередно, подарив  ему таким образом несколько
драгоценных мгновений.
     Первый  медведь, переваливаясь, вышел  на  площадку, поднялся на дыбы и
взревел.  Багровая пасть сулила смерть,  с клыков, огромных, словно кинжалы,
капала слюна. Стоя на задних лапах, зверь достигал десяти футов в высоту.
     Принюхиваясь и испуская громоподобный  рев, он  огляделся  вокруг.  Его
голова,  покрытая шерстью с клочьями  седых  волос,  повернулась  в  сторону
Талин,  и маленькие жестокие глазки пристально  уставились на девушку. Затем
он снова взревел и направился к ней. Блейд, не двигаясь с места, разглядывал
зверя.  Тот  почти  не  отличался  от  гризли,  на  которых  ему приходилось
охотиться  в  прежней,  земной  жизни;  правда,  тогда  у него в  руках была
винтовка...
     Он крутанул своей  секирой над головой и бросился  к медведю,  испустив
громкий  боевой  клич, которым рассчитывал привлечь его внимание.  Но зверь,
почуяв сладкую  женскую  плоть, даже не  повернул огромную лохматую башку  в
сторону нападающего. Блейд ринулся  в атаку, заметив краем глаза, что второй
медведь уже выходит из клетки.
     Он опустил Айскалп, могучим ударом вогнав его широкое лезвие в мохнатую
спину.   Разъяренный  зверь  развернулся,  замахнувшись  на  него  лапой   с
чудовищными когтями; одно их прикосновение могло  располосовать человеческое
тело  на ремни. Блейд стремительно  присел и попытался вытащить  свой топор,
застрявший в туше зверя.
     Теперь  медведь пытался  обхватить  человека  огромными  лапами,  чтобы
раздавить ему кости и  впиться клыками  в его плоть.  Могучим  усилием Блейд
выдернул свое оружие  и быстро отскочил назад;  пока что он  не  получил  ни
царапины. Взгляд его метнулся вправо -- второй медведь направлялся к Сильво.
Времени оставалось мало  -- ведь лучники не собирались защищать  косоглазого
слугу.
     Раненый  зверь пришел в  ярость; забыв о девушке, он  повернул к врагу,
мешавшему добраться  до добычи. Блейд понял,  что  нужно  спешить. Раскрутив
топор, чтобы увеличить  силу  удара,  он с гневным воплем прыгнул  вперед. С
первого  раза  его Айскалп не  свалил это мохнатое  чудовище;  теперь у него
оставался последний шанс -- иначе он не успеет спасти Сильво.
     Ужасающей  силы  удар  был   нацелен  точно.  Блейд  почувствовал,  как
прогнулась рукоять  в его  ладонях,  когда бронзовое лезвие рассекло череп и
вошло  в мозг животного.  Медведь глухо рявкнул и, обливаясь кровью,  рухнул
мертвым. На морде его выступила пена, маленькие глазки потускнели.
     Первый, отсчитал разведчик, подняв взгляд от неподвижной мохнатой туши.
     Теперь все решали  секунды; второй огромный зверь уже поднялся на дыбы,
нависая над корчившимся в веревках Сильво. Слуга закричал -- дико, тоскливо;
это чудовище было еще крупнее, еще ужаснее первого. Бросившись к нему, Блейд
заметил,  как  последний  медведь  покинул клетку  и  заковылял  к  девушке.
Отчаяние стиснуло его сердце; у него не оставалось даже секунд.
     Медведь,  не замечая  разведчика, уже  занес над головой Сильво  лапу с
огромными  когтями.  Однако  Блейд  оказался проворнее:  свистнуло бронзовое
лезвие, и перерубленная лапа упала на землю. Зверь коротко взревел от ярости
и боли; в следующий момент он развернулся к нападающему. Из обрубка на шесть
футов  хлестала красная  кровь,  и  Блейд,  попавший  под  этот  фонтан, был
мгновенно  залит теплой дымящейся жидкостью. Его лицо превратилось в ужасную
кровавую  маску, во рту  появился  привкус  горячей и  соленой  крови зверя.
Зрители за бревенчатым барьером вопили словно стая шакалов; этот богатырь не
обманул их ожиданий! Снова испустив боевой клич, Блейд ринулся вперед.
     Блеснуло  лезвие Айскалпа, описывая  сверкающий смертельный полукруг. В
этот  удар  разведчик  вложил  всю  свою  огромную  силу,  однако  полностью
обезглавить мохнатое чудовище ему не удалось. Голова зверя дернулась  вбок и
повисла, удерживаемая только остатками мышц, из обрубка брызнул новый фонтан
крови, и гигантская туша свалилась к ногам Блейда.
     Второй, отсчитал он и повернулся к девушке.
     На миг его сердце  подпрыгнуло от радости и торжествующий клич вырвался
из пересохшего горла. Его план -- вернее, план Сильво -- сработал! Последний
медведь  остановился,  обнюхал  мертвую окровавленную тушу  и впился  в  нее
клыками. Он  был  слишком глуп -- или слишком  увлечен пиршеством  --  чтобы
обратить внимание на подбежавшего  сзади человека. Блейд раскроил ему  череп
одним мощным ударом Айскалпа и медленно отошел, остановившись около Талин.
     Третий! Он убил всех!
     Грязный, покрытый потом и  медвежьей кровью, он выглядел жутким демоном
из преисподней Тунора -- и знал об этом. Однако взгляд, который подарила ему
маленькая принцесса, не вызывал  сомнений.  Да, в следующую минуту капризный
нрав ее  мог перемениться,  но это не  имело значения; сейчас глаза ее сияли
восторгом и обещанием. Только слепой не увидел бы этого.
     Из-за  бревенчатого  барьера  донесся недовольный  гул толпы;  кажется,
шакалы  были недовольны, что все закончилось так  быстро. Блейд прислушался.
Ругань и гневные вопли заглушали голоса тех немногих, кто пытался восхвалять
его доблесть.
     -- Убить их! Прикончить всех!
     -- Медведей! Приведите еще медведей!
     -- Содрать кожу с этих ублюдков! А девку -- нам на потеху!
     -- Пропали три отличных  зверя -- и что  пользы? Этот  Блейд -- дьявол!
Проткните его стрелами!
     -- Нет, пусть он  сперва прикончит  косого!  Одним ударом, от плеча  до
паха!
     Крики  продолжались  до тех  пор, пока разъяренный  сброд  не попытался
преодолеть заграждение. Блейд подскочил к  Талин  и начал освобождать  ее от
веревок,  рассекая их  лезвием  топора.  Похоже, никто  не  обращал  на него
внимания;  во  дворе замка бушевал  водоворот  яростного  мятежа. Напирая на
стражей, толпа  откатывалась  то  в одну сторону, то в другую  -- безмозглое
чудище, способное затоптать  самого себя до  смерти,  стая шакалов, жаждущих
крови. Королева, бледная от бешенства, вскочила с кресла и выкрикнула приказ
своим  капитанам; раздались протяжные  слова команды,  и лучники, неожиданно
развернувшись,  пос