а  лошади,  а  тебя  тащили на
носилках, как следует  накачав сонным  зельем,  чтоб не  буянил. Ты  здорово
напугал людей Беаты, хозяин.
     Блейд поморщился  и коснулся  пальцами затылка, Он  припомнил, что  его
ударили по  голове,  и  сейчас под волосами  прощупывалась  шишка, липкая от
крови.
     -- Они развесили сети на деревьях,  --  подумал он вслух, --  и точно в
том месте, где мы достигли леса... и в нужное время. Странно!
     -- Да, хозяин. Я тоже удивляюсь. Меня поймали, словно карася в невод, и
заткнули рот.  Я пискнуть не успел? Но нетрудно догадаться, кто им поворожил
-- наверняка, госпожа Альвис передала словечко Беате. Они  действуют заодно.
Король Ликанто такого бы не сделал; он враждует с Беатой.
     Да, похоже, Сильво прав. Весьма вероятно, Альвис, интриганка по натуре,
никогда не отказалась бы от мести. Особенно мужчине, который пренебрег ею! А
Талин  она просто  ненавидела -- за молодость  и красоту. В паутине  госпожи
Альвис могло оказаться много ниточек -- в том числе, и та, что вела в  замок
Беаты на  берегу  Западного моря... Ладно, сейчас это  неважно, решил Блейд;
сейчас нужно думать о том, что может пригодиться в данный момент.
     -- Расскажи мне о королеве Беате, Сильво. Что она за женщина?
     Косоглазого слугу не надо было тянуть за язык и,  слушая его, разведчик
почувствовал,  как  по  его  спине  начали  бегать  мурашки.  Теперь  он  не
сомневался  ни в одном слове; подобные вещи и в самом  деле  существовали  в
этом странном мире, куда забросила его машина Лейтона. История, рассказанная
Сильво, была правдивой -- и такой же реальной, как жизнь или смерть.
     --  Это все, что я  знаю, --  закончил слуга. -- Говорят, она ведьма  и
блудница, которая делит постель и  с мужчинами, и с женщинами. Даже с детьми
--  она убивает их потом, чтобы они ничего не могли разболтать. Я видел, как
жестоко она  калечит своих людей. У многих мужчин не хватает  уха, левого; у
женщин  вырезана грудь... На внешней стене замка подвешены на крюках люди --
мне сказали, что это  стражники, от которых  сбежала госпожа Талин. Один еще
корчился, бедняга.
     -- Сколько ей лет?
     Цепи снова лязгнули.
     -- Кто  знает... Некоторые говорят  -- пятьдесят,  другие  пятьсот. Все
может быть, коли она такая ведьма. И  об этом тоже поговаривают. Утверждают,
что  она  очень красива, но никому не позволено  подходить к ней ближе  пяти
шагов... так что ее красота может оказаться  поддельной. Женщины знают много
уловок, тем более ведьмы, и...
     Люк в  потолке  с грохотом открылся  и сверху на них угрюмо  уставилось
заросшее бородой лицо.
     --  Ты,  который  Ричард  Блейд...  тебя требует королева,  немедленно.
Смотри, без фокусов... а то враз приколем к стене!
     В темницу спустили лестницу, и через минуту  тесное помещение заполнили
вооруженные люди.  Они носили такие же просторные  штаны  с гетрами,  как  и
воины Ликанто, но куртки их, с железными накладными пластинами, были длиннее
и  толще,  а  неглубокие  шлемы,  украшенные  фигуркой единорога,  оставляли
открытыми лицо и шею. Похоже, ни один  из них не  сохранил  в целости левого
уха.
     Солдаты разомкнули цепь и двое подтолкнули  Блейда к лестнице.  Сильво,
пользуясь моментом, заныл:
     -- Дайте  мне  воды! И  поесть чего-нибудь! Неужели вы допустите, чтобы
человек умер от голода и жажды? Тут  грязно и полно крыс...  и сыро... самая
паршивая, вонючая каталажка, какую я видел...
     Солдаты  грубо захохотали. Один подошел к Сильво и пинком ноги заставил
его умолкнуть.
     -- Готов поверить, -- сказал он, -- что ты понимаешь толк в каталажках.
А теперь закрой рот, косоглазый ублюдок -- проживешь дольше.
     Блейд полез вверх. Ни  один  из солдат не приближался  к нему, но копья
они держали наготове. Миновав люк, он услышал снизу вопль Сильво:
     -- Держись веселей, хозяин, и помни, что ты -- колдун!
     Замок Крэгхед был весьма обширен. Блейда вели по бесконечным коридорам,
застеленным тростником и тускло освещенных закрепленными на стенах факелами.
Он поднимался по  каменным лестницам, ступени которых казались истертыми  за
столетия, проходил по крепостным  стенам, улавливая запах соли и вслушиваясь
в грохот  прибоя. Было темно, на небе  -- ни луны, ни  звезд;  над морем,  у
подножия бастионов и стен, клубился белесый туман.
     Наконец  они  достигли  огромной круглой башни, венчавшей цитадель. Еще
несколько  лестничных  маршей  -- и Блейда  втолкнули в просторную  комнату,
захлопнув за ним обитую железом дверь. Он услышал, как лязгнул тяжелый засов
и остался в одиночестве.
     Нет,  не так!  Он почувствовал это,  едва переступил  порог, однако  не
выдал  своей  догадки.  Спокойно  осмотрев  комнату,  разведчик  невозмутимо
направился к проему, который вел в следующее помещение. Что ж, если королева
Беата желает  поиграть в жмурки,  он не  возражает. То, что  их с Сильво  не
вздернули сразу же на крюк, казалось ему добрым знаком.
     Перед  ним  развернулась  анфилада  пышно меблированных  комнат. Ничего
подобного  он  не  видел  в  Сарум Виле, напоминавшем грязную деревню  среди
болот. Здесь на гладком каменном полу лежали шкуры; одна из них -- медвежья,
чудовищной  величины.  Небольшие  диваны обтягивали тонко  выделанные  кожи.
Цветные  ткани и кожаная  драпировка скрывали  стены, окон ему обнаружить не
удалось. В комнатах было  тепло и, приложив руку к полу, Блейд  выяснил, что
каменные плиты  слегка  нагреты  -- по-видимому, под  ними  проходили трубы,
через  которые  поступал горячий воздух. В углу  одной  из комнат  он увидел
большой стол, заставленный тарелками с едой и белым хлебом -- таких  отлично
приготовленных блюд  и  изящной сервировки  он  тоже не  встречал  во дворце
Ликанто.  Кубки,  бронзовые и оловянные, были полны вином и  пивом.  Блейд с
жадностью  набросился  на  пищу, но выпил немного; он чувствовал, что должен
сохранить голову ясной.
     Незаметно, исподволь он осмотрел драпировку -- в  этой комнате она была
выполнена  из   кожи   с  богатым   золотым   тиснением.  Прихотливые  узоры
складывались в непонятные письмена; панно против входа изображало единорога,
вставшего  на дыбы, с вытянутой шеей и черным блестящим зрачком. Когда Блейд
с  напускным  безразличием бросил взгляд  на это  золотистое  геральдическое
чудовище Крэгхеда, ему  показалось,  что глаз моргнул.  Показалось? Нет, он,
без  сомнения,  видел  это!  Итак, за  ним  следили  --  скорее всего,  сама
королева.
     Поднявшись, он подошел к панно  и отсалютовал единорогу бараньей ногой,
зажатой в кулаке:
     --  Благодарю   за  превосходный  ужин,  милостивая  королева.  Могу  я
попросить, чтобы  моему  слуге, который терпит тяжкие  муки  голода в  твоей
темнице, тоже бросили пару костей?
     Глаз замерцал. Затем послышался приглушенный  смех  и  раздался  голос,
звучное и глубокое контральто почти мужского тембра.
     --   Мне  сказали  правду,  Блейд...  Нищий  и  бездомный  бродяга,  не
страдающий, однако,  излишней  скромностью. Да, Альвис  не  солгала!  Лицо и
фигура  превосходны  --  она  описала   все  верно.  Скажи  мне,  чужак,  ты
действительно  такой  бравый  мужчина,  каким   выглядишь?  Отвечай  честно;
предупреждаю, от этого зависит твоя жизнь.
     Голос  ее был ровным и холодным, как дыхание северного ветра; и от него
мурашки снова побежали по спине Блейда. Он не знал, что ждет его, но понимал
-- ему готовят очередное испытание.
     Отвесив изысканный поклон в сторону золотистого единорога, он произнес:
     -- Возможно,  сейчас  меня трудно отличить от бродяги, ваше величество,
но в  остальном вы не правы: я  -- человек скромный.  И я --  мужчина, готов
побиться об заклад с самим Тунором! Что касается моих мужских  достоинств...
боюсь, леди, их трудно оценить, пока я не встречусь лицом к лицу с достойным
противником -- на ристалище или в постели.
     Снова приглушенный смех.
     --  Ты играешь  словами  подобно друсам!  И мне  это  не нравится. Но в
других отношениях ты  мне подходишь. Что ж,  ты получишь шанс показать себя.
Готовься!  Я  подвергну  тебя  испытанию  --   самому  сладчайшему  из  всех
возможных; и если ты выиграешь, попытайся убедить меня в том, что твоя жизнь
представляет некоторую ценность.
     Блейд выпрямился и, сложив руки на груди, уставился прямо в темный глаз
единорога.
     -- А как насчет жизни моего слуги? И принцессы Талин? Ты отпустишь ее к
отцу?
     Молчание. Затем снова раздался голос -- холодный как туман, окутывавший
башни Крэгхеда.
     -- Ты зашел  слишком далеко, Блейд. Немного наглости --  что ж, это мне
даже нравится... хорошая приправа к блюду. Но ты смеешь торговаться со мной!
Не слишком ли рано?
     Он должен продолжать  так, как начал, понял разведчик; теперь его могла
спасти  только смелость.  И, не  опуская глаз, он  ответил не менее холодным
тоном:
     --  Я  всего  лишь  задал  вопрос, госпожа.  Разве  мужчина  не  должен
заботиться о своих друзьях?
     --  Довольно! Первым делом ты должен приготовиться к встрече со мной...
сейчас этим займутся. А ты тем временем подумай немного. Поразмышляй, чужак!
И поучись сдерживать свой язык!
     Глаз исчез.
     Легкая кожаная  портьера на  противоположной стене заколыхалась, словно
за ней открыли  невидимую  дверь,  и в комнату  вошли  четыре юные  девушки.
Полупрозрачные  шаровары,  скрепленные янтарной застежкой  на поясе, были их
единственной  одеждой.  Блейд  поднял  голову.  Коротко  обрезанные  волосы,
круглые шрамы, розовеющие на месте левой груди -- зловещая награда за службу
королеве... Его поразило,  как люди, мужчины  и  женщины,  покоряются  такой
жестокости; на  миг  из глубин его памяти всплыло видение  иной жизни, иного
мира, в котором  подобным вещам  не было места. Но и тот мир, промелькнувший
словно туманный мираж, был не слишком хорош -- насколько он мог припомнить.
     Если  не  считать шрамов на месте груди, девушки  казались  молодыми  и
прелестными; они действовали быстро,  сноровисто  и  в  полном молчании,  не
подымая глаз на  Блейда и  не переговариваясь друг  с другом. Он догадался о
причине такой сдержанности и, на глазах  застывших в ужасе подруг, осторожно
обнял  стройную  блондинку,  заставив ее раскрыть  рот. Язык  у  девушки был
отрезан.
     Служанки  наполнили  большой бронзовый  чан теплой  водой и вымыли его.
Затем Блейда вытерли  льняным  полотенцем,  надушили  шипром  и  обрядили  в
шафранового  цвета штаны и  длинную тунику;  на  ноги ему  одели сандалии из
мягкой кожи. Бородка его была  подрезана  и расчесана,  густые темные волосы
приведены в порядок.
     Когда они закончили, и разведчику было разрешено увидеть  результат  их
усилий  в зеркале  из  полированной  бронзы,  лицо  его  перекосила  гримаса
отвращения. Однако в этой игре вела  Беата, и ему приходилось подчиняться ее
правилам. К этому времени он уже ясно понимал, что за  игры ему предстоят, и
был  полон  решимости  добиться  победы. В  своей  прошлой  жизни,  в земном
измерении,  Блейд редко упускал возможность получить  удовольствие, и его не
пугала  предстоящая  встреча.  Он имел достаточно  пылкости  и  силы,  чтобы
усмирить  мегеру,  подобную  Альвис,  или  капризную  девицу вроде принцессы
Талии. Правда, ведьмы пятисот лет от роду ему пока не попадались.
     Девушки ушли,  и  теперь  Блейд  в одиночестве  мерил комнату  широкими
шагами;  жесткая  усмешка  застыла  на его  лице.  Он  даст этой кровожадной
потаскушке немного больше, чем  она  ждет --  столько, чтобы обеспечить себе
безопасное будущее.  Он  знал лучше большинства  мужчин то,  что известно от
рождения каждой женщине: секс -- могучее оружие.
     Ему почудился  шорох за  прикрывавшим вход занавесом.  Блейд,  небрежно
развалившись на диване,  поднял  безразличный взгляд к  потолку.  Пусть  эта
ведьма приходит. Он готов ее встретить!
     Занавес раздвинулся, и королева Беата шагнула в комнату. Простое черное
платье облегало  ее  гибкое  тело. Хотя  это  одеяние,  подпоясанное красным
шнурком,  было  непрозрачным,  оно не скрывало  ничего,  обтягивая,  подобно
черной маслянистой  пленке, налитые  груди, ягодицы  и  бедра женщины.  Лицо
Беаты,  с алым мазком рта и изящным носом с горбинкой,  поражало бледностью;
ее темные, с серебряными нитями волосы были уложены в прическу столь сложную
и затейливую, что у Блейда невольно мелькнула мысль о парике.
     Раньше комната освещалась дюжиной больших свечей; служанки, покидая ее,
оставили только одну.  В полумраке, который едва рассеивал крохотный  язычок
пламени,  королева  приблизилась к  нему.  Блейд  встал и отвесил  короткий,
полный   достоинства   поклон.  Безошибочный   инстинкт   опытного   мужчины
подсказывал ему, что в данной ситуации раболепие вряд ли будет уместно.
     -- Ваше величество, вы прекрасны.
     В определенном  смысле это  являлось истиной. Королева была немолода --
даже при  тусклом  свете  свечи Блейд  разглядел паутинку морщинок  у  рта и
складки  кожи на шее -- однако эта женщина обладала красотой. Или по крайней
мере, ее остатками. Впрочем, в его положении не приходилось выбирать.
     Некоторое  время Беата  молча  разглядывала его.  Миндалевидные  черные
глаза сверкнули  меж  сузившихся век, тронутых  голубым.  Она изучила каждый
дюйм его тела, прежде чем раскрыть рот.
     -- Ты  должен приблизиться ко мне на коленях, Блейд. Таков здесь обычай
-- для тех, кто ищет моих милостей.
     Разведчику пришло в голову, что он не претендует на милости королевы --
скорее, ему их навязывают. Однако он подчинился и, встав  на колени, со всей
возможной в таком положении грацией направился к женщине.
     Внезапно  одним  гибким  движением  Беата  сбросила  пояс и  распахнула
платье. Подняв глаза вверх, Блейд убедился, что тело ее было лет на двадцать
моложе лица. Груди  -- твердые  розоватые чаши; плоский  живот без  складок;
бедра  --  гладкие и  стройные, как у  юной девушки.  От  нее исходил густой
насыщенный аромат, в котором смешивались  запахи женского тела и неизменного
шипра.
     --  Ну  что же,  неплохо, -- сказала  Беата,  и  голос  ее,  холодный и
насмешливый, слегка  дрогнул от  возбуждения. Интересно, подумал  Блейд, что
приносит ей больше  удовольствия -- прикончить мужчину, подвесив его на крюк
за ребро, или переспать с ним? Вероятно, и то, и другое...
     -- Ты подчинился  обычаю и поэтому проживешь немного дольше. Признаюсь,
я рада этому; до сегодняшней ночи  я никогда не видела таких мужчин. Теперь,
Блейд, иди на ложе и  докажи мне, что ты -- настоящий мужчина, а не штаны  с
рубахой, начиненные бесполезным для женщины мясом.
     Она заставила его лечь  так, как ей хотелось. Затем начала  неторопливо
разоблачать Блейда,  исследуя губами и пальцами  каждый дюйм его обнаженного
тела.  Черное платье еще прикрывало плечи королевы подобно мантии; разведчик
протянул руку и коснулся ее груди, но она шлепнула по его ладони.
     --  Здесь я  решаю, Блейд, когда наступит время  для  этого!  Ты должен
повиноваться -- вот все, что от тебя  нужно. Повинуйся и  будь готов,  когда
понадобишься мне.
     Блейд,  который в этот момент  был уже совершенно  готов, подумал,  что
королева  несколько запоздала со своим приказом. Ситуация  показалась бы ему
забавной, если  б он мог забыть хотя бы на секунду о суровой реальности. Его
жизнь,  жизнь Сильво и, возможно, малышки Талин  зависела от его способности
удовлетворить  эту  женщину. Он ощутил мгновенный,  почти панический  страх;
напряжение, давление обстоятельств сами  по  себе могли  служить  источником
неудачи. Он отбросил эту мысль. Было бы нелепо погибнуть по такой причине.
     Королева  пожелала занять доминирующую позицию. Она продолжала  гладить
его, не  позволяя  говорить, каждый  раз  жадно целуя  его губы,  дразня  их
острым, настойчивым языком, в то время как руки ее блуждали по сильному телу
мужчины. Она ласкала  его кожу, затем принялась покусывать  и сосать  грудь;
казалось,  она подобно вампиру,  не  могла  насытиться его плотью.  Наконец,
прекратив ласки,  Беата  оседлала  его и позволили войти.  Через минуту  она
испустила стон  --  первый  звук  страсти,  который слетел  с ее уст, --  и,
слившись с Блейдом, начала двигаться с ним в едином мерном ритме.
     Заметив, как  исказилось ее  лицо, судорожно искривился рот,  обезумели
глаза  и  натянулись жилки  на  шее,  Блейд  понял, что  перед ним немолодая
женщина. Но сейчас это не имело значения.
     Она начала говорить; слова слетали с дрожащих губ женщины, пока тело ее
совершало путь к заключительному пароксизму страсти.
     -- Ты  -- делаешь -- это -- хорошо -- Блейд!  Очень хорошо! Нет! Молчи.
Только  я  говорю!  Ах, Фригга,  сладчайшая...  ты делаешь  это  хорошо!  Не
останавливайся...  Никогда не останавливайся, пока я  не прикажу...  или  ты
умрешь на рассвете... Многие давали мне удовольствие в начале... но не могли
продолжить  и поэтому  умирали... А-а-ах,  Блейд, Блейд! Клянусь Фриггой,  я
теряю сознание!
     Королева затрепетала в экстазе,  выгибая назад  спину; затем рухнула на
него и прошептала:
     -- Блейд, это прекрасно... Ты можешь продолжать?..
     Его  дыхание было  бурным;  он  не мог говорить и лишь кивнул  головой.
Несколько  раз он  был  на  грани кульминации и сдерживался огромным усилием
воли. Прелестный случай, с горечью подумалось ему: жизнь  мужчины зависит от
его способности продолжать.
     Беата наклонилась, и тяжелые груди коснулись губ Блейда.
     -- Теперь ласкай меня, Блейд... скоро я снова захочу тебя. Но за первую
и столь прекрасную  службу я окажу  тебе любую небольшую милость, которой ты
попросишь.
     Сейчас,  когда  женщина  лежала на  его  груди  с закрытыми  глазами  и
поблекшим лицом,  Блейд разглядел,  как  сильно  она была  накрашена.  Парик
слегка сдвинулся, но в слабом пламени свечи он не  мог разобрать цвета волос
под ним.
     --  Ты получила большое  удовольствие,  --  сказал Блейд  дерзко, --  и
предлагаешь  одарить  меня  маленькой  милостью.  Достойно  ли  это  великой
королевы?
     Накрашенные голубым веки дрогнули.
     --  Ты наглец, Блейд,  и все еще не понял своего положения. Конечно, ты
крепкий жеребец... такой мне ни разу еще  не попадался... Но учти --  это не
повод, чтобы рассчитывать на мое особое  благоволение! Ты жив еще,  человек!
Жив! Но, кажется, не слишком благодарен мне за это.
     Блейд  понял,   что  необходимо   проявлять  осторожность;   однако  он
по-прежнему считал, что только смелость является ключом к успеху.
     -- Только маленькие  люди довольствуются малыми вещами, -- произнес он.
-- Я -- не ничтожество, и я не приму подачек. Мне  нужна жизнь моего слуги и
безопасность принцессы Талин.
     С  закрытыми глазами она  провела  по его щеке кончиками пальцев. Ногти
были длинные, голубого цвета.
     -- Ты доставил мне удовольствие, Блейд... Может быть, Фригга снизошла к
моим мольбам,  послав мне наконец настоящего мужчину... Но как  я могу  быть
уверена?  Чтобы  судить  об  этом,  надо совершить долгое  путешествие, а не
короткую прогулку.  И тут есть вещи,  которых ты не понимаешь:  если  я буду
жестокой,  без жалости в сердце, я не смогу  править  в Крэгхеде. Таковы все
мои люди, и они ждут, что я буду такой же. Стоит мне  проявить слабость -- и
я погибла.  Поэтому, Блейд, я не могу обещать то, что ты  просишь. Все сразу
--  не  могу.  Однако ты  получишь шанс.  Используй его, если у  тебя хватит
мужества.
     Когда он попытался расспросить  ее, то получил приказ  замолчать,  Губы
Беаты коснулись его губ, потом язык и чуткие пальцы опять начали блуждать по
его телу. Блейд  лежал, ожидая, пока женщину снова не охватило  возбуждение;
она страстно прижалась к нему. Так продолжалось раз за разом. Она требовала,
чтобы он соединялся с ней в таких немыслимых позах, которые  он, несмотря на
свой весьма богатый опыт, не мог даже вообразить. Наконец, сложив вдвое свой
красный пояс, она  легонько  хлестнула его по