ект, вымощенный белыми звездчатыми  плитами, с приподнятой
пешеходной   дорожкой  и  лентами   транспортеров.  По  другую  его  сторону
вздымались  вверх дома  -- ярко  окрашенные,  выложенные  тут и там  пестрой
мозаикой,  с овальными окнами,  с лоджиями и балкончиками,  с подъездами,  к
которым вели невысокие лестницы из серебристого металла. Одни из этих зданий
походили на цилиндры, другие  --  на конусы или пирамиды; были и  такие, что
напомнили Блейду  бутылку  из-под  шампанского,  раскрытый  веер  или  некое
подобие дерева  с  тремячетырьмя  ветвями, расходившимися  горизонтально  от
мощного цилиндра-ствола. Несмотря на разнообразие форм, расцветок, отделки и
украшений, все эти конструкции  имели  нечто общее  --  они казались  сильно
вытянутыми  вверх, словно неведомым  архитекторам  надо  было разместить как
можно больше жилых квартир-ячеек  в расчете на квадратный фут площади. Перед
этими исполинами в сто-сто пятьдесят этажей меркли  небоскребы  Манхэттена и
Чикаго;  здесь  высились  десятки   тысяч  гигантских   зданий,  разделенных
глубокими ущельями-проходами,  и  Блейд понял, что город, который  он видит,
служил приютом тридцати или сорока миллионам  человек. На Земле пока -- даже
на ее поверхности! -- не существовало ничего подобного.
     Странник снова взмахнул рукой -- на сей раз  подзывая к себе спутников.
Они подошли,  тихонько подкрались,  словно зверьки, выпущенные из клетки  на
свободу,  и застыли, ошеломленно вглядываясь  в открывшийся простор. Руки их
по-прежнему сжимали оружие,  лица  казались  напряженными, бледными  в ярком
свете, струившемся с потолка, и Блейд, желая  разрядить обстановку, негромко
произнес:
     -- Вот так жили предки...  -- он  не уточнил, чьи. -- Неплохо выглядит,
а?
     -- Зачем же они ушли  отсюда?  -- выдохнула Сейра. -- От такой... такой
красоты?!
     -- Глупая!  -- снисходительно усмехнулся Бронта -- Красота -- красотой,
а как здесь отбиться от кэшей? Загонят в одну из этих коробок, и все... даже
для блох корма не останется.
     Дилси подтолкнул Кести локтем в бок.
     --  Ну  что, похоже  на  обитель  херувимов? Может,  где-то там,  -- он
показал в сторону города, --  сидит твой  Господь  и  думает, какую  бы  еще
гадость на нас наслать?
     -- Не приставай  к парню,  --  Блейд сурово  сдвинул брови. -- Херувимы
должны обитать на поверхности, -- странник поднял  глаза к потолку, -- а это
просто древний город, из которого люди бежали в пещеру Ньюстарда...
     "Бежали  жалкие  остатки",  -- подумал он.  Где  же  миллионы,  десятки
миллионов  прежних  обитателей?  Где  их скелеты -- горы,  Эвересты  костей?
Возможно, их прибрали кэши?
     Странник еще раз оглядел чашу высотных зданий -- безусловно, старых, но
поражавших  своей  нетленностью.  Нигде никаких разрушений,  никаких  следов
войны,  ни  руин, ни  чудовищных воронок,  ни отметин пожара...  Похоже, его
третья гипотеза -- насчет глобальных военных действий -- стремительно шла ко
дну.
     Вместе  с четвертой  --  о восстании роботов!  Зерном  этой  идеи также
являлось  насилие  --  машин ли против людей,  людей ли  против машин. Бунт,
восстание,  мятеж  всегда  приводят к  войне  и  разрухе,  а если победившая
сторона не заинтересована в восстановлении разрушенного, то  следы  сражений
должны сохраниться в веках. Однако их не было.
     Ладно,  решил Блейд, дальше увидим. Он собирался придерживаться  своего
первоначального  плана -- пройти  по  белому проспекту  до угла  и  свернуть
направо,  к  строению, обозначенному на плане меднокрасным кружком. Галерея,
на которой очутились путники, была для подобного предприятия подарком судьбы
--  она  висела над  дном подземной полости на высоте пятисот футов, видно с
нее было далеко и  снизу  никто не  мог  заметить пробирающихся вдоль  стены
людей.
     Блейд повернулся к своему отряду.
     -- Мне кажется, ни одно из зданий не доходит до потолка, -- сказал он.
     -- А почему это тебя интересует? -- прищурился Дилси.
     -- Разве не понятно?  В таком  здании  можно было  бы поискать сквозной
проход  наверх.  Но я не вижу  ничего подходящего...  ни одно  не  упирается
крышей прямо в небо...
     -- Колонны, -- вдруг сказал Кести.
     -- Что -- колонны?
     -- Колонны упираются...
     Блейд  присмотрелся. Действительно,  медно-красные  колонны,  торчавшие
вдоль проспекта словно фонарные  столбы, уходили вверх,  к  сияющему куполу,
превращаясь в  едва заметные тоненькие  ниточки. Вероятно, они  поддерживали
кровлю над  городом --  сотни, тысячи металлических стержней, сверкавших как
надраенная медяшка на судне. Странник прикоснулся к колонне, рядом с которой
стоял, и пожал плечами, ее  поверхность была  гладкой, без  единого  шва или
заклепки.
     -- Двинемся туда, -- он  показал  кивком головы влево. -- Помните план?
Мы дойдем до угла, осмотрим с высоты эту  часть города -- если надо, оглядим
его со всех сторон, -- а потом решим, что делать.
     --  Хм... -- Дилси  с сомнением  покачал головой. --  Немалая прогулка!
Балконы и проход внизу тянутся на тысячи шагов...
     --  Нам некуда торопиться, --  произнес Блейд,  хотя и знал, что к нему
самому это  не относится. Он  повернулся и широким шагом пошел вдоль  стены,
поглядывая  направо, на яркие  многоцветные здания,  похожие  на  украшенные
окнами и мозаикой детские строительные  кубики. Отряд в предписанном порядке
двинулся  следом  Кести,  Сейра, Бронта и  Дилси  поторапливались  за  своим
вожаком, недоверчиво косясь на Гладкие Коридоры, оказавшиеся куда огромней и
пышнее, чем им представлялось до сих пор.
     Так они  и  шли  --  до  самой еды  перед  сном,  проскальзывая подобно
призракам в своих серых  одеждах мимо  серой стены. Маленькая боевая ячейка,
сплоченная семья, крысиный  прайд, самка  и четыре самца... И  час  за часом
перед ними разворачивалась панорама  города, в котором некогда обитали люди.
Люди, которые могли  в любой момент подняться на поверхность; люди,  которым
некогда принадлежал весь мир...

     Расследование пятое и последнее

     -- Расскажи мне сказку, апатам...
     -- Ты слишком взрослая для сказок, Сийра...
     -- Никогда не поздно слушать сказки. Из них, как говорят, родилось все!
Абсолютно все!
     -- Все? Хм-м... забавно!  Кажется,  эту мысль  тебе внушил поэт,  Кирто
Веладас?
     -- Ты снова смеешься...
     --  Нет,  девочка,  я  серьезен.  И  в  доказательство  этого  расскажу
сказку... ты уж прости, если она покажется тебе мрачноватой.
     -- Разве бывают мрачные сказки?
     -- Сказки  бывают всякие, и мрачные, и страшные, но я не собираюсь тебя
пугать. Просто  с  этой  историей  ты  познакомишься  рано  или поздно, и  я
предпочитаю, чтобы ты услышала ее от меня.
     -- Какое интригующее начало, апатам!
     -- Хм-м? Возможно, возможно...
     -- Ну, начинай же! А я налью тебе еще вина.
     -- Но  начну я с вопроса, Сийра, с  нескольких вопросов. Тебе, конечно,
известно, что до эпохи Редукции наш мир был перенаселен...
     --  Да, разумеется! Людей было в тысячи раз больше, чем в наше время, и
пришлось  строить огромные города под землей, в естественных и искусственных
пещерах.
     -- Почему, ты знаешь?
     --  Тогда  не умели синтезировать пищу... Ели то, что  росло на полях и
плантациях, а для растений нужны были и место, и солнечный свет.
     -- Именно так. Поэтому большая часть населения обитала под землей, хотя
это  нравилось  далеко  не всем. Фактически  в гигантские города-муравейники
было загнано  несколько  миллиардов  человек  --  все,  чье  присутствие  не
требовалось на полях и фермах.
     -- Но это же ужасно!
     -- Совершенно согласен... Есть, однако, вещи и поужаснее.
     -- Ты хочешь меня напугать?
     --  Нет,  детка. Но вот  тебе  новый вопрос:  что ты  знаешь о временах
Редукции? Каким  образом  --  и почему! -- численность  населения  настолько
сократилась?
     -- Но  об  этом периоде нет  достоверных  данных.  Катастрофа произошла
слишком давно...
     -- Катастрофа! Ты уверена, что это была катастрофа?
     -- Ну-у... Нам говорили, что существуют два предположения...
     --  О! Целых два!  Наверняка те же самые, что и во времена моей юности!
Какое же первое? Болезни?
     --  Да. Перенаселенность и скопление огромных масс людей в сравнительно
небольшом замкнутом  пространстве привели к эпидемиям, настолько губительным
и скорым, что медицина той эпохи не могла с ними справиться......
     -- И выжила только ничтожная часть, так? А мы -- их счастливые потомки?
     -- Так нам говорили.
     -- Так и мне говорили --  во  времена ученичества. Что касается  второй
гипотезы, она, если не ошибаюсь, кажется немного попригляднее...
     --  И  я так считаю. Возможно, убыль  населения связана  с  планомерным
ограничением рождаемости, пересмотром  генофонда  и тщательным  отбором пар,
которым дозволялось иметь потомство.
     -- Итак, Сийра, либо  страшные  болезни, либо сознательный генетический
отбор... Но в народе ходит еще одна версия.
     -- Та самая сказка или предание, которое ты собираешься мне поведать?
     -- Да, моя милая...  Говорят, что топотуны -- наши помощники и слуги --
были изобретены незадолго перед Редукцией, и что они-то  и послужили главной
ее причиной.
     -- Топотуны? Ты шутишь, апатам? Какой от них вред?
     --  Сейчас,  разумеется,  никакого.  Сейчас   люди  занимаются  делами,
достойными  человека,  а всем остальным ведают  машины, и мы  практически не
вмешиваемся  в  их  работу. Но так было не  всегда, дочка, далеко не всегда!
Топотун -- универсальный робот,  он может прислуживать  в доме,  возделывать
поля и ходить за  скотом, трудиться у станка, управлять  другими машинами...
Он   способен  делать  все,   чем   брезгует  человек  --  простую,  нудную,
утомительную,  нетворческую работу.  Но до Редукции именно этим и занималась
подавляющая часть населения...  Понимаешь? Они  делали  то, что могут делать
топотуны, причем  еще  лучше,  чем  люди.  И  люди  стали  ненужными,  когда
появились роботы -- долговечные и  неутомимые существа, которым  не нужны ни
пища, ни кров над головой, ни одежда, ни развлечения, ни семья, ни осознание
своей  значимости,  своего достоинства...  Представляешь себе,  миллиарды  и
миллиарды  никому не  нужных разумных созданий! Разом выброшенных  из жизни,
потерявших  цель  и  смысл  существования!  А ведь  их надо  было кормить  и
занимать, как малых детей...
     -- И тогда начались эпидемии в подземных городах?
     -- Такова версия, приятная сердцам наших историков. Но говорят, что эти
эпидемии не являлись естественным исходом... говорят, что кое-где это были и
не эпидемии вовсе, а газы... отравляющие газы...
     -- Апатам, это невозможно!  Как  бы мы  жили  с  таким грехом -- грехом
предков! -- на совести? Пусть не  сразу, но историки установили бы правду...
разыскали  бы старые документы, записи... спустились бы вниз, наконец!  Ведь
если  то...  то, что ты говоришь... верно, значит,  старые города  под  нами
завалены костями погибших! Их же можно...
     --  Нет, нельзя. После этого... гм-м... деяния вниз направили роботов с
приказом произвести полную чистку и санацию. И, уверяю тебя, ни один историк
за  сотни   лет  не  обнаружил  ни  одного  документа,  подтверждающего  или
опровергающего  данную  версию. Там, под нами,  гигантские безлюдные города,
огромные фабрики, на  которых  трудятся  роботы;  там  сонм  машин,  которые
обеспечивают нас всем необходимым для жизни, и лишь немногие шахты позволяют
проникнуть  в  их царство... Те шахты,  через которые поступает продукция...
Раньше же тоннели входа-выхода исчислялись миллионами... они были везде...
     -- Как? И у нашего дома, в саду?..
     --  Вполне  возможно,  Сийра,  вполне возможно.  Теперь  этого никто не
знает. Тоннели в каждом городе были запечатаны.
     -- Завалены? Разрушены?
     -- Нет. Я же сказал -- запечатаны!  Закрыты на электронный  ключ еще во
времена Редукции.  Отсюда, с поверхности,  их невозможно отпереть... да и не
нужно.
     -- Ты как-то сказал, что  человек, пожелавший спуститься вниз,  лишился
бы уважения в глазах других людей... что даже машины...
     -- Да, и машины перестали бы считать его человеком, ибо для них люди --
те,  кто живет на поверхности. В некотором смысле --  херувимы, божественные
создания из древних легенд!
     -- Но где же правда, апатам?
     -- Мы ее не знаем и, наверное, не узнаем никогда, Сийра.
     -- Зачем же ты рассказываешь мне эту мрачную историю?
     --  Вспомни, я  же  предупредил тебя,  девочка. Рано или поздно с тобой
кто-нибудь заговорит об этом... когда ты станешь постарше... Так вот: что бы
тебе ни говорили, знай, что истина нам  неизвестна. Чем являлась Редукция --
естественным процессом или величайшим преступлением? Нам сие неведомо...
     -- И это вся твоя сказка, апатам?
     -- Нет, Сийра, это лишь введение к сказке.
     -- Вот как? А в чем же заключается само предание?
     -- В  том,  что внизу, в  пещерных  лабиринтах, сохранились  люди.  Они
бродят там, словно потерянные души во  тьме,  и проклинают тех, кто уготовил
им подобную участь. И их проклятия доходят до нашего светлого мира...
     -- Ужасно! Ужасно, апатам! Помнится,  ты как-то рассказывал о человеке,
которого мучили дурные сны... о мастере, который  сделал  мой гребень... и о
другом,   о   юноше,   страдающем  почти  неизлечимой  душевной  болезнью...
Неужели?..
     -- Нет, Сийра, конечно же нет. Все это -- сказки и сны, сны и сказки...
     * * *
     Проснувшись условным утром, на третьи сутки странствий, Блейд прокрался
на галерею, окинул  взором нетленный  древний город и окончательно похоронил
третью  и четвертую  гипотезы.  Он, тем не  менее, не считал, что  следствие
зашло в тупик; наоборот, странника все чаще  охватывало чувство,  что каждый
шаг приближает его к разгадке тайны.
     Вчера  вечером (разумеется,  столь  же  условным  вечером,  сколь  было
условно утро) путники  добрались до угла проспекта, свернули по нему направо
и остановились на ночлег. По прикидке Блейда, часов за  десять они прошли не
более  двадцати  двух  миль,   поскольку  двигались  неторопливо,  тщательно
осматривая город  с высоты галереи и проверяя, не видно ли  где кэшей-убийц.
Место для ужина и  сна выбрали в тех же  серых коридорах складского блока, в
которых они блуждали накануне, -- большая комната с многочисленными полками,
на которых не было ничего, кроме пустоты.
     Галерея, по которой они шли, казалась бесконечной и пустынной. Примерно
через каждые полмили путники натыкались на широкую  металлическую  лестницу,
которая  связывала  все  нижние  и верхние балконы; их было двенадцать,  как
проверил Бронта,  сбегав вниз  и поднявшись  затем наверх. В пять  раз  чаще
встречались проходы, которые вели  в складские помещения, и около каждого из
них с  внешней  стороны  галереи  находилась поддерживающая ее колонна.  Эти
гигантские медные трубы почему-то очень интересовали  Кести; он  внимательно
оглядывал их, иногда  подходил ближе и ощупывал  руками. Блейд ему не мешал,
полагая, что дождется какого-нибудь дельного предложения.
     Сейчас  он  смотрел на  город, на это  скопище  разноцветных цилиндров,
конусов  и  пирамид,  прикидывая,  куда  двигаться  дальше.  Голова  у  него
побаливала, и было  ясно, что время очередной командировки истекает; два дня
или три -- может быть, даже один -- вот все, чем он располагал.
     Что ему  удастся принести Лейтону  из этого  мира, который, несмотря на
регресс,  мог одарить  Землю  несметными  богатствами? Частичку  светящегося
покрытия? Световой цилиндр? Излучатель, способный резать металл? Микросхемы,
на  которых была собрана память кэша? Или книгу с  математическими текстами,
найденную Сейрой?
     Сейчас Блейд не хотел думать об этом. Как-то само собой случилось  так,
что задача, которую всегда ставил перед ним Лейтон, -- поиск новых знаний --
на сей раз  подменялась другой, его  личным  расследованием, начатым полтора
месяца назад. Он твердо собирался довести это дело до конца, причем  не  для
удовлетворения собственного  любопытства  (что  тоже было бы  вполне весомой
причиной),  а потому, что раскрытая истина  могла бы раскрыть и двери наверх
для обитателей подземных анклавов. Еще  никогда ему не приходилось встречать
людей в таком  бедственном положении! Самый последний раб  в  Меотиде, Сарме
или Зире казался богачом по сравнению с этими крысами подземелий  -- ведь он
мог видеть солнце и  небо, дышать свежим воздухом, сорвать зеленый лист  иди
полевой  цветок... И, в  конце концов, он не подвергался  каждые одиннадцать
дней риску мучительной смерти от луча бластера или ядовитого газа!
     Странник услышал легкий шорох, лотом тонкие пальцы легли на  его плечо.
Сейра...  Проснулась,  забеспокоилась  и  пошла  его искать...  Он  приобнял
девушку за плечи, прижал к себе.
     -- Куда ты убежал, Чарди? -- ее милое личико было встревоженным. -- Без
тебя мне страшно... страшно в этих огромных коридорах...
     -- Что парни? -- спросил Блейд.
     -- Спят... Нет, -- поправилась она, -- Дилси уже потягивается.
     -- Значит, сейчас потребует есть, -- странник ухмыльнулся.
     -- Ничего, подождет,  --  уютно устроившись под  мощной  рукой  Блейда,
девушка  широко раскрытыми глазами  смотрела на город.  -- Знаешь,  -- вдруг
сказала она, -- а ведь мне  рассказывали про это... про  место, где когда-то
жили предки...
     -- Рассказывали? Кто?
     -- Апатам... мой апатам...
     -- Апатам? -- Блейд приподнял бровь.
     -- Ну, отец...
     Странник кивнул; вероятно,  это  было ласковое уменьшительное словечко,
нечто вроде английского "дадди".
     -- Твой апатам добирался сюда? -- спросил он.
     -- Нет.  Может  быть,  ходил  его отец  или  дед... Но  он  мне  что-то
рассказывал об этих местах... давно, в детстве... я уже не помню...
     -- Жаль, что ты опять не расспросила его -- перед нашим походом.
     Сейра беспомощно повела плечами; лицо ее сделалось грустным.
     -- Его уже не расспросишь, Чарди...
     -- Кэши?
     -- Кэши...
     -- Прости... -- Блейд крепче прижал ее к себе.
     Безусловно, обитателей этих катакомб нельзя было в полной  мере считать
крысами.  Да, они казались серыми, словно запыленными;  от них  зачастую  не
слишком приятно  пахло, и они шмыгали в своих  ходах и тоннелях словно  стаи
хищных грызунов; они ели то, чем побрезговала бы  самая жалкая земная тварь;
они  грудились  около  молодых  самок, являвшихся самой большой ценностью  в
подземном мире. И  все-таки они не  стали животными! Они любили и печалились
так, как  любят и  печалятся люди, и слова  "отец" и "мать" еще не стали для
них пустым звуком.
     По-прежнему обнимая Сейру за плечи,  Блейд повел ее к месту их ночлега.
Парни  уже  поднялись,  собрали мешки  и теперь  сидели  на них  в  ожидании
хозяйки,  лениво перебрасываясь  словами. Собственно, это касалось  Дилси  и
Бронты; Кести, по своему обыкновению, молчал.
     -- Не спуститься ли нам  вниз, на первый уровень?  --  предложил Блейд,
усаживаясь и доставая ложку.
     -- Что это даст? -- Дилси уже тянулся к котелку с грибами.
     -- Мы  можем  заглянуть  в город,  осмотреть пару-другую зданий.  Вдруг
обнаружится нечто интересное!
     -- Хм-м... Ты думаешь? А если напоремся на кэшей?
     -- Пока мы их не видели.
     -- Знаешь, Чарди, кэши такие шустрые твари... То их нет и нет, а то как
навалят...
     -- Навалить они могут в любом месте, и тут, и внизу.
     -- Это верно,  -- Дилси почесал в  голове черенком  ложки, -- Ну, давай
спустимся...  Что остальные-то скажут? -- он оглядел  сосредоточенно  жующих
Кести, Бронту и Сейру.
     --  Спустимся,  --  кивнул Бронта.  -- Интересно  поглядеть, что в этих
цветных коробках. Чарди прав -- может, и найдем что полезное. Книги там, или
банки с едой...
     Сейра  тоже  с энтузиазмом закивала,  и  взгляд Блейда  переместился на
Кести.
     -- Ты