, пока не
найдут. Но казнь за новый побег будет иной, - его грязное  исцарапанное лицо
приняло озабоченное выражение. - Думаю, меня поджарят на медленном огне.
     Внезапно две  крупные  прозрачные слезы выкатились  из глаз  сармийца и
сбежали по щекам, прокладывая светлые полоски
     - Я боюсь... - прошептал он. - Огонь страшнее капидов...
     Разведчик потрепал Пелопса по плечу.
     - Ты находишься под моей защитой,  -  голос его  был  тверд, -  и  я не
собираюсь отдавать тебя этим фадритам. Служи  мне верно, Пелопс, и я обещаю,
что сковородка Экебуса останется пустой.
     Человечек с надеждой  воззрился на  него,  потом  кивнул и вытер слезы.
После паузы Блейд задумчиво добавил:
     - Если дело дойдет до сковородки, мы окажемся там вместе.
     Он не хотел обещать более  того, что мог сделать. Он был таким же нагим
и безоружным, как этот маленький сармиец, и так же, как он, не имел ни крыши
над головой,  ни  куска  хлеба. Главным, пожалуй, являлось оружие,  и  Блейд
надеялся, что  его спутник сумеет  что-то посоветовать на  сей  счет. Однако
сармиец, беспокойно поглядывая на мыс, сказал:
     - Я никогда не имел дела с оружием, ни раньше, ни теперь. Раб есть раб,
ему положено  трудиться,  а не тянуть руки к  мечу. Конечно, кроме тех, кого
специально обучали... Но и они все равно остаются рабами.
     Блейд удивленно приподнял бровь.
     - Рабы, обученные сражаться? С кем?
     - Друг с другом,  разумеется,  - пояснил Пелопс, - на потеху свободным.
Иногда с ними бьются фадриты, чтобы поразвлечься... Разве  в твоей стране не
устраивают таких представлений?
     Гладиаторы! Блейд кивнул головой.
     - Да, теперь я понимаю, о ком ты говоришь.
     Задумчиво потирая висок, он взвешивал возможности, которые  открывались
перед ним  на боевой арене.  Пожалуй, в этом было некое рациональное  зерно,
людей,  умевших выпускать  кишки  своим  ближним на радость  публике, всегда
ценили высоко.
     Стон Пелопса  прервал его  размышления, маленький сармиец  указывал  на
отмель, тянувшуюся вдоль остроконечного мыса.
     - Гляди, мой господин! Фадриты! Охотники  на беглых рабов! Надо бежать!
Они  всегда обыскивают эти  заросли. О  Бек, милостивый, милосердный, помоги
нам!
     Его  напряженный взгляд метался как у затравленного зверька, скрюченные
пальцы шарили по земле.
     - Что ты ищешь? - спросил Блейд.
     - Камень, поострее. Когда солдаты  схватят меня, я  перережу жилы...  Я
боюсь огня...
     Блейд  посмотрел на  море.  Никаких следов промелькнувшего на горизонте
судна, только белесый туман да небо, низко нависшее над красноватыми водами.
Он  отвернулся  и стал  разглядывать группу вооруженных  людей,  неторопливо
спускавшихся со скалистого  мыса на галечный  пляж.  Фадра.  Воинский отряд!
Одни - на конях, другие - пешие. Через полчаса они будут здесь.
     Выдернув  стебель  тростника,  Блейд  переломил  его  и  дунул  внутрь.
Отлично!  Стебелек  оказался  полым.  Чтобы  окончательно убедиться в  этом,
разведчик  дунул  посильнее;  раздался  слабый  свист. Пелопс  с  удивлением
наблюдал за ним.
     Блейд кивнул на мелкие волны, лизавшие берег.
     - Мы  спрячемся в  море,  под  водой,  и  будем дышать через тростинки.
Выбери-ка себе стебель потолще, малыш.
     Пелопс  послушно  выполнил  приказ,  но  плечи  его  все еще оставались
поникшими.
     -  Я понимаю, - согласился он, - это может сработать. Однако боюсь, что
мы  получим только  отсрочку, сьон.  Экебус  - упрямый человек;  если он  не
найдет меня здесь, то примется искать по всей Сарме. Знаешь, охота на беглых
рабов - любимое развлечение солдат. Никакого риска  и масса  удовольствия...
Они будут выслеживать меня и... и тебя тоже, сьон...
     Он со  вздохом замолчал, стараясь не смотреть Блейду в глаза. Разведчик
мрачно улыбнулся.
     -  Ты хочешь сказать,  что  я слишком большой  и заметный, так? Значит,
меня быстро поймают - и тебя тоже. Ты об этом подумал сейчас, Пелопс?
     Маленький человек только вздохнул.
     Блейд продолжал:
     -  Тогда сам решай, останешься ли  ты  со  мной или  будешь  испытывать
судьбу в одиночку. Ну, а я иду в воду.
     И он пополз  по грубой  гальке навстречу набегавшим  волнам.  У  кромки
прибоя разведчик оглянулся  и удовлетворенно  хмыкнул; Пелопс полз следом за
ним.
     Вода оказалась довольно теплой, но перенасыщенной  солью, и оба беглеца
с  трудом опустились на дно. Более легкого Пелопса, словно пробку, постоянно
выталкивало  наверх. Кроме  того, стебель, выбранный им, треснул,  и сармиец
наглотался соленой  воды. Чертыхаясь про себя, Блейд нашел  на  дне  тяжелый
камень  и  показал на него Пелопсу, тот понял  и обхватил  скользкий обломок
ступнями.  Сделав  ему  знак  не  высовываться  без  разрешения,   разведчик
приподнял  голову  над водой, проверяя  надежность  маскировки. Над  волнами
виднелся лишь трехдюймовый  конец  тростинки, и Блейд довольно кивнул.  Если
удача  не отвернется  от них,  эта уловка сработает;  заметить  стебельки  с
берега было практически невозможно. Он чуть присел, цепляясь ногами за камни
и разглядывая приближавшийся отряд,
     Пешие воины шли колонной по двое.  Их  боевое облачение составляли юбки
из  полосатой  ткани,  нагрудные   кожаные  панцири,   сандалии  с  ремнями,
обвивавшими ноги почти до колен, да  плоские шлемы,  на которых поблескивали
металлические  значки.  Половина была вооружена длинными  пиками,  остальные
несли  арбалеты; у всех  имелись  обитые  бронзой  щиты.  Блейд заметил, что
сармийские солдаты тоже оказались довольно низкорослыми; но плечи у них были
широки, и с оружием они, видимо, обращаться умели.
     Впереди отряда  восседало в высоких седлах с полдюжины всадников - так,
во   всяком   случае,  ему  почудилось  вначале.   Приглядевшись,  разведчик
сообразил,  что  ошибся,  -  пять  всадников и одна  юная всадница.  Девушка
отлично  держалась  на  коне;  ее  светлые, отливающие  золотом волосы  чуть
трепетали под  дуновением  морского бриза, стройные  длинные  ноги  уверенно
сжимали  бока  лошади, короткая кожаная юбка обтягивала бедра, металлический
нагрудник блестел на солнце, как зеркало. Оружия у нее не было.
     И  пешие  солдаты,  и  всадники  время  от  времени  покидали  строй  и
углублялись в заросли тростника,  тыкая перед  собой копьями. Делали они это
довольно лениво, словно занимаясь  нудной  бессмысленной  работой;  лица  их
хранили  скучающее  выражение. Блейд заключил,  что  побеги  рабов  в  Сарме
случались редко.
     Разведчик уже собирался нырнуть под воду,  когда маленькое происшествие
привлекло его внимание. Он следил  за девушкой с золотыми волосами и крепким
коренастым  мужчиной,  который,  видимо,  командовал  отрядом;  этот всадник
выделялся властными жестами, богатой одеждой и ехал во главе фадры. Несмотря
на расстояние  в сотню ярдов, Блейд различал блеск  белых  зубов под крупным
крючковатым носом, заросшее темной бородой лицо, игру самоцветных  камней на
остроконечном  шлеме  и рукояти меча. Взгляд черных глаз командира фадры был
холоден  и жесток;  его  белый  статный  жеребец шел рядом с вороной лошадью
девушки. Вот он наклонился к ней  и что-то произнес с веселой ухмылкой; рука
его тянулась  к обнаженному  колену спутницы. Та  гневно  вскрикнула - Блейд
заметил, как исказилось ее лицо, -  и ударила мужчину плетью  по запястью. В
следующий миг  девушка пришпорила кобылу, и вороная рванулась вперед. Экебус
- разведчик  полагал,  что  видит именно  его, - глядел ей  вслед с каменным
спокойствием.  Только  пальцы его  стиснули  рукоять меча; на  миг сверкнуло
лезвие,  потом  он  с  силой  послал клинок обратно в  ножны.  Бородач пожал
плечами, сплюнул на песок  и,  привстав  в  седле,  что-то крикнул солдатам,
показывая  на  заросли. До  фадры  оставалось  ярдов пятьдесят, и Блейд счел
благоразумным скрыться под водой.
     Просидев там  с полчаса, он  снова  вынырнул на поверхность. Сармийское
воинство  уже превратилось  в тонкую черточку, едва  заметную на фоне бурого
пляжа,  и  Блейд  пихнул ногой Пелопса,  продолжая  следить  за  удалявшимся
отрядом. Маленький человечек,  тяжело отдуваясь,  возник  над водой.  Теперь
лицо его было относительно чистым, и  разведчик решил,  что ему лет тридцать
пять. Возможно, и больше; отсутствие бороды делало Пелопса моложе.
     Когда они выбрались на берег, Блейд махнул рукой в сторону зарослей.
     - Мы спрячемся там. Не думаю, что солдаты снова полезут в грязь.
     Затем  он рассказал  сармийцу  о стычке  между  предводителем отряда  и
золотоволосой девушкой. Пелопс лукаво улыбнулся и кивнул.
     -  Говоришь, нос крючком? Смуглый, с  черной бородой?  Да, это  Экебус.
Главный  фадрант,  большой  военачальник, но  любит  самолично охотиться  на
беглых. И девушка ударила  его? -  Пелопс  захихикал.  - Хотел  бы я на  это
поглядеть!
     Блейд сидел  в грязной  луже, отмахиваясь от  атак болотного гнуса.  Он
сильно проголодался и с каждой минутой все больше жаждал обзавестись одеждой
и оружием. В желудке у него тоскливо урчало,  ссадины на спине - напоминание
о старой конюшне, взлетевшей на воздух, - жгло от соленой  морской воды.  Он
нахмурился, прихлопнул широкой ладонью батальон особо надоедливых кровососов
и спросил:
     - Кто эта золотоволосая красотка? Похоже, она не из простых, если может
отхлестать фадранта?
     Пелопс, прищурившись, взглянул на  милостивого  сьона.  Почему-то голод
совсем не  беспокоил его, и даже  гнус,  смерчем  завивавшийся над  Блейдом,
особенно не  докучал сармийцу.  Он казался  полностью  довольным  жизнью  и,
возможно,  был  прав:  избежавшему челюстей капидов не стоило  жаловаться на
комариные укусы. Снисходительно улыбнувшись, он ответил:
     - Да, мой  господин, эта девушка не  из простых.  Ее  зовут Зена, и она
дочь  тайрины  Пфиры,  властительницы, которая  сейчас правит Сармой по воле
Бека, могущественного и справедливого. Экебус слишком  зарвался, осмелившись
протянуть  к ней руки.  Зря  он  поглядывает на Зену... Да и тебе,  сьон, не
стоит этого делать. Кто же думает  о женщинах, сидя в  грязном болоте? У нас
нет ни одежды, ни еды,  а ты  пялишь  глаза на тайриоту,  одну  из наследниц
великой Пфиры...
     Блейд  стиснул  кулак,  собираясь ответить поучением  на  поучение,  но
надоедливая  мошкара и пустой желудок  умерили  его пыл.  Потеребив  жесткую
щетину на подбородке, он внимательно посмотрел на Пелопса. Пожалуй, все было
сказано  искренне, без насмешки... Забавный же у  него спутник! Философ,  не
иначе! Гнев прошел, и он рассмеялся.
     -  Ты не прав, малыш! Сейчас я думаю не о девушках, а о еде. И еще - об
оружии и одежде. Именно в таком порядке, - разведчик хлопнул себя по впалому
животу. - Но  с женщинами  тоже полезно разобраться, и потому оставь  советы
при себе и  отвечай, когда я  спрашиваю.  Эта  Зена  -  дочь  правительницы,
говоришь?  Выходит, она - принцесса, так? Зачем же ей скакать  с пограничной
стражей и наглым фадрантом по дикому берегу, вместо  того, чтобы нежиться во
дворце? Ну, отвечай!
     Маленький сармиец испуганно съежился, прижав руки к груди.
     - Не сердись, милостивый сьон, я расскажу все, что знаю. Я был учителем
- в столице, в Сармакиде - и кое-что слышал... О, я был прекрасным учителем,
может быть, лучшим во всей Сарме!
     Блейд глубоко вздохнул и мрачно уставился на сармийца. Судьба и в самом
деле послала  ему  в  спутники  философа,  наставника  молодежи  и,  видимо,
большого любителя читать мораль. Для  моралиста это  могло плохо  кончиться,
ибо Блейд нуждался не в поучениях, а в информации.
     -  Что же ты делаешь здесь, коротышка, столичный учитель? - рявкнул он.
- Почему сидишь голый в вонючем болоте? Поведай-ка об этом, если тебе так не
нравится болтать о женщинах!
     Пелопс горестно поник головой.
     -  Женщина предала меня, сьон!  Моя  собственная жена!  Меня,  Пелопса,
мудрейшего  и любимейшего из  ее шести  мужей  - во  всяком случае,  так она
говорила! А потом...  потом выдала  меня Экебусу,  обвинив в богохульстве...
Может, я и сболтнул лишнего, сьон, но ведь  не со зла... Я думаю, ей  просто
хотелось заполучить  в постель кого-нибудь помоложе... Вот так, сьон! И если
я останусь жив, то буду теперь остерегаться женщин, как огненной пасти Тора!
Они - ловушка, западня, а их любовь...
     - Иллюзия и обман, - закончил Блейд, памятуя о печальном опыте с Зоэ. -
Я понял, что ты имеешь в виду, Пелопс.
     Он усмехнулся, подумав, что женщины одинаковы во  всех измерениях. Гнев
его  угас. Что там  говорил Пелопс о  своей благоверной? Насчет шести мужей?
Вот  это  интересно!  Надо бы разузнать  побольше  о таких  вещах. Разведчик
ободряюще похлопал Пелопса по плечу.
     -  Расскажи-ка  мне о Сарме, - велел  он, - и подробней. Забавная у вас
страна, если  женщина,  спровадив  на  завтрак крабам  шестерых мужей, может
заполучить седьмого. Давай, Пелопс, рассказывай!
     Сармиец  нерешительно взглянул на Блейда, и тот  уверился, что малыш не
врет - сейчас он действительно походил на школьного учителя из какого-нибудь
ирландского захолустья. Пелопс откашлялся,
     - О  чем рассказывать,  великодушный сьон? -  он выглядел  так,  словно
собирался читать лекцию в колледже
     - О  чем угодно, приятель.  Обо всем, что придет в  голову - о богах  и
людях, о мужьях и женах,  о королях и капусте - обо всем понемногу. Начинай,
не стесняйся.
     И Пелопс начал. Он  явно был в своей стихии - и, похоже, никогда ему не
попадался  такой благодарный слушатель, не  знавший  абсолютно ничего  ни  о
Сарме, ни о Тиранне, ни о прочих странах и городах  окружающего мира,  об их
обычаях, законах,  повелителях и  божествах. Итак, Блейд, время  от  времени
прерывавший поучительную лекцию вопросами, в течение следующего часа получил
некое  представление об истории и географии  той  реальности, в  которой ему
предстояло выследить и прикончить своего двойника.
     Внезапно Пелопс  оборвал  свои  речи.  Вдали  по  пляжу катилось  бурое
облачко песка; потом  из него возник всадник, мчавшийся с той  стороны, куда
ушел отряд Экебуса. Он явно торопился обратно в цитадель на мысу.
     -  Гонец!  -  с  ужасом прошептал Пелопс. -  Они уже  знают,  что  я не
достался капидам! Великий Век! Теперь  об этом сообщат в  Сармакид,  и через
несколько  часов меня  начнут  разыскивать по всей  стране! Мы  оба погибли,
сьон!
     Привстав, Блейд глядел на  приближавшегося  всадника. К  его изумлению,
это была девушка - тайриота Зена.
     Не спуская с нее глаз, разведчик спросил:
     - Как они передадут сообщение?
     Сармиец выбрался из грязи  и теперь стоял на коленях  рядом  с Блейдом;
его лицо посерело от страха.
     - Как обычно, -  дрожащим голосом  ответил он, - флагами  на  шестах. -
Пелопс  вытянул руку к бурым холмам, маячившим  на горизонте. - По  дороге в
Сармакид вкопаны высокие мачты.  Сигналы  передаются от одной к  другой, так
что о моем побеге в столице  узнают еще до захода  солнца. А потом...  -  он
обреченно махнул рукой.
     Блейд кивнул.  Мысли  его  блуждали  далеко; он  смотрел  на  всадницу,
неторопливо пробиравшуюся вдоль пляжа, и прикидывал ценность этой заложницы.
Наследная принцесса, хм-м...  неплохая  добыча! Лошадь Зены явно  устала,  и
девушка не пыталась подгонять ее. Если воспользоваться ситуацией с умом...
     Он схватил  Пелопса за плечо,  притянул к себе  и быстро зашептал в ухо
сармийца.
     -  Я... я боюсь, сьон... - Пелопса  буквально трясло от страха. - Смогу
ли  я  это  сделать? Знаешь, мне  всегда  не  хватало храбрости... К тому же
поднять руку  на тайриоту -  великий  грех в глазах  Бека...  -  Как  всякий
интеллигент,  он  явно  предпочитал  рассуждения действию,  и  теперь Блейда
удивляло,  что этот робкий человечек рискнул сбежать. Возможно, то был самый
решительный поступок в его жизни.
     Нахмурив брови, разведчик яростно прошипел:
     - Чего ты боишься, приятель?  Тебе надо сделать лишь  одно - брякнуться
на песок  и  изобразить покойника! Все  остальное я беру  на  себя,  включая
немилость Бека. - Он как следует  встряхнул Пелопса. -  Слушай  внимательно,
малыш! Ты  пойдешь к воде, шатаясь от слабости. Упадешь.  Поднимешься. Снова
упадешь. Все! Только  не уходи далеко от болота - я не собираюсь гоняться за
этой  красоткой по всему пляжу. - Он  вспомнил,  какими длинными и стройными
были ноги девушки; скорее всего она бегала, как газель.
     Внезапно до Пелопса дошло, что задумал его спутник. Он перестал дрожать
и, широко раскрыв глаза, воскликнул:
     - Ты хочешь схватить ее? Зену, дочь великой тайрины?
     - Абсолютно верно,  -  с мрачным спокойствием подтвердил Блейд. - И ты,
Пелопс, мне поможешь. Лучшего заложника нам не найти.
     Пелопс опять задрожал и схватился за голову, поминая милосердного Бека,
грозного Тора и еще десяток богов.
     -  Это святотатство, мой господин!  Тор сожрет нас живьем! Мы сгорим  в
его огненной утробе! Священная плоть тайриоты... я не могу... я...
     Он что-то забормотал, и Блейд в ярости сжал кулак, но вовремя одумался.
Один  удар, и Пелопс уже ничем не сможет ему помочь; другой же  приманки под
руками не было. Он бросил взгляд на одинокую всадницу - до нее оставалось не
больше  четверти  мили  -  и опять  повернулся к  своему  спутнику.  Губы  у
маленького  сармийца тряслись, лицо побледнело;  но разведчик не испытывал к
нему жалости.
     - Теперь я понимаю, - презрительно  произнес он, - почему  тебя сделали
рабом.  Ты родился,  чтобы  стать  рабом! И снова  будешь рабом! Ты -  трус,
который  не может защитить  свою  свободу, -  разведчик поднялся, с усмешкой
глядя на  Пелопса. - Ладно, черт с тобой, я все  сделаю сам.  Но  учти: если
девчонка удерет, наши дела плохи. Точнее, твои дела, потому что  я  живым не
дамся.
     Расчет оказался верен - слезы в глазах Пелопса сразу высохли.
     - Прости, сьон! - сармиец тоже  вскочил на ноги. - Я сделаю все, как ты
велишь! Я не буду рабом!
     Блейд подтолкнул его вперед, к воде.
     - Тогда иди, парень! И помни:  ты должен умереть красиво, убедительно и
не очень далеко от болота. Об остальном я позабочусь.
     Странный маленький человечек, подумал он, уставившись в спину  Пелопса,
когда  тот, пошатываясь,  вышел из зарослей. В  душе его  смесь  трусости  и
отваги... Блейд покачал головой, припомнив своего альбийского слугу. Как его
звали? Сильбо?..  Сильво?.. Тот был  совсем другим.  Плут и веселый  наглец,
готовый украсть исподнее у самого Творца... Что ж, в этом мире его спутником
будет   не   вор  и   мошенник,   а  школьный   учитель  со   склонностью  к
философствованию...  Он повернулся  к девушке; ее лошадь была покрыта пеной,
песок вялыми фонтанчиками летел из-под копыт. Затем он бросил взгляд на мыс,
надеясь, что эта полоска  пляжа не просматривается из крепости. Пожалуй, все
должно получиться...
     Зена повела себя именно так,  как  он и  предполагал. При виде Пелопса,
весьма натурально  рухнувшего  на каменистый пляж,  она натянула поводья  и/
приставив  ладошку ко лбу, с  полминуты  разглядывала  его.  Убедившись, что
перед  ней  беглый раб,  необъяснимым образом  выбравшийся  из ямы,  девушка
пришпорила лошадь, погнав ее к скорчившемуся на камнях телу.
     Блейд мрачно улыбался и ждал.


        ГЛАВА 5 

     Пелопс неподражаемо играл покойника. Он валялся  на  камнях без  всяких
признаков жизни,  и  Блейд даже забеспокоился  - уж не  выбрал  ли маленький
сармиец этот момент, чтобы на самом деле переселиться в мир иной?
     Девушка,  не  оборачиваясь   в  сторону  болота,  подъехала   к  нагому
неподвижному телу. Остановив лошадь, она внимательно разглядывала труп раба,
затем подняла тонкую изящную руку, чтобы отбросить золотистый локон, упавший
на  лоб;  ее  полные  груди  под  кожаной с  бронзовыми  накладками  туникой
всколыхнулись. Зена снова пристально посмотрела вниз. Она явно не собиралась
покидать седло, как рассчитывал Блейд.
     Он чертыхнулся