ерять времени.
     Они выбрались наружу, и ветер, триумфально взвыв, засыпал их снегом.
     Морфо снял с одного из фургонов несколько больших корзин. Блейд  присел
на корточки и стал голыми руками нагребать в них снег.
     -- Я никогда бы  не додумался сделать такую простую вещь, -- Морфо пока
удавалось перекрикивать  ветер. --  Конечно,  ведь я всего лишь  королевский
болван...
     Набив корзины, они возвратились в фургон, и  Блейд тут же  выгнал Морфо
на  улицу  еще за одной  порцией снега. Когда дверь  за ним захлопнулась, он
мысленно пожелал себе удачи и принялся раздевать девочку.
     Для  двенадцатилетней она  действительно  была хорошо развита,  видимо,
кровь монгов  возобладала.  Но стройные маленькие ножки явно достались ей от
матери.
     Блейд  махнул рукой старухе,  и они начали обкладывать  пылающее тельце
комками снега.
     Морфо притащил  еще  одну  полную  корзину, и  разведчик высыпал все ее
содержимое на плоский живот Нанти.
     -- Еще! -- он вернул карлику плетенку.
     Через  пару минут все  тело девочки было покрыто  слоем  снега. Старуха
вновь забилась в угол, а Блейд и Морфо уселись на полу.
     Блейд посматривал на белое, как бумага, но такое милое личико  Нанти, и
ему вдруг стало казаться, что она уже  умерла.  Потом  его взгляд  спустился
ниже,  и он облегченно вздохнул, заметив, как поднимается и  опадает снежный
ком у нее на груди.
     -- Она не замерзнет? -- обеспокоенно спросил Морфо.
     -- Если мы оставим компресс надолго то, конечно,  замерзнет, -- ответил
Блейд. -- Этого делать  нельзя. Как только  ей станет  холодно, нам придется
нагреть фургон, и побыстрее. Ты представляешь, как это сделать?
     Морфо  щелкнул  пальцами,  старуха  вытащила  на  свет  божий  какой-то
странный неуклюжий предмет, напоминающий жаровню.
     -- Когда ты скажешь, -- объяснил гном,  -- мы разожжем  огонь и  станет
тепло.
     Блейд  скептически  поглядел  на  эту  колченогую  помесь  табуретки  с
примусом и покачал головой.
     -- Ладно,  годится. Только разыщи несколько теплых  одеял. Нужно  будет
хорошенько закутать ее, когда спадет жар.
     -- Сейчас, -- Морфо съежился рядом с постелью. --  Знаешь, Блейд... Она
-- все, что у меня есть в этом мире...
     Разведчик бросил на него пронзительный взгляд.
     -- Ты хорошо ее спрятал, ничего не скажешь.
     -- Да.  Я живу в постоянном страхе что Кхад проведает о ней.  Я слишком
хорошо его знаю. Слепота Нанти и  ее  беззащитность  только  распалят  этого
зверя. И я буду бессилен ее защитить.
     -- Обещаю тебе, что он никогда не услышит от меня ее имя.
     -- Я знаю, Блейд,  знаю... Странно, я давно уже не верю никому, и вдруг
-- ты...  Почему я решил обратиться  к  тебе?  -- карлик  сморщился, потом с
мольбой положил руку на плечо Блейда. -- Не выдавай меня. Для всех остальных
Нанти  -- моя племянница.  Она  работает  вместе со  всеми,  подбирает  этот
проклятый навоз  перемазанная, вечно в  каком-то рванье -- моя дочь, которая
красива, словно принцесса!
     Блейд хотел узнать еще кое-что, вопрос уже вертелся у него на языке, но
тут Нанти очнулась, и маленький человечек моментально забыл обо всем.
     -- Отец, отец, -- позвала девочка, -- мне холодно!
     Морфо  принялся  успокаивать  ее; снег,  как  полагал Блейд,  следовало
держать еще не менее получаса.
     Пока они ждали, гном успел рассказать Блейду то, что его интересовало.
     -- Много лет назад монги захватили несколько серендинцев. Богатые люди,
должно быть,  и  глупые -- выехали из-за стены  на прогулку. Среди  них были
женщины.  Мужчин запытали  до смерти,  а женщин раздали солдатам. Кхад в  то
время  сильно  упился  броссом,  и решил отмочить шутку  -- велел, чтобы его
болвану  тоже дали  красивую  белокожую  женщину.  Я,  конечно,  притворился
благодарным, а сам думал -- зачем она мне? Я же понимал, как женщины смотрят
на  урода. Но пришлось ее взять.  Я  сильно  любил ее; наверно, и  она меня.
Родилась  Нанти, потом  жена  моя  умерла... Я  остался один  с  девочкой...
последней памятью о ней
     -- Она родилась слепой?
     -- Да, -- кивнул Морфо. -- Зато она отлично все ощущает -- словно видит
пальцами. Может отличить доброго  человека...  она же  сразу сказала, что ты
хороший.
     Блейд смущенно махнул рукой.
     --  Я  стараюсь сделать  все,  что  могу... клянусь  Создателем, это не
слишком  много,  --  он наклонился к  карлику.  -- Раз  уж мы  здесь,  давай
потолкуем о...
     -- Тсс... -- Морфо прижал палец к губам. -- И не думай, -- продолжал он
шепотом. -- Я доверяю этой старухе, как самому себе, но  под  пыткой  из нее
выжмут все... Так что лучше тут не болтать лишнего.
     -- Отец, отец! -- вскрикнула девочка. -- Я совсем замерзла!
     Блейд повернулся  к тюфячку  и потрогал лоб Нанти; он был холодным, как
лед.
     -- Ну-ка, -- разведчик  посмотрел на Морфо, --  разожги  огонь. -- И он
принялся стряхивать снег с тела девочки.
     Карлик  со  старухой  раскочегарили  жаровню, фургон тут же  наполнился
дымом,  и у Блейда брызнули из глаз слезы. Морфо,  более привычный  к  таким
вещам, обмахивал  лицо  дочки. Старуха  подбрасывала  в огонь  куски  сухого
навоза, и скоро в фургоне начало теплеть.
     Разведчик навалил на девочку целую гору одеял и лошадиных шкур,  из-под
которых торчала только ее голова. Нанти заснула.
     Шло время. Жаровня раскалилась,  и Блейд с Морфо сидели молча, впитывая
приятное  тепло.   Карлик   нежно   поглаживал   одеяла,  как  будто  Нанти,
свернувшаяся под ними, могла ощутить его прикосновение.
     Блейд первым заметил, как  с висков девочки  побежали струйки  пота. Он
быстро  вытер ей  лоб и сунул руку  под  одеяла  --  все хорошо, она  начала
потеть,  она буквально  обливается  потом. Значит, лихорадка  отступила.  Он
поднялся.
     -- Все, жара больше нет. Держите  ее  в тепле. И, думаю, ей не повредит
кружка подогретого бросса. Я пошел, Морфо.
     Карлик проводил его до двери.
     -- Не знаю, как благодарить тебя. Считай, что отныне я твой должник. Но
прошу, даже Бейберу не говори о том, что видел. Он хороший человек, но пытка
сломает любого.
     -- Что касается меня, то я буду нем, как могила, -- заверил Блейд шута.
--  Желаю Нанти скорейшего  выздоровления. Ну, а ты, приятель, не забывай --
мы с тобой незнакомы. И будь осторожен.
     На  секунду прежние веселые огоньки зажглись в измученных  потускневших
глазах Морфо.
     -- Я буду осторожен, Блейд. Я всегда осторожен.

Глава 13

     Всю следующую неделю Блейд почти не вспомнил о Нанти. Забот ему хватало
--  тропа  совсем  сузилась, по-прежнему  донимал холод,  а  снежные ураганы
бушевали чуть  ли не каждый день. Монги  гибли  как  мухи,  и ненасытный зев
пропасти ежедневно принимал все новые и новые жертвы.
     У  Садды  Блейд  провел  только  одну ночь;  они  любили друг  друга до
изнеможения,  не  сомкнув глаз.  Когда  он  повернулся, чтобы уйти,  женщина
прижалась к нему, и Блейд заметил повисшие на ресницах слезинки.
     Подошли  к  концу запасы еды  и топлива.  В  лагерь пригнали лошадей из
основного  табуна  -- на забой. Одна из бедных тварей взбесилась  от  запаха
крови и прыгнула в пропасть, увлекая за собой трех пастухов.
     Однако,  невзирая  на  холод,  голод  и  смерть,  монги  одолели  почти
неприступный перевал высоко в горах. С  этого  момента  они стали  двигаться
вниз, ветер немного ослабел, снежные бураны приутихли.
     Блейд ненадолго  задержался на  самой  верхней точке перевала, он хотел
обозреть  открывающийся  с   высоты   вид.   Безжизненная  ледяная   пустыня
раскинулась перед ним. Повсюду лишь застывшие  зазубренные валуны. И так ряд
за  рядом,   запорошенные  снегом,  бессмысленные  нагромождения  гранита  и
базальта, уродливые  темно-серые пятна на  девственно белом фоне снегов. Да,
это  было  совсем  непохоже  на  ласкающие  глаз  зеленые  нефритовые  горы!
Перевалив хребет, Блейд  стал лучше разбираться и  в  монгах --  эти люди не
были жестокими, просто они походили на свою землю, суровую и безрадостную.
     Армия ни  разу не  остановилась. Преодолев  перевал, колонна  повозок и
всадников начала медленно,  но  неотвратимо скатываться  вниз, словно мутный
колышущийся   грязевой   поток.   Лошади   побежали   быстрей,   люди   тоже
приободрились.  И разведчик  вместе  со  всеми радовался,  что самая опасная
часть дороги уже позади.
     Он выехал на открытое место, чтобы посмотреть на караван  сверху. Слева
от него бурлило целое  море темных лошадиных голов -- табунам еще предстояло
перевалить  через  перевал;  справа  катилась  по  все  расширяющейся дороге
процессия деревянных фургонов.
     Мимо Блейда  галопом пронесся  Морфо на своем  пони  -- наверное, опять
ездил  навестить  Нанти.  Он  не  подал  виду,  что  заметил  приятеля,  но,
поравнявшись с лошадью  Блейда, еле заметно кивнул головой.  Значит, с Нанти
все в порядке.
     Еще  три дня, и  караван  выехал  из предгорий на  равнину,  в пустыню,
покрытую  желтым  песком. Здесь колонна  впервые  остановилась,  пришла пора
отдохнуть и подсчитать  потери, а заодно дождаться сильно отставшего табуна.
Ткань, покрывавшая  фургоны,  превратилась  обратно в палатки, и  в пустыне,
словно по волшебству, вырос внушительный городок из круглых черных шатров.
     Теперь  Блейд  находился при  Садде.  Принцесса  по-прежнему ничего  не
рассказывала о своих планах, но обращалась с ним почти с нежностью.
     -- В свое время все узнаешь, -- шептала она по ночам. -- А пока...
     Блейд старался  избегать встреч  с карликом;  Растум,  в свою  очередь,
избегал встреч с ним. Кхад оставался спокойным,  собранным, уверенным в себе
ни  тени безумия.  Что касается воинов, они, к удивлению разведчика, попав в
совершенно незнакомую страну, ни на йоту не изменили обычного распорядка.
     Блейд часто болтал с Бейбером, который  таскался за ним по всему лагерю
на  маленькой  каталке. Свои  обязанности  личного  раба  калека  выполнял с
неожиданным  энтузиазмом; видимо, эти хлопоты  развлекали его. Простые монги
немало веселились, глядя на странного безногого прислужника.
     Итак, Блейд продолжал  таиться и ждать. Ждать сигнала от кого-нибудь из
троицы  заговорщиков -- Растума, Морфо или  госпожи Садды. Но, казалось, все
их хитроумные замыслы теперь повисли в  воздухе, и было совершенно ясно, что
долго так  продолжаться не может --  рано или поздно  грянет гром. Временами
Блейд  чувствовал  себя  канатоходцем,  балансирующим  на  тонкой  нити  над
бездонной  пропастью. Он был уже почти свободен.  Почти! Но  ошейник все еще
стягивал его шею и с каждым днем раздражал все больше и больше.
     За  следующую  неделю  монги  окончательно  оправились  после  ужасного
перехода  через горы. Воеводы подсчитали погибших -- их  было  почти тысяча,
лошадей потеряли вдвое меньше.
     Бейбер,  ухмыльнувшись, заметил,  что на этой  стоянке монги  возместят
убыль населения. Воины, истосковавшиеся по своим женщинам, почти не вылезали
из черных палаток.
     -- Делают маленьких ублюдков, -- жаловался Бейбер, -- которым предстоит
провести жизнь,  собирая конский навоз. В промежутках они будут грабить  все
соседние народы. Мы, кауки, никогда не поступаем так со своими детьми.
     Этой ночью Садда сказала Блейду, что носит его ребенка. Она потерлась о
его щеку,  и  разведчик понял, что принцесса едва сдерживает слезы. Странно.
Раньше он не мог представить, что Садда умеет плакать.
     --  Только  никому ни  слова, --  предупредила  она,  -- пока  не будут
исполнены наши планы. Тогда я дам тебе свободу.
     Блейд, наповал сраженный этой новостью, едва смог выдавить:
     -- Это и есть твой секрет, о котором ты хотела мне сообщить?
     --  Только  часть его,  Блейд.  Все  самое  лучшее тебе  еще  предстоит
услышать.
     Он  даже  не  рассказал  ничего Бейберу.  Ребенок  от  Садды! Маленький
полу-монг, полу-англичанин! Блейд обнаружил, что всем сердцем  желает, чтобы
Садда ошиблась в своих подозрениях.
     Вскоре  Кхад отправил три группы  разведчиков -- на  юг,  на север и на
восток. Через  пару дней северный и южный дозоры вернулись,  но восточный не
объявился даже через неделю.  Посовещавшись со своими военачальниками.  Кхад
приказал сворачивать шатры и выступать на восток.
     Постепенно они выехали в необъятную,  заросшую густой травой, степь.  В
ней изредка попадались чахлые  группы деревьев,  но главным  была трава, она
пришлась очень  но  вкусу лошадям и  пони.  Рабы,  возглавляемые  пастухами,
заготовляли сено и грузили  его в повозки. По  мере продвижения вперед степь
неуклонно  понижалась,   и  однажды   восточный  ветер   принес   незнакомый
солоноватый  аромат. Вернее,  незнакомый  всем, кроме Блейда. Он  с радостью
вдыхал этот запах. Соленая вода! Значит, они уже почти вышли к морю!
     На  следующий  день  разведчики  привезли  с собой  пленника.  Блейд  с
интересом разглядывал  человека, замкнутого  в кольцо  воинов. Руки его были
связаны за спиной, ноги  под  брюхом лошади  тоже  стягивал  кожаный ремень.
Человек явно походил на катайца: у  него не  росла  борода, а кожа оказалась
совсем  светлой. Разведчик,  однако, заметил  кое-какие отличия  от  жителей
северной провинции, с которыми он имел дело раньше. Угадать ремесло пленника
не  составляло  труда  -- он  носил вызолоченные доспехи со  знаком луны, на
плече  болтался  полуоторванный  пучок  серебристых  нитей.  Видно,  он  был
офицером довольно высокого ранга.
     Следующей ночью Садда рассказала ему все об этом незадачливом вояке.
     --  Они называют  себя  прибрежными  катайцами.  Пленник держался очень
заносчиво и многое успел выболтать -- правда, ничего особо важного. Наверно,
он считает  себя большим хитрецом,  -- она нахмурилась, -- как и все  жители
Ката!
     Блейд постарался изобразить на лице скуку:
     -- И где же его поймали?
     -- В трех днях пути  на восток лежит небольшая цветущая  долина. Вход в
нее  охраняла крепость. Разведчики  захватили ее и вырезали весь гарнизон, а
командира привезли в лагерь живым.
     -- Что с ним теперь будет? -- Блейд зевнул.
     -- Казнят, конечно. -- Садда передернула плечиками. -- Никогда не зевай
в моем  присутствии! Если  тебе со мной  скучно, можешь  идти развлекаться в
другое место!
     Блейд изумленно взглянул на  нее  и тут же принялся корить себя за  эту
непростительную оплошность.  Маска любящей и  нежной  женщины слетела с лица
Садды; мгновение  -- и она стала прежней кровожадной дикаркой, которая могла
выпустить кишки любому ради своей прихоти.
     -- Ну что ты,  -- попытался он исправить положение, -- разве мне бывает
скучно с моей любимой госпожой?
     Не вышло; она продолжала хмуриться.
     Блейд улыбнулся  и сделал  еще один  заход, нежно поцеловав ее  надутые
губки:
     --  Послушай,  сердце мое, я просто устал и  хочу  спать.  Ночь с тобой
любому покажется раем, но мне приходится еще целый день работать. А потом...
--  он нагнулся и прижал ухо к плоскому животу Садды, -- я постоянно думаю о
нашем ребенке, нашем принце... Или очаровательной маленькой принцессе.
     Сначала  Блейду  показалось,  что  он  слегка  переиграл.  Но   вот  се
напряженное сердитое  лицо  расслабилось, и Садда мило  улыбнулась.  В конце
концов, она была все же лишь женщиной, и он сказал именно то, что она хотела
бы услышать Садда прижалась к нему, и Блейд, немного вспотевший  от  страха,
заключил в объятия свою шаловливую кошечку, едва не обернувшуюся кровожадной
тигрицей.
     Наутро пленника  повесили. Выпытав все необходимые сведения,  палачи не
спеша вскрыли ему  вены, подтянули за ноги на кол  и отправились отсыпаться.
Катаец захлебнулся в собственной крови.
     Через три дня  армия достигла небольшой крепости, где ее приветствовали
несколько разведчиков  из  передового отряда. Блейд  не  переставал дивиться
самодовольной  глупости местных катайцев.  Он ждал, что они отобьют  форт, и
войско монгов встретит засевший за стенами крупный гарнизон, который сбросит
на головы атакующих тела разведчиков, разрубленные на куски.
     Однако  цветущая  долина  была  совершенно  пуста.  На  ветвях  высоких
деревьев  и  в зарослях  буйно заросшего кустарника  прятались  лишь птицы с
ярким оперением.  Монги кривили губы,  с отвращением вдыхая  соленый воздух.
Эта  страна  была слишком  красочной,  слишком мягкой  и  гостеприимной  для
суровых жителей степей. Их уши не привыкли к звонкому пению птиц.
     Еще один  небольшой подъем, и  перед  ними  раскинулось море  -- лениво
колыхавшаяся сапфировая бездна, охваченная крутым изгибом золотистого пляжа,
где маленькие волны с тихим шелестом плескались о мокрый песок.
     Кхад  остановил своего  коня на вершине  косогора, с которого начинался
спуск  к воде, и нетерпеливо махнул рукой. Военачальники прокричали приказы,
и вся  длинная колонна повозок и всадников замерла  на месте.  Сгорбившись в
седле,  Всемогущий уставился своим  единственным оком на раскинувшуюся перед
ним картину.
     Блейд также напряженно разглядывал то, что оказалось перед его глазами.
Да, теперь понятно, почему катайцы не удосужились отбить свой  форт. В таком
великолепно  укрепленном  городе, как этот,  они могли  чувствовать  себя  в
полной безопасности.
     Он опустил глаза. Прямо от копыт его коня вниз к морю тянулась  широкая
полоса  зеленой травы -- словно небольшой кусочек настоящей степи. Идеальное
место  для атаки конницы. Если,  конечно,  солдаты  Ката окажутся  настолько
глупыми, что выйдут из-под защиты стен.
     Город  стоял как  раз на конце  этого длинного травяного языка, который
вдавался в  море,  отсекая небольшую  бухту.  Эта  великолепная естественная
гавань  соединялась с морем узким проливом, перегороженным  сейчас огромной,
тянувшейся  от городских стен до прибрежных утесов, поблескивавшей на солнце
цепью. Скалы  со  всех сторон окружали внутреннюю бухту, шли  вдоль пролива,
топорщились у стен города, так что атаковать этот непотопляемый остров можно
было только  в  лоб --  по  зеленой травянистой полоске. Но  тут  нападавших
ожидали серьезные неприятности:  сначала --  широкий, утыканный заостренными
кольями ров, за ним  -- совершенно  безобидная на вид  глубокая  канава, над
дальним краем которой торчала каменная стена не  слишком внушительного вида.
Ни именно здесь и таилась дьявольски хитрая ловушка, которую Блейд чуть было
не проглядел. С боков море подступало почти к самой канаве и, присмотревшись
внимательнее, он заметил две пары мощных шлюзовых ворот, находившихся  много
ниже уровня воды. Если их  открыть одновременно, то попавших в канаву врагов
сметет потоком воды.
     Закончив с городом, Блейд  приступил к осмотру гавани. Тут  тоже монгов
не  ожидало  ничего  хорошего   --  гавань   была  полна   военных  кораблей
всевозможных типов и размеров, от маленького баркаса до гигантской галеры.
     Кхад со своими воеводами почти час разглядывал город. Растум, оживленно
жестикулируя, что-то  втолковывал  Всемогущему,  а Садда  на мохнатом коньке
постоянно кружила вокруг них, стараясь, видимо, не пропустить ни слова.
     Мы  должны быть наготове, Блейд,  сказала она, подъехав к разведчику. Я
знаю своего брата. Болезнь  уже  возвращается в его тело, я  это ясно  вижу.
Захватив город,  он закатит  такой пир,  что  во всем войске не  найдется ни
одного трезвого человека. Вот тогда-то нам и надо ударить.
     Он  прикрыл  глаза, чтобы  не  выдать  своего возбуждения, и  сдержанно
произнес:
     -- Я готов, моя госпожа. Я все помню и сделаю так, как ты велишь.
     Это означало,  что он должен  разделаться с Морфо  -- сразу же, как тот
прикончит  Всемогущего  маньяка,  Опору Мира и  Сотрясателя Вселенной. Блейд
понимал,  что  вмешательство Растума  обречет  план Садды на  провал, однако
почему она  так уверена в преданности карлика? Неужели всему причиной только
его слепая дочь?
     Садда положила руку ему на бедро и прошептала:
     -- Сейчас я  открою