олу и пылающее масло.
     И  вот,  наконец,  низкий,  громоподобный   звук   начал   нарастать  в
раскаленном воздухе; створы шлюзов открылись.
     Море  с ревом хлынуло в канаву с обоих концов,  и два пенящихся водяных
вала, сметавших все на своем пути, оглушительно сшиблись посередине.  Канава
переполнилась;  потоки  грязной  воды  подобно лавине  перехлестнули  в ров,
заливая оказавшихся там монгов.
     Разгневанное море тащило в  залив  лошадей и  всадников, подбрасывая их
вверх, чтобы  затем  поглотить  в своей бездонной утробе. Блейд подумал, что
вряд ли кто из  монгов сумеет спастись -- обитатели степей не умели плавать.
Защитники города  с  победными  воплями  сбрасывали  вниз  лестницы  и  тела
последних атакующих;  их солдаты пустили в ход свои длинные  копья,  лучники
приканчивали монгов, которые пытались плыть, уцепившись за гривы лошадей.
     Блейд  посмотрел  туда,  где высился  трон Кхада.  Опора Мира катался в
траве, в ярости молотя кулаками землю.
     Растум кивнул разведчику и благосклонно заметил:
     -- Ну, сейчас проверим, сработает ли твой план.

Глава 15

     Фургоны были выстроены  вдоль  косогора -- пятьдесят  отличных повозок,
без тентов, но с установленными по бокам щитами для прикрытия от стрел.
     Блейд  подъехал  к своему  отряду, ожидавшему  у возов в  полной боевой
готовности, и махнул рукой. Воины, вытащив заглушки из-под колес,  принялись
сталкивать  тяжелые  деревянные  колесницы  в  забрызганный  грязью ров.  Им
приходилось расчищать  дорогу  среди  выброшенных бурной водой трупов, потом
протаскивают  фургоны  по  раскисшей  земле.  К  счастью, насыпная  лестница
уцелела; вкатив по ней повозки на самый верх, монги спустили их в канаву, до
краев наполненную мутной водой.
     Защитники  города,  только  что оглашавшие стены  победными криками,  с
опаской наблюдали за  столь стремительным и непонятным маневром. Но недолго.
Протрубил рог, и в канаву снова посыпались нефритовые шары. Один из них чуть
было не  задел Блейда и разнес в  щепы сразу два фургона с полным  экипажем.
Лучники  катайцев  тоже  очнулись,  и на тащивших  фургоны  воинов обрушился
ливень стрел.
     И все  же повозки  одна за  другой  шлепались в воду, а сидевшие  в них
монги  постепенно выстраивали их  в  линию, направленную  к противоположному
берегу. Блейд, выкрикивая приказы,  разъезжал  вдоль канавы на  лошади -- по
брюхо  в  воде и по уши в грязи.  Воины  десятками  валились  вокруг него --
видно,  лучники врага  упорно  старались покончить  с командиром  атакующего
отряда.  Но  разведчик  уже не обращал внимания на свистевшие  рядом стрелы;
азарт битвы целиком захватил его.
     Сначала он  собирался  загнать в воду  цепочку  фургонов и утопить  их,
поставив сверху еще  один  ряд; по такому мосту  монги спокойно дошли  бы до
стены,  едва  замочив колени.  Однако  теперь  он увидел,  что этот  план не
сработает -- в канаве было сильное течение. Очевидно, катайцы позаботились о
том,  чтобы  осушить  канаву  при  закрытых  шлюзах,  и  прорыли  для  этого
специальный канал,  через который сейчас  и уходила  вода.  Не успели  монги
закрепить два первых  фургона,  как  третий  унесло  течением  --  вместе  с
зазевавшимся  солдатом. Он  попробовал  высунуться  над бортиком,  но  через
мгновение из него уже торчал пучок стрел.
     Блейд,  нахмурившись, задумчиво следил  за  тем,  как  уплывший  фургон
скрывается  в  правых  шлюзовых  воротах,  затем  махнул  мечом сотнику. Тот
поспешил к нему, спотыкаясь среди валявшихся в грязи трупов.
     -- Забудь про мост! -- сложив руки рупором, крикнул  ему Блейд. -- Бери
людей и тащите сюда оглобли!
     Монг с недоумением уставился на него:
     -- Оглобли, господин?
     -- Да, от фургонов! Ну, поворачивайся!
     Растум не спеша подъехал к Блейду  и,  натянув поводья, принялся лениво
выковыривать застрявшую в кожаном панцире стрелу.
     -- Похоже, твой план не слишком удачен? -- осведомился он.
     Блейд усмехнулся.
     -- Это был первый план. Теперь у меня есть другой.
     После  того, как он  объяснил воеводе  свой  замысел,  тот одобрительно
кивнул  головой.  Потом  разведчик  обернулся  и,  поманив  к  себе  первого
попавшегося на глаза сотника, приказал:
     -- Загоняйте все фургоны в канаву! Все до единого -- и побыстрей!
     Он взглянул на Растума
     -- Я думаю, люди Кхада уже еле держатся.  Их  надо отвести назад... Еще
немного и они побегут.
     Это было чистой  правдой.  Солдатам  Кхада  сегодня  досталась  грязная
работа,  половина уже  погибла, остальные месили землю между рвом и канавой,
под дождем  нефритовых  глыб.  После  прямого  попадания  такого снаряда для
погребения не оставалось ровным счетом ничего
     Огромный зеленоватый  шар шлепнулся в воду  совсем  рядом,  их  окатило
мутной водой. Растум вытер лицо и улыбнулся, показав белоснежные зубы.
     --  Да,  на  сегодня с  них хватит. Теперь  в атаку  пойдут  мои  люди.
Просигналь,  когда  все  будет готово.  -- Воевода  еще раз оскалил  зубы  в
волчьей усмешке  и помчался прочь. Стрела  угодила прямо  в  его шлем, но он
даже не обернулся.
     Когда десятки  фургонов  вместе  с оглоблями оказались в  канаве, Блейд
помахал Растуму копьем. Засуетились  сотники, рассаживая людей в повозки.  В
первых поплыли безоружные  и вполне безобидные сборщики навоза; затем Растум
начал  отправлять  своих отборных головорезов.  Пять  тысяч свежих, жаждущих
крови  бойцов с криками побежали к  краю канавы, усталые  и измученные воины
Кхада стали откатываться назад.
     Воевода снова оказался рядом с Блейдом.
     -- Тебе придется повести их! -- прокричал  он Мои люди не умеют плавать
на плотах.
     Блейд кивнул и, спрыгнув с лошади, по грудь ушел в холодную воду.
     Пробираясь к облюбованному  им фургону, он заметил, что огонь  со  стен
начал слабеть. Вероятно, запас стрел у лучников подходил к концу.
     Как только  первые двадцать фургонов со сборщиками навоза  оттолкнулись
от берега, Блейд начал спешно готовить к отплытию две сотни отборных солдат.
Они грузились по десять человек в фургон, четвертым давались оглобли,  чтобы
упираться в дно канавы.
     Закончив приготовления, разведчик встал в своей повозке во весь рост и,
надсаживаясь, надрывая голос, заорал:
     -- Слушайте меня, воины!  Следите за мной! Делайте, как  я! Победа  или
смерть!
     Огромная нефритовая глыба рухнула с небес и чуть не погребла под  собой
его импровизированный плот, вражеская стрела,  пробив доспехи, вонзилась ему
в предплечье.
     -- А теперь --  за мной!  -- голос  Блейда  раскатился над возбужденной
толпой, заполонившей возы. -- Отчаливаем! Упирайтесь шестами в дно! Вперед!
     Фургоны   тронулись.  И  тут  высыпавшие   навстречу  защитники  города
совершили непростительную  ошибку: они  так плотно сгрудились на стене,  что
мешали  друг другу и не могли даже  как следует размахнуться,  чтобы нанести
удар.  Блейд  отдал  приказ,  и его  люди,  не  занятые  греблей,  принялись
расстреливать  толпившихся над  ними катайцев  словно беспомощных цыплят.  К
тому моменту, когда  он, выпрыгнув  из фургона, скатился  за  бруствер,  там
появилось достаточно места, чтобы сражаться  в  полную  силу. Сопровождавшие
его монги тоже перелезли через  стену  и, сдвинув щиты, выстроились  за ним.
Вокруг его группы тут же с вкрадчивым шелестом засвистели стрелы.
     Они  дрались с бешеным упорством, стоя по колено в груде трупов. Блейд,
обливаясь  потом, размахивал огромным,  забрызганным  кровью  мечом,  воины,
прикрывавшие  его с  боков  неистово  орудовали копьями  и  топорами.  Потом
катайские  солдаты полезли напролом, раздробив  плотную  группу.  На  Блейда
насели сразу трое. Взмахнув мечом,  он отсек одному голову, обратным выпадом
пропахал в животе другого глубокую борозду, но  сам  получил  сокрушительный
удар топором по  шлему. Ощущая  отвратительную  слабость  в  ногах,  он  был
вынужден прижаться спиной к деревянному брустверу на краю стены и парировать
сыпавшиеся на  него удары. Но  вот дыхание  вновь вернулось к  нему и, выбив
оружие из рук нападавшего, он разрубил катайца пополам.
     Однако  вокруг  оставалось  еще   слишком  много  солдат  в  деревянных
панцирях.  Блейд  снова  начал пятиться,  скользя в  лужах крови  и  яростно
размахивая клин ком. Неожиданно рядом с ним очутился Растум. Пока разведчик,
пользуясь  передышкой, жадно  ловил  ртом  воздух, воевода, работая мечом со
смертоносной эффективностью, сильно поубавил число вражеских солдат. Катайцы
сникли и начали отступать.
     Растум белозубо улыбнулся Блейду и вытер кровь с рассеченного лба.
     -- Ну, приятель, твой план, как видишь, действует! Теперь  они  у нас в
руках!
     Разведчик обернулся и поглядел со стены вниз. Все новые и новые повозки
причаливали к брустверу, выбрасывая в город свои  груз Сейчас они перевозили
гораздо больше воинов, чем  в  первый раз, монги со  всех  сторон  облепляли
каждый фургон, стремясь побыстрее переправиться  на другую сторону. Неважно,
что при этом многие сваливались  в воду и  тонули, жажда вступить в кровавую
резню  была гораздо  сильнее страха смерти. Перед рвом снова выстраивались в
боевые  порядки пехотинцы  Кхада. Сам  Всемогущий, так и  не  вернувшийся на
трон, застыл на вершине косогора, прикрывая ладонью от солнца свой  здоровый
глаз.
     Блейд перевел дыхание и улыбнулся Растуму.
     -- Нужно  послать  людей  перекрыть шлюзовые  створы, тогда вода  скоро
уйдет из канавы, и Кхад со своими отрядами беспрепятственно попадет в город.
Мы не можем допустить, чтобы Всемогущий замочил ноги.
     Кривая усмешка перекосила лицо Растума.
     -- Хорошо сказано, Блейд. Конечно, мы этого не допустим.
     Стена  вокруг  них  была  уже  очищена  от  неприятеля. Уже  высадилось
несколько тысяч монгов, теперь они гнали защитников вниз, к городским домам.
     Растум и  Блейд спустились  по  лестнице со стены на небольшую площадь,
заваленную телами убитых и умирающих. Большинство зданий вокруг уже полыхало
ярким пламенем,  и в  воздухе,  вместе с дымом, высокой  пронзительной нотой
висел непрекращающийся женский крик.
     Здесь   они  остановились  передохнуть.   Сражение   было   практически
закончено,  и  боевой  угар  начал  потихоньку  покидать  разум  Блейда.  Он
огляделся, ощущая только усталость  и  какое-то  опустошение. Нужно  сказать
Растуму, что нельзя убивать Садду,  раз она носит его ребенка, напомнил себе
разведчик. Конечно, это  опасно и  нелогично, но он не может позволить убить
свое дитя -- даже в чреве женщины, к которой не питает теплых чувств. Что ж,
придется еще раз рискнуть  своим  положением, заработанным с таким трудом, и
попытаться переубедить Растума.
     Воевода стянул с себя  покореженный и изрубленный шлем и теперь платком
вытирал с лица кровь и пот.
     -- Эти катайцы дрались как дьяволы, -- проговорил он. -- Клянусь черным
Оби, я не ожидал от них такой удали. Но сегодня им не повезло.
     Канава, вероятно, совсем пересохла -- в город начали врываться монгские
конники, которые  вихрем проносились  мимо них по площади. Их лошади были по
брюхо вымазаны в грязи.
     Блейд повернулся, собираясь поговорить с воеводой о Садде, но первое же
слово застряло у него в горле.
     В косяк двери, совсем рядом с ним, вонзилась короткая стрела. Лучник со
знаком  отрядов  Кхада на  панцире, стоя на  противоположном  углу  площади,
наложил  на  тетиву  новую стрелу  и  уже целился в него. Растум, выкрикивая
ругательства, вытащил меч и ринулся на стрелка.
     -- Давай Блейд! Зарежем этого сына вонючей обезьяны!
     Растум мчался  на  монга;  тот  хладнокровно  выпустил  вторую  стрелу,
промазал, и теперь накладывал на тетиву третью.  Блейд бросился за воеводой,
с  удивлением  размышляя  о  том,  какую  же цену  за  его смерть  ухитрился
предложить Кхад, если его люди пытаются всадить в  него стрелу,  даже рискуя
собственной головой.
     Монг  промазал  снова и,  не  выдержав, повернулся  и бросился  бежать.
Растум гнался за ним  по узенькой улочке, но  вдруг заметив что-то  заспешил
обратно к Блейду.
     -- Прижмись спиной к стене! -- хрипло крикнул он.
     Небольшой  отряд  конных катайцев  высыпал на площадь.  Половина из них
была  ранена, некоторые  едва  держались  в  седле.  Предчувствуя неизбежный
конец, воины носились по городу, стремясь только к одному -- забрать с собой
как можно больше монгов, прежде чем наступит их черед. Они заметили Блейда и
Растума и с криками ярости устремились на них.
     Прижавшись спинами  к  стене одного из  домов,  оба  бойца одновременно
взмахнули длинными клинками. Блейд  подрубил  ноги  двум  передним лошадям и
отскочил  назад, прежде чем его успели насадить на  копье. Третьего всадника
он  сбросил с седла  и перерезал ему горло.  Острие копья скользнуло по  его
ребрам, оставив кровавый пылающий след.
     Катайские  солдаты  действительно  были измотаны и  напуганы, иначе они
быстро разделались бы с  двумя усталыми воинами.  Сейчас же Блейд и  Растум,
забившись каждый  в свой дверной проем,  заставили противников разделиться и
пока отбивали все атаки.
     Блейд,  закрываясь  щитом, уложил  еще троих,  отражая  бешеный  натиск
всадников. Продолжения не последовало -- на площадь вырвался отряд монгов, и
оставшиеся в живых кавалеристы были изрублены в пять минут.
     Пошатываясь,  Блейд  выбрался  из  своего укрытия  и  побрел  навстречу
Растуму.  Однако  тот  почему-то  не  показывался  наружу. Блейд,  одержимый
нехорошим предчувствием,  побежал быстрей и  чуть не нос к носу столкнулся с
воеводой.  Стоя на пороге, Растум зажимал правое плечо,  хлеставшая  из него
кровь забрызгала  сапоги и одежду.  Остановившимся взглядом воевода  смотрел
себе  под ноги,  где, еще  конвульсивно подергиваясь, валялась  в  пыли  его
правая рука. Наконец он заметил Блейда, и его бледное лицо исказила зловещая
гримаса.
     --  Да,  Блейд,  мне  сегодня  тоже  не   повезло,  --  он  кивнул   на
распростертый перед ним труп. -- Всего один удар, и со мной покончено...
     Не   теряя  времени  разведчик  принялся  расстегивать  пояс.  Он  туго
перетянул кожаным ремнем обрубок, и кровотечение остановилось.
     Растум зашатался и здоровой рукой обнял Блейда за плечи.
     -- Ноги не держат меня... Помоги присесть...
     Разведчик осторожно  опустил  его обмякшее  тело на приступку у дверей,
потом подозвал сотника,  командира спасшего  их  отряда.  Воины,  собравшись
вокруг, сочувственно глядели на своего воеводу.
     --  Найди жаровню с углем и стальной прут, --  приказал  Блейд. -- Надо
прижечь рану. Поторопись!
     Лоб Растума покрылся холодным потом.
     -- Блейд, -- позвал он шепотом, -- Блейд... я... я никому не говорил...
я боюсь огня... не смогу вынести... -- его голос прервался.
     -- Сможешь, -- твердо  сказал Блейд. -- Я буду тебя держать. Ты потерял
руку, но не голову. Нам еще многое предстоит совершить -- или ты забыл?
     Растум покачал головой.
     -- Я не забыл... Этой  ночью... Но теперь тебе придется  заменить меня.
После того, как карлик  прикончит  Всемогущего,  ты убьешь  Садду. Я  помогу
тебе,  чем сумею... но боюсь, что с  этой  культей я  не способен прикончить
даже женщину.

Глава 16

     Разграбление города длилось недолго. Уже к вечеру от него осталась лишь
груда  дымящихся развалин, а  трупы жителей были  сложены в  огромную  кучу,
возвышавшуюся посреди зеленой  полоски суши. По приказу Кхада воины вырезали
всех -- от грудных младенцев до дряхлых стариков.
     Не сразу покончили только с губернатором города. Около часа его зверски
пытали, а потом, вскрыв вены, бросили к остальным трупам.
     Блейд  все  это  время  провел в своем фургоне под  присмотром Бейбера;
старик вычистил его  доспехи,  промыл  и  перебинтовал  рану. Задетое копьем
ребро надсадно ныло и причиняло массу неудобств при ходьбе, но разведчик был
доволен, что не пришлось прижигать ссадину железом; до сих пор он чувствовал
себя неуютно, вспоминая искаженное лицо Растума.
     Кхад Тамбур, к  вящей славе своей, повелел  вытащить из города огромную
нефритовую глыбу, установить ее перед горой трупов и высечь на ней следующую
надпись:
     "Тот,  кто увидит этот  камень, пусть трепещет!  Я, Кхад Тамбур,  Опора
Мира  и Сотрясатель  Вселенной, прошел здесь. Вот кости  тех, кто  осмелился
встать у меня на пути."
     Кхад  самолично руководил установкой этого монумента,  сопровождая свои
распоряжения  взрывами дикого хохота. Он снова впал в  безумие и все чаще  и
чаще прикладывался к кувшину с броссом.
     Садда  послала Блейду записку с  одним  из  своих глухонемых чернокожих
рабов.  Он с трудом разобрал  то, что она нацарапала на небольшой деревянной
дощечке:
     "Не приходи ко мне  сегодня. Он все еще очень зол  из-за того, что тебе
удалось остаться в живых. Ночью на празднике действуй, как договорились. Все
будет в порядке."
     Блейд прочитал  записку и  задумчиво  погладил  свой  золотой  ошейник.
Действуй,  как мы  договорились... Значит, Садда хочет, чтобы  он убил шута;
Растум  хочет, чтобы он убил Садду...  А  у  него  нет  ни малейшего желания
делать ни то, ни другое.
     Он  все  еще  размышлял  над  этой  дилеммой, когда  пришла  записка от
Растума.
     "Загляни ко мне после наступления темноты," -- писал воевода.
     После захода солнца  лагерь монгов  превратился в арену  грандиознейшей
оргии.  Бросс  лился  рекой. Воины  ссорились,  дрались,  тут же  мирились и
начинали  горланить  пьяные  песни.  Женщины  и  дети попрятались кто  куда.
Наездники, упившиеся настолько,  что  было непонятно,  как  они  держатся  в
седлах, с воплями  носились по  лагерю,  сокрушая на своем пути все -- в том
числе   и   собственные   палатки.  Телохранители   Кхада  попробовали  было
поддерживать  некое  подобие  порядка,  но  им  это  быстро  надоело, и  они
присоединились к пьяному разгулу.
     Блейд, стараясь держаться в тени, без  помех добрался до шатра Растума.
Сегодня,   несмотря  на  свой   ошейник,  он  был  героем   в  глазах   всех
воинов-монгов;  они  видели,  как он возглавлял атаку  вместе с  их  любимым
воеводой. А Кхад в это время сидел на троне и наливался броссом; и этого они
тоже не забудут.
     Так  или  иначе,  но  через  несколько часов  им  предстоят еще большие
потрясения. Блейд считал, что это к лучшему; ему надоело  ходить  по канату,
натянутому над пропастью.
     У шатра Растума стоял на страже молодой сотник  с шестью солдатами; все
-- трезвые и в полном вооружении. Сотник почтительно поклонился Блейду;
     -- Воевода ждет тебя, сир Блейд.
     Отдергивая  полог, Блейд  невольно  ухмыльнулся.  Его  позабытый  титул
вернулся к нему.
     Морфо,  сидевший рядом с кушеткой,  на которой лежал Растум, приветливо
кивнул разведчику, но не сказал ни слова.
     Воевода  энергично  помахал  Блейду  левой  рукой,  но  глаза  выдавали
терзавшую его боль. Он отказался пить бросс, как советовали хирурги Кхада, и
даже надел легкие доспехи из светлой кожи, из-под которых сейчас торчала его
плотно забинтованная культя. На  полу около кушетки лежали  его меч и новый,
увенчанный конским хвостом шлем.
     -- Ну,  наконец-то, сир Блейд! Сейчас мы обсудим  наше дело в спокойной
обстановке. Довольно таиться, словно обезьянытрупоеды в ночи!
     На  лице Блейда, должно  быть,  отразилось удивление, потому что Растум
засмеялся и произнес:
     -- Ты можешь говорить здесь  во  весь голос. Мы окружены преданными мне
воинами, а остальные... остальные, похоже, уже не стоят на ногах.
     --  Люди Садды тоже выступят этой ночью, -- вмешался карлик.  -- Она не
хуже тебя понимает, что другой возможности не будет.
     Блейд кивнул.
     -- Он абсолютно прав, воевода.
     Растум устало прикрыл глаза.
     --   Возможно,  возможно...  Но  мы  ударим  первыми.  Мои  люди  лучше
вооружены,  и я расставлю их  так, чтобы они  могли присматривать за воинами
Садды. А тепер