ал выпад.  Хорса не  успел парировать удар, и конец  меча
прочертил длинную  кровавую  полосу по волосатой груди. Альбиец  находился в
нескольких дюймах от ревущего  пламени  и теперь  вынужден  был  обороняться
Грудь  его  вздымалась  мучительными   рывками,  глаза  остекленели,  но  он
продолжал  бой, пытаясь обойти  противника  и  вырваться на середину  круга.
Однако сверкающий меч в руках  Блейда  оставлял ему  только  одну дорогу  --
назад,  в огонь. Тело  Хорсы кровоточило,  и в сыром воздухе подымался едкий
запах паленых волос и плоти
     Айскалп снова  блеснул  золотом  в языках  пламени Удар Хорсы был слаб,
будто  топор  уже  изменил прежнему господину и жаждал руки  нового хозяина.
Блейд легко  отбил его. Затем он на мгновение  замер, сжимая  обеими  руками
тяжелый  меч,  готовый нанести  смертельный  удар.  Он  поднял свое  оружие,
выставив его  перед  собой словно  копье, и прыгнул. Клинок  вошел  в  грудь
Хорсы, проткнув его насквозь.
     Альб  покачнулся и  сделал  ша! назад,  прямо  в  огонь  Он  стоял  там
неподвижно,  словно скованный багровым сиянием, и языки  пламени  лизали его
ноги,  обжигали, обугливали плоть.  Казалось, Хорса  не чувствовал этого; он
снова поднял свой топор, пытаясь нанести удар, и затянул песню смерти.
     Блейд,  от  усталости  едва стоявший  на  ногах,  приблизился  к  огню.
Возбуждение  и   ярость   битвы  медленно  покидали  его,  сменяясь   глухим
раздражением, которое вызвал этот жестокий мир. Разум и душа разведчика были
потрясены мужеством врага -- хотя он догадывался, что его породили ненависть
и злоба. Он не  хотел напрасно мучить Хорсу и попытался нанести укол прямо в
сердце.
     Он  промахнулся.  Рубящий удар в  основании  шеи тоже не  достиг  цели;
лезвие  меча отсекло  правую руку  Хорсы, все еще сжимавшую топор.  Альбиец,
окутанный  пламенем,   медленно  нагнулся  и  поднял  Айскалп  левой  рукой;
казалось,  он  не  хотел  умирать   безоружным.  Обрубок,  уродливым  корнем
торчавший  из правого плеча, фонтанировал кровью. Тело Хорсы, с  обгоревшими
волосами, начало обугливаться и чернеть; огонь все глубже,  все безжалостней
вгрызался в его плоть и кости.
     С  последним криком  ярости и  вызова  альб  прорвал  завесу пламени  и
выскочил на  площадку. Он протянул руку, словно пытаясь схватить  Блейда; он
хотел ринуться вместе  с врагом в огонь,  пожиравший  его  собственное  тело
Блейд, покрытый потом  и копотью, пригнулся, выставив вперед меч. Он выиграл
этот бой,  но испытывал  сейчас не торжество, а лишь  безмерное и брезгливое
отвращение. Наткнувшись на  лезвие,  его  противник в последний раз взмахнул
своей бронзовой секирой и рухнул на землю.
     Возбужденная толпа внезапно застыла, замерла в молчании. Они ждали... и
Блейд  знал, что  должен делать  победитель.  Сильво  рассказывал  ему,  как
следует поступать с трупом поверженного врага
     Но он не мог надругаться над телом храбреца. Он поднял бронзовый топор,
взмахнул им и, вдохнув дымный горячий воздух, крикнул:
     -- Слушайте!  Я  победил  Хорсу в  честном бою и теперь беру  себе этот
топор, Айскалп --  Сокрушитель Черепов!  И я беру плащ  Хорсы! Я буду носить
его с гордостью -- ведь Хорса был сильным воином и настоящим мужчиной!
     Он перепрыгнул через огонь, поднял тяжелый  малиновый плащ, набросил на
плечи и застегнул золотую пряжку. Затем с гордым видом повернулся к королю и
его  свите;  некоторые  теперь улыбались  ему,  другие смотрели  угрюмо. Сам
Ликанто задумчиво крутил в руках рог с пивом.
     Блейд  пересек толпу  по проходу, проделанному  рабами и  добровольными
помощниками  из публики, приблизился к трону и отсалютовал огромным топором.
Минуты  сражения  истекли,  наступило  время дипломатических  переговоров  и
хитроумных интриг. С помощью искусной лжи он должен создать нечто эфемерное,
но  правдоподобное  -- фасад  здания,  не имеющего ни фундамента, ни боковых
стен. К  тому моменту, когда истина раскроется, он должен быть уже на дороге
в королевство Вота -- вместе с  принцессой  Талин,  разумеется. А сейчас  он
последует   советам   Сильво  и  постарается   получить  все,  что  положено
победителю.
     -- Я убил Хорсу в справедливом и равном бою. Никто не станет оспаривать
это?
     Ликанто мрачно кивнул и уставился в свой рог с  пивом. Люди вокруг него
зашевелились,  пряча  глаза  и  перешептываясь.  Наконец  заговорил Кунобар.
Взгляд его  был  твердым, но в тоне ощущалось некое разочарование -- так что
Блейд вновь засомневался в том, насколько расположен к нему этот человек.
     -- Ты победил честно, -- сказал Кунобар Серый.
     Блейд отвесил небрежный поклон королю.
     -- Тогда по вашему закону  я  беру все,  что было у Хорсы. Его дом, его
оружие,  его  скот,  жен  и сервов -- что  бы  ни  принадлежало  ему, теперь
принадлежит мне. Согласны?
     -- Согласны. -- На этот раз ответил Ликанто. -- Но ты ошибся насчет жен
-- в Альбе дозволяется иметь только одну жену.  А у Хорсы жены  не было, так
что  здесь  ты ничего не  выиграл,  чужак. Но  все  остальное  --  твое, как
положено  по  закону...  -- Король поерзал в кресле. --  Однако закон  также
гласит, что теперь ты  -- мой вассал, и должен сражаться, когда я прикажу...
сражаться за меня и защищать мой дом. И твое благополучие будет  зависеть от
моих милостей. Ты согласен?
     Блейд снова поклонился на этот раз с большим почтением.
     -- Согласен,  мой  король. Но  я  хотел бы поговорить о  таких вещах  в
другое время Я утомлен, хочу есть  и пить. Разреши мне удалиться в мой новый
дом и восстановить силы.
     Он бросил взгляд в толпу, пытаясь  обнаружить Сильво. Если  все идет по
плану,  то  слуга  должен уже  обретаться в конюшне...  Похоже,  он выполнил
приказ и исчез вовремя. Тело Хорсы, словно груду мусора, взвалили на  грубые
носилки. Никто,  даже  рабы-носильщики, не  обращали внимания  на обугленные
искалеченные останки. Хорса умер. Долгой жизни победителю!
     Блейд   подавил   приступ  тошноты   и   отвернулся.   Пора  забыть   о
цивилизованном мире, в котором он родился; теперь он в Альбе.  Все равно что
в Англии времен Вильгельма Завоевателя...
     Поклонившись в  последний раз, разведчик закинул на плечо тяжелый топор
и огляделся.
     -- Я вижу, что мой слуга-мошенник уже исчез.  Не сомневаюсь, что сейчас
он служит мне,  срезая  кошельки  у зазевавшихся  горожан. Может  кто-нибудь
проводить меня в мой новый дом?
     Люди, окружавшие кресло  короля,  опять  начали перешептываться,  но ни
один не вышел вперед. Блейд усмехнулся:
     -- Значит,  мне  самому  нужно искать дорогу? Я могу ошибиться  и тогда
буду  вынужден снова затеять драку.  Сейчас  мне этого  не хотелось бы...  я
должен поспать.
     И  снова  на  помощь  пришел  Кунобар,  вызвав  у Блейда  новый приступ
подозрений. Почему он делает это? Какую цель преследует?
     -- Я покажу тебе дорогу, -- сказал капитан, --  и прошу  не  обижаться,
что остальные  ведут себя столь невежливо. -- Он  холодно улыбнулся,  окинув
взглядом стоявших вокруг людей. -- Все они поставили на Хорсу и теперь стали
немного  беднее. Ступай за  мной, Блейд,  и я покажу  тебе  дом,  который ты
выиграл.
     Они протиснулись сквозь  толпу.  Кунобар  шел  впереди, щедро  раздавая
удары  ножнами   меча   и   отталкивая  людей,  которые  стремились  поближе
рассмотреть победителя.  Чадящие факелы едва разгоняли туманную мглу ночи, и
Блейд прикинул, что у него есть еще несколько часов до рассвета.
     Кунобар  вел  его  по  грязной  неширокой  улице,  заваленной  мусором,
вонючими отбросами и навозом. Блейд сказал ему в спину:
     -- Они  все  поставили  против меня?  А  на кого ставил ты, благородный
Кунобар?
     Капитан обернулся и выдавил улыбку:
     -- Я поставил  на вас  обоих. Не ради денег -- из чистого  интереса.  Я
всегда так поступаю. И никогда не проигрываю.
     Блейд коротко рассмеялся.
     -- Мудрое правило! Но тот, кто не рискует, не может и выиграть.
     Кунобар не ответил.
     Они свернули  в  переулок, такой же грязный и еще  более узкий. На углу
возвышалось  большое   деревянное  строение,   фасад  которого  был  освещен
множеством пылающих факелов. Блейд кивнул в его сторону и сказал:
     -- Богатый и прекрасный дом, верно? Кто здесь живет?
     --  Госпожа Альвис,  супруга короля.  И  все  ее  женщины.  Не  шатайся
поблизости  от  ее  дома...  и  ни  в  коем  случае не заходи внутрь  -- это
запрещено законом и  карается  смертью. Только Ликанто может бывать там -- и
то с разрешения королевы.
     Разведчик отвернулся, чтобы скрыть усмешку. Бедный Сильво! Ему придется
сунуть свой уродливый нос  в берлогу разъяренной медведицы... Впрочем, как и
самому Блейду.

Глава 7

     Блейд лежал в  тени на  мягкой траве, покрывая  дно неглубокой ложбины,
полускрытой  ажурными  листьями  папоротника и  стеблями вереска,  усеянного
розоватыми   цветами.  Лощина  купалась  в  рассеянном   зеленоватом  свете;
единственный  солнечный луч, прорвавшийся  сквозь  нависшие ветви  деревьев,
дрожал в воздухе прозрачным сверкающим конусом.
     Она стояла в этом  потоке  золотистого света, облаченная в белый плащ с
малиновым  пояском,  с  глубоко надвинутым капюшоном, и держала перед собой,
словно  святыню,  золотой меч. Блейд  не  видел ее  глаз,  но знал,  что она
рассматривает  его  со  странным  интересом; он  чувствовал,  как  под  этим
обжигающим взглядом  в  жилах начинает закипать кровь. Он ощущал невероятное
возбуждение.
     Это была верховная жрица друсов -- та, что принесла в жертву девушку на
поляне в дубовой роще, -- и Блейд произнес ее имя, словно всегда знал его:
     -- Друзилла! Иди ко мне!
     Медленно  склонив голову, она воткнула золотой меч в землю и  отбросила
назад капюшон. У Блейда  остановилось дыхание. Ее руки плавно простирались к
нему, она двинулась вперед и луч солнца, падавший  сверху, покорно скользнул
следом.  Волосы  ее  завитками обрамляли лицо с  узким изящным подбородком и
белоснежной кожей, алые губы были полураскрыты, глаза  сияли темным золотом.
Белый плащ облегал тело, не скрывая, но подчеркивая его формы.  Блейд видел,
как  колышатся,  словно  танцуя,  ее  груди  --  каждая в  своем ритме;  как
струятся, подобно морским  волнам, ее бедра,  как плывут над  зеленым ковром
травы округлые колени, взбивая тонкую ткань.
     Она замерла,  склонившись  над  ним,  положив  ладонь  на  единственную
застежку плаща -- небольшой металлический диск над грудью, у самого горла.
     -- Откуда ты знаешь мое имя? --  Голос ее звучал как перезвон волшебных
колокольчиков, глубокий, дразнящий.
     Неистово, страстно желая ее, Блейд протянул руку и шепнул:
     -- Не понимаю...  Я просто  знаю  его... Но молчи,  молчи! И ляг рядом,
здесь... со мной...
     Ее янтарные глаза обжигали его, тонкие пальцы играли с застежкой плаща,
скрывавшего тайну. Она покачала головой:
     -- Нет, Блейд... не  сейчас... время  еще  не пришло. Но  я не отвергаю
тебя,  герой... --  Алые губы  раскрылись  в улыбке. -- Ты  желаешь  вкусить
райское блаженство, Блейд? Хочешь увидеть сокровища, которыми однажды будешь
обладать? Скажи -- и это исполнится!
     Он застонал.
     --  Я  жажду --  а  ты  предлагаешь мне только обещания!  Как  жестоко,
Друзилла!
     Ее ответная улыбка таила насмешку.  Ему  показалось, что  зубы ее вдруг
стали длиннее,  челюсти чуть  вытянулись вперед; и хотя склонившееся над ним
лицо  оставалось чарующим, прелесть  ее  была теперь сродни  красоте хищного
зверя.  Она опустилась на  колени  и распахнула плащ, позволив ему коснуться
грудей  -- нежных,  с полупрозрачной  кожей,  розовым ореолом вокруг сосков,
белых, как молоко, и твердых, как мрамор.
     Строфа баллады всплыла  в его памяти -- la belle dame sans  meuci... Он
повторил вслух эту фразу. Дама прекрасная, жестокосердная... И слова, и язык
были смутно знакомыми, но он не мог вспомнить их тайный  смысл. Он ласкал ее
груди, удивляясь, почему они источают такой холод...
     Она  склонялась все ниже и ниже,  полуприкрыв янтарные глаза... Губы ее
шевельнулись и тихий стон сорвался с них:
     -- Облегчи меня, Блейд... Груди мои тяжелы от молока кровавых грехов...
Испей его, прими на себя половину... Для двоих эта ноша станет легче...
     Розовый сосок  вдруг  оказался в  его губах,  холодный  и  твердый  как
камень... сосок, источавший горечь, которую он не мог глотнуть. Ужас овладел
им, ужас и страстное желание; он застонал, содрогаясь, и...
     --  Хозяин! Хозяин, проснись! Твои проклятые  вопли все погубят...  нас
изловят, не  пройдет  и часа.  Проснись,  хозяин, и  заткнись, если дорожишь
нашими шкурами!
     Ричард  Блейд  перекатился  на бок  и уставился на  Сильво.  Не было ни
лощины, залитой  зеленоватым  сиянием, ни дьявольского,  но такого  манящего
лица жрицы. Рядом  тянулась тропа через  болото -- узкая  полоска  грязи над
ржавой  водой, стиснутая  стенами  высокого  тростника и увенчанная  тусклым
пасмурным небом. Болотные  птицы серыми  стрелами мелькали над головой,  три
лошади неподалеку щипали горьковатую болотную траву, недовольно пофыркивая.
     Блейд протер  заспанные глаза и пригладил ладонью волосы,  в  очередной
раз  поразившись, насколько  грязные у  него  пальцы.  Вначале  дела  их шли
неплохо, отвлекающий маневр Сильво сработал, и  он без помех вынес Талин  из
дома королевы. Однако все остальное было настолько беспорядочной и поспешной
импровизацией, что Блейд едва не впал в отчаяние.
     И  все же  им  удалось выбраться  из  Сарум  Вила --  после  того,  как
разведчик  прикончил  двух  солдат,  а  Сильво  оставил свой  нож  в  животе
третьего,  --  и  каким-то  образом,  в темноте  и  тумане, найти  в  болоте
тропинку,  которая  привела их  сюда. Чудо, за которое Блейд  не  переставал
благодарить судьбу.
     Он потрогал подбородок -- щетина уже начала курчавиться -- и встал.
     --  Мне привиделся кошмар,  -- сказал он, ощущая смущение. -- Я  громко
кричал?
     Сильво, сидевший на корточках, скосил глаза и выпятил заячью губу.
     -- Достаточно громко,  хозяин,  чтобы поднять покойника. И  если погоня
близко, нам несдобровать. Луны нет, а то бы я подумал, что это  она поразила
тебя!  -- он  задумчиво  взглянул на небо. -- Кто  такая  Друзилла,  хозяин?
Звучит знакомо, но вспомнить не могу.
     Блейд  шагнул в  воду, чтобы  справить малую нужду в стороне от дороги.
Тростник скрывал его от спящей принцессы.
     -- Не знаю, -- коротко бросил он -- Видение, призрак -- ничего  больше.
Что спрашивать с кошмарного сна? Да и незачем... Как там принцесса?
     --  Спит,  будто младенец,  --  покачал головой  Сильво, -- но ни  один
здоровый ребенок не засыпает так глубоко. Думаю,  хозяин, надо разбудить ее,
иначе она никогда не откроет глаза по эту сторону владений матери Фригги.
     Блейд  подошел к куче тростника, покрытой  малиновым  плащом Хорсы,  на
котором лежала девушка.  Длинные золотистокаштановые волосы  спутались, лицо
осунулось  и  побледнело,  под  запавшими  глазами   выделялись  голубоватые
полумесяцы. Лоб  у нее был покрыт крупными каплями  пота. Блейд опустился на
колени и, послав проклятье Альвис, вытер испарину краем плаща.
     Сильво,  проверяя  пальцем  лезвие  своего  запасного  ножа,  задумчиво
произнес.
     Я мог бы сделать для  нее питье, хозяин, -- он бросил  взгляд туда, где
паслись  лошади.   --  Тут  полно  всяких  поганых  трав...  пожалуй,  стоит
попытаться. Ее вырвет и живот освободится  от сонного зелья. Терять  нечего;
думаю, она уже умирает.
     -- Ты  что,  лекарь? --  Блейд сверкнул  глазами на слугу. -- Откуда  я
знаю, не отравишь ли ты ее вконец?
     Но Сильво уже занялся делом. Он сходил к лошадям и вернулся с небольшим
бронзовым горшочком. Не глядя на Блейда, он буркнул:
     -- Когда я уверился,  что ты  победишь,  то пошел  в  дом  Хорсы и взял
кое-какие вещи.  Это не  было воровством,  Тунор видит, потому что все и так
скоро стало бы твоим.
     -- Я  знаю,  -- сухо кивнул Блейд. --  Я провел в доме  всего несколько
минут, но  понял, что его ограбили.  Мы потолкуем об этом  позже Ну, как там
дела с питьем?
     Сильво зачерпнул  горшок воды и бросил  в  него  пригоршню грязи. Затем
накрошил пучок гнилой травы и отправил туда же, добавив  щепоть  коричневого
порошка, который  достал из  красивого нового  кошелька, висевшего на поясе.
Затем слуга начал осматривать землю и шарить в камышах,  держа нож наготове.
Блейд с подозрением наблюдал за ним.
     -- Ага! -- воскликнул  Сильво,  энергично  ткнув ножом. Он  вернулся  к
горшку; на  лезвие была наколота дрыгавшая лапами жаба. Изрубив ее на  части
вместе с несколькими  червями,  он бросил  эти ошметки  в воду,  как следует
размешал и повернулся к Блейду, осклабившись во весь рот.
     -- Отличное  питье,  хозяин! Никто в Альбе не сможет сотворить  большую
мерзость, клянусь коленом Тунора! Оно даже лошадь заставит опорожниться!
     --  Мне  очень  хочется  сначала испробовать его  на тебе, --  Блейд  с
подозрением  покосился на  горшок,  потом  пристально  посмотрел  на  слугу.
Действительно   ли  уродливая  физиономия  под   запекшейся   коркой   грязи
побледнела? Или ему только показалось?
     -- Нет, нет, хозяин!  --  пробормотал Сильво. -- Не стоит тратить такой
редкостный бальзам понапрасну Его не так много и, к тому же, я не умираю  от
сонной болезни... Давай,  хозяин, подержи  ее рот  раскрытым,  пока я  волью
питье.
     Блейд снова  вытер  пот со лба девушки  и положил  ее голову к себе  на
колени.  Сильво наклонил горшок. Талин поперхнулась,  проглотила  жидкость и
закашлялась.
     -- Подожди, -- скомандовал Блейд, -- дай ей вздохнуть.
     Сильво, нахмурившись, подчинился.
     -- Она должна выпить все. Приподними ее, хозяин, чтобы смесь опустилась
в желудок.
     Они вылили последнюю каплю отвратительного пойла в горло Талин. Девушка
и раньше казалась бледной, но теперь ее лицо  приобрело зеленоватый оттенок.
Внезапно  она  перевернулась  ничком  и  тело ее сотрясла дрожь.  Сильво,  с
любопытством наблюдавший за результатами своего лечения, отпрыгнул назад.
     --  Действует, хозяин!  Что  я  тебе  говорил! Сейчас  ее  как  следует
прополощет! Клянусь, ты такого в жизни не видел!
     Косоглазый оказался прав. Блейд поддерживал девушку, пока содержимое ее
желудка извергалось наружу. Стройное тело корчилось и трепетало в его руках,
она начала  стонать  и пробормотала  несколько слов,  призывая смерть. Затем
раскрыла глаза и с удивлением и страхом уставившись на Блейда.
     -- Ты? Где мы? Как я сюда попала? Что это...
     Блейд поставил девушку  на ноги  и,  поддерживая одной  рукой,  ладонью
другой мягко надавил ей на живот.
     -- Ты была больна, Талин. Теперь тебе станет лучше... вот так! Пусть из
тебя выйдет все... Полностью... Ну, еще раз... попытайся!
     Она согнулась, руки  безвольно  повисли,  волосы  закрывали  лицо.  Она
дрожала и задыхалась, выворачивая наизнанку желудок, мучительно кашляя.
     --  Я умираю, Блейд!  Скорей  бы...  Фригга зовет  меня... О,  как  мне
плохо!..  Пусти же, дай  мне  умереть в покое, или Фригга проклянет  тебя...
пусти...
     Сильво, стоя в безопасном  отдалении,  благоговейно следил  за  плодами
своей работы и подбадривал Блейда.
     -- Разве  я  не говорил,  хозяин? Смотри, как  действует!  За  всю  мою
грешную  жизнь я  не  имел  удовольствия взглянуть на  благородную госпожу в
таком утошнительном состоянии!
     Талин, полная  королевского  достоинства даже во время  агонии, подняла
голову и уставилась на слугу.
     --  Кто  этот безобразный  висельник? Как он смеет так  говорить? И ты,
Блейд, позволяешь оскорблять  меня? Немедленно покажи ему, как...  ооо! -- и
она скорчилась в новом приступе рвоты.
     -- Приготовь  лошадей, -- приказал Блейд слуге.  -- Нам нужно  покинуть
это место, как только она сможет сесть в седло.
     -- Лучше бы дождаться темноты, -- заметил Сильво.
     -- Делай, как