т и вставил кассету в магнитофон. В полной неподвижности
он  прослушал запись,  запустил ее  снова и снова  -- так, как было  сказано
Лейтоном. Многое из того, что содержалось  в завещании его светлости,  Блейд
уже знал. Его опять предупреждали -- и самым серьезным образом! -- что новые
экспедиции опасны.  Спидинг, его уникальный талант, слабел, это значило, что
скорость   перестройки   нейронных    связей    падает,   не   поспевая   за
высокочастотными  импульсами,  которыми  компьютер настраивал  его  мозг  на
восприятие иной  реальности. В очередной раз он может превратиться в идиота,
потерять навсегда память или застрять в чужом мире.
     Все это он знал, и  новыми являлись только два факта, краткое изложение
теории Хейджа,  содержавшееся  в послании,  и предсмертная  просьба  Лейтона
совершить еще  одну или  две  экспедиции.  Она  как-то  не  вязалась с  этим
письмом...  Странно,  подумал  Блейд,  быть  может,  Хейдж получил  какие-то
дополнительные инструкции?
     Покачивая головой, он  снова  прослушал  запись,  обратив  на  сей  раз
внимание на самое начало. Там  тоже было нечто странное -- намек на грядущую
встречу,  словно  Лейтон  совсем  не собирался умирать.  Поразмыслив,  Блейд
решил,  что  этот  абзац  не представляет интереса, конечно,  его  светлость
являлся гением, но даже гении подвержены предсмертным иллюзиям.
     Тем  не менее он скопировал запись и положил обе кассеты  в сейф, зная,
что будет слушать их еще не раз.
     * * *
     Джек  Хейдж  позвонил  только  через  четыре  дня,  и  они  уговорились
встретиться у Блейда, в его лондонской квартире. В отличие от лорда Лейтона,
американец  был вполне современным человеком, являя собой новый тип  ученого
-- из тех, кому палец в рот не клади.  Хейдж родился  в Техасе, где его отец
до сих  пор держал ранчо, но  полагал себя истым калифорнийцем. В Калифорнии
он  закончил университет,  и там  же взошла звезда его научной  карьеры -- в
этом  благословенном  штате  с  самым  прекрасным климатом,  самыми сильными
землетрясениями,   самыми   очаровательными  женщинами   и  самыми  высокими
налогами. Хейдж трудился в Лос Аламосе,  но вопросы разработки оружия (вроде
"чистой"  нейтронной  бомбы)  его не касались; он занимался  теорией. Лейтон
сначала вычислил его по статьям в "Физикал Ревью", потом  познакомился лично
--  на одной из конференций,  --  после чего  стал допекать Дж.  просьбами о
привлечении Хейджа к проекту.
     Шеф   МИ6А  сопротивлялся   отчаянно.  Он  признавал  американцев   как
необходимое  зло,  как  союзников, без  которых Соединенному  Королевству не
выстоять против объединенной мощи восточных  диктатур  и стран общего рынка,
однако  посвящать их  в тайное тайных...  в секретнейший проект, от которого
зависит будущее Британии!
     Но  Лейтон был  настойчив. К тому  же речь не шла о том, чтобы раскрыть
перед  янки все тайны, его  светлости  требовался Джек Хейдж, и только  Джек
Хейдж. Сам  лос-аламосец  оказался  совсем не  прочь сменить райский  климат
Калифорнии на  лондонские туманы, во-первых, его привлекала новая загадочная
работа,  во-вторых, допекали  калифорнийские налоговые  инспекторы.  Налогов
Хейдж не платил -- не то чтобы совсем не платил, но его доходы, включая сюда
гонорары   за  всевозможные   лекции   и   консультации,  явно  превосходили
декларированную сумму. В  Штатах это считалось тягчайшим преступлением, куда
страшнее, чем смертоубийство.
     Итак, Хейджа купили -- вернее, выкупили или даже обменяли. Его контракт
с  Лос-Аламосским  исследовательским  центром  был разорван, за что Британия
расплатилась   весьма  щедро,   передав  заокеанскому  союзнику   три  унции
мутноватой жидкости в запаянном сосуде. То был некий чудодейственный эликсир
для выращивания волос, доставленный Блейдом из его  четвертого странствия, с
которым английские химики и фармацевты так и не сумели разобраться.
     Калифорниец переехал в Лондон в самом начале восемьдесят второго года и
успел проработать с Лейтоном  всего  шесть месяцев. Они  на удивление быстро
сошлись  друг с другом, ибо, не взирая на различия в возрасте (Хейджу еще не
исполнилось  сорока) и во взглядах, оба были адептами знания, и ради  знания
прозакладывали бы дьяволу свои бессмертные  души. Дж. попрежнему относился к
"янки" очень  настороженно, Блейд же  искренне симпатизировал ему. С Хейджем
было  гораздо  проще  общаться,  чем с  лордом  Лейтоном, он  не пренебрегал
женщинами, любил хорошо поесть и не оставлял после себя недопитых бокалов.
     Памятуя об этом, Блейд попросил миссис Пэйдж, свою приходящую прислугу,
сделать холодные закуски и, в ожидании гостя,  произвел ревизию своего бара,
коей  остался  полностью  удовлетворен.  При  желании  он  мог   споить  всю
лейтоновскую лабораторию и отдел МИ6А впридачу.
     Когда пожаловал гость, стол уже был накрыт:  холодный ростбиф, копченая
лососина, икра,  устрицы, белое вино  и  французский коньяк.  Хейдж выглядел
бледным и  истомленным, но заметив,  как он  налегает на  угощение, странник
успокоился:  человек  с таким аппетитом не мог оказаться больным. Они дружно
опустошали тарелки  --  за  приятной  беседой  о  прелестных  дамах, смуглых
калифорнийках и  белокурых англичанках, о преимуществах британской налоговой
системы и сравнении лондонского климата с лос-аламосским. Когда с едой  было
покончено, Блейд отнес посуду на кухню, оставив на  столе коньяк и коробку с
сигарами.  Оба,  и  гость,  и  хозяин,  закурили,  погрузившись  в  приятную
послеобеденную нирвану.
     -- Спасибо,  Дик,  -- произнес  наконец Хейдж, --  я  словно бы  заново
родился на свет. Вы меня просто спасли, старина!
     -- Что вы имеете  в виду? -- Блейд приподнял бровь. Конечно,  ростбиф и
устрицы  были  великолепны, но то же  самое  его гость мог  получить в любом
хорошем ресторане.
     Хейдж неопределенно повел рукой.
     --  Я  говорю  о  всем  этом...  ну, о вашем гостеприимстве,  дружеском
внимании... Знаете,  --  он усмехнутся, -- британцы гораздо  более замкнуты,
чем мои соотечественники, а в жизни бывают минуты, когда человек нуждается в
поддержке... просто в общении, наконец.
     -- Вам здорово  досталось? --  спросил  Блейд, внимательно посмотрев на
гостя.
     --  Откровенно  говоря,  да. Все  эти  новые заботы... Старик  меня  от
многого  прикрывал...  -- Хейдж потянулся к рюмке.  --  Ну,  мир его  праху!
Позавчера его  кремировали, и мы почтим нашего друга и руководителя еще раз,
когда урну предадут земле.
     Они выпили, потом Блейд осторожно произнес:
     -- Если вы питаете какие-то опасения насчет Дж...
     --  А!  --  Хейдж  отмахнулся.  -- Я  знаю,  что  наш почтенный  старый
джентльмен  меня не любит,  но работать-то  мне придется с вами. Дик!  А это
совсем другое дело, старина. -- Он помолчал, вращая в пальцах рюмку. -- Нет,
не об этом я хотел поговорить с вами.
     -- О чем же? -- Блейд потянулся к бутылке и вновь наполнил рюмку гостя.
     --  Скажите,  Дик, насколько вы  в курсе наших последних работ? Моих  и
Лейтона? -- Хейдж с довольной улыбкой полюбовался на янтарную жидкость.
     По губам странника скользнула усмешка.
     -- Я знаю лишь то, что вы хорошо спелись. Видит Бог, нелегкое дело! Его
светлость, да будет земля ему пухом, отличался нелегким характером!
     -- Да? Я  бы этого не сказал... -- Хейдж сделал маленький глоток. -- Мы
с ним поделили сферы влияния. Он командовал парадом и доводил до ума одно из
своих недавних изобретений, а я... ну, я занимался теорией.
     -- Успешно?
     -- Вполне.  Мне удалось  прояснить многие вопросы...  Да, Ричард,  идет
время,  и  наши  знания  становятся  все  более  полными...  Теперь  я  могу
совершенно определенно сказать вам, где вы побывали.
     --  Приятная новость, Джек, --  Ричард Блейд выдавил кислую улыбку, его
больше интересовало, где ему еще предстоит побывать.
     Хейдж  одним глотком опорожнил крохотную рюмку, смакуя,  прикрыл глаза,
потом резко выдохнул воздух, лицо его порозовело.
     -- Вы помните что-нибудь из основ квантовой механики. Дик?
     Странник  снопа   усмехнулся.  Он  окончил  металлургическое  отделение
Оксфорда в  пятьдесят шестом  году,  когда там не читали курса теоретической
физики.
     -- Только общую идею, Джек, только общую идею, не более того.
     -- И какова же она, по вашему мнению?
     Блейд пожал плечами.
     -- Что все в мире квантовано, разумеется.
     -- Абсолютно  верно. Все  в  мире квантовано,  и  время  не  составляет
исключения.  --  Хейдж  улыбнулся  и  заговорил,  все  более  увлекаясь:  --
Представьте  себе, Дик, что  в  пространственно-временном континууме имеется
бесконечное  множество  Вселенных  или  измерений;  все  они  существуют   в
реальности,  отделенные  друг  от  друга  барьером  времени --  дискретного,
дробного времени,  я  хочу подчеркнуть. Сдвиг  на один  хроноквант  --  и вы
попадаете  в  иное  измерение, со своими галактиками,  звездными  системами,
планетами  и  возникшей на них  жизнью; два,  три,  четыре  кванта  -- и  вы
оказываетесь в других Вселенных,  в  которых, несомненно, существуют аналоги
Солнца,  Земли,  планет и  звезд.  Поскольку наш мир -- будем  называть  его
реальностью или измерением  Земли -- также  занимает определенную  позицию в
этой бесконечной  цепочке, то разумно  считать его координату нулевой. Таким
образом, вы можете перемещаться в нескончаемой череде реальностей, каждая из
которых обладает неким номером.
     -- Вы хотите сказать, что вычислили их? -- Блейд почувствовал волнение.
-- Что  вы можете  теперь так настроить компьютер, что он переместит  меня в
строго   определенный  мир?   Что  я  смогу  вернуться...  --  Он  замолчал,
лихорадочно соображая,  какая  из десятков  виденных им реальностей достойна
вторичного посещения.
     Хейдж энергично замотал головой.
     --  Не  спешите,  Дик,  и  не питайте  радужных надежд. Ведь  что такое
настройка,  точная  настройка? Фактически это означает, что компьютер должен
отсчитывать время с точностью  до хронокванта, а это практически невероятная
ситуация!  Понимаете  ли, любой  прибор, любая  установка не  идеальны,  они
работают с  определенной погрешностью, которую нельзя  полностью  исключить.
Ну, например,  флуктуации  питающего  источника  энергии,  шумовой эффект  в
электронных схемах,  влияние  внешней  среды  и  тому  подобное...  Все  это
приводит к так  называемой случайной  ошибке измерений, подчиняющейся закону
нормального  распределения.  Эта  ошибка  неизбежно  искажает  работу  любой
системы, и полученный результат всегда несколько отличается от истинного или
желаемого. В нашем случае, установив, к примеру, параметры переноса на Альбу
иди Тарн,  можно  попасть  в нужный мир  только  с некоторой  -- и  довольно
небольшой --  долей вероятности; скорее же  вы очутитесь в  одной из близких
реальностей с разбросом в сотню или тысячу хроноквантов в обе стороны.
     Энтузиазм   Блейда  увял,  потом  он   вспомнил  о  паллатах,  звездных
странниках, также владевших секретом перемещения в иные  реальности. Надежды
его  вспыхнули  вновь  --  и  вновь  угасли,  когда он  подумал об Иглстазе,
прекрасном мире, который  пришельцы  со звезд  нашли,  потеряли  и не смогли
обнаружить вновь, несмотря на все свои усилия.
     Обычно  паллаты с  гарантией  попадали  в  нужную реальность, используя
нечто  вроде  маяка  наведения. Их базовая  передающая станция,  вероятно --
аналог компьютера Лейтона, располагалась в земной Галактике,  с ее помощью в
иную реальность забрасывала якорную станцию, и,  как только это происходило,
между ними  устанавливалась  связь. Таким  образом, в  чужом мире  появлялся
маяк, ориентируясь на который, можно было отправлять гласторы -- устройства,
способные перевезти пассажиров и  груз.  Блейд хорошо помнил, что  трагедия,
случившаяся в Иглстазе,  в том  и  заключалась, что  станция-якорь  внезапно
вышла  из  строя,  в результате  чего реальность  Иглстаза  была потеряна, а
переселенцы  -- отрезаны от своего родного мира. Попасть  же снова в Иглстаз
паллаты так и не смогли -- невзирая на отчаянные попытки, предпринимаемые  в
течение тысячелетия.
     Хейдж вдруг усмехнулся.
     -- Уверен,  что вы сейчас  размышляете  о методике,  которую  применяют
паллаты...  Ведь  верно,  Дик?  --  Когда  Блейд  молча кивнул,  американец,
уставившись  на свою  рюмку,  признался.  --  Лейтон  все-таки  был  великим
человеком... Кое в чем он  пошел дальше паллатов.  Он предположил,  что роль
маяка  наведения  может играть  не только электронная система,  но  и  живой
мозг...  И если мы обладаем устройством, способным засечь такой разум  --  я
буду называть  его перципиентом, -- то  появится и возможность  проникнуть в
соответствующую реальность.
     -- Вы хотите сказать... -- начал Блейд.
     --  Да,  Дик,  да!  Именно  над  такой  установкой  Лейтон  и работал в
последние месяцы. Собственно  говоря, вы  с  ней уже  знакомы --  тот  самый
ТиВи-Икс, с  помощью которого он  засек гостя из  Эрде, а потом отправил вас
точно  по  нужному адресу.  Видите ли, любые перемещения между параллельными
Вселенными  приводят  к   некоему  темпоральному  всплеску,  доступному  для
наблюдения.  Подобная  деформация  довольно  быстро исчезает  --  в  течение
нескольких дней; перемещенный объект, живой перципиент  или неживой предмет,
вскоре адаптируется, как бы  "врастает" в чуждую реальность и становится  ее
частью.  Однако  в  начале  его  появления и  какое-то  время  спустя  можно
зафиксировать и факт его прибытия, и местоположение.
     -- Вот как? -- Блейд задумчиво уставился на Джека Хейджа, соображая, не
придется ли  ему испытывать очередное лейтоновское устройство  --  уже после
смерти  его светлости.  Похоже, Лейтон имел в виду  именно это, когда просил
совершить еще пару экспедиций...
     Хейдж протянул свой бокал, взглядом показав на бутылку.
     -- Шефу  удалось засечь некие темпоральные всплески, -- заявил он,  как
следует приложившись. -- Возможно, это следы паллатских гласторов, возможно,
что-то иное... Любопытно было бы выяснить, Дик, как вы полагаете?
     -- Любопытно, -- согласился Блейд.
     --  Я мог бы  послать  вас  в один из  таких районов  возмущений. Проще
говоря,  в  мир,  где  появляются  объекты  из  иных реальностей,  --  Хейдж
выплеснул коньяк в  рот. --  Наверняка вы  попадете к  существам,  владеющим
высочайшей технологией.
     Странник нахмурился.
     -- Вы хотите сказать, Джек, что они, в случае чего, меня откачают?  Как
медики Эрде?
     -- Нет, нет, дружище.  Мы вполне  можем  сделать еще  пару попыток  без
вреда для вашего здоровья, клянусь  вам! Скажем, один раз  без телепортатора
--  ради  чистоты эксперимента,  и вторично  в  полном  вооружении. Причем я
гарантирую, что амнезия не наступит.
     -- Но Лейтон говорил мне...
     --  И он не сказал ни  слова лжи. Но  давайте  рассмотрим,  Ричард, что
такое этот ваш спидинг, -- Хейдж удобно откинулся на спинку кресла и заложил
ногу за ногу, приготовившись прочитать еще  одну лекцию; сейчас он напоминал
Блейду дьяволаискусителя. -- Итак, с точки зрения физики, человеческий  мозг
представляет собой мириады  нейронов,  соединенных  друг с другом  наподобие
ячеек памяти компьютера. По ним передаются слаботочные электрические сигналы
-- опять же, как в компьютере, -- но в точках соприкосновения нервных клеток
скорость передачи падает: межнейронное контактное сопротивление ограничивает
ее,  а  это,  в  свою  очередь,  снижает способность  мозга  к стремительной
перестройке.  Однако  мы знаем  о  существовании  уникальных  личностей,  --
полупоклон  в  сторону  Блейда,   --  у  которых  этот   резистивный  эффект
сравнительно  невелик.  Все  они  могут  рассматриваться  как  потенциальные
кандидаты, способные перемещаться в иные измерения.
     -- Не вижу,  чем это мне поможет, -- произнес Блейд. --  Мои уникальные
способности, -- он невесело усмехнулся, -- сошли на нет.
     --  Вы  совершенно  неправильно оцениваете  ситуацию,  мой  дорогой! --
воскликнул  Хейдж,  и  в  голосе его  страннику  вдруг  почудились  знакомые
лейтоновские нотки. -- Да, с возрастом межнейронное  сопротивление растет, и
ваш разум уже не успевает приспособиться к скорости компьютерной передачи...
Ну, так что же! Понизим ее немного... процентов на тридцать, я  полагаю. Это
скомпенсирует  ваш возраст,  Дик,  --  Хейдж  внезапно  ухмыльнулся.  --  Вы
постарели, но мы можем состарить и компьютер -- как бы состарить, понимаете?
     --  Да!  -- Блейд выкрикнул это  "да!"  с  такой яростной надеждой, что
гость вздрогнул. Затем, немного успокоившись, странник поднялся и подошел  к
окну, вглядываясь в панораму вечернего Лондона. Уже начали зажигаться  огни,
и неоновое пламя реклам  озарило ближайшие улицы;  автомобили ползли по ним,
словно разноцветные жуки, протянувшие вперед золотистые усики света.
     Он повернулся и пристально посмотрел на Хейджа.
     -- Я  знаю, Джек, что ничего  в мире  не дается  даром. Если вы снизите
частоту  сигналов  и я  смогу еще  раз-другой попасть  туда, -- Блейд поднял
глаза к быстро темневшему небу, -- то чего это будет стоить?
     Хейдж не отвел взгляда, но поднял руку и торжественно произнес:
     -- Я клянусь вам, Ричард, что вы окажетесь в ином  измерении  в здравом
уме  и  твердой  памяти! Так  и только  так! Но  вы правы  --  за  все  надо
платить... И поэтому... поэтому... -- он замялся.
     -- Да? -- поторопил его странник.
     -- Будет больно. Дик Дьявольски больно!
     Ричард Блейд улыбнулся и сказал.
     -- На этот счет не нужно беспокоиться. Боль меня не страшит.
     * * *
     Через неделю он отбыл в свое двадцать шестое странствие.

Глава 2

     Застонав, Ричард Блейд приоткрыл глаза.
     Он  не   увидел  ничего.  Перед  ним  плавали   яркие  радужные  круги,
пронизанные снопами молний, где-то грохотали громовые раскаты, ревел ураган,
свистел ветер,  стучали дождевые капли  -- словно  дробь, брошенная на  лист
жести.  Однако  он  не  ощущал  ни  сокрушающего  напора  ветра,  ни  мокрых
прикосновений дождя, ни холода, ни жары  -- ничего. Осязание было выключено,
он стремительно кружился в наполненной светом грозовой бездне, вслушиваясь в
чудовищный  рев  и  грохот  --  пушинка,  влекомая неведомо  куда  яростными
порывами тайфуна.
     Но он осознавал  себя! Он был Ричардом Блейдом, землянином, странником,
заброшенным  в  очередной  мир  Измерения  Икс! Ничего похожего на  амнезию,
поразившую  его на Эрде, память  была  послушна,  разум  --  ясен, мысли  --
логичны  и последовательны. Он почти не чувствовал тела, не мог поднять руку
или  шевельнуть ногой, но главное было при нем, и это  давало  надежду,  что
переход завершился успешно. Хейдж не обманул!
     Постепенно блистающие  молнии стали  тускнеть, цветные кольца замедлили
свое  вращение, гром  стих.  Блейд зажмурил веки  и постарался расслабиться,
пережидая период  адаптации  к новому  миру.  Раньше он занимал  пять-десять
минут, сколько же  потребуется на сей раз? Раньше... Тогда он  был моложе, и
встряска,  которую  учинял  компьютер в  его голове,  не приводила  к  столь
ужасным последствиям, как потеря памяти...
     Он  шевельнулся,  почувствовав  под собой  что-то  твердое, впившееся в
спину, и тут на него навалилась  боль.  Жуткая боль --  ничем не слабее той,
которую он обычно испытывал во время перехода! Ему почудилось, что он слышит
собственные слабые стоны, подобные крикам нарождающегося  на свет  младенца,
его конечности дергались в эпилептическом  припадке смертной муки, невидящие
глаза  уставились  вверх,  пересохший  раскрытый  рот  жадно  ловил  воздух.
Напрасно! Он находился в  вакууме,  в  ледяной пустоте, которую  пронизывали
мириады стальных игл, они впивались в тело, рвали плоть, дробили кости.
     Потом это кончилось.
     Блейд лежал неподвижно, удивляясь, что остался  жив. И даже не  сошел с
ума,  что было уж совсем  невероятным! Но