оты Лейтона, стал все  тот же  Дж.;  что  касается  МИ6, то  его передали
Норрису. Кажется, тогда он и получил генерала...
     Припомнив все эти подробности, Блейд с трудом кивнул головой:
     --  Хр-р-рошо!  П-передай  лорду   Х-Хэнксборо,  что  я  бблагодарю  за
пр-пр-приглашение.
     --  Сможете это  написать, сэр?  --  спросил  было  посыльный, но, видя
состояние  адресата,  только махнул  рукой. --  На этот  случай  у нас  есть
стандартные бланки... --  Парень  открыл  кейс,  вытащил  из  него  конверт,
украшенный роскошными золотыми вензелями, и протянул его разведчику. -- Вот!
Сэру Ричарду Блейду...
     -- М-мне?..
     -- Черкните подпись вот здесь, сэр...
     Разведчик  кое-как  нацарапал  свои инициалы. Посыльный бросил бумагу в
кейс и, не прощаясь, вышел. Блейд доковылял  до входной двери  и долго стоял
там,  провожая взглядом маленький серебристо-серый "фольксваген", постепенно
исчезавший за покрывалом снегопада.
     Юный же  посыльный, с трудом преодолевая уже успевшие вырасти  сугробы,
во  весь голос костерил  британских аристократов, которых порядочный человек
постеснялся бы пригласить даже в придорожный паб.
     * * *
     Не прошло  и двух дней, как  Блейд очутился у  ворот обширного родового
поместья  лордов  Хэнксборо;  сам  хозяин,  Питер  Норрис,  "Железный  Пит",
встречал почетного гостя. Бригадный генерал был весьма выдающейся личностью,
живой  легендой  британской  разведки; перед  ним  трепетали  даже обитатели
кабинетов, имеющих прямую связь с Даунинг-стрит. Поговаривали, что многие из
героев Эль  Аламейна обязаны Норрису своими жизнями. Никто, даже Дж., не мог
сказать ничего определенного о его уже ушедшей в прошлое карьере, однако все
сходились на  том, что  сэр Питер --  один из  самых удачливых  разведчиков,
действовавших во славу  Империи и Короны. С Блейдом  он сравнительно недолго
работал под тропическим солнцем Сингапура и никогда не забывал напоминать об
этом при их редких встречах.
     Норрис дружески похлопал гостя по плечу, едва тот  вылез из  машины, и,
полуобняв,  провел  в роскошный  и  просторный трехэтажный особняк.  Блейд с
интересом ждал, когда он спросит что-нибудь вроде: "А  помните, Ричард,  как
мы с вами утопили джаповский плутоний?.."
     Этот  момент   наступил,  когда  Блейд,  передав  свою   теплую  куртку
мажордому, направился к широкой лестнице. Генерал, все еще поддерживая гостя
под локоть, произнес:
     --  А  помните,  Дик,  тот эпизод летом шестьдесят  третьего? Когда  мы
утопили  плутоний, из  которого  джапы собирались сделать  бомбу?  Да,  были
времена...
     Были  времена! Но сплыли...  Блейд  не  имел чести видеть генерала  лет
десять, и с тех  пор с  ним произошли разительные перемены. Норрис  полысел;
даже  небольшой  венчик  волос, еще  остававшихся на затылке,  он  тщательно
выбривал,  справедливо   полагая,  что  голый  череп   придает  определенную
импозантность его облику. Кроме этой, безусловно, значительной детали, можно
было  заметить,  что   Железный  Пит  как-то  ссутулился,   ссохся.  Гладкая
смугловатая кожа стала  резче  обтягивать  линии  острого подбородка и скул,
глаза  чуть  помутнели,  зато  в  голосе  экс-разведчика  стали  проявляться
признаки  обычных  человеческих   эмоций.  Измысленная   когда-то  и  кем-то
характеристика этого голоса -- "сталь при температуре  абсолютного нуля"  --
пожалуй, перестала себя оправдывать.
     Проводив Блейда до его комнаты, хозяин заботливо напомнил:
     -- Не забудьте, завтра в восемь отправляемся. Общество собралось весьма
многочисленное, человек  тридцать или сорок... -- он усмехнулся. -- Половины
гостей я и сам не знаю. Вероятно, приятели моей супруги...
     Ради разнообразия, Блейд приехал почти  трезвым -- если не считать пару
банок пива, которые он опростал  в придорожном баре,  чтобы  потушить пожар,
разгоревшийся  в   его  желудке   после  чесночных   сосисок.   Оставшись  в
одиночестве,  разведчик  первым делом убавил запас виски  в плоской походной
фляжке, которая пряталась в его кармане, и растянулся на кровати.
     Да,  бывали времена... Поглядев на экс-генерала,  Блейд еще  с  большей
остротой ощутил, как холодные лапы старости все туже и туже смыкаются на его
шее.  Недавно в ванной, разглядывая  себя в огромное, во всю стену, зеркало,
он обнаружил на груди первые серебристые  волоски. А во время десятимильного
кросса, в октябре,  вдруг  сообразил, что  более молодые  коллеги  намеренно
пропускают   его   вперед...    Видно,   стеснялись   демонстрировать   свое
превосходство? Он выругался, снова потянувшись к фляге.
     Подобные  самокопания  всегда  заканчивались  одинаково:   напившись  в
драбадан, он получал  несколько  часов желанного  забвения. Но здесь, в доме
отставного генерала, у него не имелось  доступа  в винные погреба -- хотя их
разнообразие,  по  слухам,  было  ошеломляющим.  Блейд  предчувствовал,  что
собственными  запасами алкоголя,  которые отнюдь не  исчерпывались  походной
фляжкой,  надо  распоряжаться  экономно и  предусмотрительно. Это  оказалось
нелегкой задачей;  в  сущности,  он  был человеком здоровым и  исключительно
крепким, так что чаемое забвение наступало только после второй бутылки,
     Тем не менее, к вечеру он почти его достиг.
     * * *
     Уже стемнело, когда в  комнату Блейда без стука вошел Норрис. Кое-какие
привычки, к  примеру -- ту же бесцеремонность,  -- он,  вероятно,  готовился
унести  в  могилу.  Норрис  придвинул  тяжелое кресло к кровати, на  которой
возлежал  гость,  пуская  в воздух  сизый  кольца  сигарного  дыма. Генерал,
покосившись  на  него,  достал из  кармана помятую сигаретную пачку,  извлек
оттуда  маленькую  белую  палочку,  привычным  движением  отломил  фильтр  и
закурил.  Когда дымок его сигареты смешался с  поставленной  Блейдом дымовой
завесой, Норрис заговорил.
     -- Вы начали курить сигары, Ричард?
     Разведчик   никак   не   отреагировал.   Это,   должно  быть,   обидело
экс-генерала, однако  он,  похоже,  стерпел  невежливость  гостя.  Во всяком
случае, в его голосе еще не чувствовалось раздражения.
     --  Нам надо серьезно  поговорить, --  Норрис  потер  безволосый  череп
крепкой  ладонью.  -- Полагаю,  вы гадаете, что послужило поводом для  моего
приглашения? -- Блейд безмолвствовал, и Норрис,  выждав с минуту, сказал: --
Звонок  Дж., мой дорогой... да, звонок Дж., не буду скрывать. Он сказал, что
с вами  творится что-то  неладное. -- Снова  помолчав,  Норрис  с  необычной
мягкостью добавил:  --  Я вас понимаю,  Ричард...  понимаю, но никак не могу
одобрить вашего поведения... В конце концов,  у  вас есть дочь... У вас есть
работа, черт побери!
     Блейд молча продолжал курить.
     -- Вы  не желторотый юнец, для которого мелкая неприятность равнозначна
крушению мира. Кроме того, это ведь не первый случай в  вашей практике! Мало
ли неприятностей у  вас было... Просто надо понять и принять, что вы перешли
ту грань, когда  нормальному  человеку следует  обзаводиться  семьей... -- в
голосе Норриса прозвучали первые признаки раздражения. -- А уж разведчику --
тем более!
     Блейд вынул  изо  рта сигару,  но лишь для  того, чтобы швырнуть окурок
прямо на дорогой  дубовый  паркет своей опочивальни.  Такого лорд  Хэнксборо
вынести уже не мог. Лицо его исказила гримаса ярости, он сердито сжал кулаки
-- костяшки пальцев побелели -- и привычным Блейду стальным холодным голосом
выговорил:
     -- Я  не  могу допустить,  чтобы моя  супруга и  мои гости видели вас в
таком  виде,  любезнейший!  А потому... -- он  судорожно сглотнул,  стараясь
успокоиться, и закончил:  -- а потому ужин вам накроют в буфетной. Слуга вас
проводит, сэр. И  завтра  утром я  надеюсь лицезреть  вас  по возможности  в
трезвом виде. Выезжаем в одиннадцать. Ружье выберете в арсенале.
     Когда  генерал вышел из  комнаты, Блейд полежал  немного, потом, ощущая
спазмы в желудке, пошел разыскивать буфетную. Обширный дом, казалось, вымер,
хотя гостей в  нем хватало. Время, однако, было позднее, и все наверняка уже
спали,  набираясь  сил  перед завтрашней охотой. Где-то наверху  начали бить
часы, и Блейд остановился,  прислушиваясь. Двенадцать! Сейчас начнется выход
привидений, подумал он и обернулся, заслышав скрип половиц за спиной.
     Женщина! Девушка!
     Длинное, до пят, зеленое платье, молочно-белая кожа, копна  темно-рыжих
волос,  сапфировые  глаза...  Стук  маленьких каблучков  по  паркету, шелест
тяжелой ткани...
     Фигурка исчезла, скрылась  вдали за  поворотом коридора, оставив Блейда
наедине со  странным ощущением давно забытой, но  не ставшей от  этого менее
приятной теплоты.  Мод Синглер?  Ему не  потребовалось  много времени, чтобы
вспомнить  это имя. Да, очень похожа  на  Мод Синглер... помолодевшую лет на
тридцать пять...
     Он сделал несколько шагов, почувствовав мягкое, но крепкое пожатие выше
локтя. Дворецкий... Кажется, Норрис готов приставить к нему стражу!
     -- Сэр,  позвольте  проводить  вас в буфетную... -- фраза  не содержала
вопроса. Утверждение, подкрепленное все более усиливающимся давлением.
     --  Да.  Пожалуйста... Я  запутался  в  этих  переходах...  -- рука  на
предплечье заметно ослабла.
     -- Извольте направо, сэр,
     Блейд  повернул  голову,  пытаясь   разглядеть   слугу,  все   еще   не
выпускавшего его руки. Достоин своего господина... Обвислые  бульдожьи щеки,
пальцы,  как клещи,  короткие  седые бакенбарды  и  еще черные,  не тронутые
серебром волосы.
     -- Еще раз направо, прошу вас, сэр...
     Наконец он получил возможность  растереть  затекшую руку. Еще несколько
секунд потребовалось, чтобы понять, почему  стол кажется пустым -- на нем не
стояло  ни  одной бутылки, не  дробился  хрустальными  гранями бокалов свет.
Слуга отрицательно покачал головой:
     --  Его светлость  велел  спиртное  не  подавать...  Вам, сэр. Я  очень
сожалею... -- вежливое пожатие плеч.
     Блейд  уселся за стол;  его проводник,  постояв  еще  несколько секунд,
удалился. Жалея, что  не захватил с собой фляжки, гость принялся за трапезу.
Но холодная  баранина, не смоченная глотком спиртного, казалась  ему сухой и
пресной.
     Потом  он снова увидел  ее -- полыхнули огнем  на ветрах времени волосы
цвета полированной  бронзы.  Она  подошла  к шкафам  у стены и лишь  сейчас,
казалось,  заметила Блейда.  Легкий  полукивок-полупоклон... Улыбка...  Нет,
лицом эта девушка не  походила на Мод  Синглер... Может, это и к лучшему? --
подумал Блейд. Плотное шелковое платье скрадывало ее фигуру.
     Он боялся вздохнуть.
     Она открыла шкаф -- маленький ключ блеснул в ее руках.
     -- Нас ведь не представляли друг другу?..
     Блейд предпочел ответить кивком головы.
     Она   присела  на  край  стола;  ткань  натянулась,  обозначив  контуры
стройного бедра. Разведчик стал медленно приподниматься.
     -- Гвенделайн Маккаллох, -- музыкой прозвучало ее имя. --  Друзья зовут
меня Гвен.
     -- Ричард... Ричард Блейд.
     --  Сэр Питер  говорил  о  вас.  -- Она  обхватила  колено  сцепленными
пальцами. -- Я его племянница... по первому браку...
     Разведчик кивнул, пожирая девушку  взглядом. Сколько ей? Странно, но он
не  мог этого определить. Не меньше  двадцати -- двадцати двух...  но,  быть
может, и все двадцать восемь...
     Молодая женщина встала.
     -- Ну, я пойду... До завтра, мистер Блейд... Ричард...
     Она удалилась, унося  с  собой легкий аромат миндаля.  В  одной руке ее
была зажата темная керамическая бутылка, в другой  тихо позванивали, касаясь
высокими ножками, два бокала. У двери Гвен обернулась, улыбнувшись Блейду, и
исчезла.
     Внезапно  он  потерял аппетит; сейчас ему  не хотелось ни  есть, ни  --
странное  дело!  --  пить.  Мысли   кружились  в  голове,  всплывали  чьи-то
полузабытые  лица,  память  услужливо  подсказывала  имена и  даты,  облекая
события прошлого живой и упругой плотью  реальности. Похоже,  предстоит ночь
воспоминаний решил Блейд, покидая буфетную.
     * * *
     Он сидел без сна  в кресле и курил. Холодный  декабрьский  ветер уносил
дым в распахнутое окно, уже затухавший  камин  не мог разогнать накатывавших
волн морозного  воздуха, но Блейд, казалось, не замечал этого. Иные, ставшие
недоступными, времена, неподвластные стуже, разворачивались перед ним.
     Мод Синглер!
     Это  был  конец пятьдесят  третьего.  Все лето  Англию  заливали дожди,
словно  Великий Создатель  решил  сотворить второй  всемирный потоп. Осенние
ливни  только  подтверждали  это  предположение. Влага  с  небес  текла,  не
переставая,  весь сентябрь, и, видимо, поэтому, Дик Блейд, исстрадавшись  от
скуки,  собрался  прослушать  курс латыни.  Чей?  Кто  его читал? Память  не
сохранила  имени...  Но ту, что вела семинары  по  римской  поэзии, он будет
помнить всегда. Такой, какой увидел ее  в то первое утро... и вечером, через
день или два...
     Зачем ему понадобилось изучать Овидия в оригинале? Он понятия не имел и
по сию пору. Его вполне устраивал перевод Мильтона...
     ...Мод сидела  на полу в крохотной гостиной своего коттеджа, поджав под
себя стройные ноги, почти утонув в зеленом ворсе ковра.
     Тогда  ей было  уже тридцать два, но  Дик не дал бы ей больше  двадцати
пяти.
     Она  сняла очки,  отложила книгу, которую держала  в руках. Откинула со
лба волосы...
     Или она не носила  очков?..  Память начала играть с  Блейдом в  прятки.
Теперь  она  облачила  Мод  в  то самое платье, которое он сегодня видел  на
Гвенделайн. На Гвен Маккаллох...
     ...Мод протянула ему руку. Что ей  хотелось сказать в тот момент? Этого
юный Ричард так никогда и не узнал. Они очутились в объятиях друг друга...
     Она дарила  ему очаровательные ночи и  дни, полные радостного ожидания.
Тогда он не мог понять, чем привлек эту зрелую и много повидавшую красавицу.
Да  он  и  не задумывался в  то время над  такими  вопросами! Ему с избытком
хватало  настоящего,  чтобы не забивать голову  абстрактными  размышлениями.
Годы  и опыт дали ему потом ответ, но лишь отчасти. Каждый человек, хоть раз
в жизни хочет сбросить с себя груз прожитого, начать все с начала -- и тогда
он  начинает делать восхитительные глупости, не  обращая внимания ни на что:
ни на косые взгляды обывателей, ни на насмешки соседей, ни на тайную зависть
коллег. Плохо только, когда за завистью следует желание отомстить.
     То, что развело их, вряд ли поддавалось однозначному определению -- так
казалось  тогда   молодому  и  самоуверенному  Ричарду   Блейду.  Возрастная
несовместимость?..  Различия в  темпераменте,  во взглядах на жизнь?..  Лишь
много лет  спустя,  когда  случайная встреча свела  их, Мод призналась,  что
весной пятьдесят четвертого ей мягко посоветовали не развращать студентов. У
нее хватило такта не делиться  с Ричардом этой рекомендацией доброжелателей,
но спокойно отойти в сторону.
     Эта девушка, Гвен! Зеленоглазая, белокожая, рыжеволосая, так похожая --
и не похожая -- на Мод Синглер!
     Ему казалось, он встретил Мод  вновь.  Да, черты лица  не совпадали, но
фигура, походка, гордый поворот головы, пламя тяжелых темно-рыжих локонов...
Не  послана ли  она  Ричарду Блейду  самим Творцом?  Великим  Вседержителем,
который видит муки раба своего и печется о его спасении? Или рыжая  Гвен  --
ведьма, пособница дьявола, жаждущего заполучить еще одну душу?
     В любом случае, Блейд не собирался отказываться от этой девушки.
     * * *
     Утром потеплело, и пошел снег. Он падал почти вертикально в неподвижном
воздухе;   изредка  снежинки  слипались  или  начинали   вращаться,  образуя
крохотные белью вихри. Снегопадом это не назовешь -- слишком мало еще снега,
--  но  он  все  же   покрыл  стылую  землю  своим  одеялом,  скрасив  серые
предрассветные сумерки.
     Блейд  поежился,  потер  озябшие  руки,  подошел  к  погасшему  камину,
прижался  к камню, еще хранившему жар  пламени, всем телом ощущая,  впитывая
желанное  тепло. И в этот миг увидел в холодном белом небе  за рядами холмов
ярко-алый огромный лоскут Солнца. Он больше минуты смотрел, не отрываясь, на
диск  цвета коралла, пока глаза не стали  слезиться. Когда  он вновь  поднял
взгляд к небесам, облака сошлись и видение кончилось.
     Разведчик  долил во флягу  из бутылки,  прихваченной с собой, отхлебнул
порядочный  глоток,  сунул  фляжку  в  карман и двинулся  в оружейную, гордо
именуемую Норрисом "арсеналом".
     То,  что здесь можно экипировать роту, он понял сразу. Тут  можно  было
найти все, что угодно: от бережно хранимых  под стеклом испанских кремниевых
ружей  восемнадцатого  века, восхитивших  Блейда серебряной инкрустацией  по
дереву, до вполне современных многозарядных винтовок. Он долго примеривался,
прикладывая к  плечу то одно, то другое оружие, недовольный то прикладом, то
прицелом,  то  еще  чем-нибудь.  Наконец  он  остановился  на  многозарядном
карабине  Браунинга.  Безусловно, его  короткий  тяжелый  ствол,  да  еще  с
оптикой, не совсем соответствовал профилю охоты, но лисьи шкурки не очень-то
волновали  разведчика:  ему  просто  было  приятно  держать  в  руках  такое
превосходное оружие, ощущать его тяжесть.
     Здесь же, в  оружейной,  он набил в магазин патроны, передернул затвор,
установил предохранитель.
     Появился  вчерашний слуга;  сегодня Блейду  было  позволено  завтракать
вместе со всеми.
     Гвенделайн за столом не было.
     Разведчик попытался уверить  себя, что столь  очаровательная женщина не
должна испытывать удовольствия от кровавых охотничьих подвигов. Сейчас  она,
скорее всего,  еще потягивалась в постели в  какой-нибудь из  многочисленных
спален норрисовского особняка. Возможно, не одна; не даром же вчера  вечером
она уносила с собой два бокала...
     Он хотел было расспросить о ней кого-нибудь, но почувствовал, что хочет
сохранить свою  маленькую тайну.  Тем  не  менее,  он  продолжал  беспокойно
оглядываться на каждого входящего в столовую. Безрезультатно!
     Потом гостей проводили  на конюшню.  Блейд  выбрал  себе серую стройную
кобылку по кличке  Дайана. Пристегнув  карабин  к седлу, он вывел лошадь  во
двор, где уже сходила с ума свора фокстерьеров. Собаки рвались с поводков и,
если б  дружно тянули в одну  сторону,  могли  выворотить из  земли столб, к
которому были привязаны толстые кожаные ремни.
     Группа опытных  охотников, во  главе  с самим  хозяином  поместья,  уже
выехала в  поле, лай собак постепенно отдалялся.  Небольшая кучка  гостей, в
которую  попал  и  Блейд,  в  сопровождении  егеря  направилась  к  подножью
поросшего вереском холма, замыкая цепь облавы.
     Вдали  собаки  уже  нырнули  в лисьи  норы,  лай  их  на  время  затих.
Оставалось ждать. Возможно, псы  поймают зверя под землей -- тогда останется
лишь  вытащить за  короткий крепкий хвост визжащий и  кусающийся клубок. Или
лисица найдет незамеченный охотниками выход, и  в этом случае в дело вступят
ружья, ставя точку в увлекательном соревновании инстинкта и интеллекта.
     Время шло, Блейд начал мерзнуть, Вдруг он ощутил на своем  плече легкую
ладонь и оглянулся. Гвенделайн  сидела на черном, в палевых пятнах, жеребце;
учуяв рядом кобылу, он радостно заржал, потряс гривой и попытался достать ее
губами,  но  острая  шпора  разведчика  оставила  на конском  боку  глубокую
царапину. Жеребец настороженно покосился на него янтарным глазом.
     На Гвен была кожаная, подбитая мехом куртка и высокие замшевые  сапожки
для верховой езды. Влажный, с океана, ветер раздувал пламя ее волос.
     -- Смотри...
     Разведчик поднял голову.
     Там,  по  склону  холма,  петляя  в  вересковых  зарослях  и  испуганно
оглядываясь назад, бежал лис -- вероятно, еще  молодой и неопытный. Вновь --
только  гораздо  яростнее -- залились собаки. Руки  в  теплых перчатках сами
собой подняли  ствол, в оптике  прицела Блейд совсем близко разглядел острую
мордочку  лисенка. Но  что-то повело оружие  вниз,  заставило  оторваться от
цели.  Он уже хотел выр