интересовала война?
     Ловко орудуя  клинком,  Блейд  размышлял,  как  понадежней  реализовать
имевшийся у него профит в скорости и  технике. Преимущество это  было весьма
относительным - гигантский соперник обладал такой мощью,  что один его удар,
даже  самый неуклюжий,  мог  превратить  разведчика в  лепешку.  Мало  иметь
преимущество,  надо  еще ухитриться  использовать  его. Утомить  противника,
потом если не напугать, то ошеломить его... или обмануть... Но как?
     В голове  Блейда  начал  складываться  план  довольно самоубийственного
свойства.  Надо заставить нура атаковать, хотя  такая  тактика и  связана  с
чудовищным  риском. Пока  что  исполин  оборонялся,  небрежно отмахиваясь от
танцевавшего вокруг него надоедливого карлика; но если  он пойдет в атаку...
Блейд ни секунды не сомневался, что не сможет, как говорят боксеры, "держать
удар".
     Однако  он должен  заставить нура наступать! Если скорость и мастерство
борются  против  силы,  то все  решает выносливость.  Сумеет  ли этот гигант
махать тяжелым  клинком в  течение  часа?  Или собьет дыхание  через  десять
минут? Существовал только один способ выяснить это.
     Стремительно крутанувшись на пятке, Блейд сместился чуть вправо, на миг
повернувшись к нуру спиной. В эти считанные доли секунды  он просунул клинок
под мышку левой руки и, словно скорпион, наносящий удар отравленным хвостом,
резко взмахнул лезвием сверху вниз. Услышав  лязг  и  крик  боли,  разведчик
отскочил в сторону. Гигант ревел, потрясая  кулаком; его серебряный  браслет
был разрублен, с запястья капала кровь.
     Сагетори,  выпад  скорпиона...   Коварный   прием  ниндзей,  в  котором
расстояние,  скорость и амплитуда размаха  клинка рассчитывались с точностью
до десятой дюйма. Таким ударом  нельзя поразить противника  насмерть, но при
удачном  раскладе удавалось отсечь кисть или  вскрыть вену на руке. Великана
спас  браслет.  Хотя  Блейд  не  считал  себя   великим  мастером  японского
фехтовального искусства, он не промазал; конец клинка рассек предплечье нура
и, судя по его воплю, порез был достаточно глубок  Эта рана привела исполина
в ярость, и теперь оставалось только надеяться, что Блейду удастся совладать
с демоном, которого он выпустил на свободу.
     Нур  мчался  на  него  с  искаженным  от  бешенства  лицом,  размахивая
сверкающей полосой смертоносной стали. На миг разведчику почудилось, что сам
разъяренный Один  надвигается  на  него,  безжалостный  и  страшный в  своем
божественном гневе.  Избавляясь  от наваждения, он тряхнул головой,  боковым
ударом направил вражеский меч  в сторону и поднырнул  под локоть  соперника.
Тот  обернулся -  так  быстро,  что Блейд  не поверил своим  глазам; он  сам
выполнил  бы   этот  маневр  скорее,   но  лишь  на  десятую  долю  секунды.
Серо-стальные  глаза нура  горели дьявольским  пламенем,  губы кривились,  в
уголке рта показалась слюна.
     Блейд содрогнулся. Не хватало только,  чтобы  этот башнеподобный  титан
превратился в  берсерка! Бешенство  ускоряет реакцию,  во всяком случае - на
время... Он  повторил тот же самый прием  -  отклонив  меч  врага в сторону,
поднырнул  ему  под руку  и оказался сзади. Сахралты на всех  трех трибунах,
северной, восточной и южной, вскочили на ноги  и, потрясая  кулаками, что-то
вопили.  Блейд  воспринял  это,  как признак одобрения. В конце  концов,  он
сражался за них!
     Нур, если и не сошел с ума, был близок к этому. Круг за кругом он гонял
своего увертливого соперника  по площадке, рыча  и размахивая мечом,  словно
ветряная  мельница.  Иногда  он останавливался  и, не спуская  с  разведчика
злобного  взгляда, слизывал  кровь,  обильно сочившуюся  из  пореза на левом
запястье; Блейд получал секундную передышку. Наблюдая за маневрами исполина,
он понял, чего тот добивается. Выйти на длину клинка  и  одним мощным ударом
сверху  вниз развалить  врага напополам, от плеча  до паха!  И разведчик  не
сомневался,  что рассвирепевший  нур  именно так и завершит  поединок -  при
первой же его оплошности.
     Он  продолжал  уворачиваться,  легкими,  но  точными  касаниями  клинка
отклоняя лезвие широкого меча в бок. Ни разу он не попытался парировать удар
напрямую,  ни  разу  не ударил  сам  - любой выпад,  финт, обманное движение
требовали времени, которого нур ему  не давал. Пыль, взбитая  ногами бойцов,
темным слоем оседала на их лицах и потных телах, превращаясь в жидкую грязь;
подбородок  и  щеки  нура  были вымазаны  кровью,  и  его  физиономия  стала
напоминать маску какого-то  злобного демона. Сейчас оба  противника  тратили
свою энергию и силы с равной интенсивностью: нур  непрерывно атаковал, Блейд
- убегал и увертывался. Весь вопрос заключался в том, кто выдохнется первым.
     Через  сорок  минут, наполненных  дикой гонкой под рев  трибун,  звоном
железа и низким угрожающим  рыком гиганта, Блейд  заметил, что его противник
устает. Нур  уже не крутил  меч над  головой; движения его  стали экономнее,
голос - тише, на лбу выступила испарина. Солнце  уже на пол-локтя  поднялось
над верхним краем восточной трибуны, и утренняя  прохлада  начала  сменяться
зноем. Иногда разведчик слышал,  как нур  переводит  дух;  казалось,  кто-то
выпускает воздух из чудовищных кузнечных мехов.
     Но  он  и  сам уже  чувствовал  признаки усталости. Больше тянуть  было
нельзя - его план победного завершения битвы строился на одном точном ударе,
нанесенном в подходящий момент недрогнувшей рукой.
     Нур остановился, жадно хватая воздух распяленным ртом Блейд тоже сделал
несколько  глубоких вдохов,  радуясь  передышке;  его  отделял от противника
десяток шагов. Он  перебросил меч в левую руку, согнулся и  опустил  голову,
демонстрируя крайнюю степень  утомления и безнадежной покорности судьбе. Его
правая ладонь, словно стирая пот, скользнула по лбу, по щеке, по шее, пальцы
нащупали  массивную рифленую рукоять,  торчавшую  из  сумки за плечом. Все в
порядке; его тайное оружие было на месте.
     Он шагнул вперед, поднимая меч. Нур  зловеще оскалился;  крупные  белые
зубы сверкнули на залитом потом, покрытом коркой грязи  лице. Подобно  башне
исполин  навис  над Блейдом  - чудовищно огромный разъяренный  человек-гора,
готовый растоптать, рассечь на части обессилевшего  карлика. В глазах его не
было  торжества   победителя;  только   злость   и   досада  на  собственную
неосторожность,  словно  у  прохожего,  которого тяпнула за  лодыжку  жалкая
дворняга.
     Тяжелый меч мелькнул в воздухе, и Блейд впервые подставил свой  клинок,
парируя  удар. Хотя его  левая рука была расслаблена, ее  будто  пронзило то
ком;  секунду  или  две парализованные мышцы  отказывались  повиноваться. Но
сейчас это уже не имело значения - как и потеря меча, описавшего серебристую
дугу и воткнувшегося в землю на краю арены
     Теперь  бойцы  сошлись  почти вплотную,  на  два  ярда. Нур,  казалось,
неторопливо выбирал место удара -  прямо по черепу или чуть сбоку, в шею. На
трибунах  царила  мертвая  тишина,  зрители  замерли,  завороженные  ледяным
дыханием смерти.
     Нур вскинул клинок, сделав, наконец,  выбор. Его лицо было  огромным  и
грозным,  как пылающий  солнечный диск,  что медленно  карабкался  по  небу.
Прекрасная мишень, подумал Блейд, по такой трудно промазать.
     Откинувшись всем  телом назад, он нащупал  ребристую  рукоять за правым
плечом и молниеносно вырвал кистень  из кожаного чехла. Цепь, раскручиваясь,
свистнула тонко  и протяжно,  тяжелый  шипастый  шар  хищно метнулся к виску
великана. Раздался треск сокрушаемых костей и странный звук,  будто из  туго
надутого бурдюка выпустили воздух. Нур  не  вскрикнул  и не застонал, только
гулкий выдох, ясно слышимый в тишине, вырвался из его груди.
     Затем он рухнул, и земля  дрогнула под тяжестью гигантского тела. Блейд
посмотрел на то, что еще долю секунды назад было его лицом. Кровавая каша...
Удар  снес  половину  черепа,  и стальная  сфера,  усаженная  остроконечными
шипами, провалилась внутрь, утонув в крови и сероватых лохмотьях мозга.
     Он  сделал  шаг  и  остановился над застывшим  в каменной неподвижности
телом - Давид, сразивший Голиафа... Потом поднял широкий меч, которому так и
не суждено  было добраться до  его шеи, и поразился тяжести  оружия - фунтов
тридцать,  не  меньше. Нет, такой клинок не для обычных людей! Блейд воткнул
его в землю меж раскинутых ног великана как символ своей победы и направился
к южным воротам. На нем не было ни царапины, но он страшно устал.
     Тарконес  уставился  на  него  в  немом  изумлении, стрелки же смотрели
словно на полубога, прикончившего на  их глазах саму смерть. Собственно, так
оно и было.
     - Они что, все такие? -  Блейд  положил руку на плечо кузнеца, кивнув в
сторону поверженного противника.
     - К-какие? - от волнения обычно сдержанный Тарконес стал заикаться.
     - Огромные...
     - Встречаются и поменьше... Да вот, погляди сам!
     Обернувшись,  Блейд увидел, как  с восточной  трибуны спускается  целая
процессия.  Впереди  шел  нур  -  не  старый,  но в летах; за  ним  - восемь
сахралтов в кожаных туниках с нашитым на груди знаком  парящей птицы. Следом
торопились архонты Тери с посеревшими от ужаса лицами.
     -  Высокородный Ратри, правая рука князя Фарала,  - сообщил пришедший в
себя оружейник. А эти восьмеро - корабелы из Халлота.
     Ратри был облачен в клетчатый кильт до колен, плащ  из  тонкой шерсти и
сандалии;  у  бедра висел меч -  такой же широкий и  тяжелый,  как у убитого
Блейдом  воина. Однако  этот  пожилой  северянин  оказался значительно  ниже
погибшего - семь  футов три дюйма,  определил  Блейд. На вид  ему можно было
дать  лет шестьдесят;  узловатые  мышцы,  похожие  на  корни могучей  сосны,
бугрились на его руках и обнаженных икрах.
     Нур спустился вниз, подошел к распростертому  на земле телу и склонился
над ним.  С  минуту  он молча  глядел в  мертвое  изуродованное  лицо, потом
сбросил с  плеч плащ  и  кивнул халлотцам.  Те перекатили  огромное  тело на
шерстяное полотенце и, ухватившись по краям,  понесли к воротам под северной
трибуной; длинные ноги мертвеца волочились по земле. Ратри выдернул из земли
клинок  своего погибшего бойца и,  подняв голову,  пристально  уставился  на
Блейда. Полсотни ярдов - половина ристалища - разделяли их.
     Внезапно лицо пожилого нура переменилось;  оно все  еще было мрачным  и
угрожающим, но тень удивления  и странной  опаски скользнула по нему.  Ратри
сделал несколько быстрых  шагов вперед, по направлению к Блейду;  обнаженный
меч мертвого бойца по-прежнему  сверкал в  его руке. За  его спиной бледными
тенями маячили четыре териотских архонта.
     Блейд  окинул взглядом  нового противника и сказал кузнецу - небрежно и
нарочито  громко, так,  чтобы слышали и  архонты,  и сам нур,  и приумолкшие
зрители на южной трибуне.
     -  Этого я уложу быстрее. Стар, неповоротлив и  наверняка владеет мечом
не лучше, чем первый ублюдок.
     Он не знал, сумеет ли выполнить свою похвальбу. Мышцы ног еще ломило от
непрерывной часовой беготни,  но дыхание уже выровнялось и онемение в  левой
руке прошло.
     - Ты! Бастард, проклятый коротышка! - лицо  Ратри побагровело от гнева,
и было  заметно, что нур судорожно подыскивает бранные слова. - Куча навоза!
Нурло!
     Блейд пристально поглядел на северянина.
     - Меня зовут Ричард Блейд.  И готов показать тебе с мечом в  руках, кто
имеет больше шансов стать кучей дерьма.
     - Убив сына, хочешь  убить и отца? - нур оглянулся  на северные ворота,
куда его сахралты с натугой затаскивали труп мертвого воина. - Да мой Ристел
справился бы с десятком таких, как ты, если б не этот предательский удар!
     Значит,  это его  сын, подумал Блейд.  Да,  простых воинов в  Териут не
присылали!  Вероятно,  этот  Ристел  был из числа  самых рослых,  сильных  и
знатных. И приехал сюда,  чтобы одним своим видом  устрашить островитян. Еще
бы?  Такой гигант! Блейд  понимал,  что справился с  ним  благодаря  точному
расчету и хитрости. Но эти мысли он предпочитал держать про  себя;  вслух же
произнес:
     - Не хочу порочить мертвеца, но твой Ристел был слишком  самонадеян для
такого неважного фехтовальщика. Понимаешь, старик, с  этой штукой надо уметь
обращаться, - разведчик  поднял меч и  единым движением кисти крутанул  его,
заставив клинок описать в воздухе сверкающий круг.
     Ратри скрипнул зубами, но, кажется, решил не лезть в драку.
     -  Я расскажу повелителю моему  князю Фаралу все,  что  здесь  видел, -
зловеще  произнес  он.  -  И  то,  как  был  убит Ристел,  лучший  из бойцов
Мит'Канни, и про тебя тоже, бастард... Я подробно  опишу ему  твое лицо! - В
этих словах крылся некий странный подтекст, намек, смысл  которого  Блейд не
улавливал.
     - Но,  господин мой, -  робко  вмешался Салкас, - бой шел  по правилам!
Нельзя пользоваться луками, пращами и дротиками, но все остальное...
     - Молчи, червяк! - Ратри резко повернулся ко второму архонту и на руке,
сжимавшей меч, вздулись огромные  мышцы. - Молчи! Посмотрим, как ты запоешь,
когда я приведу сюда пятьсот воинов с Нурстада! Слизняк, мокрица!
     Гневно  нахмурив брови, Блейд шагнул  вперед,  чувствуя,  как от ярости
наливается злой силой уставшее тело
     - Клянусь  хвостом Зеленого Кита, прародителя!  Если  ты, нур,  еще раз
оскорбишь почтенного Салкаса, я намотаю твои кишки на свой меч!
     Ратри вздрогнул, отступил на шаг и пристально посмотрел на разъяренного
противника.  Блейд  был  готов  дать  голову  на  отсечение,  что  в  глазах
северянина снова мелькнул страх.
     - Тот  же  голос, то  же лицо и такой же нрав, - пробормотал нур. Затем
повернулся спиной к разведчику и размашисто зашагал к северным воротам.
     Тарконес нахлобучил шлем, и его твердая мозолистая рука легла на локоть
Блейда.
     - Он вернется, Рисарс... И очень скоро!
     - Постараемся достойно встретить его, Тарко.
     - Но это же война! Разорение! Смерть! - Салкас в отчаянии заломил руки.
-  Только  подумать,  какую  беду я выторговал  у  хадров  за  сто пятьдесят
золотых!
     - И за право беспошлинной торговли, - не без злорадства напомнил Блейд.


        ГЛАВА 9 

     Блейд  оглядел  лица  четырех  архонтов, расположившихся вместе  с  ним
вокруг  большого овального стола  в  прохладном  зале Совета;  выглядели они
несколько смущенными.  Побарабанив  пальцами по широкому подлокотнику стола,
он еще раз повторил:
     - Ратри назвал меня бастардом и нурлом. И про нурло я слышал еще раньше
- от хадров. Ответьте же, достопочтенные, что это значит.
     Бридес,  пятый  архонт (армия)  сидел потупившись. Зитрасис,  четвертый
(флот), нерешительно  взглянул на  Калоса, третьего (торговля и финансы), но
тот обратил взоры к седобородому Салкасу. Сей муж, ведавший делами правления
и политикой, мог  переадресовать вопрос только  Блейду,  но  в данном случае
этот номер не проходил. Откашлявшись, второй архонт сказал:
     - Сначала, чей господин, забудем про это грубое и оскорбительное слово.
Сануры - так воспитанный человек упомянет твою расу.
     - На том далеком северном острове, где  я родился,  люди  называют себя
бриттами, - уверенно заявил Блейд.
     - Пусть будут бритты. Но по твоему внешнему  виду можно  заключить, что
этот народ - одно из племен сануров.
     - И на чем же основан сей вывод?
     - Ты очень силен.  Твой рост - меньше,  чем  у нура, но больше,  чем  у
любого  из сахралтов... Глаза и волосы -  темные,  как у нас, но  черты лица
скорее северного типа. Ты понимаешь, к чему я веду?
     - Вполне. Сануры - помесь, потомки нуров и сахралтов. Ну и что же здесь
такого?
     -  Видишь ли,  - Салкас нерешительно  потеребил бороду,  - обычаи нуров
запрещают  вступать в связь  с  женщинами  сахралтов.  Это считается великим
позором - старый архонт помолчал, затем добавил: - Да и мы не поощряем такие
дела.
     - Однако  обычаи  нарушается, и  сануры  все же  существуют, - заключил
Блейд и, дождавшись ответного кивка старика, спросил: - Куда же деваются эти
отщепенцы? И сколько их?
     - По слухам, немало, - сказал Зитрасис, крепкий сорокалетний мужчина. -
В  подобных случаях нуры убивают и младенцев, и матерей, но кое-кому удается
спастись. Говорят, в  диких северных горах  Нурстада веками скрываются целые
племена. Да и  твой народ на далеком острове... Видимо,  вы даже не знаете о
своем происхождении...
     - Не будем о моем народе, - резко прервал флотоводца Блейд. - Главное я
понял. Сануры-изгои, и вы, вместе с этим Ратри, принимаете меня за одного из
них. За  санура  с  отдаленного острова,  чьи  предки,  гонимые  великанами,
прибыли некогда  с материка,  спрятались на краю мира среди снегов  и  льда,
размножились там и постарались забыть о своих предках... Что ж,  пусть будет
так!
     Он действительно не имел ничего против такой версии.
     - Есть  легенда... - задумчиво произнес Калос, худой  старик,  ровесник
Салкаса, - что появится  среди  сануров могучий воин...  Железной  рукой  он
размечет по камешкам замки северян и уничтожит их... Может, это ты, Рисарс?
     - Может быть. - Блейд равнодушно пожал плечами. - Мне об этом ничего не
известно.
     Он постарался не выдать  своего интереса. Забавная легенда! И  те люди,
что  куют мечи  с этим  странным  клеймом  - рука, сокрушающая башню, - явно
верят в нее!
     Поднявшись, он подошел к тяжелой резной двери и распахнул ее. В круглом
зале  с  фонтаном  посередине  -  своеобразной приемной  Совета  архонтов  -
томились десять человек  в полотняных военных туниках и шлемах с серебряными
дельфинами.  Капитаны стрелков. Высшие  армейские офицеры,  находившиеся под
непосредственной командой Бридеса. Среди них был и Тарконес; лицо оружейника
казалось хмурым и напряженным.
     Блейд подошел к  нему  и  крепко пожал руку. Потом  кивнул  офицерам  в
сторону двери:
     - Заходите, друзья. Когда на носу война, ваш совет не будет лишним.
     Капитаны  вошли  тесной  группой  и  расселись  на  табуретах  у стены.
Разведчик обвел их взглядом. Не только Тарконес выглядел мрачным, все бравые
воины пребывали в явном унынии.
     Повернувшись к овальному столу, Блейд произнес:
     - На моей родине принято, чтобы первыми говорили младшие.
     Салкас, а за ним и остальные архонты, согласно кивнули.
     -  Пусть будет  так, -  Салкас  махнул  рукой  и  повелел капитанам:  -
Говорите!
     Однако капитаны безмолвствовали. Блейд решил задать наводящий вопрос:
     - Готовы воевать, храбрейшие мужи?
     - Как? - довольно  высокий мужчина с густыми черными  усами  потянул из
ножен свой короткий клинок. - С этим - против их мечей и их силы?
     - А что, твои люди разучились стрелять из луков?
     - Бесполезно, мой господин. Наши  стрелы не пробьют доспехи нуров.  Они
же закованы в сталь с ног до головы!
     Этого   разведчик   не   ожидал.    После   секундного   раздумья    он
поинтересовался:
     - А если бить в лицо?
     -  Тоже  ничего не даст,  господин,  -  теперь  ему  ответил  невысокий
коренастый  крепыш,  сидевший рядом с усачем. -  Как  говорят наши братья из
Халлота, у них кованые шлемы с прорезями  для глаз. А халлотцам можно верить
- они сами вынуждены мастерить эти доспехи для нуров... - коренастый покачал
головой. - Может,  два лучника из моих трех сотен угодят в такую узкую  щель
за  пятьдесят локтей... - он помолчал,  что-то  прикидывая. - Да,  двое,  не
больше.
     - А  у меня в  отряде  вообще  не найдется таких  искусников, - заметил
третий из  капитанов  и поднял смущенный  взгляд на Блейда. -  Не считай нас
трусами, господин. Мы готовы сражаться! Но как? В поле они скосят нас словно
траву...  и десять, и  двадцать,  и  тридцать  тысяч...  всех, кого соберем.
Укреплений на острове  нет. Да разве  мы  усидим под  защитой  стен и валов,
когда нуры начнут разрушать город и расправляться с нашими семьями?
     Он  был прав, и  Блейд понимал это. Легковооруженные, даже собравшись в
о