может быть  легкой или
тяжелой, веселой  или грустной. Для нас жизнь легка  и весела -- по  большей
части.
     Любопытная  философия, подумал  Блейд.  Впрочем,  с чем-то подобным  он
встречался и на Земле.
     -- Все равно скучно, -- упрямо  заявил он. -- Нельзя  охотиться, нельзя
сражаться...
     -- Можно, мой лайо, можно. Если перенестись в такое место, как это.
     Все-таки туристы; теперь  разведчик уже не сомневался  в своих выводах.
Не  самый плохой вариант для первого  контакта, но и не  самый хороший.  Ему
хотелось  порасспросить  Сариному  о   том,   что   творится   на  просторах
экваториального материка:  действительно ли его земли разделены на области с
разнообразным  "туристским обслуживанием". Однако о подобных  вещах Талзана,
абориген,  должен  был  знать  сам  --  по крайней  мере, он  должен  хорошо
представлять внешнюю, зримую сторону событий.
     У  Блейда уже сложилось определенное впечатление об  этом мире. Видимо,
его  северные  владыки   мудро   сберегали   определенную  часть  планеты  в
естественном состоянии, создав заповедник из целого континента с его флорой,
фауной и населением. Можно  было предположить и  то,  что  обитающие на  юге
племена  ничего  или почти  ничего не  знали  о технологической  цивилизации
севера  и берега  других материков были  для  них недостижимы. Это прекрасно
объясняло  и  недомолвки  женщин,  и интерес, проявленный Джейдом  к древней
пещере, и многое другое.
     Что еще  он сумеет  выжать из  Сариномы? Он  надеялся получить хотя  бы
косвенное подтверждение своей гипотезы.
     --  Калла  говорила мне, что  вы умчитесь в свою страну... может  быть,
улетите по воздуху,  как птицы, задумчиво произнес он. --  Значит, к нам  не
добраться ни пешком, ни на лошадях?
     --  Какой ты горячий...  Жарко, -- Сари соскользнула с  него и улеглась
рядом, в мягкой траве; ее ладошка  блуждала по  широкой груди Блейда. -- Да,
лайо, по суше  к  нам не  добраться и  по  морю тоже.  Можно улететь  --  на
большой-большой лодке, но это тоже не просто.
     Итак,  этот континент  окружен  морями,  и  охотничьи  кланы, обитающие
здесь, без сомнения не имеют океанских парусных судов. Блейд наконец отыскал
подходящую земную  аналогию:  доколумбова  Америка!  Те же  племена воинов и
охотников, кочующие в прериях,  горах и лесах; выслеживание добычи, скитания
и  бесконечные стычки -- вот их главные занятия. Они любят такую  жизнь и не
желают  ничего  иного,   что   вполне   устраивает   северян.  Видимо,  этим
рафинированным   детям  цивилизации  иногда   хочется  погрузиться   в   мир
девственной природы -- или в общество, где царит древний закон  силы. И если
диспозиция  именно такова, то  все его россказни о подвигах  Талзаны звучали
весьма правдоподобно.
     Блейд был уверен, что доискался до истины. Облегченно переведя дух,  он
потянулся, еще  не представляя в  тот момент,  в сколь многом он  прав,  и в
сколь многом допустил ошибку.
     Саринома  томно  вздохнула  ему  в  ответ,  повернулась  на  бок,  чуть
приподнялась  -- и разведчик почувствовал, как шелковистое колено скользнуло
по его животу, прямо к  ожившей  и  жаждущей  новых ласк плоти.  Задыхаясь и
шепча  "лайя, тассана...  лайя,  килата  сия...  анола, анола..."  он  обнял
женщину и опрокинул ее на спину.

        ГЛАВА 8

     Путники двигались  неторопливо --  миль  десять-двенадцать в  день,  не
больше. Силовые экраны, всегда включенные  во время перехода, простор лесных
полян, на  которых  разбивались  биваки,  и  яркий  костер гарантировали  им
безопасность.  Блейду казалось,  что он узнает этот лес:  могучие  деревья с
резными листьями, чем-то средним  между  листвой клена и дуба, отстоявшие на
сотню футов друг от друга;  мягкую изумрудную  траву, обильно произраставшую
на  частых  прогалинах; пружинистый ковер  мха, покрывавший землю у подножий
лесных  исполинов;  яркие  пятна  цветов  в траве и  на  гибких плетях лиан,
тянувшихся вверх, к солнцу, по серым и коричневым древесным стволам.  Иногда
им встречались  заросли  кустарника, усеянного  крупными  сладкими  ягодами;
обычно  он  рос на вершинах пологих холмов, где деревья слегка расступались,
будто  освобождая   место  для   более   слабых  и  низкорослых   собратьев.
Путешественники  делали привал  на  час-другой -- и набирали  целые  корзины
ароматного лакомства.
     Постепенно  местность  начала  повышаться;  кое-где гребни  холмов  уже
увенчивали невысокие скалы,  распадки между  ними стали  глубже,  во  многих
журчали  быстрые ручьи,  текущие с  гор.  Хребет был  теперь заметно  ближе.
Странники  видели   нависавшую   над   лесом   невысокую   зубчатую   стену,
остроконечные пики, розовый блеск гранита и яркую зеленую полоску альпийских
лугов; им оставалось идти до  цели миль  пятнадцать, а  там  -- там придется
решать, в  какую  сторону поворачивать,  на запад или  восток, чтобы выйти к
ущелью с водопадом и древней пещерой.
     Блейд, естественно, не собирался рассказывать своим спутникам, что  уже
побывал один раз в  старинном госпитале и даже  испытал  на себе целительное
воздействие  Золотого  Шара. Его версия  -- вернее, версия Талзаны,  -- была
выдержана  в  духе  классических  романов  Стивенсона  и  Райдера  Хаггарда:
легенда,  которую  хранили  старейшины племени;  потертая  карта на  кожаном
лоскуте; ориентиры, запечатленные в его памяти. Он разработал детальный план
действий.  После  того,  как  Старина  Тилли  перешлет  шар  по  назначению,
состоится  серьезный  разговор  с "туристами"  и выяснение всех и  всяческих
отношений. Разведчик еще не  решил, как он объяснит им свое появление в мире
Талзаны  -- сказочка о воинственном принце из дальних краев тут не годилась.
Возможно, он скажет правду, как в свое время сказал ее Хончо и Суте в Тарне;
возможно,  представится пришельцем  со звезд. В любом случае, он постарается
попасть на север, в цивилизованные страны, и установить контакт с дзурами.
     Он  уже  неплохо  объяснялся  на  оривэе,  но  по-прежнему  предпочитал
слушать,  а  не  говорить,  лишь  иногда  направляя  беседу  в нужное  русло
обдуманными вопросами. Лет  десять ему не  приходилось учить чужой язык -- с
тех пор,  как  в шестьдесят втором он приступил к работе  в  Гонконге и стал
заниматься китайским.  Сейчас Блейда поражало, с какой быстротой и легкостью
дается ему оривэй; видимо, труды Лейтона, стремившегося  укрепить его память
биостимуляторами  и облучением, не пропали даром. Стоило ему  услышать новое
слово,   как  оно  укладывалось   в  голове   навсегда  --   как  и  порядок
словообразования,  построение  фраз,  элементарные сведения  по  грамматике.
Правда,  оривэй был  на редкость логичным языком,  с четкими грамматическими
законами  и без всяких исключений  вроде неправильных глаголов в английском,
Слова звучали  мягко и музыкально, и Блейд, обладавший  неплохим  слухом, не
испытывал сложностей с произношением.
     Добравшись до северной границы леса, путники решили сделать двухдневный
привал на берегу маленького озера в предгорьях. Они не устали; для подвижных
и крепких людей десять миль  в сутки -- небольшое расстояние. Однако озерцо,
на  которое  они  набрели,  соблазняло  своей  красотой  и  сулило  приятное
разнообразие  после  монотонных  странствий  в лесу. Водоем был  вытянутым и
остроконечным,  словно веретено; с южной стороны к нему  вплотную подступали
все  те  же  пологие лесистые холмы, с севера  светлые воды  обрамлял  отрог
горного  хребта.  Живописные невысокие  красно-коричневые утесы, рассеченные
трещинами,  круто  обрывались вниз,  и их  опрокинутые  отражения  плавали в
голубоватой зеркальной поверхности.
     Западных  и восточных берегов  у озера, собственно,  не имелось --  и с
одной, и  с другой стороны южные холмы и северные скалы сходились под острым
углом в точности, как заостренный кончик огромного веретена.  Интересно было
бы взглянуть  на  это  чудо сверху,  подумал  Блейд. С  высоты озеро  должно
казаться овальным сапфиром, вставленным в  зеленую и коричневую оправу,  или
продолговатым голубым  глазом,  оконтуренным  ресницами скал  и деревьев.  У
левого  уголка  этого  глаза  они и  разбили лагерь,  соблазненные не только
красотами пейзажа, но и горячими  ключами, что  били тут  из растрескавшихся
скал.
     Первый день был  посвящен устройству,  отдыху и приему теплых ванн; все
четверо  забрались после  обеда в  естественную выемку  у подножия скалистой
гряды,  напоминавшую  круглый  неглубокий  бассейн, гранитное  дно  и  стены
которого водяные  струи  отполировали  за тысячелетия  почти  до зеркального
блеска.  Ключи  били  на северной стороне,  затем вода  стекала  в  выемку и
переливалась дальше через южный край широким потоком в озеро, набрасывая  на
каменистый  склон  прозрачный  трепещущий  флер  серебряной  влаги.  Путники
резвились, словно дети в ванне; женщины визжали, мужчины степенно нежились в
теплой воде, иногда  похлопывая упругие ягодицы своих подруг  или щекоча  им
розовые ступни.
     Так прошел  первый день; на второй, разбившись на пары, они отправились
на охоту.
     Волшебное озерцо занимало  центральную и самую глубокую часть обширного
распадка, протянувшегося  с  запада  на  восток.  Этот  каньон будто отделял
джунгли от  гранитных утесов и являлся,  видимо, древним речным  руслом. Дно
его  заросло  травой и кустами, кое-где поднимались гибкие  невысокие стволы
похожего на акацию растения,  усыпанного желтыми цветами. Еще при подходе  к
водоему  странники  заметили,  что в этих зарослях  водится множество  птиц,
местных фазанов, как назвал  их Блейд.  Действительно, они походили  на  эту
лакомую дичь и размерами, и ярким оперением самцов, и скромным серым нарядом
курочек,  в связи  с  чем  разведчик  заключил, что птички и  вкусом  должны
напоминать  фазанов. Эти  красавцы  были  осторожными и чуткими  существами,
однако с помощью волшебных эссов не составляло труда добыть дюжину-другую.
     Итак, Джейд и Сари решили поохотиться на  птиц вблизи лагеря, а Блейд и
Калла избрали более дальний маршрут и, отшагав с четверть мили  вдоль берега
озера, углубились в восточную часть распадка. Слева от них уходили в голубое
небо серые, коричневые и красноватые утесы, ярко освещенные лучами утреннего
солнца,   покрытые   трещинами,  с  осыпями,  темными  отверстиями  пещер  и
причудливыми  извилистыми ущельями,  то и дело рассекавшими скалистую стену;
эта картина весьма напоминала предгорья,  в которых Блейд  побывал в прошлый
раз.  Справа  тянулись  пологие холмы,  покрытые  гигантскими  деревьями, --
чистый  сухой  лиственный  лес, звонкий  и нарядный, словно хорошо ухоженный
парк.  Блейд и девушка шли неторопливо  меж  коричнево-серой  стеной  скал и
изумрудной -- леса, исследуя одну за другой небольшие  рощицы акаций: вскоре
они подбили десяток птиц.
     Этого  было вполне достаточно и для ужина,  и на  завтрак --  даже если
Джейд и Сари вернутся без добычи.  Теперь,  когда охота завершилась, парочка
чувствовала  себя  будто  на   прогулке  в  живописном  и  безлюдном  лесном
уединении:  рука  Блейда   обнимала   гонкую   талию  девушки,   ее  головка
прислонилась к  могучему плечу возлюбленного, и глаза у обоих  начали бегать
по  сторонам  в поисках  какого-нибудь  уютного  местечка  с мягкой  травой.
Впрочем, Блейд не отказался бы и поболтать.
     --  Ты  однажды  назвала  Джейда свалталом,  медленно  произнес  он,  с
нарочитым напряжением подбирая слова. --  Ты сказала,  что свалтал  -- дзур,
мудрец, но тогда я еще плохо знал оривэй и не мог понять  твоих слов. Теперь
я  говорю  лучше,  --  разведчик помолчал,  давая  возможность Калле оценить
изысканность его речей. Потом он спросил: --  Чем занимается мудрый свалтал?
Лечит людей? Предсказывает бурю  и непогоду? Следит за исполнением законов и
традиций?
     Калла покачала черноволосой головкой.
     --  Нет.  Я думаю, свалтал изучает людей. Как  живут разные племена, на
какие кланы и группы они  делятся, их обычаи,  способы торговли и войны... И
многое, многое другое. Теперь ты понимаешь меня?
     "Еще  бы",  --  подумал Блейд, утвердительно склонив голову. Этнограф и
антрополог,  может  быть  --  социолог,  если употреблять  привычные  земные
термины.  Он  действительно  уже  понимал  все,  что говорила девушка; такие
беседы  позволяли  ему  незаметно  совершенствоваться  в  языке. Внезапно он
уловил новое слово.
     --  Джейдрам -- пат-дзур,  -- сказала  Калла, еще не  совсем  настоящий
дзур. Он учится... -- она наморщила лоб.
     --  Он -- молодой охотник,  вступивший на тропу  мудрости? -- подсказал
Блейд.
     --  О, ты очень хорошо  сказал! Правильно! девушка  быстро закивала, на
миг оторвавшись от плеча возлюбленного. -- Он  -- молодой охотник, но очень,
очень уверенный в себе.
     Самоуверенный, уточнил Блейд; впрочем, это он уже заметил и сам.
     -- А Сари? Кто она? Жена Джейда? Чем она занимается?
     --  Иногда спит с чужими мужчинами, -- девушка бросила  на него лукавый
взгляд. -- Видимо,  она была в  курсе  недавних ночных  событий  и не  таила
обиды.
     --  Я тоже иногда сплю с чужими женщинами,  -- усмехнулся Блейд, --  но
это -- не главное мое занятие, лайя. Я -- воин, охотник.
     --  Да,  я знаю, асам Талзана,  -- она  потерлась  щекой о его  твердое
плечо. -- Сари -- моя  ратанга,  и она  умная...  в ней куда больше ума, чем
уверенности -- у Джейдрама...
     Девочка не  так  проста, подумал  разведчик, прислушиваясь  к  звонкому
голоску под ухом. Он осмотрелся по  сторонам -- пожалуй,  пора возвращаться,
если у них не будет занятий поинтереснее беседы. Слева, в подножьях  утесов,
темнели  отверстия  нескольких пещер,  и  земля  перед  ними  была  завалена
костями.   Вероятно,   логово   каких-то   хищников...  Блейд  бросил   туда
настороженный взгляд.
     Судя по тому,  что  рассказывала малышка. Сари занималась искусством --
но  не живописью,  не музыкой и  не актерским ремеслом. Романов  она тоже не
писала. Ее  художественная специальность заключалась в том, чтобы "узнать  и
расставить  все,  как   надо".  Может  быть,  Калла  пыталась   так  описать
неискушенному  дикарю  работу дизайнера? Разведчик уже  раскрыл  рот,  чтобы
уточнить  понятия  "все"  и  "как надо", но тут слева раздался оглушительный
рев. Ему ответили такие же громоподобные вопли сзади, и со стороны холмов, и
с востока; первое, о чем подумал Блейд -- что их с Каллой окружили.
     Так оно  и  оказалось.  Он  увидел  с  полсотни темных  мохнатых фигур,
огромных и гротескно нелепых, выныривающих из пещер; их очертания  отдаленно
напоминали человеческие  тела с  угрожающе  поднятыми  руками. Медведи? Нет,
скорее эти монстры походили на обезьян, на гигантских чудовищных семифутовых
горилл,  покрытых  бурой  шерстью.  Еще  они  напоминали  гобуинов,  ужасных
полуразумных обитателей Джедда, с которыми Блейду пришлось сражаться в одном
из  предыдущих  странствий.  Но   эти  твари,  несомненно,  были  животными;
разведчик видел,  что некоторые опустились на  четвереньки,  делая  огромные
прыжки, и в лапах у них ничего не было -- ни палок, ни камней.
     Но сами лапы стоили того, чтобы отнестись к зверям с должным почтением:
каждая  --  толщиной  с  ляжку  штангиста-тяжеловеса.  Острые желтые  клыки,
торчавшие  в разверстых пастях, свидетельствовали о всеядности этих чудовищ;
их  атака не была попыткой изгнать чужаков  из  своих владений, нет, -- стая
охотилась, со звериной хитростью обложив добычу со всех сторон. Блейд видел,
как несколько неуклюжих фигур появилось на фоне ближайшего холма, еще дюжина
животных выскочила из рощицы акаций, из тех самых  кустиков, под которыми он
собирался поиграть  часок  с  Каллой;  и путь отступления к озеру  тоже  был
отрезан -- он еще не видел обезьян, но слышал их рев. Похоже, за разговорами
они  угодили  в   самую   середину  стада,  подумал  разведчик,  ошеломленно
оглядываясь по сторонам.
     Впрочем, он быстро  пришел  в себя и,  схватив девушку за руку, потащил
подальше от  пещер. Они  мчались обратно по собственным следам, и  Блейд уже
понимал, что сам он успеет  уйти. Он двигался быстрее обезьян, ненамного, но
быстрее; дротики расчистят ему дорогу, а воды озера спасут от погони -- вряд
ли  эти  твари умели  плавать.  Но  Калла...  Она  была  физически  развитой
девушкой,  гибкой  и ловкой, но  бегать  быстро,  долго и далеко  ей явно не
приходилось.  После  первой  же  сотни  ярдов их стремительного  спурта  она
хватала  воздух  сухими  губами  как  выброшенная  на  берег  рыба;  лицо ее
побледнело, колени подламывались.
     Блейд перешел на быстрый шаг, по-прежнему крепко сжимая ее руку. Темная
туша взметнулась перед ним из травы;  он, почти не глядя, ткнул эссом, потом
вырвал дротик из пронзенного  горла. Эти копья были  прекрасным  оружием для
охоты,  но  сейчас  он  предпочел  бы  добрый  топор или  тяжелый  двуручный
меч-эспадон. Панцирь у него имелся; непроницаемый и  невесомый,  он окутывал
слабым сиянием его тело.
     Он  обнял  девушку  за  талию  и  громко   сказал,  стараясь  перекрыть
надвигающийся сзади рев:
     -- Не бойся, лайя, палустары не  позволят им добраться до нас. А я -- я
перебью всех, кто попробует приблизиться.
     Кого он хотел утешить -- себя или ее?
     --  Ты не  сможешь...  мой храбрый  Талзана...  Их  слишком...  слишком
много...  -- девушка задыхалась. -- Палустары не будут работать  вечность...
но  если...  если они утащат  нас  в свои пещеры,  мы умрем там от голода  и
жажды... раньше, чем отключатся наши пояса...
     Блейд  подозревал что-то вроде этого. Палустары не  были наступательным
оружием; кроме того, обезьяньи лапы могли продавить экран медленным усилием.
Если на них навалятся всей кучей...
     Полдюжины  монстров ринулись к ним  навстречу; Блейд быстро швырнул два
дротика и оглянулся -- погоня приближалась.
     --  Дай  мне твои  эссы,  -- он вынул два  тонких  древка из ослабевших
пальцев  Каллы.  --  И подумай,  что  можно  сделать.  Есть  ли  у  тебя еще
какое-нибудь волшебство... -- Даже сейчас он не вышел из  образа; именно так
должен был думать и говорить Талзана, охотник, Пришедший из Леса.
     --  Тарон  остался  у  Джейдрама...  слишком далеко...  мне  не вызвать
Защитников, -- пробормотала девушка, кусая губы.
     Блейд приподнял бровь; тароном назывался  широкий браслет, испускающий,
ультразвук, но про Защитников он слышал первый раз. Стиснув кулачки, Калла в
ужасе уставилась  на ревущее стадо, стремительно  приближавшееся к ним;  еще
четыре твари, перекрывшие дорогу к озеру, прятались где-то, в траве. Видимо,
инстинкт самосохранения не  был им  чужд, и звери поджидали, когда вся  стая
навалится на  чужаков, умевших наносить смертельные уколы  своими  тонкими и
острыми палками.
     Внезапно  девушка  хлопнула  себя по  лбу и застонала; каким-то  шестым
чувством разведчик понял, что слышит стон досады, но не страха.
     -- Во имя Единства! Ринго! Я совсем позабыла о ринго!
     Она сунула руку в  карман  шортиков, и в следующий миг на тонком пальце
Каллы  сверкнул  золотой  перстень  --  массивное  кольцо  с плоской  резной
печаткой.  Сжав  пальцы в  кулак, девушка вытянула  руку к набегающей орде и
повела  перед собой  слева  направо,  будто  очерчивая  магический круг; под
ударом  яркого пронзительно-синего  луча, вырвавшегося из золотой пластинки,
дымилась земля, жарким пламенем вспыхивали кусты и травы, распадалась плоть.
Под  рев и пронзительные, почти  человеческие  вопли,  вскоре  перешедшие  в
жалобный вой она  полосовала своим миниатюрным лазером огромные бурые  туши,
словно  мясник  на какой-то фантастической  бойне, где  скот  разделывают  с
поспешной  небрежностью, сваливая  кучей  головы  и  потроха,  конечности  и
иссеченные крупными кровавыми кусками тела.
     Луч  погас, порыв ветра  донес отвратительный запах  горелой  плоти  и,
словно пощечину, бросил в  их лица пепел. Калла прижалась к груди Бле