ок  волос - как у многих мужчин в Сарме, череп Тарсу  украшал  лишь редкий
пушок. Наконец, просунув локоть под челюсти слепца, Блейд стал пригибать его
голову  вниз,   стараясь  ударить  о  каменные  плиты.  Тарсу  уже  не   мог
сопротивляться.  Удар,  треск  разбитой  кости...  Еще  раз, еще... Блейд  в
исступлении молотил безвольное  тело о камень, пока кровь  и мозг  не залили
его руки.
     Это привело  его в чувство; он отшвырнул труп и поднялся, ощупывая свою
рану.  Клинок  слепца рассек кожу чуть ниже  колена,  и  было  ясно, что эта
царапина  не  угрожает серьезными неприятностями. Однако из  нее  продолжала
сочиться кровь. Блейд ощупал тело Тарсу и,  сняв с него ремень, наложил жгут
над  раной.  Кровотечение почти  остановилось;  боли он  не  ощущал.  Затем,
пошарив в темноте, он подобрал валявшийся на полу меч.
     Сжимая в руке клинок  и держась за стену, Блейд поднялся по  лестнице и
грохнул рукоятью меча  в крышку  люка.  Затем набрал  полную грудь воздуха и
рявкнул так, что, казалось, вся Сарма должна была его услышать:
     - Эй, открывай! Да поживее!
     Наверху послышался шум; ему аккомпанировали  ворчанье, крики, проклятия
и свист кнута. Медленно, очень медленно каменная  крышка  люка отвалилась, и
хлынувший свет  на миг ослепил Блейда. Перепрыгнув  последние ступеньки,  он
выскочил на арену,  не обращая внимания на сочившиеся из раны струйки крови;
если понадобится, он был готов вступить в бой.
     Однако никто не посягал  на его  свободу. Вокруг маячили лица  стражей,
глядевших на победителя с благоговейно-испуганным выражением;  толпившиеся в
стороне рабы тихо перешептывались, и даже угрюмый  взгляд Шефрона  словно бы
потеплел.  Расталкивая  фадритов,  Блейд направился туда, где стояли  Крид с
Экебусом,  окруженные  кольцом  охраны;  на  их  физиономиях читалось  явное
разочарование. Разведчик опустил окровавленный меч и усмехнулся.
     -  Надеюсь,  я  не заставил  тайрину долго ждать? -  сказал он, потирая
плечо, еще хранившее следы зубов слепца.
     Верховный жрец поскреб  подбородок сухими костлявыми пальцами и  кивнул
победителю:
     - Значит, ты справился с  Тарсу... Не думал я, что такое возможно, - он
нахмурился.  -  Неужели  Бек-Тор помог  тебе? Очень странно!  Ты -  чужак, и
Бек-Тор - не твой бог... Однако...
     Экебус что-то зашептал  жрецу на ухо,  и  старик, будто  поперхнувшись,
внезапно замолчал. Выглядел он рассеянным и изумленным.
     Фадрант  же  сохранил  самообладание  -  по  крайней  мере, внешне.  Он
потеребил свою напомаженную бородку и с откровенной неприязнью сказал:
     - Опять тебе повезло, мой удачливый сьон.  Или Тарсу  изменился? Ослаб,
потерял боевой задор? Боюсь, мы этого никогда не узнаем...
     Блейд насмешливо сверкнул глазами.
     - Почему же, сьон Экебус? Когда-нибудь  ты  узнаешь все, обещаю тебе! А
теперь, жрец, - он  повернулся  к  старику, - выполняй  приказ тайрины.  Она
ждет, так веди меня к ней!
     Страж Побережья,  насупив густые  брови,  отступил  в сторону.  Крид  в
растерянности  переводил взгляд  с  него на Блейда,  не  решаясь  что-нибудь
предпринять. Наконец фадрант кивнул:
     - Делай то, что  он  сказал, Крид, - его губы злобно искривились.  - Не
успел появиться в столице, как уже командует! Ладно, пусть тайрина потешится
пару дней...
     Он отвернулся от Блейда и рявкнул Шефрону:
     -  Спустись вниз и убери  эту падаль! Живо! Пусть труп бросят  в  пасть
Бек-Тора!


        ГЛАВА 9 

     Ричард   Блейд,  вымытый,  подстриженный  и  облаченный  в  белоснежную
хламиду, благоухающий  так, словно Счастливая Аравия излила на него все свои
ароматы,  с  заботливо  перевязанной  раной  под   коленом,  властной  рукой
распахнул  тяжелую  дверь и  вошел  в опочивальню  тайрины.  Окна просторной
комнаты выходили на море и порт, из них тянуло терпкими запахами водорослей,
соленой воды и смоленого  дерева. Покой был почти пуст; только в  центре его
возвышалось широкое ложе,  озаренное высившимися рядом  канделябрами. На нем
раскинулась нагая Пфира.
     Взгляд женщины  метнулся  к  двери, затем она  довольно  улыбнулась  и,
потягиваясь, словно кошка, закинула руки за голову. Дрогнули маленькие тугие
груди,  чуть  порозовела  мраморная кожа щек,  пунцовые  губы  приоткрылись.
Тайрина медленно  провела  ладонью по животу;  ласкающим  движением  кончики
пальцев спускались все ниже, ниже...
     - Ты, Блейд... Значит, Тарсу мертв?
     Разведчик кивнул и поклонился.
     - Я пришел, моя тайрина. Вот ответ на твой вопрос.
     Она похлопала ладонью по голубоватому покрывалу.
     - Подойди сюда, Блейд...  Сядь рядом и расскажи  мне все. Как ты  сумел
справиться  с  ним? В  подземелье под  ареной  Тарсу прикончил уже не одного
соперника.
     Блейд опустился на ложе. Он был сильно возбужден, кровь молотом стучала
в висках, бледное  прекрасное  лицо  женщины плавало  перед ним в  полумраке
спальни.  Еще не улеглась ярость после схватки,  еще  гнев охватывал его при
одном воспоминании о  высокомерном Экебусе, но не только это будоражило его.
Что бы ни  шептали в народе о  возрасте  тайрины, она была восхитительна!  И
Блейд страстно желал  ее. Прямо сейчас,  не откладывая ни на  минуту, ни  на
секунду!
     Разумеется, он надеялся получить и  еще  кое-что, но  дарование  прочих
милостей зависело  только  от Пфиры.  Разведчик коснулся нетерпеливой  рукой
маленькой изящной  груди и ласково погладил теплый налитой плод.  Алый сосок
ожил под его пальцами, затвердел,  и Блейд, наклонившись, поймал его губами,
сжал, легонько покусывая. На мгновение женщина напряглась, замерла; потом, к
его удивлению, резко отстранилась.
     - Ты слишком дерзок  и слишком нетерпелив, - заявила она  - правда, без
каких-либо признаков  гнева.  Не  подпуская  Блейда  к  себе, тайрина начала
поглаживать  лобок  и  грудь,  которую  он  только  что  целовал.  Вздохнув,
разведчик постарался держать руки подальше. Быть может,  слухи  не  лгут,  и
Пфира действительно находится в преклонном  возрасте, хоть и выглядит лет на
тридцать. Если  так, ей  надо время, чтобы подготовиться к любовной  игре...
Сам  Блейд  был  давно готов, но помнил,  что  пламя  в женщинах разгорается
медленней; впрочем, в ожидании тоже была своя прелесть.
     Возможно,  существовали  еще  какие-то причины?  Неторопливо поглаживая
свою белоснежную кожу, тайрина заставила его во всех подробностях рассказать
о поединке  с Тарсу. Рот ее приоткрылся, она возбужденно вздохнула,  слушая,
как  новый  возлюбленный  разбил  голову слепца  о  каменные ступени.  Блейд
почувствовал недоумение - похоже, с таким же жадным интересом она внимала бы
речам  Тарсу, выпытывая подробности его собственной  смерти.  Скорее  всего,
повествование о  кровавой схватке  служило острой  приправой  к  предстоящим
наслаждениям.
     Блейд смирился с этим. Как ни крути, бой в  подземелье выиграл все-таки
он, и Тарсу больше не скажет ни слова  - никому и никогда. Теперь оставалось
лишь достойно  завершить день, выиграв схватку в постели; в противном случае
его победа окажется пустым звуком.
     Решив,  что  пора  приступать  к атаке, Блейд придвинулся поближе, сжал
Пфиру в объятиях и  впился в ее губы. Нет, он  не дал бы этой женщине больше
тридцати! И темперамента у нее хватало! Она сопротивлялась, как дикая кошка,
и даже пыталась закричать.  Он  погасил этот крик поцелуем, нежно поглаживая
ее лобок и раздвигая стройные бедра; потом приник губами  к ее  груди. Пфира
начала молотить кулачком по могучему плечу возлюбленного,
     -  Остановись, Блейд!  Что  ты делаешь!  Имей почтение...  ты  на  ложе
тайрины,  не уличной  девки...  Не смей... о...  о...  о!  - Она  попыталась
сдвинуть колени, но он был сильнее. - Я запрещаю, - Блейд... О... о!
     Блейд шлепнул ее  по щеке,  и Пфира с изумлением  уставилась  на  него,
прекратив сопротивление. Вид у тайрины был потрясенный.  Ее посмели ударить!
И где! В собственной спальне!
     - Клянусь, Блейд, я прикажу подвесить тебя на корм капидам!
     - Потом! -  Сейчас его не  пугали угрозы.  -  Сначала я получу то, ради
чего  убил  сегодня  человека.  И  так, как  захочу! Ваши способы  любви  не
нравятся  мне,  тайрина, и  этой ночью  я постараюсь  научить  тебя кое-чему
новому! - Он расхохотался. - Так, как научил твою дочь!
     Агатовые зрачки  женщины  сверкнули, она гневно отпрянула. Блейд понял,
что коснулся запретной темы  и рассердил ее по-настоящему. Пусть! Сейчас она
была в его власти.
     Прикрывая ладошками груди, Пфира воскликнула:
     - Ты нарушил закон, Блейд!  Она наказана... изгнана!  И никто не должен
упоминать о ней! - тайрина снова попыталась вырваться из железных объятий. -
Дай мне уйти. Или я позову стражу!
     Желание и страсть бурлили в крови Блейда. Даже по земным меркам он  был
крупным  мужчиной,  а в Сарме выглядел  едва ли не сказочным  исполином.  Он
сбросил  тунику. Искоса взглянув  на него,  Пфира испуганно  вскрикнула - но
совсем не для того,  чтобы позвать  охрану. Она скорчилась на  ложе, в ужасе
прижав руки ко рту.
     - Нет, Блейд, нет... Не  надо!  Ты такой огромный... слишком большой...
ты разорвешь меня напополам!
     Блейд снова прижал ее к себе.
     - Однако,  - с насмешкой произнес он, - это будет прекрасная смерть. Ты
заслужила ее, Пфира, - он ухмыльнулся и добавил, точно рассчитав дозу яда: -
Думаю, Зена осталась бы мной довольна!
     Он  погрузил пальцы в ее лоно.  И не очень-то ласково!  Ему не  внушала
доверия  эта мраморная,  не имевшая  возраста красота,  и  в то  же время он
страстно  желал  обладать  телом  Пфиры.  Он  помнил,  что должен  победить,
покорить ее! Сейчас или никогда! Клинок плоти, подумал Блейд, иногда сильнее
и надежней меча, выкованного из стали.
     Она не  позвала  стражей.  Он  знал, что  то  была лишь пустая  угроза,
царственный каприз, и не собирался отступать. Обхватив тонкие лодыжки, Блейд
раздвинул ноги женщины и высоко поднял их;  миг - и  теплые  колени стиснули
его плечи.
     Лоно Пфиры было  узким, влажным,  трепещущим; тайрина слабо вскрикнула,
когда  он  вошел.  Блейд  сделал  несколько   быстрых  движений,  и  женщина
замолчала, обхватив ногами его шею. Потом тонкие пальцы впились ему в бедра,
они царапали, рвали кожу.  Внезапно запульсировала и заныла рана,  но он уже
не обращал на это внимания.
     Блейд относился к искусству любви с той же серьезностью, как и к другим
занятиям. И сейчас он  старался изо всех сил,  памятуя,  что ставкой в  этой
игре является его свобода,  жизнь  и  успех  дела. Он должен победить! Он не
ослаблял натиска, невзирая на мольбы Пфиры о пощаде. Оргазм сотряс ее тело -
раз, другой, третий, - но он  не отступал. Женщина билась, потом  замирала в
изнеможении, стонала и хрипло вскрикивала - он не  останавливался.  Он знал,
что  эти минуты подарят ему власть - власть  над Пфирой  и ее страной; и чем
бесспорней будет сейчас его победа, тем крепче - обретенное могущество
     Он замер,  выгибая спину,  и со  вздохом  облегчения  оросил  ее  лоно.
Страсть  излилась, экстаз  прошел, изнуренные,  бледные, они  вытянулись  на
голубом покрывале, не  в  силах  пошевелиться.  Усталость  обволакивала  их,
словно теплый невесомый туман, затягивая липкой пеленой сна
     Блейд погладил Пфиру по плечу, и женщина, словно очнувшись, заговорила.
     -  Ты сокрушил меня, Блейд...  Никогда  бы  не  поверила  -  она  вдруг
прижалась к его плечу, шепнув: - Ты огромный, словно... словно жеребец!
     Он  понял,  что победил!  И теперь,  когда ему  выпал  счастливый шанс,
требовалось поскорее  обратить победу  в реальные милости.  Из  своего опыта
Блейд знал,  сколь многое может сделать женщина для человека, подарившего ей
наслаждение. Но действовать надо осмотрительно  и быстро. Он лежал на спине,
все еще тяжело дыша; голова  тайрины покоилась  у него на плече, и сейчас не
стоило  нарушать  эту  идиллию.  Нежно  поглаживая покрытую испариной  грудь
Пфиры, Блейд сказал:
     -  Я  хочу забрать  во дворец Пелопса, моего слугу Ты  отдашь  его мне,
повелительница?
     Черноволосая  головка  Пфиры  переместилась  ниже; теперь  она  лежала,
прижимаясь  щекой  к животу Блейда  и  разглядывая его фаллос. Размеры  сего
органа  внушали уважение,  и,  по-видимому, во  всей  Сарме  не  удалось  бы
отыскать второго такого же экземпляра. Тайрина робко погладила его ладошкой.
     - В твоей стране, Блейд, все мужчины такие?
     Он улыбнулся.
     -  Многие еще больше и сильнее  меня, - в этих словах была определенная
доля истины, хотя и в родном измерении он считался крупным мужчиной.
     Пфира  исполнилась благоговения. Она вновь  погладила поникший  фаллос,
затем поцеловала его. Блейд, преисполнившись благих надежд, повторил.
     - Так что насчет Пелопса?
     Пфира равнодушно кивнула.
     - Я не против. Бери его, если Крид с Экебусом что-нибудь оставили тебе.
     Услышав эти слова, он едва не взорвался от  ярости. Однако затеянный им
водевиль  не стоило  превращать в трагедию, и  Блейд  спросил  с  наигранным
удивлением:
     -  Вот как? Но  я не  понимаю, что  нужно  верховному  жрецу  и  Стражу
Побережья от моего слуги?
     Никакого  результата, эта  тема ее не интересовала.  Горячие губы Пфиры
прижались к  его щеке, но  Блейд,  на девять  десятых  поглощенный  любовной
игрой,  оставшейся  частью  сознания  продолжал  рассчитывать течение  своей
интриги.
     Много  позже, когда порозовевшая тайрина блаженно вытянулась рядом,  он
сделал очередной ход. Пелопс... Речь опять шла о нем.
     - Крид пришел ко мне и попросил отдать этого раба, - прижавшись к груди
Блейда, недовольным  тоном  сказала Пфира. - Я согласилась. Почему бы и нет?
Одним рабом больше, одним меньше...  какая разница! И я отдала его Экебусу и
Криду.
     Странно!  Теперь  Блейд  был  уверен,  что  не  ошибся.  Когда  тайрина
упомянула имя фадранта,  голос ее дрогнул. Пожалуй,  в нем даже  послышалась
нежность... Очень странно! Он задумался.  Еще одна загадка!  Чем Экебус  мог
заслужить милость  владычицы Сармы?  Кто он  для  нее?  Бывший  любовник? Но
почему тогда он  жив? Ладно,  впереди целая ночь, и  он успеет это выяснить;
сейчас  следовало  разобраться  с  Пелопсом.  Блейд  приподнялся  на  локте,
изобразив возмущение.
     - Но эти двое замучат моего слугу! Станут его пытать, расспрашивать обо
мне... А бедняга ничего не знает! Кроме того, что я сам ему рассказал.
     Пфира кончиками пальцев провела по рельефным мышцам его груди.
     - Наверно, ты прав. Ну и что? Возьмешь другого слугу. Хоть сотню!
     -  Я  привык к этому. И он... он не просто мой слуга. Приятель... почти
друг.
     - Тогда постараемся вернуть его, - тайрина потянулась  к свисавшему над
ложем шнурку колокольчика. - Или хотя бы его останки.
     Она  дернула витой  шнур, дверь тут же  приоткрылась, и  в  опочивальне
возник слуга в  спадающем до  пола голубом балахоне.  Не обращая внимания на
свою наготу, Пфира что-то приказала ему, и слуга исчез.
     Вероятно, оказанная милость  требовала немедленного воздаяния.  Тайрина
поцеловала возлюбленного  и забралась на него верхом,  так  что ее маленькие
груди свисали прямо над губами Блейда. Вздохнув,  разведчик подумал, что эта
женщина ненасытна;  теперь она  не боялась,  что  он разорвет  ее напополам.
Стараясь  не выказать усталости, он  приготовился к  новому  раунду любовной
схватки.
     Но  Пфира оказалась проницательней,  чем он полагал. Почувствовав некую
заминку, она снова поцеловала его и спросила:
     - Ты чем-то недоволен? Хочешь чего-нибудь? Говори, я выполню все. Такая
ночь достойна награды!
     - Я хотел бы получить корабль, - ответил Блейд, памятуя о своей главной
задаче;  с кораблем  и надежной  командой  шансы обнаружить  любимого братца
резко повышались. - И еще... Позволь мне участвовать в играх, когда прибудет
Черный Оттос.
     Казалось, Пфира колеблется; потом она кивнула черноволосой головкой:
     - Хорошо. Чего еще ты хочешь?
     Блейд, с этого мгновения  фадрант боевого корабля, решил, что  не стоит
просить  слишком  многого сразу. Он нежно улыбнулся своей тайрине, приподнял
ее вверх, устроил поудобнее и позволил скакать так  долго, далеко  и быстро,
как ей  хотелось,  до полного  изнеможения.  Когда  она  с довольным вздохом
вытянулась рядом, он погладил ее локоны и сказал:
     - Есть кое-что, о  чем  бы  я  хотел  тебя спросить...  Не из праздного
любопытства, моя владычица, поверь...  Если я  останусь  в  Сарме,  мне надо
знать о таких вещах.
     Она милостиво кивнула.
     - Ладно, задавай свои вопросы. Но недолго... я  сейчас усну, -  тайрина
потянулась.  - Кажется, никогда в  жизни я не испытывала  такого сладостного
утомления.
     - Но я боюсь разгневать тебя, моя тайрина...
     - О нет, Блейд, нет. Сейчас ничто не могло бы меня рассердить. Я отвечу
тебе. Спрашивай.
     Разведчик глубоко вздохнул и начал:
     - Скажи, что связывает Экебуса и Крида?  Я уверен, они  плетут заговор.
Но с какой целью? Чего они добиваются?
     Пфира тихонько рассмеялась.
     - Ну,  это  же так просто, мой могучий сьон...  Конечно, они строят мне
козни... о чем уже не раз доносили шпионы.
     - И ты так спокойно говоришь об этом?
     - Да,  я позволяю им играть.  Что  за беда! В  Сарме всегда было больше
заговоров, чем жителей. Пусть хитрят, шепчутся,  интригуют. Пусть... пока не
начали действовать. Есть и кое-что еще... -  она усмехнулась. - Знаешь, Крид
и Экебус  -  любовники. Верховный жрец не может жить без  Экебуса - а тот, я
полагаю, милостиво позволяет старику обожать себя.
     Так вот оно что!  Блейд припомнил, что в Сарме любая  форма сексуальных
отношений считается нормальной. Однако он решил еще раз проверить это.
     - Значит,  ты говоришь, что старый Крид обожает фадранта? Наверно,  для
него  это значит очень  многое...  гораздо  больше,  чем  для Экебуса.  Жрец
уязвим,  и  ты  можешь держать его в руках.  Но  если  что-нибудь случится с
фадрантом...
     - Крид не вынесет такого горя, -  ответила тайрина. -  Начнет бить себя
кулаками в грудь, наденет траур  и, в конце концов, прыгнет в пылающую пасть
Бек-Тора.
     Блейд кивнул.
     -  Мне кажется,  моя повелительница, я уже знаю одного твоего шпиона. И
он шпионит за самим собой.
     -  И за Экебусом, - добавила Пфира.  - Экебус нашептывает Криду, а Крид
докладывает  мне, желая спасти  своего любовника, -  тайрина приподнялась на
локте, заглядывая  в  лицо Блейду. - Я хочу  сказать  тебе еще кое-что. Будь
осторожен, когда  в столице появится Черный Оттос.  Фадрант в сговоре с ним,
ибо  Оттос обещал  посадить  его  на  трон  Сармы. Оттос хитер,  - она зябко
передернула плечами, - и хочет, чтобы страной правил его человек.
     Хотя Пелопс и рассказывал Блейду о политической ситуации в Сарме, новые
откровения Пфиры удивили разведчика.
     -  Я помню, как ты оборвала Крида, когда жрец начал  разговоры о Черном
Оттосе,  - задумчиво  сказал он.  -  Ты  напомнила  ему,  что  следует  быть
терпеливым и...
     Пфира приложила маленькую ладошку к его губам.
     -  ... и  хитрым.  Да, все так.  На  словах каждый житель  Сармы  готов
целовать  следы  Черного Оттоса...  если  хочет  жить.  Но  в  душе  мы  все
бунтовщики и заговорщики...  только в этом нельзя признаваться  - на каждого
моего шпиона  Оттос имеет  десяток.  Теперь ты понимаешь, почему я частенько
держу  Экебуса  вдали  от  столицы, на побережье  капидов.  Он не собирается
служить Оттосу, когда захватит трон. Его заговор - обман... Он... он...
     Тайрина  вдруг  спрятала  лицо  на груди возлюбленного  и  разрыдалась.
Блейд,  пораженный,  ласково  гладил ее хрупкие плечи, размышляя, что бы это
значило. Она плачет! И о ком - об Экебусе, жестоком  честолюбивом интригане!
Здесь была какая-то тайна.
     Пфира  по-прежнему  не  поднимала  глаз;  властная,  уверенная  в  себе
владычица вдруг превратилась в обычную женщину, слабую и беззащитную. Сквозь
слезы она проб