вушка в мире может испугаться.
     -- Не смейся надо мной! Я... я...
     -- Все в порядке, малышка. И хватит об этом.
     Вайала скосила глаз на темную фигуру сенара.
     -- А он... он не тронет меня?
     -- Он знать, ты принадлежать мне, -- Блейд снова ухмыльнулся.
     Вайала гордо вздернула подбородок:
     -- Я  пойду  за тобой хоть в Фиолетовую Пустошь! Но я -- не вещь, чтобы
принадлежать  кому-то, даже  тебе! И потом, это  противоречит закону Великой
Ма...
     --  Может  и так, -- прервал ее Блейд, --  но говори  потише, глупышка!
Законы  вашей Матери --  пустой звук в  лесу!  Нугу их  не  понять, и тут  я
бессилен. Но  пока  он считает,  что  ты  -- моя  женщина,  он  до  тебя  не
дотронется. Он поклялся, что станет  моим другом и умрет  за меня.  Он будет
защищать все, что мне принадлежит... в том числе и тебя.
     -- Но я никому не...
     -- Вот об этом его лучше не ставить в известность.  Если Нуг сообразит,
что ты мне не принадлежишь, значит, он может забрать тебя. Ты согласна?
     Девушка   снова  негодующе  фыркнула,  ничего   не   ответив.  Молчание
затягивалось.
     -- Ну? -- Блейд  был  невозмутим,  словно  гранитный  утес.  Этот  спор
представлял для него чисто академический интерес, всего лишь  развлечение  и
маленькая месть.
     Вайала, словно проглотив стоявший в горле комок, произнесла.
     --  Ладно,  пусть  так, Блейд. Я принадлежу тебе!  -- она протянула ему
меч. -- Возьми и получше приглядывай за этим сенаром.
     -- Непременно,  --  заверил ее странник, подошел  к Нугу,  храпевшему в
траве, и потрепал его по мощному волосатому  плечу. -- Просыпайся, приятель!
Уже рассвело, и моя женщина вернулась. Пора в дорогу.
     Они  двинулись на юг, неторопливо пересекая границу Хасрата. Гигантские
деревья уступали место нормальной  растительности, и Блейд с тайной радостью
узнавал нечто похожее на привычные дубы, буки и клены. Теперь путники видели
небо  --  светло-фиолетовое, яркое  и  глубокое,  как в  субтропиках  Земли,
золотистый шар  солнца  плавно  подымался к  зениту,  лесная  тень  и легкие
курчавые  облака  умеряли зной. Красивый,  приветливый мир,  думал странник,
шагая  вслед  за  мохнатым  проводником;  жаль,  если  в  него  снова придет
Разрушение.
     Наступил   полдень.   Вскоре   им   встретился  очередной   родник,   и
путешественники  остановились пополнить запасы воды. Нуг-Ун, покопавшись под
густым остролистным кустом, вырыл дюжину больших желтоватых клубней -- таких
же, как днем раньше Вайала пекла  в костре.  Он преподнес их Блейду с важным
видом, будто делал дорогой подарок.
     -- Хорошо есть, -- сказал он. -- Сенары всегда искать их в лесу.
     Кивнув, Блейд сунул клубни в мешок, и путники двинулись дальше.
     Послеполуденный  марш  привел  их  в  холмистую  местность,  незнакомую
Вайале.  Она была слишком молода; еще ни разу на ее памяти крупные охотничьи
экспедиции бреггани не  пересекали  Хасрат и не  углублялись в  Лес Сенаров.
Идти  стало тяжелее.  Здесь, среди обычных деревьев,  росли  густые  кусты и
подлесок, ограничивая  видимость  двумя-тремя десятками  ярдов.  Это  начало
тревожить  Блейда. Идеальные места  для засады! Ему не  хотелось бы внезапно
наткнуться на дюжину вооруженных дикарей.
     Он постарался объяснить это Нуг-Уну. В ответ сенар согласно кивнул.
     -- Да, плохое место. Сенары ходить тут, охотиться. Голокожие с гор тоже
ходить, смотреть дорогу в степь.  Но  Нуг-Ун знать лес хорошо. Другие сенары
нас не найти, не получить женщину Блейда.
     --  Надеюсь,  что так, -- заметил  странник,  Вайала же лишь вздохнула.
Блейд видел, что девушка не снимает ладони с рукоятки кинжала.
     Он уже принял решение. Он поведет свой маленький отряд за Бурую реку, к
соленой  воде,  где  живут  бленарыпа.  Похоже,  их племя еще не  обзавелось
"большим вождем",  жаждавшим завоевать чужие земли, заплатив за победу чужой
кровью. Это обстоятельство  внушало Блейду определенные надежды. Он вспомнил
слова Нуг-Уна о том, что бленары-па  не любили войн, и усмехнулся. Любопытно
взглянуть  на  этих  местных  гуманистов!  И,  конечно,  выяснить  кое-какие
вопросы... Например, как им  удалось  спастись  в  эпоху  Разрушения...  или
откуда   взялись  племена  волосатых...  Должны  же  бленары  помнить   хоть
что-нибудь!
     Нуг-Ун  неутомимо   вел  их  вперед;  он   и  в   самом   деле  отлично
ориентировался  в лесной чаще и выполнял свое обещание лучше, чем  Блейд мог
ожидать. С врожденным  инстинктом  охотника  сенар выбирал  участки  твердой
почвы, на которой не оставалось следов, а  к вечеру нашел укромное место для
ночлега  недалеко от поляны,  где росли желтоватые клубни Он  накопал  целую
кучу земляных плодов, и путники запекли их в углях. Клубни были пресноватыми
на вкус, но очень сытными.
     Когда все трое досыта наелись, Нуг повел огромной ладонью над травой.
     -- Блейд и самка спать. Нуг-Ун сторожить.
     После бессонной ночи и утомительных дневных странствий  Блейд испытывал
лишь одно желание: рухнуть на  землю и закрыть глаза. Но Вайала,  побледнев,
прижалась к нему и зашептала на ухо:
     -- Можем ли мы довериться  волосатому? Мы уснем, а он выдаст нас другим
сенарам... Они убьют тебя и...
     Блейд, устало вздохнув, покачал головой.
     -- Не думаю, малышка.  Парень получил  хорошую взбучку и поклялся мне в
верности.
     -- Но ведь он -- дикарь, Блейд! Грязный волосатый самец!
     Щека странника раздраженно дернулась. Нервное напряжение, не покидавшее
Вайалу весь этот долгий день, утомляло его больше, чем физическая нагрузка.
     -- Дикарь может держать слово  не хуже  цивилизованного  человека. Даже
лучше! И  если  Нуг не заслуживает доверия, нам стоит выяснить это сейчас, а
не тогда, когда мы заберемся в самые дебри Сенар Хасра.
     Девушку,  однако, не  оставляли  сомнения.  Блейд подозревал,  что этой
ночью сон  ее будет тревожным,  но сам беспокоиться  не  собирался. Если Нуг
склонится к  предательству, он его прикончит, вот и все.  Но  следить за ним
каждую секунду  нельзя -- как и нервничать из-за фантазий Вайалы.  Он решил,
что будет доверять сенару до тех пор, пока тот оправдывает доверие.
     Волосатый проводник  его не выдал -- и в эту ночь, и в последующие ночи
и дни путешествия. Он  уверенно  вел маленький отряд на юг по лесным дебрям,
среди лощин  и  холмов, которые становились  все  выше и круче. По  расчетам
Блейда, они удалились уже миль  на пятьдесят  от границ Хасрата.  Лес вокруг
превратился в дремучую чашу, ягоды и плоды, а  также кустарник, под которыми
росли желтые клубни,  попадались  все реже. Но  в  Сенар  Хасре обнаружилось
такое изобилие дичи, что голод путникам не грозил. Блейд не раз пускал в ход
свой  лук, и  вполне  успешно, он бил  птиц  с сизым оперением, напоминавших
куропаток, короткоухих  местных  зайцев  и  небольших  кабанчиков  с жесткой
щетиной   и  двухдюймовыми  клыками.  Правда,  мясо  приходилось  есть  чуть
пропеченным: Нуг предупредил, что в этой местности нельзя разжигать  большой
огонь, если они хотят остаться незамеченными.
     Он был прав. Трижды путникам приходилось прятаться  в густом  подлеске,
чтобы избежать встреч  с группами дикарей, скользивших  по лесу словно тени.
Вероятно,  они  охотились; прикидывая силы противников, Блейд  следил  за их
осторожными  движениями, за неуклюжими коренастыми фигурами,  возникавшими в
лесном сумраке.  В  каждом отряде было от  пяти до десяти  мохнатых  самцов,
вооруженных палицами и примитивными копьями, у которых не было даже каменных
наконечников. Пожалуй,  решил странник, втроем  они сумели  бы  совладать  с
любой из этих охотничьих партий. Он  не видел  среди волосатых ни богатырей,
подобных Нуг-Уну, ни горцев с металлическим оружием.
     Однажды ночью,  когда Блейд с Вайалой  спали, а Нуг находился в дозоре,
их  лагерь   едва  не  обнаружила  группа   дикарей,  на  сей  раз  довольно
многочисленная. Нуг-Ун быстро разбудил спутников, тут же нырнувших в  кусты;
через  пару минут сенар присоединился  к  ним, уничтожив все  следы стоянки.
После этого  происшествия у  Блейда  уже не  оставалось сомнений в  верности
мохнатого проводника, и даже Вайала теперь не хваталась то и дело за нож.
     К середине следующего  дня лес начал заметно  редеть, холмы стали более
пологими, на их южных склонах дубы и буки уступили место зарослям невысокого
кустарника  и  растениям  с  узловатыми  деревянистыми стеблями,  похожим на
виноградные лозы; они были усыпаны гроздьями  крупных сладких ягод с черными
косточками.  Вечером,  когда  путники  устроились  на  ночлег.  Блейд  долго
всматривался с вершины  холма в сторону заката и нюхал воздух; ему казалось,
что  оттуда тянет  свежим  ветерком, затянувшим лощины  туманной дымкой.  Он
окликнул Нуг-Уна, и показав рукой на белесую мглу, спросил:
     -- Вода?
     Сенар утвердительно кивнул.
     -- Вода. Большая вода, быстрая! И вокруг -- много сенаров!
     Они  достигли  берегов  полноводного Дая,  первого  из великих  потоков
Триречья.

        ГЛАВА 5

     Путники шли вдоль  речного берега три дня. Нуг-Ун  вывел их к  излучине
Дая, где  могучая река, стремившаяся к восточному океану, круто поворачивала
на юг, чтобы через пятьдесят миль слить свои воды с нижним  течением  Орилы.
Дай  был  широк  -- не  меньше четырехсот ярдов по оценке Блейда  -- и очень
быстр.   Странник  подумывал  о  том,  чтобы  построить  плот  и  продолжить
путешествие  по воде,  но вскоре отказался  от этой  идеи.  У  него не  было
топора,  а  повалить мечом достаточно  крупные  деревья  казалось  непростой
задачей;  кроме того,  по берегам  реки  ютилось  множество племен и  кланов
волосатых, промышлявших рыболовством.  На плоту посреди течения путники были
бы как на ладони.
     Они не  рисковали  приближаться  к реке. Группы  сенаров попадались все
чаще,  раза два им  пришлось обходить стойбища  дикарей,  которые, по словам
Нуг-Уна,  "слушали  большого  вождя  голокожих".  Блейд  предчувствовал, что
дорога займет больше  времени,  чем ему  казалось  раньше; иногда путники по
часу высиживали в кустах, чтобы избежать  нежелательных встреч. Его начинали
мучить сомнения. Могло случиться так, что он  не доберется до Бурой реки  --
будет  убит  либо  попадет  в  плен  сенарам;  в этом  случае судьба  Вайалы
представлялась  трагической. Даже если бы  девушке  удалось сбежать, в Сенар
Хасре  ее ждали либо плен,  либо  смерть,  и она  явно предпочитала  рабству
второй исход.
     Вечером  третьего  дня,  после ужина, состоявшего из полусырого мяса  и
родниковой воды, Блейд решил обсудить эту проблему с Нугом.
     -- Ты  думать правильно, -- кивнул его  волосатый  проводник.  --  Если
сенары найти нас, быть  плохо.  Убить тебя, убить  меня, забрать твоя самка.
Отдать ее голокожим за кувшины с ча.
     Так  назывался  пьянящий напиток, до которого  волосатые  были большими
охотниками.
     -- Нуг-Ун будет сражаться вместе со мной? -- спросил Блейд.
     -- Да.  Убить много сенаров. Убить  много  плохих голокожих.  Потом  --
умереть.
     -- Спасибо, приятель, -- странник стиснул могучее плечо Нуга. --  Но ты
говорил, что не все голокожие плохие. Есть еще те,  что живут у соленой воды
за Бурой рекой. Те, которые не любят воевать. Что ты о них скажешь?
     Нуг-Ун склонил массивную голову и долго молчал, размышляя. Казалось, он
колеблется; он походил сейчас  на человека, знающего ответ  на вопрос, но не
уверенного, стоит ли на него  отвечать. Дикарь морщил низкий лоб, хмурился и
теребил пальцами толстую нижнюю губу. Наконец он заговорил.
     -- Голокожие, что жить у соленой воды, другие... Они говорить -- сенары
не надо идти драться в степь, воевать город. Они говорить -- лучше охотиться
в лесу, ловить рыбу, научиться копать землю, чтобы сделать много пищи... Они
говорить -- тогда сенары стать умный.
     Блейд не  был  уверен, что  Нуг  правильно  излагает  слова  прибрежных
жителей;  К тому  же, слова  могли расходиться  с делами.  Пожалуй, ситуация
нуждалась в уточнении.
     -- Довольно  странные мысли у  этих бленаров-па,  -- задумчиво протянул
он.
     -- Нет, -- сердито ответил Нуг-Ун, -- они думать хорошо! Они никогда не
убивать  сенаров! Они --  враги  большого  вождя  Рил-Га! Эти  голокожие  --
хорошо! -- казалось, такое признание далось ему с трупом. -- Мы идти в город
-- самки с острыми палками нас убивать. Мы хорошо драться в лесу, они хорошо
драться в степи. Они убивать нас, мы убивать их. Рил-Га брать все земли, лес
и степь.
     В  здравомыслии  ему не откажешь,  подумал  Блефа  и потрепал мохнатого
стратега по плечу.
     -- Ты прав, -- с улыбкой сказал он; любой британский дипломат не мог бы
лучше сформулировать принцип "разделяй и властвуй". Затем странник подумал о
Вайале, и улыбка его исчезла. -- Послушай, Нуг, -- шепнул он, оглядываясь на
дремавшую у маленького костерка девушку, -- мне кажется, я должен рассказать
своей женщине о тех бленарах, которые живут  у соленой воды. Ей надо знать о
них.
     Сенар недоуменно сморщился:
     -- Зачем, Блейд?
     -- Что будет, если на нас нападут сенары или голокожие, которые говорят
плохо? Меня могут убить, ранить,  поймать в ловушку... Тогда ты возьмешь мою
женщину и...
     -- Нуг-Ун не брать самку, если  Блейд умирать. Нуг-Ун  умирать вместе с
ним!
     Странник отрицательно покачал головой.
     -- Нет, приятель,  так не  пойдет.  Это  совсем  не  то,  чего  бы  мне
хотелось. Если меня убьют, захватят в плен или покалечат так, что я не смогу
идти,  ты  должен  проводить мою женщину  к соленой воде.  Туда,  где  живут
бленары-па. Обещаешь?
     Дикарь снова задумался и, наконец, кивнул:
     -- Нуг-Ун обещать.
     -- Вот и отлично! -- Блейд одобрительно похлопал сенара по плечу. -- Но
моя женщина  не  пойдет с тобой, если  не будет  знать, куда и  зачем  ты ее
ведешь. Я должен объяснить ей, что вы отправитесь к  друзьям за Бурую  реку.
Понимаешь?
     -- Нуг-Ун не хотеть, чтобы самка знать о бленарах. Она сказать другим в
городе. Самки приходить сюда с острыми палками...
     Опять  та  же  история,  раздраженно  подумал  Блейд;  ему уже  надоело
уламывать этого упрямца.
     --  Она никому  не  скажет, --  резко  прервал  он  сенара. --  Как она
выберется из вашего леса? Ты ведь поведешь ее не  в город, а к  бленарам-па,
так?
     -- Так, -- неохотно подтвердил Нуг.
     -- Вот  видишь,  бояться нечего!  Никто  сюда не придет, потому что моя
женщина  больше  не  вернется в город и никому  ничего  не расскажет.  Пусть
голокожие с  Бурой  реки  заберут  ее  к себе, если меня  убьют  в лесу.  Но
запомни:  для этого ты должен отвести  ее к ним. Ты  должен обещать мне, что
сделаешь все  как надо;  тогда  я буду  спокоен, буду  знать  -- ты меня  не
подведешь.
     -- Нуг-Ун все сделать все как надо, --  согласился дикарь и после паузы
добавил: -- Нуг-Ун проводить самку к соленой воде.
     Блейд  в  знак  благодарности  потрепал  его по мохнатой  спине,  затем
вернулся к Вайале, разбудил ее и сообщил о  своих переговорах. Их  результат
девушку не  обрадовал;  она  задрожала  при одном упоминании  о  том, что ее
спутника могут убить.
     --  Тогда я тоже  умру! -- ее голос  был полон решимости. -- Этот сенар
верен и предан, пока ты жив, но что будет, если я останусь с ним одна?
     Странник терпеливо вздохнул.
     -- Если ты  считаешь, что тебе  лучше умереть, ты  умрешь. У  тебя есть
кинжал,  и проткнуть  себе горло -- недолгая  работа.  Но  если  ты все-таки
доверишься Нугу, то у тебя будет  возможность добраться до Бурой реки и жить
там с бленарами.
     -- Жить там, где властвуют мужчины? -- Вайала была шокирована.
     --  Конечно! -- подтвердил  Блейд, его терпение уже иссякало. -- И если
ты окажешься умной девушкой, то найдешь парня, которым будешь командовать по
своему разумению. Красивая женщина, когда постарается...
     -- Нет, -- решительно перебила его Вайала, -- мне никто не нужен, кроме
тебя! Ладно, я пойду с  волосатым, раз ты этого хочешь, но кинжала из рук не
выпущу!
     --  Наконец-то,  клянусь Великой  Матерью!  --  со  вздохом  облегчения
вымолвил Блейд.  -- Ты  прекрасная девушка  и  очень храбрая, только слишком
упрямая. Но, глядя на тебя, я начинаю лучше думать об остальных бреггани. --
Он  поймал  себя на мысли, что этот комплимент был почти искренним. -- Ну, а
теперь давай ложиться спать. Нуг покараулит.
     Нуг-Ун охранял  их сон  столь  же надежно,  как  и всегда, ночь  прошла
спокойно.  На  завтрак  они  набрали  ягод,  а  затем  тронулись  дальше, не
дожидаясь, пока полностью рассветет.
     Лес редел, деревья становились ниже и выглядели  както  странно; многие
были  лишены коры, другие  вздымали к  небесам  голые  сучья, стволы третьих
поросли багровым мхом. Нуг-Ун заметил, что в одном переходе на восход солнца
лежит плохая земля, куда сенары не ходят. Раньше они даже не  приближались к
ее  границам,  опасаясь  злых  духов,  вселявшихся  в  человека.  Духи  были
страшными,  очень страшными;  у тех, кто попадался им,  слезала кожа, и тело
начинало гнить.  "Фиолетовая Пустошь", -- подумал  Блейд, припомнив рассказы
Вайалы, и обратился к  девушке  за  подтверждением. Она молча  кивнула. Юная
бреггани  казалась  настороженной,  но,  видимо,  не  испытывала  неприятных
ощущений.
     -- Теперь  духи уйти, --  сообщил Нуг, заметив тревогу приятеля, --  но
сенары все равно не ходить в плохую землю.
     -- Почему? -- спросил Блейд, не спуская внимательного взгляда с девушки
и радуясь, что этот живой счетчик Гейгера молчит.
     -- Духи, может, и уйти, чудовища остаться, -- философски заметил сенар.
-- Страшные! Хуже духов. Они не уйти, их нельзя убить. Шкура как камень.
     -- Сюда чудовища не ходят?
     Нуг покачал головой.
     -- Нет. Не любить леса. Жить в плохой земле.
     Странно, подумал  Блейд,  в  задумчивости теребя ворот  туники.  Скорее
всего,  этим  монстрам  требовался  слегка  повышенный радиоактивный  фон, к
которому они  привыкли за многие  века. Или тысячелетия? Вайала очень смутно
представляла себе,  когда  в  мир пришло  Разрушение, и  он  до сих  пор  не
установил  дату катастрофы. Блейд снова посмотрел на  девушку. Нет,  она  не
ощущала никаких физических неудобств,  никакого жжения на коже; значит, лес,
по которому они шли, был чистым.
     В нем маленькому отряду не грозила и неожиданная встреча с сенарами или
иным  врагом  -- местность хорошо  просматривалась во все стороны.  С другой
стороны, отыскать надежное  убежище здесь было непросто. Приходилось уповать
на  то, что  никто  не  сумеет  незаметно  выследить путников; они успели бы
подготовиться и к сражению, и к бегству.
     В этот  день  они  сделали миль двадцать, прикончив все  запасы воды из
кожаной  фляги  Блейда.  Ручьев  и  родников  больше  не  попадалось,  холмы
выглядели  засушливыми,  трава  на их склонах пожелтела.  К вечеру, с трудом
ворочая языком, Блейд спросил сенара, далеко ли до реки.
     -- Быстро идти, быстро приходить, -- ответствовал тот. -- Большая река,
много-много вода.  Рядом -- ручьи. Чистые, холодные! Но... --  было заметно,
что Нуг-Ун колеблется.
     -- В чем дело? -- поторопил его странник.
     -- Много  сенаров жить на реке. Ловить рыбу. Мы идти к реке, они видеть
нас. Тогда -- драться, убить.
     -- Это я понимаю, -- сказал Блейд. -- Но нам нужна вода! Мы постараемся
обмануть их -- подойдем к реке ночью, и тогда нас никто не заметит.
     Нуг-Ун  энергично  закивал,  поддерживая этот  план; ему  тоже хотелось
пить. Из-за мучившей путников  жажды дорога  казалась вдвое тяжелей. Блейд с
трудом переставляя отяжелевшие ноги, горло его  было  словно покрыто толстым
слоем песка;  Вайала тоже выбилась  из  сил. Их проводник, однако,  выглядел
неутомимым, словно был отлит из бронзы; ни голод,  ни жажда, ни тяжелый путь
как будто не влияли  на него. Блейд с вялым чувством удовлетворения подумал,
что  мысль  завоевать  дружбу  этого