отовлено и,  казалось, Крид с Экебусом предусмотрели все,  чтобы не дать
ему  выиграть этот бой. Что ж,  подумал  Блейд,  пусть  голубая  парочка так
считает; он придерживался на сей счет иного мнения.
     Снова  подняв  трубу,  он стал рассматривать вражеские  корабли,  потом
мысли  его  обратились к событиям  вчерашнего вечера. Вместе  с  тайриной  и
Черным  Оттосом  Блейд  сидел  в   огромной  ложе  амфитеатра,  наблюдая  за
торжественным открытием  гладиаторских  игр  в  честь прибывшего  заморского
властелина.  Он  выглядел   совершенно  спокойным,   хотя   тошнота  не  раз
подкатывала к горлу; такой  кровавой бойни ему  еще не  приходилось  видеть.
Даже  в  Тарне!  В  конце концов, там дело  ограничивалось  тремя  десятками
человек! Здесь  сотни воинов-рабов гордо вступали на арену в мерцающем свете
факелов  и  убивали друг  друга,  падая  на  залитый кровью песок.  В  живых
остались  только  двое;  их  швырнули  к  ногам Оттоса,  который  не спускал
замаслившихся  глазок с задниц победителей.  Так,  во всяком случае, шепнула
Пфира, склонившись к уху Блейда.
     Разведчик  только  кивнул  в  ответ.  Он  уже   знал  о  патологических
наклонностях заморского гостя, который вдобавок обожал помучить свои жертвы.
06 этом ходило много слухов, один ужаснее другого.
     Сейчас,  прижимая к  глазу подзорную трубу,  Блейд внимательно осмотрел
груду камней, сваленных рядом с катапультой  на триреме Экебуса. Да, эскадра
Оттоса была экипирована  на славу! На самом деле  все ее  суда  относились к
сармийскому флоту, - своими кораблями Оттос рисковать не собирался, - однако
он  дал милостивое согласие считаться  патроном одной  из противоборствующих
сторон. Конечно, той, где командовал Экебус.
     Четыре  небольшие  галеры,  составлявшие  флотилию  Блейда,  как  и его
трирема,  катапульт не имели. Даже  самых  маленьких,  похожих на  арбалеты,
которые  выбрасывали  шестифутовые  стрелы.  Суда верховного  фадранта  были
оснащены обоими видами метательных орудий; кроме  того, все свободное  место
на  их  палубах занимали  лучники. Блейд внимательно  следил за  канонирами,
приводившими  катапульты  в  боевую готовность. Одновременно  отряд Экебуса,
включавший  девять  кораблей,  вытягивался  поперек  бухты. На судах  Блейда
приготовления к схватке тоже заканчивались.
     Толпа  на   берегу  взорвалась   бурей   приветственных  криков,  когда
процессия,  в  голове которой покачивались  носилки Пфиры и  Черного Оттоса,
вышла  на  пристань. Царственные  особы  неторопливо  проследовали  к  своим
креслам.  Блейд внимательно  осмотрел  беснующихся  обитателей  Сармакида  и
улыбнулся -  плети в руках  фадритов  добавляли  энтузиазма  тем,  кто вопил
недостаточно  громко.  Похоже, то  был  самый  надежный  способ  воодушевить
местную публику.
     Затем,  в  сопровождении  Пелопса, он поднялся на кормовую надстройку с
торчавшей  над фальшбортом рукоятью рулевого весла;  Айксом занял свое место
на  возвышении  перед  первым  рядом  гребцов.  Еще   накануне  Блейд  велел
приготовить большие кожаные  рупоры и  проинструктировал Айксома и капитанов
галер, как  ими пользоваться.  Теперь его помощник поднял  рупор и поднес  к
губам, ожидая сигнала командира.
     Разведчик  посмотрел на Пелопса.  Маленький  сармиец дрожал от  страха,
кусая губы; лицо его отливало синевой, словно он год не вылезал из метитовых
шахт. Блейд потрепал слугу по плечу и ободряюще улыбнулся.
     - Чего ты боишься, малыш? Я ведь сказал тебе, что мы победим.
     Пелопс вытер пот со лба.
     - Что я могу поделать, милостивый сьон? Ты  же знаешь, что  я  трус.  И
сейчас меня просто тошнит от страха! До того, как мы победим, я успею трижды
умереть!
     Улыбка пропала с лица Блейда.
     - Да, может, и так. Но  ты погибнешь  свободным человеком  с  оружием в
руках. Запомни это, мой маленький учитель. И выбери себе меч.
     Пелопс развел руками.
     - Я ничего не смыслю в мечах, сьон, ты же знаешь.
     Блейд махнул Айксому, и навигатор перебросил на ют короткий прямой меч.
Подняв  его с  палубы, Блейд вручил  клинок  Пелопсу. Тот,  стиснув рукоять,
уставился округлившимися  от  ужаса  глазами  на  блестящее лезвие  - словно
ребенок, получивший незнакомую и страшную игрушку.
     - Не выпускай меч из  рук и  постарайся пропороть с  десяток животов, -
велел  разведчик. - Лучшего  случая тебе не представится! - он усмехнулся  и
после паузы спросил: - Ты передал тайрине  мои слова? Насчет сигнала  черным
флагом?
     Судорожно сглотнув слюну, Пелопс кивнул.
     -  Хорошо!  Я сделаю все, что смогу.  Если мы победим,  я покину Сарму.
Если проиграем... Впрочем, тогда о наших шеях позаботятся Экебус с Кридом.
     Пелопс задрожал.
     - Если мы проиграем, сьон? Но ты же говорил...
     Блейд  так  хлопнул  его  по  плечу,  что  маленький  сармиец  едва  не
растянулся на палубе.
     - Я действительно говорил это, приятель, но все может случиться. Никому
еще не удавалось победить судьбу!
     Он снова посмотрел на  берег.  Оттос и  Пфира уже сидели на сверкающих,
отделанным   золотом  тронах  под   шелковым   тентом.  Властитель  Тиранны,
гигантских  размеров мужчина  - разведчик прикинул, что  в  нем  было фунтов
четыреста жирной,  вялой  и облаченной  в роскошные  одеяния плоти, - поднял
усеянную кольцами руку и подергал  себя  за  одну из косичек, в которые была
заплетена его  длинная  черная борода.  Блейд  с интересом  наблюдал  за ним
сквозь  подзорную  трубу. Если  дело  выгорит, то вскоре Оттос превратится в
груду окровавленного мяса.
     Тайрина  положила  руку  на  жирное  колено   заморского  гостя,  нежно
склонилась к нему и что-то зашептала. Блейд не видел ее лица, но был уверен,
что  Пфира  с  трудом  сдерживает  отвращение и ненависть. Оттос,  казалось,
ничего не замечал.
     Он  вообще  мало интересовался  женщинами;  он  сидел в  своем  золотом
кресле, поигрывая прядями бороды, сверкавшей драгоценными камнями, и косился
в сторону молодых рабов. Вот толстяк облизнул жирные губы, чему-то улыбаясь,
и Блейд  вспомнил о полученном накануне приказе - после  игр явиться в покои
Оттоса  и быть готовым  к свиданию.  Злобная гримаса  исказила его лицо. Еще
немного, и он устроит этому жирному ублюдку свидание со смертью!
     Наконец владыка Тирании взмахнул пестрым шарфом; взревели трубы, и игры
начались.
     Сразу после сигнала катапульты  на флагманском корабле  Экебуса  дружно
грохнули. Перелет!  В  пятидесяти  ярдах за бортом "Пфиры" из воды поднялись
сверкающие столбы и рухнули обратно в море. Девять вражеских судов, сохраняя
серпообразный строй, начали двигаться к маленькой флотилии.
     Блейд готовился к этому сражению тщательно и долго. Не обращая внимания
на первый залп катапульт, он повернулся к Айксому:
     - Что с ветром?
     Навигатор бросил взгляд в сторону открытого моря, словно пытаясь что-то
разглядеть на горизонте, затем ответил:
     - Еще рано. Ветер подымется через час, сьон.
     Блейд довольно кивнул.
     -  Будем надеяться, что ты не ошибся. - Он поглядел на корабли Экебуса.
- Ветра еще нет, а эти болваны уже поставили паруса!
     Действительно, над судами  верховного фадранта взмыли огромные квадраты
парусов. Пользы от них не было, скорее наоборот: царило  полное безветрие, и
обвисшие  полотнища лишь тормозили ход  трирем, заставляя гребцов  удваивать
усилия. "Пфира",  значительно превосходившая в скорости любой  из  вражеских
кораблей, теперь стала для них неуловимой.
     Блейд  подал сигнал к бою, резко  взмахнув  рукой. В тот же  миг Айксом
начал громко выкрикивать  команды  через  свой  мегафон;  остальные капитаны
повторяли их, передавая по цепочке.
     Все  суда  маленькой  флотилии  разом  подняли  якоря;  четыре  галеры,
выглядевшие миниатюрными по сравнению с атакующими кораблями, выстроились за
кормой  "Пфиры".  На  мостике  вражеского  флагмана  раздался  крик  досады.
Очевидно, Экебус  сообразил, что  обстреливать идущего в кильватерном  строю
противника - не простая задача.
     Теперь  Блейд поднял руку с растопыренными пальцами и  резко  сжал их в
кулак;  Айксом поднес к губам рупор,  и три ряда  весел  погрузились в воду,
разбив  ее  на тысячи  сверкающих  осколков. Трирема словно прыгнула вперед.
Рабы, сидевшие  на веслах, помнили, что им обещана свобода,  и  гребли  так,
будто  каждый  сидел  на  раскаленной  сковороде.  Послышалась мерная  дробь
барабана, задающая  ритм;  Шефрон,  размахивая  палочками, старался от души.
Разведчик снова поднес к глазам трубу.
     - Увеличить темп! - приказал он, отбивая такт рукой.
     Айксом передал команду, длинные весла замелькали быстрее, трирема стала
зарываться  острым носом в волну.  Рабы усердно наваливались на рукояти  под
участившуюся барабанную дробь.
     Блейд  правил  судном.  Это  оказалось  нелегким  делом,  ибо  огромное
кормовое  весло  ничем  не  напоминало  привычный  штурвал  -  такой,  каким
пользовались и ховестары Акрода, и  катразские хадры. Подобное устройство он
видел на картинках, изображавших скандинавские драккары; требовалась немалая
сила,  чтобы  управиться  с ним. Он  чувствовал,  как  весло, словно  живое,
трепещет в его руках, как трирема послушно отзывается на каждое движение. Он
держал курс прямо на флагман  Экебуса; высокий борт  корабля  рос  с  каждой
секундой. Блейд прикинул расстояние. Рано! Еще ярдов тридцать-сорок...
     Прошло пять секунд, два глубоких вдоха. Блейд громко крикнул:
     - Приготовить горшки с углями!
     Айксом передал его приказ на галеры.
     - Поднять щиты!
     Матросы  засуетились,  укрепляя вдоль  бортов деревянные  заслоны;  они
обеспечивали неплохую защиту от стрел, но  против тяжелых снарядов катапульт
были, конечно, бесполезны.
     - Лучникам приготовиться! - Айксом снова передал команду.
     Эскадра  Блейда  атаковала противника  в  кильватерном строю;  "Пфира",
самый мощный корабль, нацелилась острым носом прямо  на флагман Экебуса. Это
огромное  судно, неуклюжее  и напоминавшее плавучий  дворец,  было  снабжено
окованным  бронзой  подводным тараном,  так что Блейду  пришлось взять  чуть
правее. Он направил свою трубу на верховного  фадранта; тот, в алом  плаще и
серебряном  шлеме, метался по мостику, размахивая мечом и выкрикивая приказы
и проклятья. Он уже сообразил, что дал маху с парусами, и сейчас лихорадочно
гнал матросов  на мачты.  Его гребцы, в отличие  от людей Блейда, не жаждали
побыстрее столкнуться с  неприятелем  и  беспорядочно били веслами  по воде,
уворачиваясь от плетей надсмотрщиков.
     Конечно  же,  Экебус  не  имел  понятия о  мегафонах  и передавал  свои
распоряжения   старым  способом  -   с  помощью  вымпелов.   Это   добавляло
неразберихи, ибо его люди то и дело поднимали не те  флаги, а нужные сигналы
запаздывали.  Блейд  с   мстительной  ухмылкой  наблюдал,  как  высокомерное
спокойствие покидает Экебуса; вероятно, тактика противника была для фадранта
полной неожиданностью.
     Ко  всем  его неприятностям  добавилось еще и  то, что  с моря  налетел
внезапный порыв  ветра - предвестник предсказанного Айксомом  бриза. Корабли
верховного фадранта еще не спустили паруса, и легкий ветерок свел на нет все
усилия  гребцов. Движение  судов замедлилось, затем  они  остановились, и их
начало сносить течением.
     Блейд повернулся к навигатору, сложил ладони рупором и рявкнул:
     - Расходимся!
     Айксом завопил в мегафон.  Четыре  галеры, шедшие в кильватере "Пфиры",
дружно  повернули,  вспенив  веслами  воду,  и  устремились  в  разрывы  меж
вражеских кораблей.
     Разведчик  слегка  отклонил  корабль  вправо,  избегая  удара  о  таран
флагмана,  и  тут  же  вернул  его  на  прежний  курс. Краем глаза  он успел
заметить,  как огромный  булыжник, выпущенный из катапульты, врезался в борт
одной  из  его  галер;   разбитое  суденышко  начало  тонуть,  усеяв  гавань
обломками,  среди  которых  темнели головы плывущих людей. Блейд  не мог  им
помочь - все, что можно, он  сделал заранее,  запретив приковывать гребцов к
скамьям;  теперь  они должны  были спасаться сами.  Потеря  судна не слишком
обеспокоила его; он собственными руками утопил бы в гавани вое галеры,  если
б это помогло "Пфире" вырваться на морской простор.
     Его  трирема   находилась  уже  рядом  с  флагманом  Экебуса,   в  зоне
досягаемости лучников,  и  через мгновение  на вражеский  корабль  обрушился
поток  стрел.  Воины  фадранта дали ответный  залп;  один  из рабов с криком
рухнул  на палубу, корчась от боли и обливаясь кровью. Вместе с ним  истошно
завопил Пелопс, сжавшийся в комочек у бортового щита.
     Блейд пнул его сапогом:
     - Перестань орать! И сбрось труп в воду!
     Он резко рванул руль,  кивнув  головой  Айксому.  По  команде помощника
гребцы  левого  борта начали торопливо  втягивать  весла,  швыряя их поперек
палубы.  "Пфира",  взрывая  носом  воду,  пронеслась  в пяти ярдах от  борта
флагмана словно гигантский  снаряд.  Дружный  вопль ужаса и боли поднялся  к
небесам Сармакида. Нос  триремы ломал весла,  их  массивные  рукояти сметали
гребцов   со   скамей,   разбивали  черепа,   пропарывали  животы,  отрывали
конечности; обломки деревянной обшивки летели во все стороны, вышибая дух из
надсмотрщиков, солдат  и  офицеров,  толпившихся на верхней палубе.  Корабль
Экебуса замер - беспомощный, наполовину разрушенный.
     - Горшки с углями! - заорал Блейд.
     Да,  Айксом  не зря гонял своих подчиненных! Десятки глиняных  горшков,
наполненных  раскаленными  углями,   одновременно   взвились  вверх.  Воздух
заволокли  клубы  дыма,  затем с нижней  палубы вражеского  флагмана донесся
новый взрыв воплей, когда горячие угли посыпались  на  искалеченных гребцов.
Некоторые горшки разбились  о палубу,  яркая полоса пламени скользнула вдоль
мачты,  огонь  начал пожирать  паруса. Над  ютом,  где метался Экебус,  тоже
начали расплываться темные клубы дыма.
     Трирема проскочила мимо корабля верховного фадранта, круто развернулась
и понеслась обратно  - с  явным намерением сокрушить весла по правому борту.
Однако Экебус успел отдать  приказ, весла были подняты и этот маневр "Пфиры"
не удался. Впрочем, Блейд  и не рассчитывал на такую удачу; в этот момент он
следил за тем, что происходило на причале.
     Оттос,  привстав  с  кресла, следил  за  баталией  с  видом  обиженного
ребенка;  настроение  у него  было  явно испорчено.  Тайрина  сидела  молча,
прикрывая лицо рукой и вглядываясь в дымное облако, накрывшее судно Экебуса.
Вероятно, ждет,  когда будет выброшен черный  флаг,  подумал Блейд. Губы его
сложились в жестокую усмешку - владычица Сармы тоже не была посвящена во все
детали плана. В первую очередь  он должен  решить свои проблемы; последствия
же Пфире придется расхлебывать  самой. Его, однако, не покидала уверенность,
что  тайрина сумеет  воспользоваться  благоприятным моментом; а это значило,
что ни один солдат Оттоса, ни один моряк тираннского флота не вернется домой
живым.  Снова  усмехнувшись,  Блейд  переключился  на   сражение  -  трирема
поворачивала к охваченному огнем флагману.
     К  этому  времени он потерял вторую галеру, но еще  пять  судов Экебуса
полыхали, медленно дрейфуя  к берегу. Один  из уцелевших кораблей  продолжал
сопротивляться, и сейчас две галеры осыпали его горшками с раскаленным углем
и  огненными  стрелами. Остальные триремы, спустив  паруса,  покачивались на
волнах, не вмешиваясь в схватку. Это тоже было предусмотрено планом; недаром
Пелопс целую неделю распространял слух, что все рабы, которые помогут новому
фавориту тайрины одержать победу, будут осыпаны милостями.
     На  каком-то  из  горящих  судов  успели  пустить   в  ход  катапульты.
Здоровенный  булыжник мелькнул над палубой  триремы,  просвистев  посередине
между Блейдом и Пелопсом, и снес голову стрелку. На секунду тело его застыло
в неподвижности; одной  рукой он  все  еще  сжимал  лук, другая  тянулась  к
колчану.  Затем труп покачнулся и  рухнул на палубу, окрасив тунику  Пелопса
брызгами  крови.  Блейд  удивленно приподнял  брови  -  лицо  его  слуги  не
дрогнуло; маленький  сармиец  решительно  сжимал свой  меч и  даже попытался
улыбнуться. Кивнул ему, разведчик крикнул:
     -  Молодец, приятель!  Вот увидишь,  мы  еще сделаем  из тебя  храброго
солдата!
     Трудно сказать,  что думал  по  этому поводу сам  Пелопс,  но он  гордо
задрал подбородок, разглядывая пылающий флагман. Экебус, похоже,  справлялся
с  неприятностями;  его люди тушили огонь, им даже удалось выбросить за борт
объятый  огнем  парус.  Палубу флагмана вновь заполнили  лучники, катапульты
начали обстрел и вполне могли достать идущую параллельным курсом "Пфиру".
     Блейд  довольно  хмыкнул. Он  не собирался раньше  времени топить  этот
роскошный  плавучий  сундук,  так  что  Экебус вполне  мог  порезвиться  еще
несколько минут. Направив трубу на  берег, он увидел, что Черный Оттос снова
плюхнулся  в  кресло  - с  самым безутешным  видом;  жирные  пальцы толстяка
терзали  встрепанную бороду. Разведчик мысленно вознес молитву Тору, владыке
тьмы, кровожадному убийце.  Пусть этот слизняк остается на месте! Такая туша
заменит сармийскому дьяволу дюжину обычных людей!
     - Быстрее! - приказал  он Айксому,  бросив взгляд на  палубу  флагмана.
Кажется, Экебус  восстановил порядок на борту. Теперь он стоял на баке возле
большой  катапульты,  тыкая пальцем в сторону "Пфиры" и что-то толкуя  своим
канонирам.  Один из них кивнул и принялся  крутить рычаг, то и дело проверяя
натяжение тросов.
     3-э-з-бум! Камень снес шесть  футов  фальшборта прямо за спиной Блейда.
Он  не  сдвинулся  с  места.  Заработали  катапульты  поменьше;  они  метали
шестифутовые дротики, летевшие  с отвратительным  шипящим  звуком.  Затем  в
воздух взвились стрелы. Пелопс и Айксом прижались  к палубе, матросы присели
за щитами. Только Блейд остался стоять; на него сейчас смотрела вся команда.
Люди преданы вождю, не знающему страха; его отвага вселяет мужество в слабые
сердца. И разведчик знал: если он останется  жив,  то  в  будущем эти минуты
принесут богатый урожай обожания и преданности.
     Тучи стрел  свистели в воздухе, прореживая экипаж "Пфиры". Пелопс снова
начал дрожать, и Блейд угрюмо посмотрел на него.  Одна стрела  скользнула по
его шлему,  другая вспорола наплечник  кожаного  панциря. Больше ждать  было
нельзя. Он велел Айксому:
     - Убрать весла по правому борту! Приготовить трапы, выставить на носу и
корме людей с абордажными крючьями! Когда корабли сойдутся, поднимай гребцов
- пусть идут в атаку вместе с воинами!
     Вся  операция  была  отрепетирована  заранее. Сармийские мореходы имели
понятие об абордажных крючьях и баграх, однако насчет трапов Блейду пришлось
пуститься в долгие  объяснения. В конце концов  плотники "Пфиры"  изготовили
дюжину мостков четырехфутовой ширины.
     Корабли были уже совсем рядом. До Блейда долетел голос Экебуса:
     - Цельтесь в  их фадранта! Тот, высокий, у руля! Всем стрелять только в
него!
     Одна  за  другой  в  грудь  и  плечи  разведчика  ударили  три  стрелы,
отраженные  железными пластинами панциря. Айксом получил  стрелу  в плечо  и
упал, с  криком и руганью  пытаясь вырвать ее.  Пелопс  посерел от страха  и
прижался к палубе у самого щита.
     Подняв мегафон, Блейд закричал:
     - Приготовиться к абордажу! Трапы, крючья, багры - на левый борт! Ждать
моего приказа!
     Суда были совсем рядом, слишком близко  для обстрела из катапульт, зато
ливень стрел и дротиков  стал еще гуще.  Разведчик  оглядел  свое  воинство.
Рабы,  одни  рабы,  но  с  оружием  в  руках;  все  они  прошли  обучение  в
гладиаторских  школах и были умелыми бойцами. Их  глаза сверкали.  Он поднял
меч, и толпа отозвалась громоподобным ревом:
     - Блейд! Блейд! Блейд!
     Корабли   соприкоснулись,   раздался   звук  глухого  удара,   потом  -
пронзительный  скрип дерева  о дерево.  Блейд слетел  по  трапу на  палубу и
выхват