ых  щитов, хрустели
кости,  скрежетали  доспехи.  По  мере  того, как  первые ряды обожженных  и
израненных падали на землю, под ноги атакующим, сопротивление крепло; однако
у противника  не оставалось  времени  сформировать  оборонительный строй. То
была не битва, а бойня; и  вся многотысячная масса неванской пехоты, зажатая
меж  своими  войсками  и   наступающим  отрядом,  казалась   обреченной   на
уничтожение.
     Блейд, шагая в середине  первой шеренги  с топором на плече, поглядывал
на  фланги.  Пока никаких признаков обхода  он не замечал; трубачи первой  и
четвертой  текад  тоже не  подавали тревожного сигнала. Вероятно,  неванские
полководцы были ошеломлены и еще не разобрались, что же возникло перед ними:
сравнительно  небольшой отряд или вся  кантийская армия, чудом перебравшаяся
на правый берег.  Странник  не сомневался,  что вскоре  шок пройдет, и тогда
начнется  сокрушительная  контратака  всеми  силами  и  средствами; либо  он
удержит плацдарм, либо неванцы сбросят его солдат в реку, и тогда их накроют
снаряды Огненосцев,  которые попытаются  защитить  мост. Иных альтернатив не
было.
     Он  кивнул шагавшим рядом трубачам.  Те одинаковым движением поднесли к
губам бронзовые  горны, и резкие протяжные  ноты,  похожие на  вскрик чайки,
перекрыли стоны, вопли и  лязг  металла. К большому облегчению Блейда, сзади
откликнулись; это означало, что пять тысяч резерва спешат на помощь.
     Альбаги дорубили толпу  смуглых  чернобородых  неванцев,  очистив поле.
Перед ними,  в двух сотнях  шагов, протянулись  свежие шеренги копьеносцев и
мечников, строй которых  по фронту  был раза в  три длиннее альбагского;  на
правом и левом флангах гарцевали всадники, а в центре, сразу за пехотинцами,
сверкали бронзовыми бортами колесницы. Блейд велел отступать.
     Его  солдаты  --   даром  что   варвары   --   отличались  превосходной
дисциплиной, и приказ был  выполнен без проволочек. Развернувшись и  повесив
щиты  за спины, альбаги зашагали  назад -- но не слишком торопливо, чтобы не
провоцировать  скорую  атаку.  Перед  ними  стояли  не  городские стены,  за
которыми ждала  добыча, а вражеские войска, в  десять раз  превосходившие их
числом; проявлять рвение было ни к чему.
     Неванцы двинулись вперед, ускоряя шаг, потом побежали.  Неплохие воины,
решил Блейд,  оглянувшись  назад  и  прикидывая  расстояние  до  нападавших,
шеренги их оставались ровными, линия копий  мерно  колыхалась  в такт  бегу.
Всадники и колесницы пока держались позади, а  за ними  можно было различить
новые массы пехоты, застывшие широким полумесяцем на  опушках окрестных рощ.
Мощная  армия!  Вполне  способная  отразить  набеги  ситалла  и воинственных
бхиотских князей! Но перед имперским войском она значила не больше, чем пыль
на дороге.
     Пора,  пожалуй...  Он рявкнул приказ,  заунывно  провыли трубы  -- раз,
другой,  третий --  и  альбаги  остановились,  перебрасывая  щиты  на плечо,
поигрывая секирами. Затем строй их раздался, две текады повернули влево, две
--  вправо, прикрывая  фланги, сзади же начал  нарастать шум, топот  и  звон
оружия. Резервные тысячи,  сбившись плотным  ромбом,  шли в атаку,  и острие
клина   пришлось  в   точности   туда,   где   находился  Блейд  со   своими
телохранителями.
     Волна  свежих бойцов подхватила  его,  понесла, обдавая запахами  пота,
кожи и металла; отбив направленное в грудь копье, странник врубился в первую
шеренгу неванцев,  прокладывая дорогу топором.  Это  была  привычная работа:
мелькали чернобородые лица,  блестящие панцири  окрашивались  кровью, падали
под ноги пышные султаны из  конских хвостов,  лязгали о  щит кривые  тяжелые
мечи,  наплывали и исчезали  яростные  глаза,  рты,  распяленные криком  или
стоном. Масса альбагских воинов  мощно подпирала  сзади,  выдавливая Блейда,
словно  раскаленный  камень, вздымаемый потоком лавы в  жерле вулкана,  и он
рубил  и колол, пуская в ход то лезвие секиры, залитое алым, то  верхнее или
нижнее острие. Он рубил  и колол,  колол и рубил,  но тяжкий  ратный труд на
этот раз не бросался в голову пьянящим огненным  напитком, не стучал в виски
яростными ударами пульса. Он бил топором размеренно и спокойно, будто кузнец
по наковальне, он работал -- но и только.
     Альбагский  клин  разрезал и остановил  наступающее воинство, отряды на
флангах  тоже успешно оборонялись,  не  подпуская  неванцев к берегу реки, к
мосту, по которому  уже  наверняка  текли,  струились на правый берег потоки
закованных в железо воинов и лошадей в кольчужных сетках. Давление вражеской
пехоты постепенно слабело, и в какой-то момент странник понял, что готовится
конная атака, значит, пора отходить. Это решение вспыхнуло мгновенно, словно
бы  он воспарил  над полем битвы, оглядывая  и оценивая  все: расстояния  до
траншей  и вражеских колесниц, диспозицию трех своих  оборонявшихся отрядов,
редеющие шеренги пеших неванцев, освобождавших дорогу колесничим.
     Блейд  повел  секирой,  и  телохранители   ринулись  вперед,  прикрывая
командира от мечей  и  копий.  Один трубач  был  еще  жив, второй, вероятно,
остался  где-то позади, втоптанный в  кровавую грязь.  Блейд  поймал  его за
плечо и проревел.
     -- Отход! Труби отход! Живее!
     На этот  раз сигналы были резкими,  короткими, точно  рык уползающего в
тростники  раненного  тигра: четыре  отрывистых ноты, потом  --  еще четыре.
Трубачи сражавшихся на  флангах текад  повторили их,  и  альбаги подались  к
берегу. Противник их не преследовал. Неванцам нужно было время -- пять минут
или  десять,  -- чтобы  повторить  недавний  маневр  Блейда: расступиться  и
выпустить на упорных пришельцев колесницы с вращающимися лезвиями.
     Альбаги бежали, отдавая завоеванное пространство. У них тоже  было пять
или десять минут -- столько, сколько подарит  им враг,  затем сотни колесниц
ринутся  в погоню,  тысячи сверкающих клинков врежутся  в человеческие тела,
ливень  стрел и  дротиков  обрушится с небес подобно гневу  Гирларла.  Такую
атаку  не сдержать, секира хороша против пешего бойца, но с  конным  войском
лучше сражаться копьем и мечом.
     Они успели. Траншеи, отрытые  стрелками  Мака, были как раз такими, как
надо: два ярда ширины, глубиной  в рост человека, с небольшим, но крутоватым
валом за  ними. Невеликое  препятствие для человека,  но почти непреодолимое
для  колесниц.  Пока  альбаги   разбирали  копья,  выстраивались  за   валом
вперемешку с лучниками, Блейд осмотрел берег. Мост  был  уже  закончен, и по
нему   торопливо  двигались   первые  сакры  фалангитов,  их   длинные  пики
покачивались  над глухими шлемами, словно стебли тростника, чуть колеблемого
ветром. Крепкорукие тянули  вторую нитку переправы, еще один наплавной  мост
рядом с первым. Теперь  они  работали и на западном берегу,  и на восточном;
оба  отряда  шли  навстречу  друг  другу,  и  еще  несколько  сотен  человек
перегоняли через реку  плоты, груженые бочками,  досками для настила, кипами
кож и цепями.  Вся  степь за  Раддой  была  покрыта темными прямоугольниками
воинских станов,  простиравшихся на мили  и мили вдоль  побережья и в  глубь
суши.  Везде  курились  дымки,  стояли  палатки, фургоны  и  боевые  машины;
имперская армия походила на великана, отдыхавшего за рекой, который протянул
через водный поток одну неимоверно длинную руку, чтобы прихлопнуть мышь.
     -- Мой господин?
     Блейд  оглянулся.  Как  положено,  Мак  стоял перед ним  навытяжку и ел
глазами.  Он оказался отличным офицером, и было совершенно непонятно, за что
его разжаловали из сакоров и лишили чести и имени.
     -- Лучники на флангах?
     -- По тысяче слева и справа, как ты приказал.
     --  Хорошо.  Пошли  туда же  по текаде альбагов с  копьями, пусть будут
готовы к отражению конной атаки. Мне нужен еще один трубач и пара посыльных.
     -- Будет исполнено.
     -- Иди, Мак, и постарайся не угодить под стрелу. Нам недолго осталось.
     Грохот и звон  надвигавшегося  вала колесниц заставили его повернуться.
Командиры стрелков уже выкрикивали приказы;  альбаги, присев за бруствером и
прикрываясь щитами, упирали в землю древки копий; те, у кого имелись  только
секиры,  стояли за спинами  товарищей, образуя второй  рубеж  обороны. Блейд
смотрел на все это словно бы издалека. Ему не хотелось сражаться; едва ли не
впервые он чувствовал радость от того,  что  ему  уготована роль полководца,
которому не  надо размахивать мечом или топором. Как военачальник  он сделал
все,  что  мог: еще вчера  предугадал  возможность конной  атаки, подготовил
своих  людей  и даже  ухитрился  за час выстроить маленькое фортификационное
сооружение.  Без  этого рва  и  жалкого  бруствера  все его воинство было бы
сейчас растоптано!
     Внезапно  воздух  наполнился  гуденьем стрел,  и окружавшие его альбаги
подняли щиты, прикрывая командира. Имперские лучники тоже  дали залп. Они не
были кантийцами; эти  сухопарые светловолосые люди принадлежали к  одному из
десятков  племен, покоренных Великим Кантом,  совершенно  неведомому Ричарду
Блейду. Но  стрелками они оказались отменными, и не их вина, что большинство
стрел не смогло пробить защищавших коней и колесничих доспехов.
     Повозки  с  огромными  колесами  и  вращающимися лезвиями  стремительно
приближались, на флангах  разворачивалась конница.  Высокие  борта  колесниц
приходились  воинам  по  грудь;  каждую  тащила четверка  крупных скакунов в
кожаных  попонах,  густо усеянных бронзовыми  бляхами,  остриями и  крючками
наподобие звериных когтей.  В экипаже  --  три  человека, возничий  и двое с
луками. Настоящая  крепость  на колесах,  решил Блейд,  оценив  мощную стать
лошадей  и  толщину обитых металлом  бортов,  по которым  беспомощно чиркали
стрелы.
     Завороженный  видом этого сверкающего  и грохочущего  вала, он  на  миг
забыл  о  том,  что сейчас  произойдет.  Безусловно,  эти повозки сумели  бы
преодолеть  насыпь  трехфутовой  вышины,  которая  защищала  его бойцов,  но
траншея и бруствер -- это уже совсем другое дело! Он увидел, как кони, перед
которыми  внезапно  разверзлась  яма,   рванули   вперед,  перемахнув  через
преграду, но рухнувшие вниз тяжелые колесницы тут же осадили их. В следующий
миг  заработали  копья  и  секиры  альбагов,  воздух  наполнился  испуганным
ржанием, диким визгом жеребцов, людскими криками и звоном оружия. Второй ряд
атакующих колесниц ударил в первый, потом в них врезался третий, и перед его
позициями образовалась баррикада из рухнувших на бок и перевернутых повозок,
умирающих  коней,  судорожно   молотивших  копытами,  и  человеческих   тел.
Светловолосые лучники  в  упор расстреливали неванских  колесничих,  альбаги
занимались  лошадьми  --  их  копья  и  секиры  не позволяли  дотянуться  до
вражеских воинов.
     Блейд повернулся к сигнальщикам.
     -- Трубить атаку! Вы двое -- на фланги! -- он подтолкнул стоявших рядом
посыльных. -- Быстро, туда и обратно! Доложите мне, как там дела.
     Два молодых воина умчались. Протяжные звуки труб  поплыли  над берегом,
им ответили хриплые  крики текадов и младших  офицеров, повторявших команду.
Странник увидел, как  рослый альбаг -- кажется, это был Лэрд -- вращает, над
головой  боевым  топором;  в  следующее  мгновение секироносцы хлынули через
бруствер, добивая экипажи  колесниц. За ними торопились  стрелки;  их луки и
колчаны висели за плечами, а длинные кинжалы мерно вздымались и опускались.
     Все  было кончено. Большая часть колесниц  успела затормозить, но атака
захлебнулась, драгоценные минуты были потеряны. Услышав  звуки труб и рогов,
Блейд  взглянул  на берег и мост. По  переправе сплошным  потоком  двигались
войска,  а  первые  текады  фалангитов  уже  обходили  слева  и  справа  его
баррикаду.  Они шли  колонной, прикрывшись огромными щитами, выставив вперед
длинные пики, и  эти несокрушимые железные ежи  напирали на  неванцев, на их
всадников и пехоту, с равнодушием асфальтных  катков. Крепкоруким оставалось
установить еще  несколько секций  второй переправы,  и на левом берегу около
нее уже стояли в ожидании тысячи катафрактов. Огненосцы снова начали палить,
выжигая  берег  в полумиле  вверх  по течению,  и  к  новому  плацдарму  уже
потянулись баркасы  и плоты с  воинами в  сверкающих  кольчугах. Кажется, то
были альбаги.
     * * *
     Ближе к  вечеру Ричард  Блейд и атар Хэмб стояли на  краю своего нового
лагеря, обозревая  заваленную трупами  людей  и  лошадей  саванну.  По  полю
закончившейся битвы бродили отряды гасильщиков, и то и дело протяжные  стоны
раненных неванцев обрывал глухой удар  молотка. Трупы  имперских воинов были
уже  вынесены;  не  меньше тысячи мертвых  альбагов  лежали ровными рядами у
глубокого рва к  югу от стана. Хэмб  иногда косился в ту сторону, но в общем
был доволен,  ибо в текадах  Блейда потери составили всего десять процентов.
Вполне приемлемо для наступательного боя.
     --  Отлично  ты  придумал  с этими  ямами, --  вождь  альбагов махнул в
сторону моста. -- Без них я потерял бы треть своего войска.
     -- А если бы не придумал? -- странник тоже повернулся туда, где высокие
груды колесниц  и мертвых тел указывали место утреннего побоища.  -- Если бы
нас оттеснили к воде?
     Хэмб  пожал широкими плечами, достал  флягу и,  сделав  добрый  глоток,
протянул ее Блейду.
     -- Тогда  бы вас  сожгли Огненосцы.  Тебя, мои текады  и этих бородатых
свиней с  их телегами. Для Гинны Пала жизнь десятка тысяч не стоит ничего --
по сравнению с мостом.
     -- Сегодня он командовал?
     -- Да, он. И если бы ты погиб, на второй раз послали бы меня и еще одну
рангару альбагов.
     -- И тебя это не волнует?
     Блейд отхлебнул вина и протянул флягу атару.
     --  А  почему  это  должно  меня волновать?  Альбагов  всегда  посылают
вперед... Жаль, конечно,  погибших: больше воинов, больше добычи. Но в наших
северных горах есть еще немало молодцов, не разучившихся держать секиру.  --
Хэмб глубоко вздохнул, обвел взглядом бескрайнюю саванну и заметил: -- Какие
места! Ни льдов, ни скал, ни холода... И впереди -- десятки богатых городов!
     Ноздри  его   хищно  раздувались,  и  Блейд,  невольно   дернув  щекой,
отвернулся.
     --  Эй,  погляди-ка!  -- он  хлопнул  агара  по плечу, заметив, что  по
заваленному трупами полю пробирается десяток всадников. Похоже, они ехали  к
стану альбагов, и уже можно было  различить черные перья, развевавшиеся  над
блестящими шлемами,  и серебристые острия пик. Впереди, на крупном караковом
жеребце, восседал тощий старик в сером.
     -- Так! -- пробормотал  Хэмб.  -- Наш грозный  Гинна  Пал... Сейчас или
окажет милость, или стопчет с дерьмом.
     -- С дерьмом-то за что? -- поинтересовался Блейд.
     -- Он найдет...
     Несомненно мудрое заключение, решил странник; всякий  генерал  обладает
врожденным свойством мешать с дерьмом своих подчиненных. Без этого просто не
становятся  генералами!  И в  общем-то  правильно:  армия  -- не  приют  для
благородных девиц.
     Гинна Пал подъехал, и они с Хэмбом, вытянувшись во фрунт, вскинули руки
в воинском салюте.
     Старик свесился с седла, скользнул взглядом по альбагу и задержал глаза
на Блейде.
     -- Хорошая  работа!  -- заметил  он вместо приветствия, махнув рукой на
груды  трупов. -- Теперь  я  вижу, касс, что ты  умеешь  не  только кулаками
махать.  И где ты такому научился? В либоннских легионах,  я полагаю? -- Тон
его был слегка насмешливым.
     -- Я получил приказ, и я его выполнил! --  На лице Блейда не дрогнул ни
единый мускул. В конце концов, он являлся полковником армии  Ее Величества и
отлично   усвоил,  как  надо  держаться  с   генералами,  тем  более   --  с
фельдмаршалами. Взгляд его стал совершенно оловянным.
     --  Слишком  хорошо выполнил,  -- старый спарпет усмехнулся. -- Слишком
хорошо  для  бывшего  учителя  фехтования! Ты уложил чуть ли не  половину их
войска, касс!
     -- Удача, мой господин!
     --   Удача?   Сильно   сомневаюсь.  Ты  умеешь  предвидеть,  считать  и
рассчитывать, что совершенно не свойственно варварам. Даже кассам!
     С  этими словами  Гинна Пал  пришпорил жеребца и неторопливо двинулся к
реке. Охрана ехала за ним в плотном строю.
     Атар Хэмб перевел дух и потянулся за флягой.
     --  Беда  с  этими большими  начальниками,  --  сообщил  он  куда-то  в
пространство.  -- Не  всегда  и  догадаешься,  то ли он тебя облаял,  то  ли
похвалил.
     -- Он намекнул, -- Блейд, обладавший гораздо более быстрым разумом, чем
вождь альбагов, скривился. -- Намекнул, что я умен не по чину.
     -- Это хорошо или плохо?
     -- Трудно сказать... Тут существуют два решения: или повысить в звании,
или  укоротить  ум,  --  Блейд выразительно чиркнул себя  по горлу.  --  Ну,
поживем -- увидим.
     -- Если поживем, -- философски заметил Хэмб. -- Тебе бы, приятель... --
начал он, но странник прервал его, положив руку на локоть агара.
     -- Мастер Дик, а мастер Дик... -- к  ним приближался Джеф -- невеселый,
с  опущенными  глазами;  казалось, даже  две  леди,  вытатуированные  на его
бицепсах, поникли головами. Видно, рыжему финареоту  не хотелось  глядеть ни
на  трупы  альбагов, ни на  заваленное телами неванцев поле,  ни  на  спорую
работу гасильщиков.  Сегодняшним утром  Блейд его  с  собой не взял, в конце
концов,  Джеф нанимался  к нему, а не к крабам, и кровавые воинские труды на
благо империи не входили в его обязанности.
     -- Мастер Дик,  палатка расставлена,  вода готова. И я раздобыл кое-что
поесть...
     -- Хорошо, Джеф. Умыться и поужинать будет очень кстати.
     -- Еще тебе принесли письмо, -- он протягивал свиток из плотной бумаги,
с  которого на  золотистой ленточке  свисала печать.  Хэмб быстро перехватил
его, поднес к носу и сильно втянул воздух.
     -- Ого! Клянусь Небом! Пахнет, как  грудь женщины после ночных ласк! --
Он перебросил свиток страннику, и  тот ловко поймал  ароматный  рулончик. --
Вот тебе и воздаяние  за труды!  Значит, повысить,  а не укоротить! --  Атар
расхохотался, а потом поднял флягу в  пародийном воинском салюте. -- Вперед,
мой  касс! Когда станешь любимым спарпетом Победоносного, не  забудь старину
Хэмба!
     -- Не забуду, -- пробормотал Блейд и сломал печать на письме.

        Глава 8

     Спустя месяц Ричард Блейд, контарран империи и спарпет нового воинского
корпуса, объединявшего варварские и союзные дружины, сидел на террасе уютной
виллы,  выходившей  к самому  морю,  Сир-да, которое  в  этот  вечерний  час
казалось зеркалом из  расплавленного серебра. Он выбрал для своей ставки эту
усадьбу, реквизированную  у какого-то бхиотского князя,  по  двум  причинам:
во-первых,  дом  стоял  в  приятном  уединении,  милях  в  шести  от  Харса,
крупнейшего из портов на западном берегу  Моря Восхода; во-вторых, место это
напоминало  страннику  Сайл  Ор,  Гнездо Сокола,  приют любви,  в котором он
провел столько незабываемых часов с Энной Кораной.
     Путь от Моря Заката до Моря Восхода  занял почти семь недель, и  за это
время  многое  переменилось для  Ричарда  Блейда.  Прежде  всего,  прозвище!
Вначале  он был Ичем Блодамом,  недоумком, наемником,  грязным  гасильщиком,
последним  из  последних.  К счастью,  недолго! В рангарах альбагов  к  нему
вернулось прежнее имя, а после  ряда успешных операций Великий и Непобедимый
соизволил даровать ему титул, род и почетное звание  -- Ричаос Блейтул Брит,
Доблестный. Это очень обрадовало Энну  -- Энну Корану Линн, любимую фрейлину
Светлейшей  императрицы, -- ибо  теперь Блейд стал равен ей,  что  создавало
предпосылки для заключения счастливого брака.
     Звезда Блейда всходила стремительно  и неудержимо -- разумеется, не без
стараний  его возлюбленной.  Возможно,  Энна  и шпионила за ним, но  в то же
время  она тщательно следила,  чтобы подвиги его не забывались и чтобы после
каждого  нового  славного деяния  он  получал справедливую  награду. Награды
следовали неизменно, и  это  уже начинало  смущать странника;