е применяли металлов, и Блейд не сомневался, что затея с
металлоискателем  ничего  полезного  не даст.  Однако он ошибся! Если  пилот
прав, то под холмом скрывается некая полость, пустое пространство, в котором
нет ни металла, ни камня.
     -- Ну,  что  будем  делать?  --  спросил  Нибел. Лицо его  посерело  от
усталости, и  Блейд только сейчас понял,  что  спуск и  посадка  дались  его
пилоту не даром.
     -- Спать! -- сказал он, поворачиваясь к челноку.
     -- Ты это серьезно, командир?
     -- Разумеется. Ты должен отдохнуть, Гарри, иначе не сможешь отвезти нас
наверх.
     -- А как же это? -- Нибел покосился в сторону холма.
     -- Полагаешь, нам надо пробить скалу, добраться до купола, постучать и,
когда нам откроют, вручить им верительные грамоты от вашего президента?
     -- Ну, не знаю...
     -- Это же нереально! Разве ты сам не понимаешь, Гарри?
     Пилот  поглядел на  равнину, потом -- на скалистый  гребень, освещенный
солнцем, и махнул в ту сторону рукой.
     -- Мы могли бы поискать в скалах...
     -- ...дверцу в страну Оз, -- с иронией закончил странник. --  Нам ее не
откроют, дружище, уверяю тебя.
     -- Значит, так: прилетели, посмотрели, улетели?
     -- Этого я не  говорил. Я сказал, что  надо  отдохнуть. Потом  займемся
розыскными мероприятиями.
     -- Хм-м... У тебя есть план?
     --  Кое-что  получше -- ключик! Во  всяком  случае, я надеюсь,  что  он
сработает.
     Пилот с подозрением уставился на Блейда.
     -- Ты что же, протащил на корабль атомную бомбу? Никогда не поверю!
     -- О  чем может  думать янки-империалист? Только  о  бомбах!  --  Блейд
широко ухмыльнулся.
     -- Может, я и империалист, -- возмущенно заявил Гарри, -- но не янки! Я
-- бедный ниггер, масса!
     -- Да,  с докторской степенью и папашей-миллионером... Ладно, пойдем  в
свою конуру. Выспимся, отдохнем, а потом я примусь за дело.
     Они  зашагали к кораблику,  взметая  фонтанчики  пыли. Холм, освещенный
солнцем, равнодушный  в  молчаливый,  торчал  позади,  словно напоминание  о
поражении.  Внезапно Нибел развернулся, подскочил  к нему и, склонившись над
пыльной поверхностью, начал быстро водить рукой.
     -- Что ты делаешь? -- Блейд замер на половине шага.
     -- Отвожу душу, если ты не против, командир...
     Пилот  вернулся. Теперь на  холме красовалась некая надпись,  и каждый,
кому придет  в  голову  посетить Луну в  ближайший миллион лет,  мог  бы  ее
прочитать. Каждый,  безусловно  -- ибо кое-какие американизмы были  известны
всей планете, от Камчатки до Огненной Земли.
     Пока же ее прочитал только Ричард Блейд.
     -- Вот видишь, Гарри, -- сказал он своему пилоту, -- ты все-таки обижен
и оскорблен, раз пытаешься оскорбить чужаков. Но думаю, они тебя не поймут.
     -- Почему же? Уж английский они знают наверняка!
     Блейд пожал плечами. Конечно, многие паллаты знали английский, но  в их
собственном языке не было ругательств и даже подобная  концепция  оставалась
для них непонятной.
     Что, безусловно, свидетельствовало об ограниченности разума чужаков.

        ГЛАВА 7

     Уставившись  в  пульт  управления,  подмигивавший  цветными  огоньками,
Ричард Блейд  размышлял,  проигрывая  варианты  предстоящей  беседы.  Только
сейчас, пребывая на спутнике Земли, в нескольких ярдах от  убежища паллатов,
он понял, насколько  опасна  его миссия.  Воистину,  она была чревата самыми
непредсказуемыми   последствиями,   и   стоило   семь   раз   взвесить   все
обстоятельства, прежде чем воспользоваться никер-унном!
     До сих пор отношения с пришельцами находились в состоянии неустойчивого
равновесия: паллаты старались явно не обнаруживать себя, лидеры Земли словно
бы  не замечали их присутствия,  народы  же,  как  всегда, безмолствовали  и
питались сплетнями, слухами и завлекательной продукцией  Ван Дайкена. Однако
определенный контакт был налицо;  ведь  взаимное игнорирование -- тоже форма
контакта, причем не самая лучшая.
     Действия Блейда могли сдвинуть это равновесие; от того,  что он сделает
или  скажет, зависела последующая  реакция чужаков. Они могли прислушаться к
мнению эмиссара палланов, роль которого он намеревался сыграть, могли вообще
не вступать  с  ним в разговоры, могли  избрать  самое  неприятное  решение.
Неприятное для  Земли, разумеется! Блейд представлял себе,  на что  способны
Защитники, хотя  средства, имевшиеся в их распоряжении, оставались тайной за
семью печатями.  Вероятно,  они могли превратить Солнце в сверхновую  звезду
или разнести в клочья любую из планет, но странник  полагал, что паллаты  не
станут прибегать к таким сильнодействующим средствам. Другое дело -- санация
Земли:  полная, с уничтожением животной жизни, либо частичная, в  результате
которой будут  истреблены  только  полуразумные дикарипаллези.  Эта ситуация
казалась вполне возможной;  если уж  паллаты пойдут на решительные действия,
то вряд ли они ограничатся чисткой земных ядерных арсеналов,  которые всегда
можно  возобновить.  Здесь   невольно  напрашивалась  аналогия   с  методом,
использованным Гераклом для приведения в божеский вид авгиевых конюшен.
     Но   кроме  этого  Блейда   беспокоила  еще  одна  проблема,  не  столь
глобальная,  но  тоже  весьма существенная. Эта проблема  сейчас  находилась
рядом с ним, в соседнем кресле, и требовала немедленного разрешения.
     Оторвав  взгляд от пульта, странник посмотрел на спящего Гарри  Нибела,
обдумывая  его  судьбу.  Темнокожий  пилот, не  подозревая об этом, спокойно
слал;  гладкая  кожа казалась  чуть сероватой, под глазами  пролегли  черные
полукруги,  полные яркие губы, чуть полуоткрытые, слегка подрагивали. Он был
красив -- настоящей мужской красотой, не признающей различий в цвете кожи, в
национальной принадлежности и расе. Тонкие  черты лица --  скорее семитские,
арабские, чем африканские, гордый профиль, открытый выпуклый лоб, небольшие,
изящной формы  уши... Немудрено, подумал Блейд, что  женщины вешаются на шею
этому парню.
     Он  принялся размышлять над весьма  деликатной проблемой.  Предположим,
ему удастся установить связь  с паллатами; предположим, состоится беседа  --
несомненно, на оривэе. Как на это отреагирует Нибел?
     Оба  пилота, первый  и  второй,  знали, что выполняют  крайне секретное
задание. Их  командир, он  же -- эксперт по контактам  с чужаками -- обладал
неограниченными  полномочиями   и   властью;   его  надо  было  доставить  в
определенную точку, к куполу неподалеку от Океана Бурь,  а затем вернуть  на
Землю.  Разумеется,  и  Дугласу,  и  Нибелу   полагалось   оказывать  полное
содействие в этой миссии; особенно Нибелу, ибо он  сопровождал  командира на
поверхность Луны. Такие инструкции  были даны Стоуном и повторены пилотам их
начальством из НАСА, которое обеспечивало техническую сторону операции.
     Техническую сторону  -- только! По словам генерала, о странном куполе у
Океана   Бурь  было  известно  очень  немногим:   специалисту,  который  его
обнаружил,  начальнику  соответствующего отдела и двум  высшим  чинам  НАСА.
Всего четыре человека, если не считать Дугласа и Нибела! Но это не означало,
что  кто-либо из этих четверых  --  даже  директор  Национального Управления
Аэронавтики! -- будет допущен  к материалам экспедиции. Блейд  и его  пилоты
должны были  отчитаться перед Стоуном, тот  доложит  президенту, а президент
решит, кому и сколько положено знать. Разумеется,  если полученные  сведения
будут затрагивать  интересы всей  Земли, то Штаты  передадут информацию всем
правительствам  и странам  -- тем,  кто готов  поверить в  столь невероятную
историю, но на первом этапе поднимать шумиху не стоило.
     Итак, что же подумает генерал Дэвид  Стоун,  когда  пилот Нибел сообщит
ему о беседе командира экспедиции с чужаками? О переговорах, проведенных  на
неведомом языке, с неведомыми целями?  О том, что  Ричард Блейд,  эксперт по
кокосовому  маслу,  свободно  владеет  речью  пришельцев?  Странник  не  без
оснований  полагал,  что  в этом  случае  никогда не увидит  берегов родного
Альбиона, пока Стоун не вытрясет из  него все и не перепроверит информацию у
Дж. и Лейтона. Но проект "Измерение Икс" пока оставался чисто британским,  и
Блейд  не  имел  права  посвящать  в  него  союзников -- даже  ради спасения
собственной шкуры.
     Существовало несколько  возможностей  нейтрализации  Нибела. Во-первых,
сунуть его в скафандр и  отправить проветриться,  заблокировав радиосвязь  с
челноком -- причем Блейд не был уверен, что последнее ему удастся. Вовторых,
оглушить  пилота  и  попытаться  продержать  его в бессознательном состоянии
час-другой  --  но  тогда возникал  вопрос,  сумеет ли  травмированный Нибел
поднять  челнок на  орбиту и  чисто  провести  стыковку. В-третьих, устроить
несчастный  случай  --  сразу  после  благополучной  стыковки.  В-четвертых,
удавить обоих пилотов,  когда  корабль  закачается на ласковых волнах Тихого
океана.
     Все   эти  варианты   Блейду  не   нравились;   они  были  жестокими  и
оскорбительными   по  отношению  к  людям,  делившим  с  ним  тоску  и  ужас
межпланетного  странствия.  Его  жизнь  зависела от  пилотов, и  они  честно
выполняли свой долг; неужели он должен предать или  убить их ради сохранения
секретности?
     Возможно,  в иной ситуации он бы не колебался, но тут было еще кое-что:
оба  этих парня  ему нравились. И в  особенности  веселый чернокожий балагур
Нибел.
                        * * *
     Вздохнув,  Блейд поглядел на часы, вмонтированные  в панель, и легонько
потряс своего пилота за плечо. Нибел раскрыл глаза.
     -- Просыпайся, Гарри... Ну, как себя чувствуешь?
     Пилот потер кулаками глаза и улыбнулся.
     -- Отлично, командир. Ты был прав: после обеда и отдыха все выглядит не
так мрачно.
     -- Тогда соберись  с силами,  дружище. Тебе предстоит серьезное нервное
потрясение.
     Нибел снова усмехнулся.
     -- Что, сейчас пойдем взрывать бомбу?
     --  Ни  в коем случае.  Я хочу,  чтобы надпись, которую ты там оставил,
сохранилась  на  века. -- Блейд кивнул на иллюминатор,  за которым  виднелся
изукрашенный Нибелом холмик.
     -- Весьма польщен. Что надо делать?
     --  Свяжись  с Дугласом, сообщи, что  операция входит  в заключительную
фазу и что мы пару часов будем сильно заняты. Пусть Керк нас не беспокоит.
     Когда это было выполнено,  Блейд достал никер-унн  и выложил на ладонь.
Глаза Нибела заблестели от любопытства.
     -- Что это такое, командир?
     -- Передатчик, Гарри, их передатчик.
     -- Откуда?!
     -- Из запасов Лейк-Плэсида.
     -- База ВВС,  где?.. -- он не закончил, многозначительно покосившись на
холм.
     -- Она самая. У них есть очень любопытные штучки, Гарри.
     Пилот, не спуская глаз с никер-унна, покачал головой.
     -- Похоже, эти парни не даром едят свой хлеб...
     --  Можешь  не  сомневаться.  Так  вот,  подполковник  Гаррисон  Нибел,
испытание этого устройства и является главной целью нашей экспедиции.
     -- Хм-м... Ничего не имею против. Приступим, шеф?
     --  Погоди, -- Блейд пристально  всмотрелся в темные глаза  пилота.  --
Скажи-ка мне, Гарри, ты любишь свою жену?
     -- Которую?
     -- Последнюю, разумеется! Как ее... Карин?..
     -- Да, командир! -- Нибел прижал  ладонь  к груди. --  Я  просто обожаю
малышку Карин! У нее такие чудные золотые волосы...
     --  Так вот, Гарри, поклянись  ее хорошенькой головкой и своей любовью,
что твой рот будет на замке.
     Нибел откинулся в кресле, и его лицо приняло обиженное выражение.
     -- Шеф, я давал подписку! Ты что же, считаешь меня болтуном?
     --  Нет,  нет, Гарри,  -- Блейд  похлопал его  по затянутому  в пластик
скафандра  колену.  -- Но я хотел бы тебе напомнить кое-что еще. Вспомни; ты
должен повиноваться мне беспрекословно.
     -- Да, масса! Моя готова!
     -- Перестань дурачиться. Поклянись, что ты не скажешь никому ни слова о
том, что сейчас произойдет. Никому!
     Лукавая физиономия Нибела обрела некоторые черты серьезности.
     --  Что-то  слишком  торжественно у  нас  получается...  --  растерянно
пробормотал он.
     -- Дело того требует, Гарри.
     -- Ну, раз требует... я клянусь...
     --  Ты не  должен говорить ничего и никому, -- повторил Блейд. -- В том
числе и руководителю этой операции.
     --  Э!  -- Нибел  отодвинулся, удивленно уставившись на Блейда.  --  Ты
имеешь в виду двухзвездного генерала, который нас инструктировал?
     --  Именно  его. Я дам ему  почти  полный отчет,  изъяв  незначительные
детали... можно сказать --  личного характера... а ты подтвердишь мои слова.
На случай раздельного допроса я скажу тебе, что говорить.
     --  Хм-м... Не уверен,  что это соответствует моей присяге, командир...
Но я все равно клянусь... Я думаю, ты не обманешь дядюшку Сэма.
     -- Вот и хорошо. Теперь посиди тихо.
     Больше не  обращая внимания на  пилота, Блейд сосредоточился и заставил
никер-унн   изменить  цвет.  Маленький   диск   на   его  ладони  порозовел.
Секунду-друтую ничего  не происходило;  приборчик  как  будто прислушивался,
прощупывал окружающее пространство невидимыми лучами, плел незримую паутину,
протягивая  ее  вверх,  вниз,  в  стороны.  Вероятно,  ничего  подобного  не
происходило, но Блейду все представлялось именно так.
     Внезапно  диск  снова изменил цвет,  налился алым и  ритмично  замигал.
"Сигнал  вызова?" -- подумал Блейд. Рядом  с  ним Нибел,  глубоко  вздохнув,
шепнул:
     -- Мамма миа! Что это, Дик?
     -- Шестая попытка, Гарри. Шестая, мой мальчик!
     -- Попытка? Чего?
     -- Связаться с ними. Помолчи... нас, возможно, уже слышат.
     Над  никер-унном  поднялся конус  розоватого сияния;  он ширился,  рос,
теплый  алый отсвет  заполнял  крохотную  кабину,  словно  с  ладони  Блейда
вспорхнула, расправляя  полупрозрачные крылья,  утренняя  заря. Потом в этом
неярком  зареве возник  вихрь  --  скорее даже намек  на  завихрение,  некий
протуберанец   из  внезапно   сгустившихся  красных   нитей;   формы  текли,
стремительно изменялись, твердели,  обретая  четкость  и цвет. Лицо! Гладкий
высокий купол  безволосого  черепа, глубоко  запавшие темные  глаза,  тонкие
губы, чуть зеленоватая кожа... Керендра! Впрочем, иного Блейд не ожидал.
     Изображение чужака  полностью сформировалось, оставаясь полупрозрачным;
странник улавливал сквозь него очертания  скафандра Нибела.  Пилот  сжался в
своем кресле и сидел неподвижно, словно статуя.
     Керендра  моргнул, его бесстрастная  физиономия отразила что-то похожее
на  удивление, и  Блейд  на миг представил,  что же видит их  предполагаемый
собеседник.  Крохотную  кабину жалкого кораблика,  игру огоньков  на пульте,
фигуры двух людей в  громоздких облачениях,  похожие на  миниатюрные торпеды
кислородные  баллоны...  Впрочем,  вполне  вероятно, зеленокожий  карлик  не
обратил внимания на это; его глаза смотрели прямо на Блейда.
     -- Ханната озинра! Ра лостар, стаа кирид...
     Певучие слова приветствия прозвучали  словно  щебет экзотической птицы.
Керендра вздрогнул.
     -- Ханната...  Ра  лостар, стаа кирид... -- Казалось, он ответил  почти
машинально,   даже   не  задумываясь  над  смыслом  слов.  Затем  опомнился,
посуровел, огладил тонкой рукой безволосый череп: -- Кто и  откуда? -- голос
его стал резким. -- Вы с Вайлиса?
     --  Анемо, -- ответил Блейд, отрицательно покачав  головой. -- Согласно
принятой у вас классификации, я -- паллан, наблюдатель. Можете называть меня
Талзаной.
     --  Талзана? Пришедший  из Леса? -- теперь на лице  керендры отражалось
неприкрытое удивление.
     --  Да, именно так.  Мне дали это  имя  друзья-оривэи...  очень  далеко
отсюда.
     Овладев собой, керендра чуть склонил голову и представился:
     -- Сайон'эл, оператор. Прошу подождать. Я свяжу вас с координатором.
     Его облик померк,  растворился в  розовом тумане. Блейд, сощурив глаза,
ждал.
     Итак,  координатор! Высокий  пост, должно  быть!  Интересно, что же  он
координирует?  Операцию по  захвату  Солнечной системы? Вряд ли... Насколько
было известно страннику, паллаты решительно не одобряли насилия. Но Сайон'эл
употребил совершенно определенный термин на оривэе, и "координатор" являлось
наиболее точным его переводом на английский, да и  на любой другой из земных
языков.  Не вождь,  не  руководитель,  не директор  и  никакой  иной  титул,
предполагающий,  что  один   человек  имеет   власть  над  другим...  Именно
координатор...  "гот,  кто  объединяет  усилия" в  дословном  переложении  с
оривэя...
     После  своей  талзанийской одиссеи  Блейд догадывался,  что  в обществе
паллатов  ценность личности определяется не должностью, не властью, даже  не
общественной полезностью и уж во всяком случае не богатством -- они все были
богаты, так богаты, как и не снилось владыкам земных финансовых империй. Да,
богаты,  но  не  равны!  Существовало  понятие "арисайя", объединявшее такие
качества,  как авторитет, мудрость, достоинство, честь, ответственность,  но
неизмеримо  более широкое. Блейд  предполагал,  что люди с  высокой  арисайя
одарены врожденной или благоприобретенной способностью  не ошибаться, видеть
правильный выход  из самых сложных положений. Это  его заключение было чисто
умозрительным;  он  много  раз  пытался  представить  себе,  какие  ценности
существуют  в обществе,  где  богатство  и  власть  --  сугубо  исторические
категории.  Вероятно,  паллаты  особо   выделяли  тех,  кто  обладал   даром
предвидения, и  решения или советы  этих  людей,  в конечном счете, являлись
определяющими.
     В Талзане он встретил трех  оривэев-лот, Джейдрама, Каллу  и  Сариному,
представителей смуглой темноволосой расы. Джейд был молодым ученым, пат-дзур
свалталом;  похоже, это означало, что он занимается социологией  примитивных
рас. Он весьма заботился  о  своей арисайя, что верней верного доказывало ее
незначительность -- ведь истинный авторитет, достигший в  своем деле вершин,
равнодушен  к приумножению  славы. Что касается  Каллы, прелестной  девушки,
ставшей  подружкой Блейда, то  она  еще не  задумывалась о подобных вещах --
вероятно, в  силу  юного возраста.  Но  Саринома... Очаровательная Саринома,
зрелая,  как  золотистый  персик,  и  тоже  не  обошедшая  странника  своими
милостями... О, она была совсем иным существом, отличным и  от честолюбивого
Джейда,  и от  своей  ратанги,  беззаботной  малышки  Каллы!  Блейд  не  без
оснований подозревал,  что  в ближайшие двести лет Джейдрам  не обогатится и
десятой частью ее арисайя. Тем не менее, они были любовниками.
     Нибел кашлянул, прервав нить его воспоминаний.
     -- Да, Гарри?
     -- Чего мы ждем, командир? -- голос пилота слегка дрожал.
     -- Не  тревожься, никто не будет палить в нас из бластеров. Мы  ожидаем
приема у местного начальства.
     -- Но...
     -- Ш-ш-ш... -- Блейд поднес палец к губам. -- Представление начинается!
     Над никер-унном сгустились тени, поплыли, потекли, формируя контрастное
изображение. На сей раз это была  комната -- вернее, что-то  вроде  комнаты,
ибо  протяженность помещения Блейд  не  мог  установить  -- его стены, пол и
потолок  скрывал белесоватый туман. В  легких изящных  креслах  сидели двое;
фигуры  их казались небольшими, словно камера --  или иной передающий прибор
-- находилась  от  них  ярдах  в  пятнадцати-двадцати.  Тем не менее  каждая
складка одежды, как и  лица этой пары, были видны с недостижимой для земного
телевидения четкостью.
     Тот, что слева,  относился к расе  керендра. Он выглядел  немолодым,  и
Блейду, знавшему, что  лишь огромные интервалы  времени оставляют  следы  на
лицах людей  этой  расы,  оставалось гадать, сколько же  лет координатору --
восемьсот, тысяча или все полторы. Пожилой керендра был облачен в изумрудное
одеяние,  гармонировавшее  с зеленоватым цветом кожи,  голова  и  безволосый
череп  казались слишком крупными  для тщедушного тела, но вид его  не был ни
уродливым, ни, тем бол