ми и стойка для оружия, между прочим, пустая. С потолка свисала большая масляная лампа, освещая стол и стоящие на нем блюда.
     Жиль перевел взгляд с пустующей оружейной стойки на хорошо заметные на земляном полу следы собачьих когтей.
     - Уж не на войну ли отправился Легро? - спросил он небрежно. - Ружья исчезли, собаки куда-то делись...
     Дезире, которой предназначался вопрос, молча отвернулась, однако Жиль успел заметить промелькнувший в глазах девушки страх. Она убежала на кухню, а Кальвес рассмеялся и ответил вместо нее:
     - Дорога до Кенскофа не близкая и не всегда безопасная: в лесах и в горах прячутся банды беглых рабов. Господин Легро никогда на расстается с собаками. Они за милю учуют негра. И ружье он, разумеется, захватил с собой. Никто в этих проклятых местах без оружия не ездит.
     - Ружье? Судя по следам на полке, у него при себе целый арсенал. Не забыть бы спросить, как он умудряется стрелять сразу из пяти стволов.
     Ну да ладно.., мне остается лишь поблагодарить вас за заботу. Завтра с рассветом встретимся возле хозяйственных построек. Надеюсь, до тех пор вы успеете исполнить мои указания.
     Москит заверил, что все сделает, как приказано, и исчез в темноте, беззвучно, как кот.
     - Понго не любить подлый человек, - заявил индеец, глядя ему вслед. И добавил потише, чтобы слышал один Жиль:
     - И не любить взгляд, который он бросать перед уходом на черная девушка... Замышлять нехорошее!
     - Думаешь, я не понимаю? Мне тоже кажется, что они готовят нам какую-то гадость, только вот какую? Может, мы все же поужинаем? - спросил он уже громко своих спутников, с интересом расхаживавших по комнатам. Исключение составлял Финнеган. Он уже давно заинтересовался остуженными в речной воде бутылками, которые служанка при них поставила на стол: зубами вынув пробку из одной, он жадно принялся хлебать из горлышка.
     Произошла небольшая заминка, потому что матросы не решались сесть за один стол с Турнемином, но тот отмел их робкие возражения:
     - Не забывайте, друзья мои, мы с вами на арене боевых действий. А в траншеях разве разводят церемонии? Садитесь. Видите, здесь накрыто на семерых, а это значит, что, пока мы объезжали плантации, сеньор Кальвес успел передать соответствующее распоряжение. А вот и первое блюдо.
     В дверях появилась Дезире, неся с крайней осторожностью двумя руками большое блюдо, в котором аппетитно дымилось рагу из цыпленка, ямса и нежных пататов. Она поставила его в центр стола рядом с уже разложенными фруктами, сырами и компотом.
     Турнемина поразило, какими жадными взглядами сопровождали ее матросы - их, без сомнения, больше интересовала сама девушка, чем то, что она несла. Жиль даже улыбнулся, он тоже не мог не оценить по достоинству первобытную чувственность, исходившую от Дезире, и мягкое колыхание ее груди, грозившей то и дело выскользнуть из выреза легкой хлопковой одежды, пока она, ни на кого не глядя, наполняла тарелки. По тому, как задрожали сжатые в кулак пальцы Жермена, когда негритянка дотронулась бедром до его локтя, Турнемин догадался, что у помощника капитана чешутся руки...
     Все молчали, и в этой тишине было что-то давящее. Слышалось лишь звяканье половника по фаянсовому блюду и тарелкам да тяжеловатое дыхание мужчин. Но, едва Жиль, перекрестив пищу и сведя застольную молитву к одной фразе, дал знак начать трапезу и потянулся сам к ложке, Понго заговорил:
     - Ждать! - выразил он весьма лаконично свою мысль.
     И, жестом подозвав Дезире, он наполнил ложку подливой и протянул девушке.
     - Есть! - приказал он.
     Она отрицательно качнула головой и хотела убежать на кухню, но индеец крепко держал ее за руку.
     - Мы не есть, если твоя не пробовать пища.
     Мы твоя не знать. Но знать, что есть служанка в доме у негодяй...
     Что-то дрогнуло в глазах негритянки, пока она обводила взглядом ставшие неподвижными, словно окаменевшие лица белых и откровенно угрожающее - Понго. Но она замешкалась лишь на мгновение. Потом презрительно поморщилась, взяла ложку и проглотила содержимое. И, пожав плечами, скрылась на кухне.
     И, хотя гости чувствовали ее присутствие за тонкой низкой перегородкой, атмосфера разрядилась.
     - Ну так как же? - спросил Пьер Менар. - Можно начинать?
     Но Жиль все не решался притронуться к еде.
     Он вопросительно посматривал то на Понго, то на Финнегана, склонившегося над своей тарелкой и старательно обнюхивавшего пищу, и наконец отставил блюдо подальше.
     - Если хотите знать мое мнение, лучше сегодня обойтись сыром и фруктами. Женщина колебалась, когда Понго заставил ее попробовать свою стряпню.
     - Но все-таки попробовала, - возразил Жермен, который, совершенно очевидно, был покорен экзотическим очарованием служанки. Значит, еда не отравлена...
     Финнеган поставил на стол опустошенную бутылку.
     - Нет, не отравлена, но это еще не значит, что она безопасна, и я согласен с шевалье - лучше не трогать блюдо, каким бы аппетитным оно ни казалось. Эй, Дезире! Заберите-ка все это и дайте нам чистые тарелки.
     Но ему никто не ответил. По ту сторону перегородки не раздавалось больше ни звука.
     - Наверное, сбежала через окно, - сказал Жиль.
     Он вскочил и бросился на кухню.
     Окно оказалось закрытым, и сначала Турнемин никого не увидел. На полках громоздились горшочки, банки, висели плетенки лука и связки сухих фруктов. Посредине стоял стол, и, обходя его. Жиль наткнулся на Дезире: свернувшись калачиком, подложив локоть под голову, девушка спала, да так глубоко, что даже не шелохнулась, когда хозяин попробовал разбудить ее.
     - Эй, идите все сюда! - крикнул Жиль. - Похоже, Понго оказал нам хорошую услугу, когда заставил кухарку испробовать то, что она приготовила, на себе.
     Опустившись на колени, Лайам поднял веко негритянки, пощупал пульс. Потом выпрямился и, вздохнув, сказал:
     - А она всего ложку съела! Если бы мы проглотили все, что было положено на тарелки, то уснули бы не в пример крепче, так глубоко и надолго, что очухались бы, вероятно, на том свете.
     Даже если бы нас, на китайский манер, стали резать на кусочки, мы и то бы глазом не моргнули.
     - Значит, снотворное зелье, чтобы нас усыпить, - сделал вывод Жиль. - Но почему, в таком случае, не яд, куда проще?
     - Видно, что-то было на уме у того, кто отдавал приказ. Чутье мне подсказывает, что ночью прибудут гости и им почему-то нужно, чтобы мы спали, но не умерли...
     Много позже, воскрешая в памяти эту сцену, Турнемин не раз вспоминал, какое тревожное молчание повисло, когда Финнеган кончил говорить - все словно чего-то ждали, ждали и дождались.
     Внезапно откуда-то со стороны гор раздался глухой рокот тамтама - он звучал как-то странно, неровно. Тут же отозвался другой, гораздо ближе к реке.
     Финнеган выругался сквозь зубы.
     - Проклятые барабаны джунглей! Надо было выучить их язык, когда была возможность. А то теперь вот и погибнуть можно из-за невежества.
     - Язык, говорите? Неужели эти неровные удары что-то означают?
     - Разумеется, это совершенно определенные сигналы. Натянутая бычья кожа говорит под рукой негра так же внятно, как мы словами. Послушайте сами - они перекликаются...
     И действительно, словно два гулких голоса переговаривались в ночи, и звук их был страшен Среди окружающего безмолвия.
     - И что.., что же нам теперь делать? - прошептал Мулен, самый молодой из матросов.
     - Готовьте оружие.., а потом пусть будет так, как им хочется, - заявил Турнемин. - Мы должны были уснуть, отведав рагу, что ж, притворимся спящими, но держитесь начеку! Как говорит доктор, подождем гостей. Но для начала уберите со стола блюдо и опорожните тарелки.
     Еду вывалили в мусорное ведро на кухне, а пустую посуду снова поставили на стол; каждый занял свое место и, наспех перекусив хлебом и сыром, глотнув хорошенько из бутылки, проверил, заряжен ли его пистолет или мушкет и снят ли предохранитель.
     Грохот барабанов становился все громче и свирепее, а потом вдруг смолк. Беседа окончена. И в наступившей тишине ясно раздался скрип рессор приближавшейся повозки.
     Как ни был отважен Жиль, холодок страха все же пробежал у него по спине. Неужто и здесь, на самом краю земли, его нашла возникавшая в ночи, как призрак, повозка Смерти, катафалк Анку, которым пугали детей в бретонских дюнах?
     Он быстро перекрестился и заметил, что побледневший ирландец сделал то же самое.
     - Господа, - произнес Турнемин, - пора занять позицию, чтобы ни один без моего сигнала не шевельнулся.., и спаси нас. Господь! На всякий случай благодарю вас за верную службу...
     Четверо бретонцев и Финнеган живописно повалились на стол, среди тарелок и стаканов, Жиль лег на пол возле своего стула, а Понго предпочел отойти к дивану поближе к дверям. Однако все устроились так, чтобы не было видно рук - в одной каждый сжимал нож, а в другой - заряженный пистолет. И стали ждать...
     Прошло совсем немного времени. Скрип повозки сначала приблизился к дому, потом чуть-чуть удалился и стих. Приглушенные голоса, стоны, где-то неподалеку открылась дверь. Стоны стали глуше, потом раздался ужасный крик, и все смолкло.
     - Это в овине, рядом с домом, - прошептал Жиль. - Внимание! Идут к нам.
     Доски веранды взвизгнули под каблуками сапог, и Жиль, расположившийся так, чтобы держать под прицелом дверь, увидел, как кто-то вошел в комнату. Двое - Жиль приоткрыл глаза и узнал Лаброша и Тонтона. Первый громко расхохотался.
     - Сработало, гляди-ка! Храпят себе, словно боровы! А красавчик-то, что кричал на нас днем, валяется на полу, как тряпка... Ах ты, белокожая тварь!.. Вот тебе.
     Покрытый пылью сапог из грубой кожи угрожающе приблизился к Турнемину, но ударить не успел. Жиль перехватил его на лету и дернул.
     Надсмотрщик упал, а Понго одним прыжком перемахнул через комнату и, сев верхом на Лаброша, приставил к его горлу кинжал. Жиль вскочил на ноги и направил пистолет на Тонтона.
     - Свяжите его, и как следует, - приказал он матросам. - Но так, чтобы мог ходить. И этого тоже, Понго.
     Через мгновение беспомощные надсмотрщики сидели рядышком на диване, а Турнемин грозно стоял перед ними.
     - Пора объясниться. Что за комедия тут разыгрывается? Зачем было нас усыплять? И что вы собирались здесь делать? Убить без риска для собственной жизни?
     Лаброш заорал:
     - Да идите вы к черту!.. Мы вам ничего не скажем. Мы выполняем приказы, вот и все.
     - Молодцы, ценю исполнительность. Но у меня тоже есть один очень исполнительный слуга, он всегда выполняет мои приказы совершенно точно. Понго, объясни господам, как ты с ними поступишь, если они немедленно не расскажут все начистоту.
     Индеец уперся коленом в живот Лаброшу, схватил его за волосы и запрокинул ему голову одной рукой, а другую с кинжалом поднес к глазу пленника.
     - С чего начать? - спросил он спокойно. - Скальп или глаза?
     - С-с-скальп? Это что? - задыхаясь, пролепетала жертва.
     - Скальп снимается так, - любезно пояснил Турнемин, - кожа вокруг черепа надрезается и волосистая часть одним рывком снимается с головы. Ну а глаза - тут и объяснять нечего... Сами-то вы что предпочитаете?
     - Не надо! - завопил Тонтон, предвидя собственную участь после того, как индеец расправится с его напарником. - Мы все скажем!
     - ..при одном условии, - прохрипел Лаброш. - Когда вы узнаете, что вас интересует, вы нас отпустите.
     - Там видно будет. Не вам ставить условия...
     Достаточно далеко, но в пределах поместья, раздался рев, вырвавшийся из груди такого множества людей, что трудно было сказать наверное, сколь велик этот хор. И тут же прозвучал взрыв, из-за плетня и полосы деревьев, ограждающих поля индиго, вырвалось пламя и взмыло в небо, будто хотело лизнуть его своим языком...
     - Смотрите! Взорвали какую-то постройку.
     Как горит!.. И огонь движется к нам с удивительной скоростью... - произнес Пьер Менар, наблюдавший в окно за местностью.
     Жиль быстро подошел к Тонтону.
     - Живо говори, а не то я размозжу тебе выстрелом голову, пока Понго будет резать на куски твоего приятеля. Что за взрыв? Кто вопил?
     Что за пожар?
     - Мы скажем, только давайте быстро.., а потом вы нас отпустите. Это все рабы. Легро приказал, чтобы их освободили, как только вы приедете на плантацию. Сейчас они жгут постройки и ждут, пока спустятся с Красного Холма остальные.
     - А надсмотрщики где?
     - Все уехали, а Москит первый. Кому хочется попасть в лапы к разбушевавшимся дикарям?
     - Где Легро?
     - Вот этого не знаю, клянусь. Он еще утром отчалил. А куда, не знаю. У него есть где-то потайное место, но только Москит может его найти.
     - А вы как же? Почему не уехали? И что делали здесь?
     - Мы должны были проверить, справилась ли с работой Дезире.., и принести кое-что, чтобы завлечь сюда взбунтовавшихся рабов. Потом полить вас ромом, а бутылки разбить, чтобы негритосы поверили, что вы перепились после того, как.., ну это...
     - Что это?
     - Ну.., в соседнем здании. Легро тут всегда наказывал.., особо провинившихся. Мы привели двух негров, сказали, что к вам, что вы хотите немного развлечься с дороги...
     - Понго! Следи за ними! Доктор! За мной!
     Они побежали к постройке, которую поначалу приняли за овин. Но открывшееся при свете лампы, которую держал доктор, зрелище заставило их вскрикнуть от ужаса. В полумраке на крюках мясника были подвешены крепко связанные мужчина и женщина, тела их корчились в муках. Мало этого, обоих пытали огнем. У женщины на ногах не осталось кожи, а у мужчины вообще вместо туловища - одна большая рана. И все же оба еще были живы, жизнь, словно зверь-мучитель, цеплялась за них своими когтями.
     - Господи! - простонал Жиль. - Как мог ты допустить такое?
     Раздались два милосердных выстрела, и Турнемин согнулся пополам - его тошнило. Финнеган, видевший и похуже, держался, но тоже позеленел и тяжело дышал.
     - Вы сделали единственное, что еще можно было для них сделать, - проговорил он ровным, без всякого выражения голосом. - Но нужно снять несчастных и постараться их спрятать. Через десять минут рабы будут тут, боюсь, силы не равны. Так попытаемся, по крайней мере, умерить их гнев.., однако ловушка расставлена со знанием дела.
     - Да они все с ума сошли! - сквозь зубы рычал Жиль, помогая доктору снимать с крюков еще теплые трупы. - Отпустить на свободу доведенных до отчаяния, впавших в слепую ярость людей - все равно что подписать смертный приговор плантации. От нее ничего не останется... разве что зола. Взгляните сами. Пожар разрастается.
     - Но огонь движется к нам, а не к особняку.
     Теперь я, кажется, понял до конца план Легро.
     Он знал, что делает, когда вынес из дома все, до последней нитки - особняк стал совершенно непригодным для обитания, и вы поселились у него. Он понимал, что его собственное жилище сгинет в огне, но ему плевать: особняк-то останется.
     Он предоставит рабам.., среди которых наверняка есть трое-четверо его подстрекателей, всю грязную работу: пусть сожгут его дом, уничтожат вас, а уж потом он вернется с вооруженным отрядом и уничтожит всех, кто останется, включая своих зачинщиков. А дальше останется устроить вам пышные похороны и обосноваться во владениях окончательно в качестве законного хозяина.
     - Дьявольский план. Но ведь и риск большой.
     - Да не слишком. Не думаете же вы, что Легро будет жалеть о погибшем урожае или о сгоревших службах, если речь идет о владении целой плантацией? Даже ничего объяснять не придется ни губернатору, ни главному управляющему: так уж случилось - только он уехал, как рабы взбунтовались, а вы стали их жертвой.
     Между тем Жиль и Финнеган вынесли трупы во двор. Взглянув на горизонт, Турнемин убедился, что огонь охватил уже все службы и вспыхнувшие, как свечи, хижины. Ветер доносил до них запах едкого дыма и дикий рев голосов. Глухой, хриплый их рокот становился с каждой минутой громче. На фоне яркого огня зоркий глаз мог уже разглядеть покачивающиеся курчавые головы и руки, вооруженные мачете, острыми пиками и орудиями труда, превратившимися в оружие.
     - Времени зарывать их у нас уже нет, - сказал Жиль. - Давайте бросим в реку. Потом захватим всех наших и будем отступать. Дорога на Кап-Франсе неподалеку, на том берегу.
     И через несколько минут изуродованные тела нашли покой в черных блестящих под луной волнах Лембе и медленно поплыли по течению в сторону моря.
     - Вернемся за остальными - ив путь. Нет ничего зазорного в том, что мы хотим выбраться живыми из...
     Он не окончил фразы. Противоположный берег, как раз против дома Легро, ожил, сквозь деревья показались огоньки факелов. В лесу, спускавшемся с холма к самой дороге, были люди...
     - Поздно! - выдохнул Финнеган. - Это рабы с дальних поселений, они перешли реку и под предводительством зачинщиков зашли с тыла, чтобы отрезать нам путь к отступлению. Скорее к нашим, попробуем держать оборону.
     Они бегом вернулись к дому, спешно закрыли окна тяжелыми ставнями с бойницами.
     - Дай Бог, чтобы у них не было огнестрельного оружия, - сказал Турнемин. - В этом наше единственное превосходство.
     - Легро еще не потерял рассудок - он никогда не даст взбунтовавшимся рабам ружья. Тем более, что их предводители уверены, что застанут нас мирно спящими. Ну а превосходство наше долго не продлится - кончатся заряды...
     Вернувшись в дом. Жиль обвел взглядом своих спутников, подолгу останавливаясь на каждом.
     - Мы в ловушке, друзья мои. Мне бесконечно жаль, что я сам завел вас в эту западню, из которой у нас нет ни единого шанса выбраться живыми. Через несколько минут сотни взбунтовавшихся рабов - сейчас они жгут хозяйственные постройки - будут здесь. Отступить за реку мы тоже не можем - противоположный берег занят противником. Слышите?
     Вновь заговорил тамтам, на этот раз совсем близко - он рокотал жалобно и страшно, словно то сами джунгли давали ужасную клятву. Наверняка тот, кто бил в барабан, стоял у самой воды на том берегу Лембе. Правда, теперь и непосвященным не приходилось сомневаться в том, что именно он хотел сказать: то был безусловный и ясный призыв к атаке, сигнал к штурму - словно чем-то шершавым провели по и без того натянутым нервам осажденных.
     - Фа.., факелы спускаются к воде... - проблеял молодой Мулен, делая героические усилия, чтобы голос его звучал твердо.
     - Ну так приготовься стрелять, - сказал Жиль и положил на плечо матросу руку, стараясь его успокоить. - Но сначала предупреди меня, если увидишь, что кто-то приблизился на расстояние выстрела. Не падай духом! Может быть, придет подмога.
     - Откуда? - буркнул Финнеган. - С других плантаций? От Ленормана и Гийотена? Им сейчас со своими рабами забот хватает. Бунт невольников в одном имении - всегда угроза для соседей.
     - Но ведь совсем рядом форт Порт-Марго, - возразил Пьер Менар. - Где форт, там солдаты.
     Пламя пожара хорошо видно с моря на целую милю.
     - Это верно. В крепости тридцать солдат во главе с капитаном. Но даже если предположить, что они в такой час не перепились до полусмерти, вряд ли им придет в голову тащиться сюда среди ночи, чтобы посмотреть, что происходит.
     Во первых, их обязанность - охранять форт, а во-вторых, они не сумасшедшие. Вот утром - другое дело, обязательно пришлют кого-нибудь подобрать трупы.
     - Ну что же, - вздохнул Жиль. - Как видно, приходится рассчитывать только на собственные силы. Займите места у бойниц, господа, и да хранит нас Господь...
     Но тут Лаброш и Тонтон вскочили с дивана и испуганно завопили в два голоса:
     - Не надо! Отпустите! Ради Бога, дайте нам бежать! Может, еще успеем. Если мы попадем им в руки живыми, они нас...
     - Что? - холодно прервал Жиль. - Боитесь, вас постигнет та же участь, что и несчастных в сарае? Нет уж. Вы останетесь здесь и можете не рассчитывать, что мы милостиво избавим вас от страшной смерти - последнюю пулю мы прибережем для себя, если ничего другого не останется.
     - Нет! - заорал Тонтон вне себя от ужа