будет твоим любовником.
     - А как же виконт?
     - Разве вы с ним договаривались встретиться вновь?
     Колетта в изумлении посмотрела на свою старшую подругу.
     - Но ведь... я была с ним...
     - И что, дитя мое? - Констанция и в самом деле чувствовала себя намного старше Колетты. - Вы были вместе...
     - Да.
     - И тебе было приятно. Колетта покраснела.
     - А как же мой будущий муж? Он же поймет, что я потеряла невинность.
     - Ну и что? Он жениться на тебе не столько из-за невинности, сколько из-за денег твоей матери.
     - Но ведь любовь... - попробовала вставить Колетта, - я обещала выйти замуж за Александра.
     - Замужество по любви... - рассмеялась Констанция, - нет ничего глупее и безрассуднее такого брака.
     - Ты так считаешь, Констанция?
     Колетта явно хотела найти себе оправдание, а мадемуазель Аламбер и не пыталась доказать, что любовь - главное при замужестве.
     - Ты будешь счастлива, глупышка, если выйдешь за Эмиля де Мориво. А если Александр Шенье станет твоим любовником, виконт де Лабрюйер останется лишь воспоминанием. А теперь ложись спать.
     - Я боюсь одна оставаться в своей спальне.
     - Ты боишься, к тебе вновь придет виконт Лабрюйер? - вновь улыбнулась Констанция.
     - Нет, я просто боюсь.
     - Тогда ложись ко мне в постель, - предложила мадемуазель Аламбер.
     Колетта с радостью согласилась и вскоре уже спала на плече своей старшей подруги. Констанция сладко потянулась.
     "Ну все, теперь я отмщена. Эта юная девушка не достанется в руки Эмилю невинным существом. Она уже узнала вкус измены и не задумается перед тем, как нарушить верность. Я отомстила тебе, Эмиль, так, как сумела. Жаль, что ты только не знаешь, что это моих рук дело. Я могла бы расстроить и свадьбу, но такая месть мне более по душе".
     - А ты, глупышка, спи, - пробормотала Констанция, поглаживая Колетту по длинным распущенным волосам, - спи и пусть во сне тебя навестит образ Александра или Анри. Лишь бы только не Эмиля. И тут Констанция спохватилась:
     "Ведь Анри отправился к Колетте диктовать письмо, - и мадемуазель Аламбер вполне представила себе сцену, разыгравшуюся в спальне Колетты, - скорее всего, они оставили письмо где-нибудь на виду".
     Сама еще не понимая, почему бы не подождать до утра, Констанция вышла в коридор.
     Дворецкий приоткрыл лишь один глаз и вновь упал головой на руки.
     "Так и есть, - всплеснула Констанция руками - недописанное письмо лежит на полу, а рядом чернильница и перо".
     Она сложила лист вчетверо, поставила под кровать письменный прибор и вновь вернулась к себе в спальню.
     "Завтра утром Колетта перепишет письмо. Нельзя же посылать его с такой отвратительной кляксой, оборванное на полуслове!" И мадемуазель Аламбер, вполне удовлетворенная сегодняшним днем, уснула сном праведницы.

ГЛАВА 3

     Лишь только дворецкий в доме графини Лабрюйер уверился, что наконец-то ему удастся выспаться, вновь тихо скрипнула дверь. Он тут же встрепенулся, вскочил из-за стола, при этом чуть не обернув канделябр.
     "Когда же они угомонятся? - думал дворецкий. - Ведь ночью всем нужно спать. Такого здесь до появления виконта не было".
     В коридор тихо выскользнула Мадлен Ламартин. Она посмотрела на дворецкого с такой тоской в глазах, что тот тут же забыл свои обиды.
     "Несчастная женщина, - подумал дворецкий, - неужели прямо сейчас она отправится к виконту?"
     Но многоопытный дворецкий ошибся. Мадлен Ламартин взялась за ручку двери комнаты Констанции Аламбер и замерла: у нее не хватило духа постучать.
     Дворецкий застыл, как статуя, и Мадлен тоже.
     "Ну, решайтесь же..." - говорил про себя мужчина,глядя на растерявшуюся вконец женщину.
     Если бы Мадлен оказалась одна в коридоре, возможно, она и не решилась бы постучать в дверь к Констанции, но взгляд дворецкого подстегнул ее, и маленький кулачок трижды ударил в золоченую дверь.
     Да, Констанции Аламбер решительно не везло сегодня ночью, вернее, везение не было относительным. И так всю жизнь - если удавалось одно, другое обязательно расстраивалось.
     Констанция заслужила спать эту ночь без приключений, видеть приятные сны. Но получилось совсем иначе.
     Мадемуазель Аламбер приоткрыла глаза и вслушалась в шорох за дверью.
     "Показалось мне или нет? - думала женщина. - По-моему, кто-то стучал".
     Колетта мирно посапывала у нее на плече, а больше посетителей, вроде бы, не предвиделось. Не мог же виконт прийти, чтобы похваляться своей победой над Колеттой!
     Констанция уже было уверила себя, что ей почудилось, как тихий стук повторился. Она прикрылась одеялом и негромко, чтобы не разбудить Колетту, сказала:
     - Входите!
     Из коридора в темную комнату упал косой луч света и на блестящий паркет легла тень. Мадлен медленно, стыдливо входила в комнату Констанции Аламбер.
     Заметив, что та в постели не одна, Мадлен хотела покинуть спальню, но Констанция остановила ее:
     - Мадам, не бойтесь, это моя воспитанница Колетта.
     - Колетта? - переспросила Мадлен.
     - Ну да, ей страшно спать одной, и она прибежала ко мне, ну совсем как маленькое дитя!
     - Простите, мадемуазель, но я должна поговорить с вами.
     Констанция даже не выказала удивления.
     - Сейчас. Лучше всего это сделать в коридоре или гостиной, иначе Колетта проснется.
     Констанция быстро набросила на плечи шаль и в одной ночной рубашке вышла вслед за Мадлен из своей спальни.
     - Еще раз простите меня. Констанция нахмурилась.
     - Да не извиняйтесь же, мадам, я прекрасно понимаю ваше состояние.
     - Я говорила вам сегодня...
     - Подождите, нас могут услышать, - Констанция обернулась и увидела дворецкого, стоявшего навытяжку перед горящим канделябром. - Любезный, зажгите свечи в гостиной.
     Дворецкий, немного пошатываясь со сна, взял канделябр и, капая расплавленным воском на паркет, двинулся впереди женщин. Яркий свет канделябра сжался в три небольшие сферы, таким плотным был мрак в огромной гостиной. Но
     Вскоре запылали бра, огоньки свечей, умноженные зеркальными рефлекторами, раздвинули границы видимого.
     Констанция уселась на диван и поджала под себя зябнущие ноги. Мадлен устроилась рядом с ней, но не могла заставить себя вести так раскованно.
     - Я понимаю, что-то случилось? - спросила Констанция.
     - Да.
     - И это связано с виконтом Лабрюйером.
     - Вы угадали, мадемуазель. Констанции хотелось зевнуть, но она сдержалась. "Боже мой, еще одна невинная жертва, принесенная на алтарь любвеобильного виконта. Анри, что ты делаешь? Когда-нибудь один из обманутых мужей проткнет тебя шпагой. Такие люди, как ты, не доживают до седых волос, но зато по тебе останется прекрасная память. Но ведь женщины не умеют забывать былых любовников и всегда сравнивают мужчин во времена настоящие с мужчинами из своей молодости. Ты продлил себе жизнь еще на одно поколение. Вот только жаль, нет у тебя сына и некому передать свое искусство".
     - Вы о чем-то думаете, мадемуазель? - голос Мадлен вывел Констанцию из задумчивости.
     - Это нельзя назвать размышлением, дорогая, скорее, это воспоминания.
     - Я решилась вас потревожить, мадемуазель, поскольку мне кажется, вы единственный человек в этом доме, способный меня понять.
     - Вы переоцениваете мои возможности, мадам.
     - Нисколько. Констанция улыбнулась.
     - Вы просто плохо знаете меня.
     - Я уверена в вашей искренности.
     - Ни в чем нельзя быть абсолютно уверенной, мадам.
     - Я хочу поговорить с вами о виконте Лабрюйере. И вновь Констанция не смогла скрыть улыбку.
     - О нем многие хотят поговорить, мадам Ламартин.
     - Что вы можете мне сказать об этом человеке?
     - Сегодня мы уже говорили о нем.
     - Но этого мало, мадемуазель.
     - Он один из самых моих преданных друзей.
     - Но ведь вы такие разные...
     - Ровно настолько, насколько могут быть разными мужчина и женщина. А в душе мы очень близки.
     - А я думаю, это не так. Глядя на вас, мадемуазель, сразу можно понять - вы чисты, хоть и стараетесь выглядеть иной.
     - Вы хотите, мадам, оскорбить меня? Ведь я столько стараний приложила, чтобы создать себе образ при дворе, а вы его хотите разрушить парой фраз.
     - Нет, что вы, мадемуазель, меньше всего я хотела обидеть вас и уж конечно не стала бы будить вас среди ночи, чтобы сообщить такую банальность.
     - Тогда спрашивайте.
     - Кто он такой, виконт Лабрюйер?
     - Мужчина - и этим сказано все, мадам.
     - А как вы, мадемуазель, сами относитесь к нему.
     Констанция задумалась.
     - Если бы у меня был брат, я бы хотела видеть на его месте виконта Лабрюйера.
     - Это достойный ответ, мадемуазель. Но что бы вы посоветовали мне?
     - Днем вы меня обманули, мадам. Мадлен опустила взгляд.
     - Да.
     - Я не думаю, что вы это сделали специально, скорее всего, вам не хотелось верить в собственное открытие. Не правда ли, довольно сложно признаться в любви своему избраннику, но еще сложнее признаться постороннему человеку. Или я не права, мадам?
     - Я и сама не знаю, что мне делать.
     - Так вы любите его или еще сомневаетесь?
     - Да, я люблю виконта.
     - А он вас?
     - Он говорит, что любит.
     - Уверяю вас, мадам, он никогда не обманывает. Глаза Мадлен вспыхнули огнем надежды.
     - Так и вы, мадемуазель, верите, что он по-настоящему влюблен в меня? Констанция рассмеялась.
     - Но под любовью Анри, наверное, понимает нечто иное, чем вы, мадам. Для него любовь - нечто мимолетное, то, чего невозможно удержать руками. И поверьте мне, мадам, если вы окажетесь вместе, то долго это не продлится.
     - Но ведь любовь - это не обязательно постель.
     - Анри считает по-другому и будет вас любить до тех пор, пока не овладеет вами, а дальше... - Констанция развела руками, - дальше начнутся страдания.
     Мадам Ламартин сидела задумавшись. Ей очень хотелось остаться здесь, в имении, ведь после этого разговора с Констанцией она поняла, что не сможет отказаться от любви.
     - Но как же быть с мужем? Он любит меня и если я спрошу у самой себя, то с удивлением буду должна признать - я тоже люблю его.
     Констанция словно прочла мысли Мадлен. Сложного в этом ничего не было. Почти все женщины одинаковы, во всяком случае, рассуждают очень похоже. Большинство из них не считает возможным делить свою любовь, им подавай или все, или ничего.
     - Если вы хотите сохранить мужа, мадам, то вам следует покинуть общество виконта Лабрюйера и никогда более с ним не встречаться.
     - Я тоже об этом думаю.
     И мой вам совет - покидайте имение как можно скорее, потому что вы уже не в силах владеть своими чувствами.
     Мадлен слушала эти спокойные слова Констанции, и на ее глаза наворачивались слезы. Она сама своими пуками убивала любовь. Счастье было так близко, стоило протянуть руку.
     - Я так и сделаю, - прошептала Мадлен, - я сейчас же покину имение.
     - Сейчас же? - брови Констанции в изумлении поднялись. - Но ведь ночь...
     - Иначе утром я не найду для этого силы. Констанция схватила в свои ладони холодную руку Мадлен и сжала ее.
     - Простите меня, мадам.
     - За что?
     - В душе я не желала вам счастья.
     - Но ведь вы совсем не знали меня.
     - А это и не нужно.
     Внезапный приступ искренности обжег душу Констанции. Ей хотелось рассказать Мадлен обо всем, и она знала, мадам Ламартин простит ее. Но мадемуазель Аламбер вовремя спохватилась, - каково же будет мадам Ламартин жить потом с таким грузом на сердце?
     - Я не желала вам счастья лишь потому, что за ним следует отчаяние, - тихо проговорила мадемуазель Аламбер, чувствуя, как дрожит рука Мадлен. - И если вы хотите сохранить мужа, то немедленно покидайте имение.
     - Благодарю вас, мадемуазель Аламбер! воскликнула Мадлен Ламартин. - Я услышала от вас именно то, что хотела, и теперь знаю, поступаю правильно.
     - Насчет правильности я сомневаюсь, - улыбнулась Констанция, - но рада, что смогла помочь вам.
     - Помогите мне еще в одном...
     - В чем же?
     - У меня у самой не хватит духа отдать распоряжение.
     - Хорошо, сидите здесь, я сейчас все устрою.
     Констанция взяла в руки подсвечник и двинулась по коридору. Дворецкий даже не проснулся, когда она остановилась напротив него.
     - Любезный!
     Тот встрепенулся и вытянулся перед виконтессой Аламбер.
     - Если возможно, распорядитесь, чтобы заложили экипаж мадам Ламартин, она срочно уезжает в Париж.
     Дворецкий в душе выругался, но ни единый мускул на его лице не дрогнул.
     - Слушаюсь, мадемуазель.
     Констанция хотела дать дворецкому монету, но только сейчас спохватилась: на ней была ночная рубашка.
     - Напомните мне завтра, что оказали любезность, - с улыбкой сказала она дворецкому, - и я вознагражу ваши старания.
     Констанция вернулась к Мадлен. Та вся дрожала, но лицо ее казалось спокойным. Наконец-то она знала, что ей надо делать, в каком направлении двигаться. Да, она покинет человека, которого любит, ради мужа и, наверное, никогда не пожалеет о своем поступке.
     - Я думаю, вам надо одеться, мадам.
     - Простите, я обо всем забыла. Моя служанка уже упаковала вещи и больше я не буду тяготить здесь никого своим присутствием. Я так благодарна вам, мадемуазель, и если вам что-то понадобится в Париже, можете рассчитывать на мою помощь.
     - Я не премину воспользоваться вашим предложением, мадам.
     - И пожалуйста, извинитесь от моего имени завтра перед графиней. Я даже не знаю, что и придумать...
     - Я найду слова, не беспокойтесь, мадам. Главное, вы почувствуете себя в безопасности.
     - И передайте виконту, чтобы он и не пытался искать меня.
     - Это я сделаю с удовольствием. Счастливой вам дороги! Простите, но ждать отъезда у меня уже нет сил.
     Мадлен обняла Констанцию и побрела в свою комнату проследить за сборами.
     "Ну почему все считают своим долгом досаждать мне злилась Констанция, устраиваясь в постели около спящей Колетты. - Каждый считает своим долгом посоветоваться со мной и всю ответственность за свои поступки переложить на меня. Ну ничего, я сделала еще одно доброе дело и это зачтется мне на страшном суде".
     Констанция острожно обняла Колетту и поняла, что уснуть ей будет очень сложно. Но спокойное дыхание девушки скоро убаюкало ее, и мадемуазель Аламбер уснула. Если бы она только знала, что это еще далеко не все. Еще одно испытание ждет ее с самого утра.
     В Париже в этот вечер произошло еще одно событие, которое чуть было не привело к ссоре Франсуазы и Констанции. Баронесса, оставшись одна, без дочери, стала переживать. Шутка ли, Колетта находится без ее присмотра! Конечно, рядом Констанция Аламбер, на которую можно положиться, но Колетта еще такая несмыш-ленная! Если, находясь в своем доме, да еще под присмотром слуг и матери, она умудрилась влюбиться в учителя музыки и даже завести с ним переписку, то чего можно от нее ожидать в далеком имении?
     Чтобы хоть как-то заглушить свои мрачные мысли, Франсуаза решила отправится на прием, от которого прежде отказалась.
     Предложение исходило от некоего графа Армана де Бодуэна, постельничьего короля Пьемонта. Баронессе приходилось видеть его всего лишь пару раз в жизни, и он не произвел на нее особого впечатления. Франсуаза была равнодушна к мужчинам и смотрела на них только с точки зрения того, хочет ли он соблазнить ее дочь или этот человек благородный. Других оттенков для нее не существовало.
     Прием был устроен со вкусом, но без достаточного для Парижа размаха. Франсуазу немного утешило лишь то, что среди гостей был и Эмиль де Мориво.
     Она тут же отыскала своего будущего зятя и обратилась к нему:
     - Месье, я думаю, мое решение отправить на несколько дней дочь к графине Лабрюйер не привело вас в замешательство?
     Эмиль впервые услышал о том, что Колетта покинула Париж. Ему и самому приходилось бывать вместе с виконтом Лабрюйером у его бабушки в имении, и он себе прекрасно представлял, что может там твориться.
     - Простите, мадам, она отправилась туда вместе с виконтессой Аламбер?
     - Да, я попросила виконтессу присматривать за ней и до свадьбы Колетта будет находиться под ее попечительством.
     Еще немного поговорив о том о сем, Эмиль передал Франсуазу в руки ее подруги, а сам отправился разузнать, где сейчас виконт Лабрюйер. И каким же большим было его недовольство, когда Эмиль узнал, что Анри находится в имении.
     А тут еще и Констанция. Всякой мести можно ожидать от считавшей себя обиженной любовницы. Констанция Аламбер могла отомстить страшно, в этом Эмиль не сомневался ни минуты. Но как-то повлиять на ход событий у него практически не было никакой возможности. Напрямую заговаривать о своих опасениях с баронессой
     Было невозможно. Та могла воспринять это как оскорбление, и дело могло дойти даже до расстройства свадьбы.
     Эмиль отыскал хозяина торжества графа де Бодуэна и отвел его в
     Сторону.
     - Арман, у меня неприятности.
     - Ты хочешь, чтобы они были и у меня? - улыбнулся граф де
     Бодуэн.
     - Нет, что ты. Правда, ты, возможно, сочтешь меня слишком
     Мнительным, но мои опасения имеют под собой почву.
     - Какие-нибудь дворцовые интриги?
     - Да нет, что ты. Ты же слышал, я собираюсь жениться, а моя
     Невеста находится сейчас не в самом безопасном месте.
     - Ты хочешь, чтобы я ее выкрал, Эмиль?
     - Нет, давай я тебе расскажу все попорядку. У меня есть один
     Друг, виконт Лабрюйер, ты, наверное, слышала о нем.Тогда тебе легче понять меня. Стал бы ты оставлять свою будущую невесту в одном доме с этим... Эмиль замялся, стараясь подыскать не очень-то оскорбительное слово, - с этим соблазнительным мужчиной.
     - Не знаю как ты, Эмиль, но я достаточно уверен в себе.
     Дело не в этом, он может соблазнить даже каменную статую.
     - Ты так боишься за нее?
     - А что мне остается делать? Не так давно мы с Анри поссорились и теперь он может насолить мне.
     - Неужели баронесса направила ее туда одну, без присмотра?
     - Вместе с ней Констанция Аламбер. Она ее покровительница.
     Лицо Армана тут же изменилось.
     - Ты говоришь, Констанция Аламбер?
     - А что в этом странного, они с баронессой родственницы.
     Хотя уже некоторые из гостей с неудовольствием посматривали на Эмиля де Мориво, похитившего надолго хозяина приема, но Эмиль решил довести дело до конца.
     Арман заинтересовался - это было главное. Теперь нельзя было упускать шанса.
     - Арман, я хочу попросить тебя об одном одолжении.
     Граф де Бодуэн улыбнулся.
     - Всего лишь об одном?
     - Да, но оно очень многое для меня значит.
     - Давай же, я готов.
     - Мне не хотелось бы посвящать в свои проблемы чужих и только ты можешь помочь так, чтобы никто ни о чем не узнал. Я и сам поговорил бы с баронессой, но боюсь ее обидеть.
     - Так что же от меня требуется?
     - Ты подойти к баронессе Дюамель и как бы невзначай заведи разговор о ее дочери. Я знаю, она и так очень волнуется, и ты только укрепишь ее в решении поехать к графине Лабрюйер и забрать дочь домой.
     - Что ж, - граф де Бодуэн пожал плечами, - я охотно выполню твою просьбу, - и он отравился разыскивать баронессу.
     Лишь только Арман упомянул о Колетте, как баронесса тут же заволновалась. Но причину своего волнения, правда, она объяснила иначе, чем предполагал Эмиль де Мориво.
     - Она еще совсем ребенок, и я боюсь, что она заболеет.
     Такое предположение вызвало улыбку у Армана де Бодуэна.
     - Если хотите, баронесса, я буду сопровождать вас, у меня тоже есть дело в тех краях.
     И баронесса Дюамель договорилась с графом де Бодуэном, что завтра утром они отправляются к графине де Лабрюйер.
     У Армана на сей счет были свои планы, о которых баронесса и не догадывалась. Ему хотелось еще раз увидеть Констанцию Аламбер. Но не для того, чтобы заводить разговор о любви и женитьбе, ему хотелось еще раз взглянуть в глаза этой женщине и высказать все лишь одним взглядом.
     Ему те