и! - добавила Аделаида, чьи покрасневшие глаза носили следы пережитого горя. - Как было не подумать, что с вами обошлись так же? И мы боялись.., до того дня, когда господин Кроуфорд вернулся наконец домой и дал нам знать о вашем похищении женщиной и замаскированными испанцами. Насколько он понял, вас решили не убивать, по крайней мере сразу, а дождаться конца процесса.
     - Приговор привел нас в отчаяние! - вмешался Жоливаль. - Я предположил, что Пилар спрятала вас в Мортфонтене, и поехал туда, всюду искал, но безрезультатно.
     Впрочем, вы тогда уже убежали, ведь я там был на этой неделе.
     Глядя на их лица, носящие следы пережитых из-за нее волнений, Марианна испытывала угрызения совести. Конечно, по возвращении в Париж она могла, она должна была хотя бы предупредить кузину, но, когда она услышала, что Язон приговорен к смерти, она думала только об одном: как Спасти его. Все остальное в мире исчезло для нее.
     Чтобы искупить свою вину, она проявила столько нежности и внимания, что скоро все было забыто. Аркадиус подвел под этим черту:
     - Вы здесь, вы свободны, и мы спокойны, что Бофор избавился от эшафота. Это главное! В подобных обстоятельствах жаловаться на небо было бы простой неблагодарностью. Надо выпить за ваше возвращение, Марианна, - добавил он радостно и позвонил Жерому, чтобы принесли вина.
     - По-вашему, мы можем считать этот день праздником, - заметила Марианна, - хотя вы же сами сказали, что смерть по-прежнему угрожает Язону?
     - Следовательно, это не праздник, а просто небольшая передышка перед тем, как с головой окунуться, в первую очередь вам, в новые заботы. Скажу сразу: пришло новое письмо из Лукки! Ваш супруг требует вашего немедленного возвращения, иначе он обратится с жалобой к императору, чтобы тот, как сюзерен, оказал помощь верному вассалу и препроводил вас в Лукку!
     Марианна почувствовала, что бледнеет. Она не ожидала такого грубого требования, и рассказы Элеоноры пришли ей на память, придав этому ультиматуму угрожающий оттенок.
     По всей видимости, князь считал ее авантюристкой и замыслил за свое разочарование месть, может быть, и кровавую...
     - Пусть он делает что хочет, я не поеду! Сам император не сможет меня заставить. Впрочем, в скором времени я, без сомнения, должна буду покинуть Париж.
     - Опять? - пожаловалась Аделаида. - Но, Марианна, куда вы хотите ехать? А я-то думала, что мы наконец-то заживем мирно здесь, в этом доме, среди всего, что нас привязывает.
     Марианна нежно улыбнулась кузине и ласково погладила ее по плечу. Предполагаемая авантюра, видимо, очень огорчала старую деву. Жизненная сила, не оставлявшая ее на протяжении более сорока лет скитаний и борьбы, похоже, угасла или хотя бы померкла. Теперь ей хотелось тишины, спокойствия, и во взгляде, которым она обвела красивую мебель и изысканные вещи, составлявшие этот элегантный салон, читался призыв о помощи, когда он достиг висевшего над камином портрета маркиза д'Ассельна.
     - Вы не поедете со мной, Аделаида! Вам нужен отдых и покой, а этому дому - хозяйка, более усидчивая, чем я. Я действительно еще раз уеду, и пусть это вас не смущает. В Париже нет каторги, а я хочу последовать за Язоном. Кстати, - обратилась она к Аркадиусу, - известно, куда его отправят?
     - В Брест, без всякого сомнения.
     - Это приятная новость. Я хорошо знаю город. Я жила там несколько недель с несчастным Никола Малеруссом в его небольшом домике в Рекуврансе. Если во время дороги не удастся устроить побег, я думаю, что в Бресте мне это будет легче сделать, чем в Тулоне или Рошфоре.
     - Нам будет легче сделать, - подтвердил Жоливаль, делая ударение на "нам". - Я уже просил вас доверить мне руководство действиями.
     - Так вы оставляете меня одну? - простонала Аделаида голосом обиженной девочки. - Но что я буду делать с присланными вашим супругом людьми, если они появятся?
     Что я им скажу?
     - Все что хотите! Лучший ответ, что я.., путешествую.
     К тому же я напишу ему сама и сошлюсь на то, что, скажем, оказывая услугу императору, я должна была поехать в одно отдаленное место, но, когда я освобожусь, я не премину воспользоваться приглашением моего супруга, - сказала Марианна, думая вслух и постепенно сочиняя свое будущее письмо.
     - Это бессмыслица! Вы только что сказали, что не собираетесь вернуться в Лукку.
     - И я не вернусь туда! Поймите меня, дорогая, я хочу только выиграть время.., время, чтобы вырвать Язона у каторжных охранников. Затем я уеду, я последую за ним в его страну, чтобы жить там рядом с ним, в его тени, хоть в простой хижине, но я больше не хочу разлучаться с ним.
     Вдруг вмешался Жоливаль. Его маленькие черные глазки впились в расширившиеся от возбуждения глаза Марианны.
     - Следовательно, вы оставляете нас?
     - Ничуть. Вам предоставляется выбор: остаться здесь, в этом доме, который я вам отдам, или последовать за мной туда со всем, что представится возможным взять.
     - А вы подумали о том, что Бофор женат на этой гарпии? Как вы избавитесь от нее?
     - Аркадиус, - начала Марианна с внезапной серьезностью, - когда эта женщина посмела превратить меня в подставку для ног и особенно когда я услышала ее безжалостное решение послать мужа на эшафот, я поклялась, что когда-нибудь она заплатит мне за это. Если она посмеет вернуться к Язону, я с чистой совестью устраню ее. Запросто! - добавила она страстно. - Я не отступлю больше ни перед чем, чтобы добиться его для меня одной и удержать, даже перед убийством, которое будет, после всего, только законной перед Богом казнью! Я не позволю его преступной жене разрушить единственную любовь моей жизни!
     - Вы стали страшной женщиной, Марианна! - вскричала Аделаида с ужасом, не лишенным, впрочем, восхищения.
     - Я ваша кузина, моя дорогая! Вы не забыли, что мы познакомились однажды ночью, когда вы хотели поджечь этот дом, чтобы он не остался в руках особы, которую вы сочли недостойной?
     Приход Жерома, несущего зажженный канделябр, прервал беседу. Захваченные горячим спором, все трое не заметили, что уже наступила ночь. Мрак захватил углы салона, сгустившись под потолком, занавесями и картинами. Только горевший в камине огонь давал освещение.
     Они молча смотрели, как мажордом установил пучок свечей, заливших все вокруг теплым золотистым светом. Когда он торжественно вышел, заявив мрачным тоном, что ужин будет скоро подан, Аделаида протянула к свечам худые руки и стала задумчиво смотреть на их пляшущее пламя. Погруженные в свои невеселые мысли, Марианна и Аркадиус, одна - сидя у огня, другой - облокотившись о камин, хранили молчание, словно ждали в знакомых шумах дома ответ на все те вопросы, которые они себе ставили, не смея высказать их вслух, чтобы не повлиять в какой-то степени на решение относительно будущего других.
     Наконец Аделаида повернулась к Жоливалю и всплеснула руками.
     - Говорят, что Америка великолепная страна, - сказала она спокойно, тогда как в ее серых глазах вспыхнул легкий огонек былого пламени. - Говорят также, что в землях на юге никогда не бывает холодно!.. Мне кажется, что никогда не ощущать холода - приятно. А вам, Жоливаль?
     - Мне тоже, - серьезно ответил виконт, - я думаю, что мне тоже будет приятно и...
     Дверь распахнулась настежь.
     - Ужин ее светлейшему сиятельству подан! - возгласил с порога Жером.
     Марианна ласково взяла под руки Жоливаля и Аделаиду и разделила между ними полную признательности улыбку.
     - По-моему, мне уделяют здесь больше внимания, чем я заслуживаю, - заключила она.



2


3





КОНСТАНЦИЯ
КНИГА ПЕРВАЯ

Жюльетта БЕНЦОНИ






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Удивительные извивы человеческой судьбы, трагическая любовь и богатство - все это в романе переплетено, как и в самой жизни.

ГЛАВА 1

     Осень 17... года выдалась в Бретани чрезвычайно теплой и солнечной. Старый парк вокруг дворца графини Эмилии Аламбер весь утопал в золоте. Лишь редкие зеленые пятна хвои разрушали это единство.
     В отличие от лета, которое было дождливым и туманным, осень поражала разнообразием красок и на удивление теплыми солнечными днями. Все дорожки в парке были усыпаны листвой, садовник с утра до вечера сгребал листья в большие золотые горы, и по парку тянулся серебристыми шлейфами голубоватый дым сжигаемой
     Листвы. Садовник поджигал кучи всегда на закате солнца, когда обитатели дворца покидали ставшую прохладной террасу и, кутаясь в шали, уходили в залы к каминам.
     Здесь, в селении Мато, все дышало таким осенним спокойствием, что, казалось, ничто не в силах разрушить идиллическую картину.
     Время словно остановилось, и каждый следующий день был похож на день предыдущий.
     Трехлетняя Констанция, единственная внучка графини Эмилии, со своей няней целые дни проводила на свежем воздухе. Она восхищалась всем подряд: и белками, ловко взбирающимися по стволам деревьев и перескакивающими с ветки на ветку, и птицами, низко пролетающими над землей. Ее удивляла всякая малость. Вот и теперь она стояла возле огромной клумбы, усаженной цветами, и осторожно прикасалась маленьким розовым пальчиком к бархатистому лепестку розы.
     - А почему она такая колючая? - спросила девочка у своей няни. Та не знала, что ответить, и поэтому сказала:
     - Все красивое, Констанция, должно уметь защищаться.
     Этот ответ не удовлетворил любопытную Констанцию.
     - Жанет, а зачем красивому защищаться?
     Няня задумалась, наморщив лоб.
     А Констанция, не дождавшись ответа, побежала по одной из дорожек парка. Ее внимание привлек жук-скарабей, переползавший дорожку. Девочка, присев на корточки и взяв в руки палочку, преградила жуку дорогу. Тот остановился, как бы раздумывая, с какой стороны ему лучше обойти преграду. Но стоило ему свернуть
     Влево, как Констанция тут же переставила палочку, не давая жуку двигаться дальше. Жук свернул вправо. Но и тут его ждала преграда. Тогда он обхватил палочку лапками и взобрался на нее.
     Когда няня подошла к своей воспитаннице, та держала перед собой палочку с зависшим на ней насекомым.
     - Брось, брось!
     - Почему?
     - Он может укусить тебя!
     - А разве у него есть зубки? Констанция с любопытством поднесла жука поближе к глазам:
     - У него даже нет рта. Зато большие глаза и шесть рук... или ног, - девочка запуталась, чего у жука шесть.
     Няня мягко, но настойчиво забрала у Констанции палочку и бросила ее в кусты.
     И девочка тут же потеряла интерес к жуку, переключив свое внимание на то, как кричат птицы, вспугнутые внезапным порывом ветра. Так неожидан и неуместен был в этот мягкий солнечный день тревожный крик птиц.
     Девочка стояла, запрокинув головку в голубое небо и глядя на темную стаю птиц, которые никак не могли угомониться и вновь опуститься на ветки деревьев к своим покинутым гнездам.
     - Жанет, почему они кричат? - спросила Констанция.
     - Их что-то испугало. Может быть, белка.
     - А разве белка может испугать?
     - Если бы ты, Констанция, была такой же маленькой, как птицы, ты бы тоже боялась белки.
     - А я хочу быть такой, как птица, - и девочка взмахнула руками, будто собиралась взлететь, и побежала по дорожке.
     Она подбежала к парадному входу дворца, вихрем влетела в гостиную и бросилась к бабушке Эмилии, сидевшей за столом и раскладывавшей пасьянс.
     - Бабушка, бабушка, там летают большие птицы. Я тоже хочу быть птицей.
     Графиня Аламбер отложила карты в сторону и погладила девочку по темно-каштановым кудрявым волосам.
     - Ты, Констанция, вырастешь, станешь очень красивой девушкой и тогда будешь порхать на балах, как птичка. Это я тебе обещаю.
     - А что такое бал? - тут же последовал вопрос любопытной внучки.
     - Это когда собирается много красивых дам, кавалеров, и все танцуют и веселятся.
     - Но ведь я не умею танцевать, - задумалась девочка.
     - Ты обязательно научишься, у тебя будет учитель танцев. И когда ты появишься при дворе, король непременно обратит на тебя внимание.
     Няня Жанет осторожно вошла в гостиную и с самого порога позвала к себе Констанцию.
     - Не отвлекай мадам, видишь она занята делом, - и обратилась к самой госпоже. - Мадам Аламбер, простите, что Констанция побеспокоила вас. Я сейчас ее чем-нибудь займу.
     - Не беспокойся, Жанет, пусть она побудет со мной. Мне нравится разговаривать с ней. И вообще, она моя единственная внучка, поэтому я ее очень люблю.
     Эмилия Аламбер прижала к себе девочку и поцеловала в лоб.
     - Бабушка, а где сейчас мама? - поинтересовалась Констанция.
     Ей не часто доводилось проводить время в обществе матери.
     - Наверное, она в оранжерее, - предположила графиня, - скоро
     Должен приехать твой отец, и она хочет украсить дом цветами.
     Как только разговор зашел о цветах, девочка оживилась.
     - Я видела чудесные цветы на клумбе.
     - Большие?
     - Большие. Вот такие, - Констанция сложила вместе свои ладошки,
     Демонстрируя величину бутонов, а затем потянула за руку свою няню.
     - Жанет, пойдем поможем выбрать цветы для моего папы. Ведь он
     Привезет мне подарки из Парижа.
     Эмилия Аламбер с сожалением проводила взглядом уходящую Констанцию. Ей хотелось побыть вместе с внучкой подольше, но неволить ее она не хотела.
     Карты ложились к картам, но пасьянс не складывался. Графиня Аламбер,
     Как всегда, когда у нее что-то не получалось, нервничала.
<Почему же до сих пор не приехал Рене?> - думала она о сыне, отправившемся в Париж.
     В последний год его дела стали для матери тайной. Он не любил говорить
     О них, лишь отшучивался. Но графиня все прекрасно понимала, ведь ей самой
     Не один год пришлось провести при дворе. Она догадывалась, что сын выполняет какие-то очень важные поручения самого короля. И, естественно, не может о них распространяться.
     С одной стороны, это льстило графине Аламбер, а с другой стороны, внушало тревогу за сына.
<Почему он не едет? Еще неделю назад получено письмо, в котором Рене
     Писал, что вскоре выедет из Парижа. И надеялся пробыть в Мато как минимум месяц. Что могло задержать его?>
     Графиня Аламбер тщательно перемешала карты и принялась раскладывать ровными рядами.
<Если пасьянс удастся, значит, сын приедет сегодня>, - загадала желание
     Графиня и перевернула первую карту.
     Начало хорошее: карта лежала там, где и должна была быть. Пасьянс был
     Очень сложным, и вероятность того, что он сложится, была чрезвычайно мала. Но, как ни удивительно, на этот раз пасьянс удался.
     Графиня Аламбер развеселилась и, отложив карты, направилась в
     Оранжерею, чтобы сообщить жене своего сына Маргарите хорошую весть.
     Маргарита, двадцатилетняя красавица, стояла возле садовника и отдавала
     Указания, какие цветы еще присовокупить к букету.
     Но тут вмешивалась Констанция:
     - Вот этот! Вот этот! Ой! - она неосторожно схватилась за стебель и
     Вскрикнула, уколовшись шипами.
     - Осторожно, Констанция, ты поранишь пальчики.
     - Я хочу вот этот, - упорствовала малышка. Матери пришлось уступить, и садовник кривыми ножницами со звонким щелчком срезал очередной цветок.
     Графиня Эмилия Аламбер, войдя в оранжерею, залюбовалась своей внучкой, так умело подбиравшей цветы. Садовник, увидевший свою госпожу, поклонился.
     - Маргарита, - сказала Эмилия, - ты правильно делаешь, что готовишься к встрече мужа. По-моему, он приедет сегодня.
     - Но вы говорили, что он приедет и вчера, и позавчера. Те букеты уже
     Завяли.
     - Он приедет сегодня, я это знаю.
     - Отец приедет! - закричала маленькая Констанция и бросилась к бабушке. - И мы поедем с ним кататься.
     - Отец приедет уставшим, - наставительно сказала Маргарита, беря
     Дочь за руку.
     На ее лице появилась ласковая улыбка, она тоже очень любила своего
     Мужа и тосковала, когда тому по делам приходилось уезжать в Париж.
     Конечно, можно было поселиться и в столице. Но Рене всегда настаивал на
     Своем:
     - Здесь, в Бретани, вам будет спокойнее.
     - Ты лучше скажи, Рене, - возражала сыну мать, - что тебе будет спокойнее в Париже.
     - И это тоже, - смеялся сын. Но так и не рассказывал, в чем же состоит
     Суть его службы при дворе.
     Граф Рене Аламбер не меньше своей жены любил Констанцию. В каждом письме он спрашивал, как поживает его маленькая прелестница и непременно присылал ей какую-нибудь безделушку: то дорогой веер, то куклу, то еще какую-нибудь диковинку.
     А Констанция чувствовала, что все ее любят, и поэтому вела себя не очень хорошо. Она заранее знала, что любое ее прегрешение будет прощено.
     Вот и теперь, оглядевшись, она поняла, что взрослые заняты своими делами и на какое-то время о ней забыли.
     Девочка не могла этого стерпеть, ей постоянно требовалось всеобщее внимание.
     - А я знаю, что сделаю! - закричала она. - Я спрячусь, и вы меня не найдете.
     Она бросилась бежать и в одно мгновение скрылась среди экзотической зелени деревьев и кустов оранжереи. Жанет устремилась за своей воспитанницей, но девочка, словно сквозь землю провалилась. Няня обыскала всю оранжерею, раздвигала кусты, заглядывала под огромные листья тропических растений.
     Но Констанции нигде не было.
     Девушка, не на шутку обеспокоенная, вернулась к тому месту, откуда начала поиски.
     - Так где же Констанция? - нетерпеливо спросила графиня Аламбер.
     - Мадам, если бы она выбежала из оранжереи, то мы бы увидели.
     - Значит, она где-то здесь? - предположила встревоженная Эмилия.
     К поискам подключился и садовник. Но и его усилия не увенчались успехом.
     - Этого не может быть, я бы ее нашел, где бы она тут ни спряталась.
     Бабушка нервничала, ей казалось, что слуги недостаточно расторопны и все делают спустя рукава, поэтому она сама принялась за поиски. Но с таким успехом можно было искать иголку в стоге сена - оранжерея была огромной и имела множество укромных местечек.
     Наконец, поверив в невозможное, в то, что Констанция смогла каким-то чудесным образом улизнуть незамеченной из оранжереи, Эмилия и Маргарита направили поиски в дом.
     - Констанция!
     - Констанция! - раздавалось в залах дворца. Но ответа не было.
     - Так куда же исчезла девочка?
     А все объяснялось довольно просто - Констанция через приоткрытую в дальнем конце раму выскользнула на улицу и прикрыла раму за собой. А то, что рама осталась не закрытой на задвижку, осталось незамеченным.
     Девочка пробежала мимо пруда, и уверенная в том, что ее будут искать очень долго, направилась к домику садовника. Она заглянула в окно, жена садовника готовила обед.
     Констанция обошла дом и остановилась у приоткрытых дверей, там во влажном полумраке поблескивали странные на взгляд ребенка приспособления: огромные лопаты, вилы, ножницы, надетые на длинное древко. Все это манило к себе Констанцию. И девочка, пересилив страх, перешагнула порог.
     - Констанция! Констанция!.. - слышалось из оранжереи.
     Потянуло сквозняком, и толстая деревянная дверь со скрипом закрылась. Девочка стояла, привыкая к темноте. Страх волнами то поднимался в ее еще не окрепшей душе, то исчезал, но верх брал интерес.
     Сколько здесь было всего диковинного и незнакомого - плетеные огромные корзины, мешки, пучки сухих трав, склянки с семенами, медные лейки...
<Вот тут-то меня никто не найдет>, - подумала Констанция, забираясь на большой мешок, в котором сухо шуршала солома.
     Девочка посмотрела вверх и проследила взглядом за тонким золотистым лучом, в котором кружилась пыль.
<Ну почему меня никто еще не нашел?> - подумала девочка, начиная скучать.
     Но выходить на улицу самой ей не хотелось. Она прислонилась спиной к другому мешку и устроилась поудобнее. Она вслушивалась в тихие звуки, наполняв-
     Шие помещение. Ей казалось, что все странные вещи живые. Под нею в мешке
     Потрескивала солома, поскрипывали стропила у нее над головой, что-то шуршало в углах. Временами слышался писк мышей.