сьбу.
     - Виктор, - обращалась Констанция к своему кузену, - я хочу, чтобы ты покатал меня верхом.
     И уставший Виктор, только что въехавший во двор дома, вновь вскакивал в седло, подхватывал Констанцию на руки и катал ее вокруг дома. Или весело, с гиканьем они мчались по полям, гоняясь за каким-нибудь зайцем.
     - Виктор! Виктор, поймай его! - радостно кричала девочка, вцепившись обеими руками в гриву коня.
     Мы его не догоним, Констанция, он слишком быстрый.
     - А разве твой конь не быстрый? Виктор похлопывал коня по шее.
     - Мой конь самый лучший и самый быстрый во всей округе. Но даже он не может догнать зайца. Видишь, как он петляет по полю?
     - Такой маленький, а так быстро бегает! - изумлялась Констанция. Виктор смеялся.
     - Заяц не бегает, Констанция, а прыгает, поэтому так быстро несется.
     - Тогда поехали к ручью, я хочу посмотреть на рыб.
     - Нет, Констанция, мой конь устал, к ручью мы поедем завтра.
     - А можно, Виктор, я поеду туда с Жаком или Клодом?
     - Думаю, они не смогут тебе отказать.
     Виктор склонял голову и целовал девочку в затылок.
     - Зачем ты меня целуешь, Виктор? - спрашивала Констанция.
     Суровый мужчина задумывался, не зная как объяснить свое поведение.
     - Наверное, потому что я тебя люблю, Констанция.
     - Любишь? - восклицала девочка. - А я вот не знаю, люблю тебя или нет. Иногда мне кажется, что я тебя очень боюсь, что ты злой и страшный, а иногда мне с тобой очень хорошо.
     - И когда же я кажусь тебе страшным? - интересовался мужчина.
     - Тогда, когда ты меня не видишь и разговариваешь со слугами или с крестьянами.
     - О, да! - восклицал Виктор. - С этими мерзавцами надо держать ухо востро, ведь они только и норовят сделать какую-нибудь пакость или что-нибудь стащить из нашего добра.
     - А почему тогда ты так злобно разговариваешь с отцом?
     - Он уже слишком долго, Констанция, живет на этом свете и слишком привык всем распоряжаться, всем отдавать приказы. А мне уже надоело ему подчиняться, потому что я большой.
     - Да, Виктор, ты очень большой. Но, пожалуйста, не обижай Гильома, ведь он очень старенький и очень хороший.
     Странное дело, но все Реньяры относились к Констанции как к самому большому своему сокровищу. Они не отпускали ее от себя ни на шаг. Вечно при ней кто-нибудь находился. И если Виктор и Клод куда-то уезжали, то при ней был Жак, а если все братья покидали дом, то она находилась все время рядом с Гильомом.
     - Почему я никуда не могу пойти одна? - изредка возмущалась Констанция.
     - Потому что ты еще очень мала и очень красива.
     - Так разве это плохо, Гильом?
     - Нет, это очень хорошо, но тебя могут украсть, ведь вокруг очень злые люди и они все ненавидят нас.
     - А меня за что они ненавидят?
     - Тебя? - Гильом Реньяр задумался, раскачиваясь в старом резном кресле. - Тебя, Констанция, они ненавидят за то, что ты тоже Реньяр, что ты одна из нас.
     - Какие же они плохие и злые!
     - Да-да, Констанция, запомни это навсегда и никуда не отходи от дома одна. Никогда не доверяй соседям и никого не слушай, что бы тебе ни говорили, какие бы посулы ты не слышала от посторонних.
     - Гильом, а когда я вырасту и стану большой, я тоже буду жить с вами? Старик улыбался.
     Когда ты станешь взрослой девушкой, я найду тебе достойного жениха, если, конечно, доживу до этого времени.
     - А ты что, Гильом, собираешься умирать?
     - Я уже давно собирался умереть, но с твоим появлением в моей жизни появился смысл, и я живу для тебя, живу только за тем, чтобы оберегать тебя от всяких неприятностей и несчастий. А еще, дорогая, - Гильом притягивал девочку к себе и нежно склонялся над ней, - еще, дорогая, я хочу выпить на твоей свадьбе.
     - А у меня будет свадьба?
     - Конечно, обязательно.
     - А мой жених будет красивый?
     - О, да, твой жених будет не только красивым, но и очень богатым. Лишь бы за кого я тебя не отдам, ты мне слишком дорога.
     - Но ведь, Гильом, если я выйду замуж, то мне придется уехать из этого дома, а как же ты? Старик беспомощно разводил руками.
     - А ты знаешь, что мы сделаем, - улыбка сияла на лице Констанции, - я обязательно заберу тебя с собой, куда бы ни уехала.
     Сердце старика таяло, на глаза наворачивались слезы. Он дрожащей рукой вытирал их, пытаясь скрыть их от девочки.
     - Ты плачешь? - замечала слезы Констанция.
     - Нет-нет, моя маленькая, я не плачу, просто ветром занесло в глаз соринку.
     - Соринку? - восклицала Констанция и смотрела на окна. - Но ведь все закрыто...
     - Это кусочек табака. Я хотел раскурить трубку, а кусочек табака попал мне в глаз.
     Констанцию такой ответ вполне удовлетворял и она успокаивалась.
     Год шел за годом, Констанция все больше и больше забывала свое прошлое. Она все чаще и чаще останавливалась перед зеркалом, прикасалась кончиками пальцев к своему лицу, откидывала за спину длинные волнистые волосы, развязывала шнурок на груди и любовалась на массивное золото, украшенное огромной перламутровой жемчужиной. Иногда жемчужина казалась ей розоватой, как солнце на рассвете, а иногда матово-холодной, как полная луна, выплывающая из-за дальних холмов.
     Констанция всматривалась в свое лицо и пыталась найти сходство с Реньярами. Но оно было абсолютно не похоже ни на одно из них. Ее глаза немного отливали зеленью, как китайская яшма.
<Странно, - думала Констанция, - почему же я ни на кого из Реньяров не похожа? Ведь я тоже принадлежу к их роду. Наверное, я похожа на свою мать. Как жаль, что нет портрета и я не могу сравнить!>
     Пару раз Констанция пробовала обратиться с вопросами к самым старым слугам Реньяров. Но те испуганно шарахались в стороны и замолкали, до этого будучи такими приветливыми и ласковыми. Ведь они навсегда запомнили суровый наказ старого Реньяра, отданный в тот день, когда маленькая Констанция появилась в их доме.
     - Если кто-нибудь из вас, - сказал старый Гильом, собрав всех слуг, - расскажет этой девочке, откуда она взялась, можете быть уверены, я отрублю голову любому собственными руками.
     Слуги прекрасно знали, что Гильом Реньяр никогда не бросает слов на ветер и каждое его обещание будет выполнено.
     - Запомните, если кто-нибудь из вас проговорится, я достану его даже из-под земли, вытащу из адского пламени и покараю.
     Поэтому все слуги держали языки за зубами. И как ни уговаривала Констанция, ей так никто и не рассказал, кто она и откуда.
     Правда, слуги не много и знали.
     И постепенно Констанция пришла к мысли, что никакой тайны не существует, что она племянница Гильома, кузина Виктора, Жака и Клода. А ее родители погибли какой-то страшной смертью.
     И Констанция тешила себя надеждой, что в конце концов придет то время, когда старый Гильом Реньяр откроет тайну ее прошлого и даже покажет могилы ее родителей.
     Время от времени повзрослевшая Констанция уже ловила на себе настороженные взгляды мужчин. В этих взглядах было что-то пока еще для нее непонятное. В глазах мужчин вспыхивал какой-то огонек, а на губах появлялась странная улыбка.
     Констанция в ответ тоже улыбалась, но беззаботно. И мужчины, словно в чем-то уличенные, прятали свои взгляды. Если бы кто-нибудь из тех грабителей, которые вечно крутились в доме Реньяров, попробовал хоть жестом, хоть намеком или словом обидеть девушку, он бы прожил недолго - ровно столько, сколько летит пуля, выпущенная из пистолета одного из Реньяров.
     А оружие в доме всегда было наготове. А может быть, обидчика Констанции постигла бы другая участь, как расправляются с непокорными своей воле Реньяры.
     Правда, Констанция относилась к этому спокойно, считая, что так и должно быть, абсолютно уверенная, что то же самое происходит и у соседей и во всем мире. Ее учили, что всегда побеждает сильнейший, тот, кто более зол, свиреп и смел. А все остальные не достойны даже сожаления. Если человек не может себя защитить и позволяет, чтобы его убили, значит не стоит его и жалеть, значит он этого и заслуживает.
     Вот в таких условиях росла и взрослела Констанция.
     Однажды Жак сказал Констанции:
     - Ты уже большая и должна уметь постоять за себя.
     - Но ведь вы всегда защищаете меня.
     - Иногда нас может не оказаться рядом и тебе самой придется бороться за свою жизнь и честь. Поэтому давай я научу тебя стрелять.
     Констанция с радостью согласилась, а старый Гильом Реньяр согласно закивал.
     - Правильно, Жак, обязательно научи. Пусть это и не женское дело, но это искусство никому еще не помешало. Не жалей ни пуль, ни пороха.
     И Жак с Клодом принялись вдохновенно учить Констанцию искусству меткой стрельбы. После нескольких уроков рука Констанции окрепла. Она уже не жмурилась, услышав выстрел, не дергалась испуганно в сторону.
     А еще через несколько недель Констанция стреляла не хуже самого Виктора. Да и верхом она ездила тоже отлично.Старый Гильом был очень доволен своей воспитанницей.
     Иногда по вечерам он спускался во двор, слуга выносил заряженные пистолеты и подзывал Констанцию. Та радостно подбегала к нему.
     - Ну что, Констанция, ты покажешь старому Гильому как метко ты научилась стрелять?
     Констанция уверенной рукой брала пистолет, взводила курок и стреляла. Гремел выстрел, Гильом Реньяр удовлетворенно хмыкал, видя, как пуля впивалась в ствол старого дерева.
     - А еще? - говорил старик.
     Констанция брала второй пистолет - и вторая пуля ложилась рядом с первой.
     Старый Гильом тоже брал в дрожащие руки пистолет, долго и старательно целился, зажмурив один глаз, затем стрелял. А потом беспомощно разводил руками.
     - Что ж поделаешь, я уже старый, рука потеряла былую твердость, да и глаза не те. А ведь раньше об искусстве Реньяра знали и говорили все. Я мог с двадцати шагов, почти не целясь, попасть в маленькую монетку.
     Но больше всего Констанции была по душе не стрельба и не верховая езда, больше всего ей нравилась тишина и одиночество. Но ей так редко приходилось бывать одной! Вечно рядом с ней крутился кто-нибудь из Реньяров или слуг.
     Если вначале Констанции льстило подобное внимание, то в последнее время начало обременять. И она выпросила у старого Гильома разрешение иногда гулять в одиночестве.
     Тот с нескрываемым неудовольствием дал согласие,но строго-настрого предупредил, чтобы Констанция не смела покидать владений Реньяров и пересекать ручей, за которым начинались земли Абинье.
     Констанция пообещала, что всегда будет помнить о наказе.
     Да честно говоря, она и сама опасалась соседей, ведь столько плохого рассказывали о них Реньяры.
     К тому же Констанции было известно, какие нравы царят вокруг. Не проходило и месяца, чтобы кого-нибудь не убили и не ограбили, чтобы в овраге или на проселочной дороге не нашли чей-нибудь труп.
     Королевские солдаты часто появлялись в этих краях, выслеживая и разыскивая мятежников и разбойников. К тому же один из мятежников был родственником Абинье, и она сама видела объявление о награде за поимку Марселя Бланше. По вечерам она слышала разговоры братьев Реньяров о том, что было бы очень неплохо изловить этого Бланше и отдать в руки судьи, взамен он им за это отвалит изрядную сумму денег.
     Поэтому Констанция, выходя из дому, всегда брала с собой пару заряженных пистолетов. А старый Гильом Реньяр знал, что его воспитанница уже сможет постоять за себя. Но тем не менее, на сердце у него всегда было беспокойство, когда Констанции не было рядом.
     Но в последние годы Констанции не так часто доводилось бывать одной. У нее появилась еще одна забота.
     Действительно, над женщинами рода Реньяров тяготело какое-то странное проклятие. Стоило старшему брату Виктору Реньяру жениться, как его жена тут же начала сохнуть. И ради хилого мальчика она покинула этот свет. Но Виктор, казалось, не очень переживал из-за смерти жены, а может, он просто умело прятал свои чувства. Он как и прежде предавался разгульной жизни, пируя и пьянствуя со своими сомнительными друзьями, подолгу отсутствовал в доме и возвращался пьяным. На вопросы отца грубо отвечал, что сам знает, что делает.
     Мальчика назвали Анри и через пару лет уже никто, глядя на него не мог сказать, что он родился хилым и полгода его жизнь находилась на волоске от смерти.
     Констанция очень любила Анри и подолгу бывала с ним, занимая его нехитрыми забавами. Анри тоже отвечал Констанции преданной любовью. Он делился с ней своими детскими радостями и секретами и даже иногда Констанции приходилось брать на себя ответственность за его проказы.
     Но с появлением внука старый Гильом все равно не охладел к Констанции. Он даже иногда советовался с ней, стоит ли ему поступить тем или иным образом.
     А когда однажды она робко заметила, что стоило бы привести в порядок дом, Гильом не пожалел денег и нанял работников.
     Благодаря стараниям Констанции дом Реньяров приобрел человеческий облик. Появилась кое-какая мебель, много посуды, и старый Гильом Реньяр почувствовал на закате дней, что он счастлив и жизнь его удалась. Его уже так не мучили угрызения совести, он надеялся, что многие из его прегрешений простятся ему, ведь он сумел дать Констанции счастье. И самое странное - у него появилось желание жить. Ему больше не хотелось, как прежде, покинуть этот свет как можно скорее. Он понимал, что пока жив он, Гильом Реньяр, Констанция будет счастлива и защищена. Он боялся, что его сыновья, завидуя в душе Констанции, попробуют потом отыграться на ней.
     Вот и сегодня, позавтракав, Констанция подошла к Гильому Реньяру и обняла его за плечи.
     - Что тебе, моя дорогая? - в глазах старика застыл вопрос.
     От нехитрой нежности девушки его сердце дрогнуло. Ведь никогда никто из его сыновей, даже когда они были маленькими, не обнимал его, не шептал ему на ухо ласковых слов.
     А Констанция всегда находила время, чтобы поболтать со стариком, утешить его или развеселить, в лицах показывая ему проделки сыновей или показывая самому Гильому Реньяру как он раскуривает трубку. Тогда старик хохотал беззубым ртом и
     Похлопывал себя немощной ладонью по колену. Его глаза делались влажными, и он как ни старался, не мог сдержать смех.
     - Ну, хватит, хватит, Констанция, - говорил тогда Гильом, - иначе я умру от смеха.
     Хотя в шутках девушки не было ничего необычного. Просто она от природы была наблюдательной и очень умело копировала смешные черты в поведении домочадцев.
     Вот и теперь, изобразив старику, как ссорятся Жак с Клодом из-за лакомого куска мяса, она развеселила старого Гильома, разогнав его мрачные мысли.
     - Наверное, ты хочешь о чем-то попросить меня? - догадался Гильом.
     - Да, честно признаться я хотела бы отлучиться из дому.
     Старик стал серьезным.
     - Это не безопасно, я попрошу одного из сыновей сопровождать тебя.
     - Нет, Гильом, я хотела побыть одна.
     - С самого утра? - удивился старик.
     - Да, мне хотелось бы съездить к ручью. Там так хорошо по утрам.
     - Я сам уже давно не был там, - сказал старик и вспомнил, как он любил ездить к водопаду, вспомнил, что там в самом деле чудесно по утрам, когда в воздухе пахнет свежестью.
     - Я боюсь за тебя, - все-таки сказал старик, - ведь ты очень дорога мне.
     - Ну что со мной может случиться, Гильом?
     - Всякое может случиться, - рассудительно заметил старик.
     - Но только не со мной, - заметила Констанция.
     - Именно с тобой.
     - Ты же знаешь, Гильом, я возьму с собой оружие и в случае чего смогу постоять за себя.
     - Хорошо, если ты заметишь опасность раньше, чем кто-то подкрадется к тебе. Тогда ты не успеешь воспользоваться пистолетом.
     - Я буду очень внимательна, Гильом, и осторожна, можешь не беспокоиться за меня.
     - Ну что ж, ладно, - смирился старый Гильом, - но только к обеду обязательно возвращайся. Ведь ты же знаешь, я буду переживать и волноваться.
     - Нет, я не заставлю тебя ждать долго, к полудню я вернусь домой.
     Констанция поцеловала Гильома в щеку и выпорхнула из столовой.
     Тот остался сидеть в кресле, глубоко задумавшись. Он и сам не знал, почему вдруг так защемило сердце. Ведь сколько раз прежде Констанция одна выходила из дому, и он почти сразу забывал, что она находится одна, без защиты. А теперь он не находил себе места.
     Он хотел было задержать Констанцию и подошел к окну, но увидел Констанцию уже сидящей в седле.Он крикнул:
     - Констанция, будь осторожна!
     Та, не расслышав его слов, взмахнула рукой и пустила лошадь вскачь.
     Старик опустился в кресло возле окна и следил за Констанцией до тех пор, пока она не исчезла за холмами.
     Констанция сама не понимала почему, но это утро радовало ее как никакое другое. Цветы казались ей более яркими, а пронзительная голубизна неба ослепляла.
     Девушка все время подгоняла коня, как будто куда-то спешила и боялась опоздать, хотя до полудня времени оставалось много, и она могла вдоволь насладиться одиночеством на берегу ручья.
     Девушка знала, что никто сейчас ее не видит и поэтому ее улыбка стала безмятежной. Она уже не отбрасывала со лба растрепавшиеся от скачки волосы, не поправляла платье. Она всецело предалась чувству полета. Ветер пронизывал ее одежды, обдавая разгоряченное тело прохладой.
     - Скорее! Скорее! - торопила она коня, глядя не вниз, а на голубоватые холмы, за которыми скрывался ручей.
     Она даже не стала ехать по дороге, а свернула прямо на поле и помчалась по золотистой стерне. Испуганные птицы вспархивали из-под копыт стремительно несущегося коня, и это веселило Констанцию.
     Она свистела как заправский охотник, а лошадь от этого пронзительного свиста прижимала уши к голове и ускоряла бег.
     Поле кончилось внезапно, желтая стерня сменилась густой пожухлой травой. Тут Констанции пришлось немного придержать коня, ведь в густой траве могли оказаться камни, ямы, норы.
     Уже впереди был слышен шум водопада и над кустами вставала радуга от сверкающих на солнце брызг.Констанция осадила коня и спешилась. Конь послушно шел за своей хозяйкой, а та брела по мокрой от росы траве, все ближе подходя к ручью. Она не спешила, словно оттягивая момент радостной встречи. Изредка она склонялась, срывая понравившийся ей красивый полевой цветок, подносила его к лицу и жадно вдыхала аромат. Ее глаза сияли, а на губах была безмятежная улыбка. Она была похожа на ребенка, который наконец-то избавился хитростью от опеки
     Родителей и сейчас предоставлен сам себе. Подол ее платья был насквозь мокрым от росы, но Констанция даже не обращала на это внимания. Она босиком шла к ручью, ведь там у нее существовали любимые места, известные только ей одной.
     Никто из посторонних не рисковал заходить на земли Реньяров, а братьям возле водопада нечего было делать. Их сердца оставались абсолютно глухими к красоте и великолепию природы.
     Констанция остановилась возле бурлящей воды и осторожно пяткой попробовала воду. Та была пронзительно холодной. Казалось, что это не вода, а лед струится между камней. Констанция посмотрела на большой плоский камень, возвышающийся над другими камнями.
     Его поверхность была сухой и абсолютно гладкой. Лишь несколько крапинок капель блестели на нем.
     - Наверное, он уже прогрелся и мне на нем будет хорошо.
     Констанция ступила в воду, подобрав подол платья, и начала пробираться по скользким камням к большому валуну. Его гладкая поверхность и в самом деле уже прогрелась лучами утреннего солнца, и Констанция, усевшись на нем, стала смотреть в воду.
     Ее конь подошел к ручью, наклонился и понюхал воду. Затем он принялся жадно пить. Утолив жажду, животное зафыркало и застучало копытом о камень.
     - Иди, иди отсюда, - закричала на него Констанция, - иначе ты распугаешь всю рыбу!
     Конь словно бы поняв, что хочет от него хозяйка, кивнул и отошел на лужайку к сочной траве.
     Сперва Констанция не могла разглядеть среди стремительно несущихся струй силуэтов рыб. Но немного посидев на камне и постоянно глядя в одну точку, она наконец различила сре