емон исчез со  своими
людьми в ночи, не потеряв ни одного человека, зато его обратный путь был
усеян трупами.
   Вдобавок зима наступила на один месяц ранее обыкновенного и  уравняла
осаждающих и осажденных, покрыв их пеленой снега и  дымкой  тумана.  Все
стало белым за одну ночь; ручей и пруд Сен-Жан  покрылись  льдом,  а  на
самой Мерте появились льдины. В  Нанси  поселились  голод  и  страдания;
холод, болезни и страх царили в лагере бургундцев.
   Обеспокоенный Антуан Бургундский попытался поговорить с братом:
   - Почему вы так настаиваете на зимней кампании?
   Мы каждый день теряем солдат. Давайте снимемся и уйдем в  Люксембург,
а весной вернемся.
   - Это даст возможность Рене сформировать  армию,  а  в  Нанси  успеют
запастись продовольствием. Нет, брат. Я решил провести Новый год в  этом
проклятом городе, из которого я собирался сделать столицу  империи.  Они
долго не протянут. Лошадей они уже съели.
   Сейчас они едят собак, кошек и даже крыс...
   В Нанси мужественно переносили трудности,  жгли  мебель,  чтобы  хоть
немного согреться, и предпринимали отчаянные  вылазки  в  надежде  найти
продовольствие.
   У  бургундцев  с  этим  особой  проблемы  не  было,   так   как   они
контролировали на севере дорогу на Мец и на Люксембург,  по  которой  им
доставляли продукты. Кампобассо, Шиме и Нассау получили  строгий  приказ
зорко охранять эту дорогу. Каждое утро сам герцог отправлялся  проверять
посты и состояние передовых укреплений.
   Фьора по достоинству могла оценить  его  распоряжения:  благодаря  им
Кампобассо находился далеко, и она могла без боязни выходить на прогулку
в любое время, так как в доме все насквозь прокоптилось и в  нем  трудно
было дышать. "Мы выйдем отсюда прокопченные,  как  окорока",  -  ворчала
Леонарда, и  поэтому  каждое  утро  в  сопровождении  Баттисты  они  шли
прогуляться по направлению к пруду Сен-Жан или в сторону  леса  Сорю.  И
вот однажды, воспользовавшись тем,  что  на  минуту  проглянуло  солнце,
Фьора дошла до опушки леса,  где  увидела  дровосека,  рубившего  дрова,
которые он складывал в повозку. Ей внезапно захотелось с ним поговорить,
и она подошла к нему.
   - Вы местный, добрый человек? Здесь в округе не так уж много домов.
   - Я живу довольно далеко, но в такое время надо заботиться о том, чем
бы согреться, - ответил он.
   Мужчина распрямился,  потирая  поясницу,  и  с  высоты  своего  роста
посмотрел голубыми глазами на молодую женщину. Несмотря на бороду и усы,
пораженная Фьора не могла не узнать Дугласа  Мортимера.  Бросив  быстрый
взгляд вокруг, чтобы посмотреть, где находился  Баттиста,  она  увидела,
что тот сделал себе лук и стрелы и сейчас охотился на ворон, поэтому  не
мог ничего слышать из их разговора.
   - Что вы здесь делаете? - прошептала она.
   - Как видите, я занимаюсь делом. Вас не так  просто  увидеть.  Король
беспокоится  о  вас  и  спрашивает,  не  стали  ли  вы  бургундкой?  Ему
рассказывали о молодой женщине, которая не расстается с  Карлом  Смелым.
Вы его любовница?
   - Не говорите глупостей, - сердито оборвала его Фьора.  -  У  герцога
нет любовниц. Но он держит меня при себе, считая чем-то вроде талисмана.
   Бородатая физиономия расплылась в улыбке:
   - Если вы были при Грандсоне и при Мора - то действительно!
   - Ему было предсказано, что, пока я с ним, он не умрет...
   - Понимаю. Но ведь у вас есть ноги, и  бог  не  обидел  вас  разумом.
Отчего за все это время вы от него не сбежали?
   - Посмотрите на этого мальчика, который  сейчас  охотится  на  ворон.
Если я сбегу - его казнят!
   - Это действительно проблема, но  ее  можно  решить.  Но  нам  и  так
повезло, что вы пришли сюда. Уже много дней я прихожу в лагерь и  продаю
дрова или, как вчера, зайцев. Надо было, чтобы  ко  мне  привыкли.  Я  и
дальше так буду делать, но прежде скажу вам вот что: король хочет, чтобы
я увез вас отсюда, потому что опасность растет с каждым днем.
   - Поблагодарите его, но пока опасность мне не  грозит.  Я  хотела  бы
только знать, где находится герцог Рене? Вам это известно?
   - Сейчас он еще далеко, но к концу года его  ждут  здесь.  В  этом  и
опасность.
   - Мне это не страшно. Можете вы мне сказать, с ним ли грек  Деметриос
Ласкарис?
   - Греческий врач? Он всегда с ним.  Нам  надо  расстаться,  чтобы  не
вызывать подозрений.
   - Еще вопрос: зачем вернулся Кампобассо?
   -  Из-за  денег  и..,  из-за  вас.  Берегитесь!  Этот  мерзавец  смог
отвратить от себя даже короля, который  и  отослал  его!  В  критический
момент он, конечно, сбежит.
   Король признателен вам  за  то,  что  вы  для  него  сделали,  но  он
опасается, что вы можете стать жертвой. Кампобассо  хочет  добиться  вас
любой ценой, и с  этого  времени  не  выходите  из  дома.  Я  постараюсь
охранять вас, но все равно вы должны быть осторожны.
   Пока они разговаривали, Мортимер снова принялся за работу.  Баттиста,
подстреливший двух ворон, подошел к ним с добычей. Фьора поздравила  его
и похвалила за ловкость.
   - Вы собираетесь их съесть? Я слышала, что они очень жесткие.
   - Нет, если их долго варить, но я хотел их предложить  этому  бедному
человеку. Сейчас дичь стала такой редкой!
   Дровосек принял подарок с  выражением  трогательной  благодарности  и
таким местным акцентом,  что,  чтобы  не  рассмеяться,  Фьора  поспешила
отойти в сторону. Эта встреча доставила  Фьоре  радость  и  одновременно
взволновала ее. Если Мортимера  схватят,  его  сразу  повесят,  как  это
случилось с квартирмейстером Рене  II,  жителем  Прованса  Сюффреном  де
Баски, которого захватили в тот момент,  когда  он  пытался  провезти  в
город порох и мясо.
   Все следующие дни Фьора не выходила из своей комнаты, проводя время с
Леонардой, которая подхватила простуду, когда помогала Маттео де Клеричи
ухаживать за больными. За это время  состоялся  большой  прием  в  честь
протонотариуса Хесслера, который привез письмо и драгоценности от принца
Максимилиана для своей  невесты  Марии  Бургундской.  Герцог  постарался
принять его как можно лучше, несмотря  на  недостаток  продовольствия  в
лагере. Фьора не выходила из своей комнаты, потому что среди собравшихся
увидела Кампобассо. Еще она надеялась, что монсеньор Нанни прибудет, как
обычно, вместе с  аббатом  из  Ксантера,  но  Хесслер  прибыл  без  них;
новостей от Панигаролы тоже не было. И тогда она  подумала,  что  старый
легат мог и умереть.
   После этого наступил Новый год, неся новые беды и  лишения.  В  Нанси
люди умирали от голода, а оставшиеся в живых разбирали  обрушенные  дома
на растопку печей, чтобы не греться  рядом  с  пожарами  от  бургундских
снарядов, которые, впрочем, нечем  было  тушить,  потому  что  вся  вода
замерзла; в лагере положение было не намного лучше.  Каждый  день  стоил
жизни  многим  солдатам.  Безжалостный  мороз  губил  людей  сотнями.  В
рождественскую ночь герцог Карл после мессы бродил среди  солдат  вместе
со своим врачом и Антуаном Бургундским, пытался всех подбодрить,  угощал
вином и ругал командиров, которые, по его мнению, не заботились о  своих
людях.
   После дневной мессы, на которой  никто  даже  не  пел,  герцог  велел
позвать к нему Фьору.
   - Я печалюсь и сожалею, но  вынужден  просить,  чтобы  вы  оставались
по-прежнему рядом со мной,  мадам  де  Селонже,  -  сказал  он,  впервые
называя ее этим именем, - и от всего сердца прошу меня простить...
   Я знаю.., мне нечего ждать от судьбы, и, возможно, господь  не  хочет
больше меня терпеть. Но все же у меня не хватает мужества  расстаться  с
вами...
   - Из-за предсказания раввина? - осторожно спросила Фьора.
   - А! Вам это известно! Но вы ошибаетесь. У меня осталось единственное
желание: умереть в бою. Бургундия, о которой я мечтал.., так и останется
мечтой. Когда придет Лотарингец, у меня останется не  более  пяти  тысяч
человек. Нет, я вас прошу остаться со мной, потому что  хочу  как  можно
дольше видеть образ чистой красоты. Вы понимаете?
   - Не теряйте мужества, монсеньор! - попыталась ободрить его Фьора.  -
Это так на вас не похоже! Вы - великий герцог всего запада, вы...
   - Тот человек, которого вы ненавидите? Помните?
   - Я уже давно думаю не так! Мой супруг так любил вас!
   - Спасибо. Но хватит печалиться. Сегодня Новый год, и я хотел сделать
вам подарок, достойный вас.
   Сняв со своей шеи цепочку, герцог передал  ее  Фьоре.  На  ней  висел
красиво ограненный бриллиант голубоватого цвета.
   - Сохраните это в  память  обо  мне,  потому  что  вполне  может  так
случиться, что вы больше не увидите своего приданого.
   - Монсеньор! Я не могу принять это...
   - Это моя воля, и вы должны выполнить ее. А сейчас идите и пошлите ко
мне Оливье де Ла Марша.
   Глубоко взволнованная, Фьора медленно шла в свою комнату, держа  руку
на еще теплом камне. Она поняла, что мечтатель наконец просыпается  и  с
холодной ясностью начинает различать  образы  надвигающихся  опасностей.
Карл был похож на кабана, которого обступила собачья свора,  и  он  знал
это и не хотел уходить от судьбы,  он  хотел  только  защищать  себя  до
самого конца. Но живым он никогда не сдастся.
   В ночь святого Сильвестра Кампобассо дезертировал и увел с собой  две
тысячи триста солдат. Он соединился  с  герцогом  Лотарингским,  который
находился всего в двух днях пути, чтобы  попросить  у  него  в  качестве
награды город Коммерси. Он ожидал радостной встречи, а встретили  его  с
полным безразличием. Швейцарские капитаны,  которые  окружали  Рене  II,
грубо заявили ему, что не желают сражаться рядом с предателем.
   Его отправили охранять мост Буксьер через Мерту, меньше чем  в  одном
лье от Нанси.
   - Может быть, я встречу более теплый прием, когда принесу вам  голову
Карла Смелого? - крикнул он им в ярости.
   - Будет очень жаль, если такая благородная  голова  попадет  в  такие
грязные руки, - ответил Освальд де Тир Штейн.
   4 января 1477 года лотарингская армия заняла предместье Нанси,  после
того как уничтожила находившийся там бургундский гарнизон. Битва  должна
была состояться на следующий день.
   В это утро Фьора смотрела, как падал снег. Было не  слишком  холодно,
все вокруг устилал белый покров. Ни она,  ни  Леонарда  в  эту  ночь  не
спали. К ним шло их освобождение, но обе испытывали  такое  же  чувство,
как накануне катастрофы... Отряд за отрядом солдаты  покидали  лагерь  и
выходили на исходные позиции, расплываясь,  точно  призраки,  в  снежном
вихре...
   После мессы, на которой они были все вместе, герцог Карл простился  с
ними, а потом занялся с оружейниками, которые помогали ему облачиться  в
воинские доспехи.
   Вдруг, когда  на  него  уже  надевали  шлем,  упал  золотой  лев.  Со
спокойным безразличием Карл наблюдал, как на  красно-синем  ковре  лежал
символ величия Бургундии, а затем пристально посмотрел в глаза  бастарда
Антуана.
   - Это знак свыше, -  только  и  сказал  он,  в  то  время  как  слуга
прикреплял льва на место. Затем Карл надел шлем  и  собирался  выходить,
как появился Багтиста и склонил перед герцогом колено:
   - Прикажите дать мне оружие, монсеньор! В этой битве я  хочу  быть  с
вами!
   - Разве ты забыл свою миссию? Оставайся рядом с дамой.
   - Я больше не нужен донне Фьоре и хочу  биться  рядом  с  вами!  Я  -
Колонна! Это имя дает мне право быть там, где опасность!
   - Пусть будет так, как ты хочешь, дитя, - произнес герцог  с  бледной
улыбкой на застывшем  лице.  -  Пусть  ему  дадут  оружие!  И  прощайте,
прощайте все!
   Он вышел. Морс, его великолепный скакун, ждал  хозяина  в  прекрасной
сбруе, вместе с лошадьми остальных рыцарей. Герцог сел в  седло,  сделал
прощальный жест  рукой  в  сторону  обеих  женщин  и  тронулся  в  путь,
сопровождаемый  всей  свитой.  Фьора  увидела,   как   золотой   лев   и
черно-лиловый штандарт постепенно исчезли в снежной метели.
   - Вам бы лучше вернуться в комнату, - попросила Леонарда, - на  улице
холодно.
   - Подожди немного...
   Фьора не хотела, чтобы старая подруга увидела, как из ее  глаз  текли
слезы, и отошла на несколько шагов.
   Нападение было неожиданным: появились трое  всадников,  один  из  них
подхватил ее и перекинул через седло, не обращая внимания на  ее  крики,
потом сразу повернул лошадь и поскакал  прочь  так  быстро,  как  только
позволял уже довольно глубокий снег.
   - Я долго ждал, но теперь ты  моя,  моя  навсегда,  -  раздался  крик
похитителя.
   Фьора  уже  узнала  Кампобассо  и,  не  переставая  кричать,   начала
отбиваться, чтобы как-то соскользнуть на землю, что  замедляло  скорость
лошади.
   - Оглушите ее, отец, - посоветовал один из всадников. - От шишки  еще
никто не умирал, а нам надо спешить!
   - Убейте меня, - воскликнула Фьора. - Или я это сделаю  сама,  потому
что никогда не буду принадлежать тебе! Ты мне противен...
   Она поранилась  о  доспехи,  но  не  прекращала  своего  бесполезного
сопротивления. Кондотьер, возможно, и воспользовался бы советом Анджело,
но из-за непроницаемой белой пелены появились трое  других  всадников  и
преградили им дорогу.
   - Стой, Кампобассо! Я  знал,  что  ты  предатель.  А  теперь  я  хочу
посмотреть, правда ли, что ты еще и трус! - закричал Филипп де  Селонже.
- Ты украл мою жену и за это заплатишь своей жизнью!
   - Возьми ее, если хочешь, - ответил  похититель  и  поднял  Фьору  на
руках, превратив в живой щит. Но голос Филиппа оказал на молодую женщину
магическое действие. Ногтями она  вцепилась  в  открытое  лицо,  которое
виднелось в отверстии поднятого забрала.
   Кампобассо издал дикий вой и расслабил хватку.
   Она тут же этим воспользовалась и соскользнула в снег...
   - Отличная защита, - одобрил Дуглас Мортимер. - А теперь  отойдите  в
сторону, потому что мы еще с ними не закончили!
   Третий всадник, который оказался Эстебаном, соскочил на землю и помог
Фьоре встать на ноги.
   - С вами все в порядке? - спросил он.
   - Да, но.., откуда вы?
   - Вам это объяснят позже. А сейчас мне некогда!
   Он сел на лошадь и присоединился к своим друзьям. А между  Селонже  и
его врагом уже начался бой, и были слышны звуки скрещивающегося  оружия:
боевого топора Селонже  и  цепа  Кампобассо.  Мортимер  выступил  против
Анджело, а третий, еще один сын Кампобассо, достался Эстебану.
   Прижавшись к дереву и затаив дыхание, Фьора не чувствовала ни холода,
ни сырости, ни ветра. Она со страхом следила  за  развернувшейся  на  ее
глазах яростной схваткой. Фьора молилась о том, чтобы  победа  досталась
тем, кто защищает правое дело...
   Внезапно раздался  крик  агонии,  заглушая  взаимную  брань,  которой
обменивались противники.
   - Джованни! - раздался вопль Кампобассо.
   На снег упало безжизненное тело,  и  он  окрасился  в  красный  цвет.
Эстебан, который был вооружен гораздо легче своих товарищей, прыгнул  на
круп лошади своего противника и моментально перерезал ему горло. В то же
самое  время  Филипп  воспользовался  оплошностью  Кампобассо,   который
смотрел на сына, и топором нанес ему страшный удар, раскроивший шлем,  и
ранил неаполитанца в голову.., но  тот  остался  в  седле.  Увидев  это,
Анджело, кое-как отбившись от ударов Мортимера, схватил лошадь  отца  за
повод и потащил ее в сторону:
   - Отец, бежим!
   И оба всадника исчезли в снежном вихре.
   Филипп уже снял свой шлем и бежал к жене.
   - Моя любовь! Он не ранил тебя?
   - Нет...  О,  Филипп...  Я  уже  потеряла  надежду  тебя  увидеть!  Я
думала...
   Но он заставил ее замолчать страстным поцелуем, так крепко прижав  ее
к своей одетой железом груди, что она застонала.
   - Вы ее раздавите, - заметил Мортимер, - и  всем  будет  очень  жаль.
Дайте ей немного пожить!
   Филипп освободил Фьору из объятий и расхохотался:
   - Ты прав, друг мой, но от большого счастья  люди  сходят  с  ума.  Я
доверяю мою жену вам: берегите ее!
   - Филипп! - позвала Фьора, когда увидела, что муж снова вдевает  ногу
в стремя. - Ты ведь не оставишь меня?
   Она бросилась к нему, но его улыбка уже исчезла.
   - Так надо, Фьора! Там  идет  бой,  и  мой  принц  может  не  увидеть
завтрашнего дня. Мне  надо  к  нему!  Спасибо  вам,  друзья,  и  спасибо
монсеньору  Рене,  который,   как   настоящий   рыцарь,   позволил   мне
присоединиться к своим, как  только  стало  известно,  что  моя  жена  в
безопасности!
   - Филипп! - надрывно звала Фьора. - Вернись!
   Тебя могут убить!
   - Я надеюсь, что нет, потому что я тебя люблю!
   Он ударил  лошадь  сразу  обеими  шпорами  и  быстро  скрылся;  Фьора
бросилась было за ним вслед, однако Мортимер схватил ее и силой заставил
остановиться.
   - Успокойтесь! - резко сказал он. - Он не простит вам,  если  вы  ему
помешаете: речь идет о его чести!
   В это самое мгновение раздался зловещий звук огромных  горских  труб.
Было чуть за полдень, и схватка началась...
   Она  долго  не  продлилась,  несмотря  на   отчаянное   сопротивление
маленькой бургундской армии. Похожая на  огромного  барана,  швейцарская
фаланга,  ощетинившись  копьями,  появилась  из-за  леса  Сорю  и  смяла
неприятельские войска, которые ждали атаки по фронту.
   Несколько  раз,  пока  армия  еще  защищалась,  а  раненый   Галеотто
спускался к Мерте со своими уцелевшими солдатами, в самой  середине  боя
можно было заметить Карла Смелого, который  свирепо  бился,  прежде  чем
исчезнуть.
   Деметриос медленно ехал на лошади вдоль ручья Сен-Жан. Вокруг повсюду
валялись трупы, снег под которыми превратился  в  кровавое  месиво.  Уже
приступили к своей мерзкой работе мародеры,  а  в  освобожденном  городе
зазвонили колокола всех церквей.
   Доехав до пруда, грек услышал слабый  стон.  Он  спешился  и  отвязал
медицинскую сумку. Пруд был покрыт  льдом,  но  в  некоторых  местах  он
провалился под тяжестью  мертвецов.  Грек  стал  осторожно  продвигаться
вперед, ощупывая перед собой дорогу.  Стон  стал  слышнее.  Карл  Смелый
лежал среди замерзшей озерной травы, ноги были в воде, а  вся  одежда  и
доспехи залиты кровью. Герцог был перед ним, с пронзенной копьем грудью,
а из его бедра торчала пика. Шлем с золотым орлом лежал у его плеча,  но
Деметриосу не нужно  было  это  доказательство,  он  и  без  того  узнал
лежащего перед ним человека, которого так давно ненавидел.
   Раненый почувствовал его присутствие и открыл глаза:
   -  Спасите...  Бургундия,  -  невнятно  прошептал  он,  и   Деметриос
наклонился над ним. Его враг был перед ним, дрожащий,  отданный  на  его
милость. Ему надо  было  сделать  только  одно  движение,  и  его  месть
осуществится. Он уже стал искать на поясе кинжал, но тут услышал:
   - Ради бога, помогите...
   И грек вспомнил, что он врач. Рука, которой  он  намеревался  нанести
удар, была создана совсем для другого: перевязывать раны,  ухаживать  за
больным, лечить... и горечь мести прошла.  Взявшись  за  копье,  которое
пригвоздило тело герцога к земле, он осторожно вытянул его,  потом  стал
так же медленно расстегивать доспехи.
   - Не шевелитесь, - приговаривал он, - я - врач.
   Я позабочусь о вас, а затем пойду за помощью...
   Он приподнялся, чтобы пойти за своей  медицинской  сумкой,  и  в  это
время пущенный опытной рукой боевой топор раскроил Карлу  череп.  Герцог
умер на месте, а Деметриос, оторопев, смотрел, как убийца убегает прочь.
Карл Смелый умер, а с ним и Бургундия.
   Его помощь уже не была нужна.
   Грек оставался еще какое-то время  на  том  же  месте  и  внимательно
присматривался к мертвому герцогу, пытаясь найти в его  чертах  то,  что
долгие годы питало его ненависть.
   - Вы тоже не смогли его убить? - произнес холодный голос,  и,  подняв
вверх глаза,  Демегриос  увидел  Леонарду,  которая  смотрела  на  него,
скрестив на груди руки.
   - Нет, - ответил он с новым для себя чувством смирения, - нет,  я  не
смог. Прежде всего я врач.
   - И вы  хотели,  чтобы  его  убила  она,  это  невинное  создание,  о
страданиях которого вам известно больше, чем кому-то другому. Не  правда
ли, легко сказать