о просто было совпадение, крещение ребенка происходило в том же соборе, где Констанция родила сына. И совершил обряд один из священников, разговаривавших с молодой женщиной, пытавшихся уговоритьКонстанцию, чтобы она совершила смертный грех, изменила мужу и открыла свое сердце королю Витторио, которого сжигала любовная страсть.
     Король тоже присутствовал на обряде. Его лицо было мрачным, а взгляд был постоянно устремлен в одну точку, куда-то поверх головы епископа, производящего крещение ребенка, нареченного Мишелем.
     Старый епископ время от времени поглядывал на молодую счастливую мать, шептал слова молитвы, произносил звучные латинские фразы, а потом окропил из серебряного кувшина головку младенца теплой водой и закончил обряд крещения торжественной молитвой, прославляющей господа бога.
     Арман и Констанция были счастливы. А старая графиня де Бодуэн буквально не находила себе места от переполнявших ее чувств. Она мечтала иметь внука и вот, наконец, господь бог послал ей такое счастье. Она то и дело заглядывала в плачущее личико ребенка, перепуганного всем происходящим, что-то шептала ему но ребенок реагировал на ласковые слова своей бабушки очень своеобразно.
     Он запустил ручонку в густые волосы парика и долго не выпускал, так, что старая графиня де Бодуэн едва отделалась от своего строптивого внука. Но даже это маленькое происшествие не омрачило праздник и счастливое семейство вернулось в свой дворец в прекрасном расположении духа.
     - Арман, ты счастлив? - спросила Констанция, уже сидя в карете.
     - Да, дорогая, - негромко прошептал граф де Бодуэн и отпрянул от окошка, лицом к лицу столкнувшись со своим королем.
     - Что тебя напугало, муж?
     - Ничего, ничего, дорогая.
     Но Констанция и так все поняла. Она увидела широкую спину короля. Монарх удалялся к своему дворцу, подданные спешили за своим королем, едва поспевая за его широким шагом. Парик развевался на ветру, лицо короля было решительным и мрачным. Казалось, ничто не может развеять его настроения, ничто не можетзаставить короля улыбнуться. Уже подходя к дворцу, король Витторио остановился. Он поднял голову и долго смотрел в безоблачное голубое небо.
     - Готовьте завтра соколиную охоту, - коротко отдал король приказание.
     - Да, ваше величество, все будет сделано в лучшем виде, - сокольничий поклонился королю.
     Но сделав еще несколько решительных шагов, король Витторио остановился, будто натолкнулся на невидимую преграду. Он обернулся. Все подданные склонили головы в поклоне.
     - И еще. Не забудьте пригласить на соколиную охоту графа де Бодуэна и его молодую жену Констанцию де Бодуэн.
     - Будет исполнено, ваше величество, - ответил один из подданных.
     Констанция и Арман возились с маленьким Мишелем когда во дворец вошел слуга с приглашением.
     - Что случилось? - сверху спросил граф.
     - Его величество, граф, приглашает вас на соколиную охоту.
     - Да, можете передать королю, что я обязательно буду.
     - Но король хотел, чтобы присутствовала и ваша супруга, графиня де Бодуэн.
     - Моя супруга? - граф напрягся.
     - Да, это желание короля.
     - Хорошо, можешь быть свободен, - граф отпустил посланника.
     Констанция, которая все слышала через открытую дверь, опустилась в кресло и прикрыла и без того бледное лицо руками.
     - Ты слышала, дорогая, что сказал король? Графиня де Бодуэн оторвала ладони от лица и он увидел, что по ее щекам текут слезы.
     - Нет, нет, дорогой, я не пойду.
     - Но, Констанция, ведь ты должна прекрасно понимать, что мы всего лишь подданные и не должны ослушиваться приказа его величества.
     - Арман, скажи королю, что я себя плохо чувствую.
     - Но ведь это не так, Констанция, я не смогу соврать.
     - Я не хочу идти туда и не хочу вновь встречаться с королем. От этих встреч у меня на душе остается тягостный осадок.
     - Констанция, но пойми, я не могу появиться перед королем без тебя. Он начнет расспрашивать, интересоваться и вообще, ты ставишь меня в неловкое положение.
     - Арман, но ты подумай, в каком положении нахожусь я!
     - Да, да, дорогая, я знаю, как тебе непросто, но считаю, что все-таки будет более правильным, если мы появимся вместе. Я буду все время подле тебя.
     - Ты всегда, дорогой, говоришь это, а потом, в самый ответственный момент, ты оказываешься где-то Далеко.
     - Нет, Констанция, на этот раз я буду рядом.
     - Я не пойду! - нервно выкрикнула Констанция, вскочила со своего кресла и прошлась по комнате. - И не проси, не уговаривай, скажи королю все, что пожелаешь нужным. Я не пойду, я не выдержу встречи с ним, не выдержу его испепеляющего взгляда.
     - Но, Констанция, надо быть более благоразумной, надо спокойнее смотреть правде в глаза.
     - Может быть, ты, Арман, и можешь спокойно смотреть правде в глаза, а я боюсь.
     - Чего ты боишься, дорогая?
     - Я боюсь за тебя, боюсь за себя. И вообще мне страшно, мне хочется забрать ребенка и уехать в Париж или в Мато, в наш старый замок. Только там я буду чувствовать себя в безопасности, буду чувствоват себя спокойной и уравновешенной. А здесь я все время напряжена, все время готова сорваться.
     Граф де Бодуэн подошел к своей молодой супруге, нежно обнял ее, повернул к себе лицом и положил свою голову ей на плечо.
     - Констанция, Констанция, - зашептал граф де Бодуэн, - не думай ни о чем плохом, все будет прекрасно, вот увидишь, я знаю.
     - Хорошо, я пойду на эту проклятую охоту, будь она неладна! Но у меня такие предчувствия...
     - Да не думай ты ни о чем, - уже более наставительно обратился граф к своей молодой жене.
     А когда муж и жена спустились в гостиную, старая графиня де Бодуэн поняла, что ее невестка вновь о чем-то спорила с сыном.
     - Приходил посыльный от короля? - осведомилась старая графиня.
     - Да, он пригласил нас на соколиную охоту.
     - И вы пойдете? - графиня пытливо посмотрела на сына, потом на невестку.
     Констанция опустила голову, а Арман ответил за себя и за свою жену:
     - Конечно пойдем, ведь мы не вправе отказываться от королевского приглашения.
     - Да, да, мы всего лишь подданные, - закивала старая графиня и прикрыла лицо веером, - а подданные всегда должны выполнять волю своего повелителя.
     - А вот я не думаю, что это правильно, - резко встала из-за стола Констанция.
     - Почему ты, Констанция, считаешь себя вправе не подчиняться королю?
     - Потому что я знаю, что из этого приглашения ничего хорошего не будет, мадам.
     - Нет-нет, вы должны идти, никакие отговорки вам не помогут, а если ты, Констанция, не пойдешь, король вновь пришлет посыльного, а лишние пересуды нам ни к чему. Подобным действием ты выкажешь свое неуважение к его величеству и все станут говорить, что мы непочтительные подданные своего короля.
     - Боже, - воскликнула Констанция, воздев руки, - да и так уже все говорят обо мне черт знает что. Меня уже обвиняют во всех смертных грехах, по-моему, все в Пьемонте только и судачат о каких-то интригах короля по отношению ко мне. - Нет-нет, дорогая, молва пока говорит лишь о твоей верности мужу.
     - А о чем вы, мадам, хотите, чтобы все судачили? О моей неверности? О том, что я, Констанция де Бодуэн, стала любовницей короля, отдалась ему, вы хотите, чтобы все говорили об этом?
     - Нет, что ты, Констанция, успокойся, не нервничай, - Арман схватил ладонь своей жены и крепко сжал. - Да успокойся же ты, Констанция, подумай, о чем ты говоришь?
     - Я говорю правду, потому что знаю, о чем все думают и судачат. Все только и ждут того момента, когда же наконец нервы не выдержат, и я окажусь в постели короля. И ты, ты, Арман, мой дорогой муж, который клялся мне в верности на всю жизнь, ждешь этого же самого. И вы, мадам, ждете, когда же я буду сломлена.
     Графиня де Бодуэн пожала плечами, помахала веером, поднялась и не зная, что еще сказать невестке и сыну, с недовольным выражением лица удалилась на другую половину дворца.
     Констанция и Арман остались сидеть в гостиной, нприязненно посматривая друг на друга. Арман барабанил пальцами по крышке стола, а Констанция, чтобы как-то закончить этот разговор, сослалась на головную боль и покинула мужа.
     Арман с силой ударил кулаком по дубовой столешнице. Китайская ваза, стоящая на столе, тонко зазвенела. Букет цветов задрожал и на дубовую столешницу упало несколько розовых лепестков.
     - Действительно, ситуация безвыходная, - сам себе сказал Арман, - не пойти - плохо, пойти - тоже не к добру. "Что же делать? Может быть, Констанция действительно права и лучше будет сослаться на какую-нибудь болезнь, на годовую боль или сказать, что маленький Мишель совсем расхворался, и Констанция не решилась оставить его на попечение кормилицы? Нет, нет, надо идти, иначе король сочтет меня трусом. А ведь мне бояться нечего, я не преступник, никаких законов не нарушал. А Констанция - моя законная жена, и я останусь верен ей до конца своих дней". Граф де Бодуэн вскочил со стула и решительно направился в комнату своей жены.
     Констанция сидела у постели Мишеля, по ее щекам текли слезы. Она держала розовую ручонку в своих ладонях и что-то тихо шептала. Кормилица стояла в углу, прижав руки к груди.
     - Констанция, - тихо позвал граф де Бодуэн жену. Молодая графиня вздрогнула, но не обернулась. Она так и сидела, глядя на спящего сына.
     - Констанция, - вновь позвал граф, но поняв, что она не обернется, сам подошел к Констанции и уселся рядом.
     Ребенок открыл глаза и с изумлением посмотрел на взрослых, склонившихся над ним. Его маленькое розовое личико сморщилось, и он пронзительно заплакал.
     - Боже, что с ним? - воскликнула Констанция, всплеснув руками.
     Кормилица совершенно спокойно подошла к малышу, взяла на руки и принялась укачивать, расхаживая по комнате.
     - Может быть, он хочет есть или нездоров? - сказала Констанция и тут же ухватилась за эту мысль, как утопающая хватается за соломинку.
     - Нет-нет, мадам, ваш Мишель очень здоровый ребенок, просто уже время его кормить.
     Как раз в этот момент часы на городской башне начали бить, отсчитывая время.
     - Вот видите, мадам, он просыпается только тогда, когда хочет есть.
     - Ну что ж, корми, корми Мишеля, - как-то обреченно произнесла Констанция, вставая с низкого дивана, - а мы пойдем. Граф де Бодуэн взял ее под руку, и они вдвоем покинули комнату.
     - Ну так что ты решила, Констанция? - обратился граф Арман к жене.
     - Не знаю, как ты скажешь, так и будет. Ведь ты мой муж и должен во всем за меня отвечать.
     - Я думаю, Констанция, лучше будет, если мы все же пойдем на эту чертову охоту и не будем злить короля, ведь он и без того уже несколько месяцев пребывает в мрачном настроении и ищет повода,чтобы к кому-нибудь придраться, оскорбить. Так что, не стоит нарываться на королевскую немилость.
     - Да, дорогой, пойдем, - на лице молодой женщины появилось странное выражение.
     И если бы его увидел кто-то из тех, кто был знаком с Констанцией Аламбер раньше, он бы вспомнил, когда на лице Констанции было подобное выражение.
     Он бы наверняка вспомнил дом Абинье, готовящийся к нападению Реньяров, вспомнил Констанцию с тяжелым пистолетом в руках, когда она спустилась сверху в гостиную туда, где Этель и Лилиан отливали тяжелые свинцовые пули, а Филипп заколачивал окна толстыми Дубовыми досками.
     На лице Констанции была удивительная решимость, готовность стоять до конца - и в то же время какой-то затаенный страх. А вот граф де Бодуэн вздохнул с облегчением. У него не хватало сил на борьбу с королем и он полностью полагался на свою красивицу жену.
     - Идем на соколиную охоту, но ты, Арман, поклянись, что будешь все время рядом со мной.
     - Конечно, Констанция, клянусь тебе в этом, я не отойду от тебя ни на шаг.
     - Ну вот и хорошо, дорогой, - Констанция немного успокоилась и в своей комнате сразу же села за рукоделие.

ГЛАВА 4

     На соколиную охоту, которую устраивал король Пьемонта Витторио, были приглашены самые приближенные ко дворцу люди. Погода в этот день была великолепная, небо было почти безоблачным, ветер легко гнал редкие сизые облака.
     Король Витторио, стоя поодаль от своих придворных, с удовольствием осмотрелся вокруг: природа была безмятежна и спокойна. Охота проходила в узкой долине, зажатой грядой скал и высоким старым лесом. Пестрая толпа придворных поглядывала на своего монарха. Но король не спешил отдавать приказания, ондовольно долго любовался безоблачным небом, высокими деревьями, серыми острыми скалами, изредка бросал короткие взгляды на большого сокола, который сидел на руке его сокольничего. На голову птицы был надет кожаный колпачок, закрывавший ей глаза. Время от времени сокол взгдрагивал и кровожадно клекотал, пощелкивая острым клювом.
     - Какой красавец! - сам себе сказал король Витторио, приблизился к птице и прикоснулся к гладким перьям.
     Сокол тревожно защелкал клювом, и король Витторио отдернул руку.
     - О, хищник, ты рвешься в полет, хочешь как можно скорее начать охоту!
     Король посмотрел в сторону, где возле небольшого шатра охотники держали поводки, а охотничьи псы,
     Чувствуя, что скоро начнется забава, радостно тявкали, скулили, копали землю лапами и жадно рычали друг на друга.
     - Псы волнуются, чувствуют, охота будет прекрасной, - обратился король к своему сокольничему. Тот согласно закивал:
     - Да, ваше величество, охота, наверное, удастся.
     - Как всегда, - сказал король Витторио и щелкнул пальцами.
     Сокольничий вновь закивал и стал стаскивать кожаный колпачок с пернатого хищника.
     - Выпускай, - крикнул король, обращаясь к своему слуге, который держал в руках белую голубку, - выпускай, я тебе говорю!
     Охотник подбросил вверх птицу, и голубка, затрепетав крыльями, несколько мгновений висела в воздухе над головами придворных. Все с восхищением смотрели на грациозную белоснежную птицу, которая, сделав большой круг, вновь застыла над людьми.
     - Прогони ее! - отдал приказ король, и один из охотников громко и пронзительно засвистел.
     Белоснежная голубка встрепенулась и быстро начала набирать высоту, понемногу удаляясь в сторону.
     - Выпускай! - закричал король.
     Сокольничий освободил когтистые лапы своего подопечного и приподнял руку, отягощенную соколом, над собой. Тот как бы почувствовал, что ему дарована свобода, несколько раз дернул головой, в его круглых глазах сверкнуло солнце, и серый хищник, тяжело взмахнув огромными крыльями, сорвался с кожаной перчаткисокольничего.
     - Пошел! Пошел! - закричал охотник и принялся хлопать в ладоши. - Быстрее! Вон она!
     Но соколу не надо было указывать, где его добыча. Пролетев немного над толпой придворных, он тут же заметил белоснежную голубку и медленно взмыл в небо, сразу же разворачиваясь в сторону удаляющейся белоснежной птицы.
     - Быстрее! Быстрее! - выкрикивал король Витторио.
     Граф Арман де Бодуэн и его молодая жена Констанция стояли в толпе придворных в первом ряду.
     - Как она прекрасна! - прошептала Констанция указывая мужу на белоснежную голубку.
     - Да и сокол хорош, - глядя в другую сторону, сказал Арман, - он такой сильный и мощный, такой стремительный и быстрый...
     - Нет, нет, Арман, мне жаль эту белоснежную птицу.
     - Да чего ее жалеть, - криво улыбнулся граф де Бодуэн, - ведь это охота - и здесь должен победить более сильный, более проворный.
     - Я понимаю, Арман, о чем ты говоришь, но все равно мне ее жаль, ведь она беспомощна против такого страшного жищника.
     А в это время король Витторио, приложив ладонь козырьком к глазам, смотрел в безоблачное небо, где широко расставив крылья, мчался, как темный крест, сокол, настигая белоснежную голубку. А та, почувствовав, что ей угрожает опасность, полетела не к лесу, а развернувшись, направилась к толпе людей, как бы ища защиту у них.
     Сердце Констанции сжалось.
     "Вот сейчас, сейчас этот кровожадный сокол настигнет голубку и убьет!"
     Но голубка вновь легко развернулась и, пролетев над толпой придворных, почти касаясь их голов, снова взмыла вверх.
     А серый хищник не смог сделать такой же быстрый и резкий поворот и пролетел намного вперед. Затем он снова начал разворачиваться.
     - Уходи! Уходи! Лети к лесу! - забыв обо всем вдруг вскрикнула Констанция и принялась хлопать в ладоши, как бы аплодируя ловкой белоснежной голубке. - Скорее к лесу, там он тебя не догонит, там спасешься!
     Но ручной голубь был уверен, что спастись он может только в руках людей, что только с человеком он будет в полной безопасности. Поэтому голубка, сделав еще один круг, вновь направилась к толпе.
     А король Витторио в это время ликовал. Он постукивал каблуком, сжимал и разжимал кулаки. Услышав же восклицания Констанции, он хищно взглянул на молодую женщину, и на его губах появилась странная, многообещающая улыбка. Правда, этой улыбки никто, кроме сокольничего, не заметил.
     - Граф де Бодуэн, - крикнул король, - ко мне!
     - Не уходи, Арман, не уходи, не оставляй меня одну! - зашептала Констанция на ухо своему мужу.
     - Граф де Бодуэн, я жду! - вновь повторил свою просьбу-приказ король.
     Граф де Бодуэн, понимая, что не может остаться с женой, с каким-то смятением поклонился Констанции. Та схватила его за руку.
     - Арман! Арман! Будь со мной, не оставляй, не оставляй меня здесь!
     Многие из придворных, услышав этот страстный шепот женщины, переглянулись.
     - И вы, графиня, подойдите ко мне, - бросил король Пьемонта Витторио. - Скорее, а то вы пропустите самый интересный момент.
     Король указал охотнику, который выпустил голубку, место - и охотник послушно побежал по высокой траве, время от времени останавливаясь и издавая пронзительный свист. Белоснежная птица, услышав свист своего хозяина, вновь развернулась и направилась к нему.
     А серый пернатый хищник уже летел прямо за ней.
     Граф де Бодуэн со своей молодой женой приблизились к королю и стали возле него.
     - Смотрите, что сейчас будет! - сказал король Витторио, поднимая правую руку. - Смотрите, Констанция, смотрите. И как раз в этот момент сокол настиг свою жертву. Он ударил ее в грудь, вонзил в нее свои острые когти и, судорожно забившись в воздухе, две птицы стали медленно планировать в высокую траву.
     - Это незабываемое зрелище, - сказал Витторио, - смотрите, он бьет ее мягко и сильно.
     - Нет, нет, - прошептала Констанция, все еще надеясь, что голубка сможет вырваться и скрыться, и удар острых когтей не смертелен.
     Но женщина, не очень искушенная в охоте, ошибалась: голубка была уже мертва.
     - Он бьет ее мягко, прямо в сердце. Он разрывает острыми когтями ее грудь и вонзает свои когти в сердце, - злорадно усмехаясь, проговорил король Витторио.
     - Да-да, - ваше величество, именно так оно и происходит, - переминаясь с ноги на ногу, произнес граф де Бодуэн.
     Констанция стояла, опустив голову. А большой серый сокол уже сидел на изуродованной, обагреннойкровью белоснежной голубке. Та еще трепыхалась в траве, ее крылья вздрагивали. А сокол, вскинув голову и вращая своими круглыми глазами, радостно заклекотал.
     - Он издал победный крик, - произнес король Витторио, - он настоящий охотник, ничего не боится и ни перед чем не останавливается. Самое главное для него - это увидеть жертву.
     - Да-да, ваше величество, - ответил граф де Бодуэн.
     - А мне, если признаться, все это очень не нравится.
     - Но почему же, графиня?
     - Потому, ваше величество, что это убийство, потому, что это очень жестоко.
     - Нет Констанция, это абсолютно не жестоко. Сокол ведет себя так же естественно, как и эта белая птица. Сокол рожден на свет для того, чтобы убивать, господь бог дал ему острые когти, зоркие глазаи сильные крылья.
     - Я понимаю, ваше величество, но ничего не могу с собой поделать, мне это не нравится, - принялась оправдываться графиня де Бодуэн.
     - Не нравится, графиня? К этому надо относиться абсолютно спокойно, это естественно и побеждает всегда тот, кто более