м городе, можно рассказывать что тебе заблагорассудится и о ком хочешь? И разумеется, ей поверили?
     - Всегда верят тому, что нравится черни.
     - Правда? Тогда скажи, как чернь восприняла известие об аресте Иеронимы? Каким образом ее свекор днюет и ночует в Сеньории?
     - Народу неизвестно об этом аресте.
     Лоренцо отвел глаза от лица молодой женщины, запылавшего гневом, и его низкий голос стал еще глуше, когда он сказал:
     - Иеронима бежала из тюрьмы до того, как стало известно о ее аресте. Она в бегах, и никто не знает, где она...
     - Что?! - в один голос воскликнули Фьора и Деметриос.
     - Как это случилось? - спросил грек, стараясь ничем не выдать своих чувств.
     - У стражников было два клиента Пацци, и они тут же предупредили Джакопо. Он пришел со своими людьми и с испанским монахом за своей невесткой, она была еще без сознания. Это позволило им сказать, что она стала жертвой обмана и колдовства... Труп Пьетро, выловленный в реке, и признания Вираго подлили масла в огонь. Фра Игнасио призывал народ на всех площадях и перекрестках схватить тебя, Фьора, и Деметриоса...
     - А ты, - бросила Фьора, - что ты делал в это время?
     Ты, хозяин Флоренции, всемогущий Лоренцо Великолепный?
     Что делал ты в то время, когда убивали твоего друга, моего отца? Что делал ты в то время, как меня обвиняли в Санта-Лючия, когда меня выкрали из монастыря, затем спрятали у Вираго, которая отдала меня в руки этого презренного Пьетро и он стал меня душить? Если бы не Деметриос, он убил бы меня, а ты ничего не предпринял. Ты меня лишил всего, ты позволил...
     - Поджечь дворец Бельтрами, - тихо сказал грек. - Это он горит, я не ошибся?
     Фьора повернулась и с ужасом посмотрела на него.
     - Мой дом?
     - Да, Фьора, - произнес Лоренцо, - твой дом. Когда ты поймешь, Фьора, что мы живем в республике и что моя власть заключается в том, что я стараюсь сделать ее богатой, счастливой и могучей?
     - Я это понимаю. - Фьора прищурилась. - В то время, как ты позволяешь иностранному монаху управлять толпой, сам предпочитаешь беседовать с королями и великими людьми сего мира? Но знаешь ли ты, что этот посланец папы, ненавидящего тебя, является твоим врагом в еще большей степени, чем моим?
     Я лишь пешка на шахматной доске.
     - Что ты об этом знаешь? - Лоренцо устремил на нее пронзительный взгляд.
     - Я знаю больше, чем ты...
     И Фьора коротко рассказала, что произошло в большой зале монастыря Санта-Лючия.
     - Оставь монаха закончить свое дело, - добавила она с презрением, - и вскоре племянник Сикста IV станет хозяином Флоренции, хозяином, который заставит уважать свою волю!
     По мере того как она говорила, чрезвычайно подвижное, выразительное лицо Лоренцо позеленело, как будто краска с его бархатного платья перешла на него.
     - Монах живет в монастыре Сан-Марко. Сегодня ночью он будет арестован и препровожден под надежным эскортом до границ Флоренции. Я благодарю тебя за то, что ты представила доказательства того, о чем я подозревал. Деметриос может тебе это подтвердить...
     - Возможно, - произнесла с иронией Фьора, - но тем не менее нас подвергают всеобщему преследованию.., в то время как донна Пацци свободно разъезжает по большим дорогам.
     - Я обещаю разыскать ее, но для вас я ничего не могу сделать, кроме как дать вам возможность уйти и укрыть вас в надежном месте...
     - Я разыщу ее сама, - сердито бросила Фьора. - Можешь обо мне не беспокоиться, раз ты не смог отомстить за моего убитого отца, чья честь была запятнана...
     - Марино Бетти убит, и Савалье сделал это по моему приказу, - сказал Лоренцо в свое оправдание.
     - Да, но ночью, тайком, а не прилюдно и не на центральной площади! В результате мой отец по-прежнему остается отверженным, лгуном и, почему бы и нет, предателем в глазах всех горожан!
     - Действительно, почему бы нет? - вскипел наконец Лоренцо. - У меня есть все основания предполагать, что он предал республику, помогая своим золотом вооружить герцога Бургундского. Фуггеры потребовали выплаты по векселю ста тысяч флоринов, переведенных ими в казну Бургундии на счет мессира Филиппа де Селонже. Что ты на это скажешь?
     - Ничего.., нет, спрошу: деньги были выплачены?
     - Банку Фуггеров? Конечно, нет. Твой отец умер, и состояние находится под контролем...
     - Под твоим контролем и без всякого на то права! - бросила Фьора обвинение в лицо Лоренцо.
     - Это был единственный способ не дать им попасть в руки семьи Пацци, а твое удочерение подмочено ложным документом! Что касается Фуггеров, тем хуже для них! Они будут договариваться с герцогом Бургундским...
     - Итак, - медленно произнесла Фьора, - моего отца считают не только отверженным и лгуном, но и бесчестным человеком, его, чье слово никогда не подвергалось сомнениям?
     Это было мое приданое!
     - Твое приданое?
     - Неподалеку, в соседнем монастыре, я была обвенчана с посланником из Бургундии в ночь перед его отъездом. Он знал правду о моем рождении и потребовал заключить этот брак, потому что ты отказался помочь его хозяину. Теперь я графиня де Селонже.
     - Доказательства! Есть ли у тебя доказательства? - воскликнул Лоренцо, лицо которого из смертельно бледного стало багровым.
     Фьора уже была готова сказать, что она не знает, где теперь находятся бумаги, как вдруг раздался голос.
     - Вот они, сеньор! - спокойно сказала Леонарда и приблизилась, держа в руках пергаментный свиток, перевязанный зеленой лентой. - Ты найдешь здесь акт об удочерении донны Фьоры, ее свадебный контракт, подписанный и подтвержденный печатью ее супруга, копию векселя и даже аттестацию с подписью и печатью падре Антонио, приора монастыря. Мессир Франческо Бельтрами накануне смерти, зная о том, что его преследуют враги, передал все это мне...
     Лоренцо Великолепный взял свиток, протянул его Полициано. Внезапно отяжелевшим шагом Лоренцо прошел и сел в высокое кресло Деметриоса.
     - Читай! - произнес он.
     Поэт развязал ленту и пробежал бумаги взглядом, затем снова их свернул:
     - Все в порядке, сеньор!
     - Есть еще и другое доказательство, - сказала Леонарда и, достав из-за корсажа золотое кольцо с гербом Селонже, показала его Лоренцо, затем с торжественным видом надела его на палец Фьоры, которая тут же сжала руку, не сумев скрыть дрожь, охватившую ее.
     - Итак, ты супруга одного из первых лиц Бургундии? - Лоренцо невесело засмеялся и продолжал:
     - Так почему же твой супруг не явился вовремя, чтобы во всеуслышание защитить тебя перед теми, кто тебя обвинял? Почему не вызвал он на дуэль за невольно нанесенное оскорбление его имени?
     - Потому что в данный момент я, очевидно, уже вдова, - Фьоре не удалось скрыть своей горечи. - Мессир де Селонже готов был умереть, чтобы наказать себя за то, что своей женитьбой на мне он запятнал свое имя... Он продал себя, чтобы помочь Карлу Смелому!
     Лоренцо встал, сделал несколько шагов, чтобы успокоиться, затем остановился перед Фьорой. По ее застывшему лицу текли слезы.
     - Бедное дитя! - произнес он с бесконечной нежностью. - Сможешь ли ты когда-нибудь поверить в любовь мужчины?
     Будучи не в силах произнести ни слова и почувствовав вдруг себя бесконечно усталой, Фьора отрицательно покачала головой.
     - Во всяком случае, - продолжал Лоренцо, - если твой муж и умер, то это должно было произойти совсем недавно, так как его видели в тот день, когда грабили твой дворец!
     Кровь прилила к щекам Фьоры.
     - Этого не может быть, - произнесла она угасшим голосом.
     - Нет, - сказал Полициано, - это правда. Я видел его, но узнал не сразу, так как он был одет очень скромно. Селонже стоял в толпе и смотрел. Я увидел, как он с кем-то разговаривал. Возможно, Селонже спрашивал, что все это значило. Я не знал, по какой причине он находился здесь, и не сразу подошел к нему. Когда я решился, то не смог пробраться через толпу, и потом он бесследно исчез...
     - Я думаю, он шпионил, - предположил Лоренцо. - Я приказал обыскать все постоялые дворы, все таверны, - но никто его не видел, никто не мог сказать, что с ним стало...Фьора, казалось, не понимала, что он говорит. Она слушала Лоренцо с сияющими глазами, как будто раздавалось пение ангелов.
     - Он вернулся! - вздохнула она. - Он вернулся, хотя поклялся больше никогда меня не видеть...
     - Прости мне, Фьора, - сказал Лоренцо, - но ты уверена, что он хотел тебя видеть?
     - Кого же еще? - воскликнула молодая женщина с неожиданным возмущением.
     - Твоего отца. Город Нейс по-прежнему оказывает сопротивление Бургундии, и позавчера, первого мая, кончился срок перемирия, подписанного три года назад между Францией и Бургундией.
     - Ты осмеливаешься намекнуть, что он еще раз приходил за деньгами? - вспыхнула гневная Фьора.
     - За чем же еще? Селонже должен был знать, что произошло с тобой, раз он разговаривал на улице с горожанами, но он уехал и не искал тебя...
     Деметриос, увидев, что Фьора сникла, предложил ей опереться на его руку:
     - Может быть, стоит оставить ей возможность сомневаться? Разве она должна уехать в полном отчаянии? Хочу напомнить, что ты пришел сюда с тем, чтобы мы как можно быстрее покинули город. Слишком много произнесено слов, и поскольку нас выгоняют...
     - Я вас не выгоняю, - устало ответил Лоренцо, - я пытаюсь вас спасти, потому что, даже если вы отказываетесь верить в это, вы оба мне очень дороги. Вот тому доказательство!
     Он протянул Деметриосу письмо, на котором была печать с его гербом.
     - Это письмо для короля Франции Людовика, к которому я тебя посылаю. Он с радостью примет умелого врача, каким ты являешься, так как он страдает от геморроя. Кроме того, я сообщил ему, что ты - мой друг.
     - Благодарю тебя. А.., она? - Деметриос кивнул головой в сторону Фьоры, вокруг которой хлопотала Леонарда.
     - Я подумал, что ты мог бы сопроводить ее до Парижа, где у Бельтрами был кузен. Она ни в чем не будет нуждаться, так как Донати, который сейчас управляет делами ее отца, состоятельный человек. Но то, что я сегодня узнал, многое меняет. Дай мне чем писать, пока вы будете готовиться к отъезду...
     - Что касается меня, то все уже готово, - сказал Деметриос.
     - Мы тоже готовы! - произнесла Леонарда.
     Грек поставил на стол все необходимое для письма, и Лоренцо взял в руки перо, но Фьора остановила его:
     - Что ты хочешь написать?
     - Рекомендовать тебя королю Людовику, чтобы...
     - Жена Филиппа де Селонже служила тебе заложницей?
     Ты только что сказал, что я ничего не значу для человека, с которым меня соединила судьба.
     - Нет, - возразил Лоренцо. - Я собираюсь написать ему, что направляю к нему несчастную дочь Франческо Бельтрами, моего друга, которого я потерял. При дворе его имя известно.
     Лоренцо собрался писать, но Фьора схватила еще чистый лист и разорвала его.
     - Позволь мне самой распорядиться моей судьбой! Пока меня не признают невиновной и не восстановят в моих правах все.., и ты в том числе, я не могу воспользоваться твоими рекомендациями.
     - Фьора, я умоляю тебя, пусть пройдет время!
     - Время? В какой поэме Петрарка написал что-то похожее на: "Когда я достигну желанного берега, лавр останется без зеленых листьев..."? Ты, Лоренцо, никогда не пойдешь против воли народа. Но остерегайся того дня, когда его привлечет к себе новый кумир! И остерегайся папы!
     Высоко подняв голову, как будто она шла к славе, а не делала первые шаги в неизвестное будущее, Фьора повернулась спиной к Лоренцо Великолепному, к этому человеку, который еще недавно был для нее воплощением благородства и великолепия.., и вышла из комнаты.
     Четверть часа спустя, одетая в зеленый костюм пажа, который ей прислала Кьяра, она ставила свой сапог в стремя, которое поддерживал Лоренцо. Он дал ей свою собственную лошадь, Деметриос и Леонарда получили тех лошадей, которых привели Полициано и Савалье. Трое мужчин должны были спуститься в Бадию пешком. Эстебан сел на свою лошадь, а мул, который служил и хозяину, и его слуге, вез небольшую поклажу.
     Перед тем как уехать, Деметриос бросил прощальный взгляд на дом, который был первым тихим его пристанищем за долгие годы странствий. Его должны были запереть, если только разъяренная толпа не придет наутро и не подожжет его в ярости. Красавица Самия отправится в Бадию или во дворец на виа Ларга.
     Грек знал, однако, что он оставлял здесь друзей. Полициано, поцеловав его, заплакал, а Лоренцо крепко обнял.., прошептав, что в сумках, притороченных к седлу, было золото, так же, как и у лошади Фьоры. Но Деметриос не грустил, он думал о том, что теперь благодаря этой прекрасной женщине, у него появилась возможность отомстить. Да и потом, он привык к путешествиям, поэтому теперешний отъезд ему не казался трудным.
     Не желая признаться себе в этом, Леонарда была счастлива. Она нашла свое дорогое дитя и скоро увидит свою родную землю, Бургундию, красоту которой не смог вытеснить из ее памяти даже такой прекрасный город, как Флоренция. По крайней мере, это была подлинно христианская страна, в которой не служили мессу после того, как нахвалят языческие божества!
     Эстебан не думал ни о чем. Он следовал за своим хозяином, к которому привязался всей душой, но все-таки он был доволен, что уезжает. Он слишком любил приключения и стычки, чтобы отказаться от них ради удовольствий тихой жизни на лоне прекрасной природы. Конечно, развернулись захватывающие события с появлением в их жизни той, которую он называл про себя "мадонна с серыми глазами", но все же хорошо, что теперь они продвигались к новым горизонтам... Туда, где шла война.
     Фьора вслушивалась в ночь. Поднялся ветер, и он донес гул города, который все не успокаивался. Ей были видны отблески пламени и легкий дым, который поднимался над городскими стенами, напоминая просыпающийся вулкан. Там слышались призывы убить ее, и она должна была оставить всякую надежду когда-либо вернуться сюда. Однако, несмотря на страдания, которые выпали здесь на ее долю, сердце Фьоры оставалось в городе Красной Лилии. Как во сне, она услышала голос Лоренцо, который держал еще уздечку ее лошади...
     - Ты попрощаешься со мной, Фьора? Даже если ты меня презираешь, я хочу, чтобы ты знала: я остро переживаю твой отъезд. Ты уносишь с собой часть красоты этого города...
     - Прощай, сеньор Лоренцо! Если тебе так дорога красота города, береги Симонетту Веспуччи... Ты и ее можешь тоже потерять... - сказала Фьора, вспомнив предсказание Деметриоса.
     - Что мне Симонетта! Она любит не меня.., а ты... Мне кажется, теперь я мог бы полюбить тебя...
     Он подал ей уздечку, и Фьора взяла ее твердой рукой. В сумерках она видела, как блестели темные глаза Лоренцо, и вдруг, подчиняясь внутреннему импульсу, Фьора наклонилась и на короткое мгновение прижалась губами к его губам.
     - Тогда.., сожалей об этом! Думай обо мне, монсеньор!
     Она устремилась вперед, но Лоренцо задержал лошадь с силой, которую трудно было предположить в его худой фигуре.
     - Кто подарил мне этот поцелуй? Фьора Бельтрами или мадам де Селонже?
     - Ни та, ни другая. Девушка из этого города, простая флорентийка.
     Чтобы Лоренцо не видел слез, которые навернулись ей на глаза, Фьора пустила лошадь галопом по длинной кипарисовой аллее. Доскакав до ее конца, она остановила лошадь и стала ждать спутников. Деметриос подъехал первым.
     - Нам надо выехать на дорогу на Прато, - сказал он. - Наш путь лежит через холмы. Позволь мне ехать впереди!
     Фьора улыбнулась:
     - Если ты направишься туда, куда я хочу ехать!.. Иеронима сбежала, но я найду ее. А пока нам надо свести счеты с Другими.
     Она сняла свою шляпку и встряхнула головой, чтобы еще раз ветер с холмов поиграл ее волосами. Ночь была прекрасная, тихая, напоенная весенними запахами. Ночь, созданная для счастья, а для нее это была первая ночь изгнания...
     Вдали послышался звон колокола монастыря во Фьезоле, звавшего к вечерней службе. Фьора закрыла глаза, чтобы навсегда запомнить его звук. Ее рука нащупала золотое кольцо, Подвешенное на цепочку.
     - Филипп, - прошептала она тихо, так-, что даже ветер ее не услышал, - почему ты вернулся, Филипп?


    Жюльетта БЕНЦОНИ
    МЕРА ЛЮБВИ
    КАТРИН

    КНИГА СЕДЬМАЯ

OCR AngelBooks


Анонс

     В заключительной книге многотомного романа "Катрин" Жюльетта Бенцони проводит своих героев через трудные испытания, позволяющие им в полной мере познать великую силу любви, перед которой отступает даже смерть.

Часть первая. КОРОЛЬ В ПЛЕНУ

Глава первая. ПЕПЕЛИЩЕ

     "Нижний город в огне!" Беранже де Рокморель молнией пересек огромный двор и устремился вверх по лестнице высокого господского замка. В четырнадцать лет хватает здоровья уже с порога громко возвестить о несчастье.
     Как пушечное ядро крик пересек комнату, долетел до окна и каменной скамьи, где Катрин проводила долгие часы, потеряв счет времени. Она неподвижно сидела с закрытыми глазами, углубившись в поток приятных и грустных воспоминаний, остановить который была не в силах.
     Больше всего молодую женщину мучили мысли о ее муже Арно. Тяжелораненый, он умирал в доме нотариуса. Монсальви оказался для нее недосягаем, хотя дом находился напротив.
     У Катрин не было ни малейшей возможности узнать - жив ли еще он, невольный заложник Роберта де Сарбрюка, товарища по опасным приключениям, Дворянчика из Коммерси. Арно переодели в поношенное монашеское платье брата Ландри и в таком виде пронесли незамеченным в дом нотариуса. Ландри был незаменимым другом, так удачно ниспосланным самим Провидением на помощь Катрин в столь страшный час.
     Удалось ли Ландри - в чем он поклялся - спасти жизнь, готовую вот-вот угаснуть? Выскользнув из рук Дворянчика и укрывшись в замке, Катрин не один раз заново пережила события последних месяцев: осаду Монсальви грабителями Жеводана, свой отъезд в Париж, куда она отправилась на поиски мужа, которому грозила гибель, и многое другое - заточение Арно в Бастилию, затем его побег усилия, которые она предприняла, чтобы вытащить его из беды... Потом ее вызвала в Шатовилен умирающая мать. И, наконец, этот ужасный сюрприз по приезде...
     Катрин не удалось избавиться от того потрясения, которое пережила она, узнав, что предводитель головорезов по прозвищу Гром и Арно де Монсальви - одно и то же лицо, И в довершение - ссора между супругами, вызванная ревностью Арно, убежденного в том, что Катрин навещала в Шатовилене не мать, а своего бывшего любовника - герцога Бургундского. А до того, как Арно сразила стрела арбалета, он выгнал жену и поклялся убить ее, если та осмелится снова появиться в Монсальви. Все это было чудовищно глупо. Но мог ли гордый сеньор де Монсальви хладнокровно рассуждать? Одному Богу известно, во что бы превратилась прежняя любовь, если бы он был еще жив!
     - Госпожа Катрин, - повторил нетерпеливо юношеский голос, - вы слышали? Пожар... - Он не успел закончить. Катрин встала, сбросив с себя оцепенение, румянец окрасил ее бледные щеки, жизненные силы возвращались к ней. Беранже облегченно вздохнул, заметив ее внимательный взгляд. Столько дней подряд он напрасно читал графине свои прекрасные поэмы, пел нежные песни, чтобы вызвать живую искорку в потухших фиалковых глазах!
     Теперь в них было что-то похожее на ужас. Но Беранже де Рокморель предпочитал видеть свою хозяйку испуганной, но только не безразличной.
     - Как пожар? - прошептала она. - Кто же поджег город ?
     - Возможно, люди Дворянчика перед уходом отсюда. Они исчезли из нижнего города. Ни одного не видно, все вокруг пылает, кроме церкви.
     Катрин выбежала из зала. Паж устремился за ней, успев заметить лишь шлейф платья, извивающийся по каменным ступеням, как черная змея. В мгновение ока оба оказались внизу. Двор замка походил на разбушевавшееся море. Солдаты сеньора де Ванденеса пришли на выручку Шатовилена. Но их отчаянные вылазки не смогли снять осаду города. Сейчас они спешно седлали лошадей. Пахло оружейной.
     - И это для того, чтобы вы поджарили