ка, с которым я когда-то была знакома, вот и все! А теперь доброй ночи, дядюшка Матье!
     Сделав торговцу тканями и его новому другу реверанс, она поспешно вышла из комнаты и, пока Матье не успел перехватить ее, поднялась по деревянным ступеням, а затем пошла по узкой галерее, ведущей к спальням, все двери которых выходили на внешний балкон. Она остановилась перед дверью комнаты Арно, из-под которой пробивался слабый луч света. Она чувствовала страстное желание войти и посмотреть на спящего. Ее комнатка находилась на дальнем конце балкона, по соседству с той, которую занимал этот красивый раненый рыцарь.
     Она стояла там какое-то мгновение под ударами ветра и мокрого снега. Гроза разыгралась по-настоящему, и теперь дул свирепый ветер. Клубы водяной пыли напоминали гонимые над самой землей облака; истерзанные деревья в судорогах клонились то туда, то сюда под порывами неистового ветра. Катрин затрясло от холода под плащом, который она набросила себе на плечи.
     Сегодня ей нравилась эта дикая погода. Ярость стихий совпадала с той бурей, которая бушевала в ее сердце. Она была немного испугана неистовством внезапно открывшихся в ней страстей. Никогда до того не ощущала она такой жажды быть рядом, дотронуться, обнять существо из плоти и крови. За несколько секунд прежняя Катрин, встречавшая страстные признания молодых дижонцев с ледяным хладнокровием и бессознательно жестоким смехом, превратилась в страстную женщину, для которой любовь мужчины внезапно стала самим смыслом существования. Даже та Катрин, которая трепетала от сладкой истомы, когда ее целовал Филипп Бургундский, уже исчезла....
     Что скажет Матье, если найдет ее в комнате Арно? Катрин отбросила эту нелепую мысль, сказав себе, что он спит в кокюшне и, значит, вряд ли будет снова подниматься наверх. Зачем? Не в состоянии больше совладать с собой, она взялась рукой за щеколду двери и, открыв ее, вошла в комнату.

Глава четвертая. РАНЫ ЛЮБВИ

     Арно и черный раб спали. Огромный нубиец, свернувшийся, как большая собака, улегся перед очагом. Раненый неподвижно лежал на постели. Обернутые вокруг головы бинты выглядели, как белоснежный шлем. Странные приспособления из деревянных планок и пропитанных клейстером полотняных бинтов, которыми кордовский врач обмотал сломанную ногу, заставляли его лежать, вытянувшись на спине, что придавало ему сходство с мертвецом. Слегка поколебавшись, Катрин склонилась над кроватью, чтобы поближе рассмотреть лицо спящего. Глаза его были закрыты. У стены стояла деревянная скамья с разбросанными по ней красными подушками. Она попыталась придвинуть ее ближе к кровати, но скамья была слишком тяжела, и она села на нее, уронив сцепленные руки на колени.
     Тяжелое дыхание раненого наполняло комнату. По-видимому, он не чувствовал боли. Глядя на него, Катрин решила, что он все-таки красивее Мишеля. Скорее всего из-за того, что это был мужчина в полном расцвете сил, в то время как Мишель казался мальчиком. На вид ему было года двадцать четыре. Под причудливым головным убором, который соорудил ему мавр, резкие, но правильные черты лица выступали отчетливо, как будто были выгравированы. Прямой нос и квадратный волевой подбородок, сейчас синеватый от небритой щетины, делали лицо лишенным и следа мягкости, если не считать густых и необычайно длинных ресниц. Но юноша был не лишен обаяния. Катрин никак не могла оправиться от потрясения, произведенного его красотой. Попав под ее власть, девушка была охвачена странным волнением, поднимавшимся откуда-то из глубины ее естества. Оно непреодолимо овладевало ее телом, вызывая румянец на щеках.
     Горящее полено со снопом искр выпало из камина и покатилось по полу. Катрин вскочила и щипцами бросила его обратно в огонь. Черный раб заворочался, пробормотав во сне что-то неразборчивое, но Арко даже не пошевелился. Девушка со вздохом откинулась на спинку скамьи. Гроза прошла, но дождь все еще барабанил по крыше, а внутри маленькой комнатки было тепло и уютно.
     Мало-помалу, убаюканная монотонной дробью дождя, Катрин начала клевать носом н вскоре, растянувшись на скамейке, крепко уснула. Она не видела, как отворилась дверь и появился огромный тюрбан маленького доктора. Его пронзительный взгляд быстро окинул комнату, немного задержавшись на раненом; убедившись, что тот спит, мавр отвернулся, и на его дубленом лице появилось странное выражение, когда он увидел Катрин, спящую на скамье. Сначала он хотел подойти и разбудить ее, но остановился посреди комнаты и пожал плечами. Его губы скривились в иронической улыбке, и он вышел из комнаты так же тихо, как вошел, осторожно притворив за собой дверь.
     Катрин не знала, что маленький доктор, встретившись на галерее с Матье, запретил ему входить в комнату рыцаря, объяснив, что лихорадочное состояние сделало его сон очень чутким. Суконщик удалился на свою соломенную постель в конюшне, даже не подозревая, что его племянница спит в комнате рыцаря.
     Около половины пятого утра Катрин открыла отяжелевшие веки. Начинался день, и на птичьем дворе гостиницы голосистый петух пытался убедить всех, что своим кукареканьем он вызывает восход солнца. Арно не изменил позы, а нубийский раб, по-прежнему похрапывая, спал перед остывшим очагом. Катрин вскочила, скорчив гримасу от боли в занемевшем теле. Она тихо подошла к окну и, открыв его, выглянула наружу.
     После дождя на земле все еще оставались громадные блестящие лужи, в которых отражалось утреннее розовеющее небо. Стволы деревьев и листва блестели, как только что отлакированные. Пахло теплой конюшней и влажной землей - добрый деревенский запах, который девушка с наслаждением вдыхала. Она с грациозностью кошки медленно потянулась, зевнула и спокойно принялась расплетать косы, чтобы подставить волосы утреннему прохладному воздуху. Катрин расчесала их пальцами, потрясла и взбила, радуясь их шелковистому прикосновению к коже. Затем закрыла окно и вернулась к постели.
     Раненый все еще крепко спал... Уголки его плотно сжатых губ слегка опустились, йот крыльев носа вниз пролегли тонкие морщинки. Он казался таким молодым и трогательным, таким беззащитным, что невольно Катрин поддалась непреодолимому порыву. Она опустилась перед постелью на колени и прижалась щекой к смуглой руке, лежащей вверх ладонью на покрывале. Рука была теплой, но кожа на ней, огрубевшая от ежедневного общения с оружием, шершавой. Катрин прижалась к ней губами со страстью, захватившей ее врасплох. В горле у нее стоял комок, и ей хотелось плакать и смеяться одновременно. Но более всего она хотела, чтобы этот миг блаженства мог продолжаться вечно. Ей казалось, что весь мир вокруг нее куда-то исчез, оставив только Арно и ее в замкнутом заколдованном круге, о который билась, рассыпаясь в прах, тусклая действительность. В этот миг он принадлежал ей, ей одной...
     Зачарованная Катрин не заметила, как рука под ее губами зашевелилась, а другая протянулась и стала гладить ее волосы, густо рассыпавшиеся по кровати. Но когда руки внезапно соединились и охватили ее лицо, приподняв кверху, она поняла, что раненый рыцарь проснулся. Он лежал на боку, приподнявшись на локте, и, не отрываясь, смотрел на нее. Затем он начал медленно притягивать ее к себе. Она слабо вскрикнула и попыталась освободиться.
     - Мессир... отпустите меня... прошу вас...
     - Ш-ш-ш! - сказал он. - Тише.
     Покоренная властными нотками в его голосе, она замолчала и больше не сопротивлялась. У нее не было ни сил, ни желания делать это. Сердце в груди билось так бешено, что она едва могла дышать. Эти страстные черные глаза, приближающиеся все ближе и ближе, завораживали. Неожиданно рыцарь крепко обнял ее и увлек на свою постель...
     Когда он прижал Катрин к себе, по ее телу пробежали мурашки. Смуглая кожа Арно была влажной от мелкого пота. От него пахло теплой постелью, лекарствами и чем-то еще, чего она не могла точно определить, - возможно, бальзамом, которым была смазана его рана. Он тяжело дышал. И этот звук заполнял уши его добровольной пленницы. Она услышала проклятие, вырвавшееся у него сквозь сжатые губы, когда сдвинулась его нога в лубках. Она не пыталась сопротивляться. Бессознательно она всю жизнь ждала этого момента.
     Она застонала, когда его властный рот впился в ее губы, с неистовством изголодавшегося принуждая их раскрыться. В голове у нее звучал колокольный звон, радостный перезвон, древний, как сама земля. Безотчетно, бездумно она предалась рукам, которые скользили по ней, стремясь познать ее девичье тело. Для человека, находившегося прошлой ночью так близко от смерти, Арно де Монсальви проявил удивительную энергию. Он не тратил время на любезности или приятные речи. Его быстрые, уверенные движения были движениями солдата, для которого дорога каждая минута. И все же в этой напористости, которая лишала Катрин воли к сопротивлению, ока чувствовала и необычайную нежность. Она отдалась ему, забыв обо всем на свете, целиком предаваясь страсти. Их поцелуй, казалось, продолжался целую вечность, становясь все более нежным и доводящим девушку до безумия. Она уже не осознавала, что делает Арно. Он расстегнул ей корсаж и расшнуровал платье. Только тогда, когда его губы оторвались от ее губ и он с неистовством впился в ее грудь, Катрин заметила, что полураздета. Но вид ее обнаженного тела, розовеющего в полутьме и еще более оттеняемого черными волосами Арно, выбивающимися из-под повязки, нисколько ее не смутил. Ей казалось, что она изначально создана для единственной цели - отдаться этому мужчине, рождена для него одного, для его радости и счастья.
     С еще большей нежностью он раздевал ее одной рукой, лаская другой. Его пальцы медлили перед каждым новым открытием. Затем, с радостью и изумлением, они яростно ласкали каждый завоеванный участок. Он бормотал отрывистые, несвязные слова, которых ока не понимала. На мгновение его лицо приблизилось к ней. Она увидела, как заострилось оно от желания! Как его пылающие черные глаза ловят ее взгляд.
     - Как ты прекрасна! - простонал он. - Какая нежная, мягкая и розовая у тебя кожа.
     Он снова страстно приник к ее губам, и, обняв за талию, повлек се податливее тело под себя.. Катрин застонала.
     Нежный стон прозвучал почти как призыв.
     Внезапно во внутреннем дворе гостиницы раздался пронзительный крик:
     - Катрин! Катрин! Где же ты?
     - О Боже! Мой дядя!
     Резкие крики привели ее в себя, и, оттолкнув молодого человека, она села. Только сейчас она осознала свою наготу, поняла, что дверь в любую минуту может открыться, увидела нубийца, который зашевелился, просыпаясь. Зардевшись от стыда, она попыталась натянуть на себя одежду и высвободиться из объятий Арно. От удивления он выпустил ее, но затем снова привлек к себе со стоном:
     - Останься здесь... со мной!.. Я хочу тебя! Я убью каждого, кто войдет!
     - Я не могу! О, отпустите меня, ради Бога! Гибкая, как угорь, она каким-то образом выскользнула из постели. Надевая неловкими, трясущимися руками платье, она продолжала смотреть на него. Он был так бледен! Его лицо осунулось, как у голодного волка, и он бессознательно протягивал к ней руки с трогательной мольбой. Казалось, вся его сила и неистовство ушли от него. Это был просто человек, от которого отняли наслаждение, потому что он не смог его удержать своими слишком слабыми руками. Внезапно и совершенно неожиданно он весело рассмеялся.
     - Я не всегда буду прикован к постели, моя красавица! Я найду тебя снова! Клянусь святым Михаилом, ты просто околдовала меня!
     - Пожалуйста, забудьте о том, что случилось, мессир. Я прошу вас, - взмолилась Катрин, заканчивая зашнуровывать платье. - Я просто потеряла голову.
     Он снова расхохотался. Чистым, веселым, молодым смехом, который заставил его откинуться на подушки.
     Вдруг смех оборвался так же внезапно, как и начался, и он снова серьезно и страстно посмотрел на Катрин.
     - Забыть, как твои глаза меняют цвет, как ты трепещешь в моих руках! Забыть твое прекрасное тело и сладкий вкус губ? Даже если бы я дожил до ста лет, все равно ты просишь от меня слишком многого. Катрин... твое имя звучит, как музыка, и ты - самая чудесная из когда-либо рожденных женщин. Единственная женщина, которую я хочу...
     Разрываясь между желанием слушать еще и страхом рассердить дядю, Катрин медлила с уходом. Затем решительно сделала шаг по направлению к двери. Арно взмолился:
     - Что ж, иди, если должна... Но сначала подари мне еще один поцелуй, только один!
     Ока уже была готова броситься к нему, как вдруг проснулся черный раб маленького доктора, встал и начал разгребать угли, пытаясь разжечь огонь. Нубиец не обращал на них внимания, даже не глядел в их сторону, и Катрин подошла к Арно и уже наклонилась, чтобы поцеловать, но раздавшийся снаружи цокот конских копыт вновь остановил ее. Они услышали бряцание доспехов. Мгновенно насторожившись, Арно отвернулся от Катрин.
     - Что это? Там вооруженные люди...
     Она подбежала к окну и выглянула во внутренний двор. Она увидела группу солдат, которые, видимо, только что прибыли. Их было около десяти, и Катрин узнала их черно-серые мипарти, табары шитые золотом, которые носила личная охрана Филиппа Бургундского. На груди у них были вышиты герб герцога и девиз: "Другого у меня не будет".
     - Личная охрана герцога Бургундского, - сказала она. - С ними офицер...
     Высокий офицер с белыми перьями на гребне шлема спешился и подошел к Матье Готрэну, нервно мерившему шагами двор в компании Абу-аль-Хайра. Девушка узнала его немного нервные манеры и звучный голос.
     - О, да это, кажется, мессир де Руссе, - продолжала она.
     Арно скорчил гримасу.
     - Чума их всех раздери, моя дорогая! Ты так хорошо знакома с этими треклятыми бургундцами. Честное слово, похоже, что ты знаешь их всех.
     - Вы забываете, что я живу в Дижоне и являюсь подданной герцога.
     Тем временем внизу, во дворе, Жак де Руссе подошел к торговцу тканями, и его громкий голос раздался в спокойном утреннем воздухе:
     - Я рад, что нашел вас, мэтр Готрэн. Вообще-то я вас и искал.
     Матье поклонился так низко, что чуть не перекувырнулся через голову, тут же забыв о племяннице, отсутствие которой он не пытался объяснить.
     - Меня! Это, право, большая честь!
     - Да. Вас и вашу прелестную племянницу. Монсеньор Филипп обеспокоен, что вы можете встретить по дороге нежелательных людей, особенно когда будете проезжать по тем местам, которые наводнены англичанами и не подвластны Бургундии. Поэтому он послал меня, чтобы сопровождать вас и мадемуазель Легуа до самого Дижона.
     Больше Катрин не услышала ничего, так как сзади нее громоподобный голос прорычал:
     - Легуа... кто здесь Легуа?
     Повернувшись, она увидела сидящего па постели Арно, его лицо было белее простыни, глаза метали молнии. Трясущейся рукой он пытался сбросить с себя покрывало, готовый выпрыгнуть из постели. Увидев это, черный раб подбежал и обхватил Арно мощными руками. Арно вырвался как безумный.
     - Кто носит это проклятое имя? закричал он в бешенстве. - Кого зовут Легуа?
     - Что же... меня, мессир. Это мое имя. Меня. зовут Катрин Легуа.
     - Ты!
     В течение нескольких секунд лицо рыцаря выражало сначала недоумение, затем ярость и, наконец, неукротимую ненависть, которая исказила его черты. Его рот приоткрылся, обнаружив оскал, как у готового к броску зверя. Oн смотрел на нее так, будто увидел в первый раз; в его черных глазах не осталось и следа той страсти, которую она видела в них так недавно.
     - Твое имя - Легуа, - сказал он голосом, в котором кипела еле сдерживаемая злоба. - Тогда скажи мне... имеешь ли ты отношение к тем парижским мясникам, которые подняли мятеж несколько лет назад?
     - Да, они - мои кузены, но....
     - Замолчи! Ни слова больше. Убирайся!
     - Что?
     - Убирайся, я сказал тебе! Убирайся, пока я тебя сам не вышвырнул! В день моего самого черного горя я дал клятву убить любого, кто носит это имя. Я. не убью тебя, потому что ты женщина... но я не хочу больше видеть тебя, никогда!
     Катрин стояла ошеломленная, не понимая, что вызвало его ярость. Несколько минут назад этот человек шептал ей нежные слова и держал ее в объятиях, глядя на нее полными страсти глазами, и вдруг, в силу какой-то непонятной метаморфозы, стал ее врагом... Он отвергал ее... Сквозь стиснутые зубы он процедил;
     - Слушай меня внимательно. У меня был брат... Замечательный брат, которого я обожал. Он состоял на службе у Людовика Гиэнського. Во время бунта Кабоша мясники поймали его и убили. Они отрезали ему голову, как скотине на бойне. Он был молод, красив и знатен, он никогда не сделал никому ничего плохого, но они перерезали ему горло, как свинье. И человек, который убил его, был мясник по имени Гийом Легуа. Теперь ты знаешь... Так что у ходи отсюда и моли Бога, чтобы мы никогда больше не встретились.
     В голосе молодого рыцаря было столько гнева и столько страдания, что глаза Катрин наполнились слезами. Разочарование было слишком жестоким, чтобы его можно было вынести, а внезапное крушение той полной любви вселенной, которая была сотворена этой встречей, - слишком безжалостным! Снова встретить мечту, казалось уже погребенную навеки, и тут же увидеть, как она нелепо исчезает! Как же он мог так безжалостно обвинить ее в смерти Мишеля, когда именно она ради этого незнакомого мальчика всем рискнула и все потеряла?
     Она попыталась защититься:
     - Сжальтесь, мессир, дайте мне сказать и не осуждайте, пока не выслушаете. Знаете ли вы, что на самом деле произошло в тот кошмарный день, когда погиб ваш брат? Знаете ли...
     Арно резко перебил ее и указал на дверь:
     - Я знаю слишком хорошо. Убирайся... ты мне противна, меня тошнит от твоего вида. К тому же, тебя ждут внизу. Разве я не слышал, как только что прибывший рыцарь сказал, что герцог Бургундский послал его охранять тебя? Какая честь, какая любезность! Нетрудно понять, что ты за женщина, моя красавица! Герцог Филипп обожает таких, как ты!
     - Я ничто для герцога Филиппа, - сердито отрезала Катрин, краска залила ее лицо. - Он даже недавно арестовал меня. Что вы выдумываете...
     Смех Арно был еще более оскорбителен, чем его гневные слова.
     - Выдумываю? По своему опыту могу сказать, что ему не составило бы большого труда добиться твоей благосклонности. Ты - добрая шлюха и за свои прелести не заламываешь слишком высокую цену...
     Катрин вскрикнула, как раненое животное. Слезы градом покатились по ее щекам из широко раскрытых глаз. Она протянула к рыцарю дрожащие руки.
     - Ради Бога, мессир. Что я вам сделала, чтобы так со мной обращаться? Неужели вы не понимаете?..
     - Что сделала?. - язвительно сказал Арно. - Да то, что ты с радостью забралась в мою постель всего через несколько часов, как вылезла из герцогской! Кто знает, может, ты выполняла его приказ? Быть может, и западня, и это театральное спасение прошлой ночью все это лишь часть коварного плана. И твоя роль - узнать, когда я разомлею в твоих объятиях, о цели моей поездки. Поздравляю! Я вынужден признать, что ты едва не преуспела. Даю слово, на какой-то миг я потерял разум! Вероятно, это из-за того, что я не так часто встречал таких привлекательных шлюх, как ты. Теперь уходи отсюда! Я сказал, что не хочу иметь с тобой ничего общего...
     Вне себя от гнева, забыв о страсти, которую пробудил в ней рыцарь, Катрин, сжав кулаки, гордо подошла к постели.
     - Я не уйду до тех пор, пока вы не выслушаете меня... и не извинитесь передо мной!
     - Извиниться? Перед шлюхой?
     Он выплюнул это слово ей в лицо. От его жестоких слов Катрин отшатнулась, будто от удара, закрыв лицо руками. Смелость и гнев покинули ее. Нежный роман обернулся нелепым и унизительным фарсом. Спорить было бессмысленно, так как Арно от ярости ослеп и оглох. Она повернулась и, безвольно опустив руки, пошла к двери. Катрин уже почти открыла дверь, как внезапно проснувшаяся в ней гордость заставила ее обернуться. Надменно откинув прелестную головку с великолепной гривой волос, образовавших вокруг ее лица ослепительный ореол, она устремила презрительны