он не беспокоился за меня.
     Эстебан улыбнулся в ответ.
     - Вам будет лучше, если вы поживете немного с женщинами. Но я все же провожу вас до дворца Альбицци. Так мне будет спокойнее.
     - Взгляните! - воскликнула Коломба, указывая в небо. - Солнце!
     В небе снова засветило солнце. Облака рассеялись словно под сильным порывом ветра, и робкий луч солнца осветил окрестности. Крик восторга раздался с улицы.
     - Этот просвет они примут за божий знак, - проворчал кастилец. - А потом примутся выкапывать других несчастных из могил.
     Когда они подходили к дому Кьяры, рядом с которым находился дворец Пацци, во Фьоре невольно проснулась жалость.
     Великолепное здание было немилосердно изуродовано. В окнах не было стекол. Над взломанной дверью еще красовался фамильный герб Пацци. Повсюду виднелись следы пожара, уничтожившего все внутри. Во дворе валялись обломки предметов, ценность которых не могла быть понята вандалами. Вместо здания стоял одинокий остов, покинутый вдовами с их детьми, которые, вероятнее всего, скрывались в деревне или каком-нибудь монастыре.
     - Не печалься, дорогая, - сказала Кьяра, как бы читая мысли своей подруги. - Эти люди так же разрушили твой дворец. Но они хотя бы не будут преследовать женщин Пацци, как тебя. За исключением, надеюсь, этой проклятой Иеронимы. Говорят, что она вернулась.
     - Она мертва, - сказала Фьора. - Один из моих друзей зарезал ее в доме Марино Бетти, когда она пыталась задушить меня.
     - Вот так новость! - воскликнула Коломба, которая по праву слыла первой сплетницей Флоренции. - А почему об этом ничего не было слышно на рынках?
     - Потому что так пожелал монсеньор Лоренцо, - ответила Фьора. - По его приказу разрушили дом, в котором находилось ее тело. Теперь это ее могила. Она там так и останется с ножом в спине, который, кстати, его владелец даже не пожелал забрать. Кажется, что в развалинах осталась какая-то надпись.
     - Что за надпись? - спросила Коломба.
     - "Здесь Флоренция совершила акт справедливости. Ступай с миром, прохожий!"
     - Для такой гадины это даже слишком красиво, - заметила Кьяра. - Во всяком случае, хорошо, что ее уже нет в живых.
     - Гораздо лучше, чем ты думаешь, - сказала Фьора.
     Очутившись у Альбицци, где ей всегда было так хорошо, она с удовольствием почувствовала, что время остановилось и что возвращалось прошлое. Здесь ничего не изменилось, все было на своих местах. Даже запах оставался прежним. А засахаренные сливы, верх кулинарного искусства Коломбы, которыми ее угощали, были такими же вкусными.
     И даже дядя Кьяры, старый Людовико, совсем не изменился.
     Придя вечером к ужину, он поцеловал Фьору, словно и не расставался с ней, сделал ей комплимент и удалился в свою комнату. Часы, не посвященные ботанике, бабочкам и минералам, были для него потерянным временем. Лоренцо любил чудаковатого ученого, как и его отец и дед. И благодаря ему члены семьи Альбицци, изгнанные ранее, смогли вернуться во Флоренцию.
     Все события проходили мимо Людовико. Уходя из дома своего старого друга Тосканелли, Людовико был поражен, когда увидел, как мужчины и женщины тащили труп Джакопо Пацци.
     - Мне было трудно узнать в этом разложившемся трупе старика Пацци, так как я и не знал, что он уже умер, - с горечью сказал он.
     - Мой дорогой дядюшка, что же должно произойти, чтобы оторвать тебя от твоих занятий ботаникой? После убийства Джулиано Медичи Лоренцо и сеньория взялись за то, чтобы уничтожить семью Пацци. Разве ты забыл, что их дворец сгорел несколько дней назад? - спросила Кьяра. - Уже месяц льют дожди, и все эти люди считают, что виноват в этом Пацци, сын сатаны, которого похоронили в церкви. Надеюсь, что его все-таки перезахоронят?
     - Да, мне помнится, что Петруччио что-то говорил об этом.
     Вроде бы этого старика должны были закопать недалеко от земляного вала, рядом с воротами Святого Амброджио. Не так ли, Коломба? Я съел бы еще кусочек голубя.
     Поев, он пошел искать кошку, которая дремала возле камина.
     Он взял ее на руки и, пожелав обеим женщинам спокойной ночи, отправился в свой рабочий кабинет.
     Как и когда-то прежде, они легли в кровать Кьяры. Им надо было так много сказать друг другу. А сегодня вечером в особенности. Но для разговора им явно не хватило бы и ночи. Ночь была тихая, лунный свет освещал спальню каким-то таинственным светом. Белая акация, растущая прямо напротив спальни Кьяры, издавала тонкий, нежный запах. Ее лепестки падали прямо на подоконник. В этой атмосфере, полной нежности и теплоты, так напоминавшей прошлое, Фьора была откровенна с подругой больше, чем с Деметриосом. Ведь Кьяра была женщиной и могла лучше понять душевные порывы своей подруги.
     Кьяра посоветовала Фьоре - как, впрочем, и Деметриос - оставить в тайне свое замужество с Карло Пацци.
     - Подумай, ведь скоро начнется война, и Рим станет противником Флоренции. Вряд ли ты еще увидишься с этим юношей.
     - Однако я - его жена, а он вел себя как настоящий друг.
     Я знаю, что он так любил свой дом в Треспьяно. Ах, если бы только мне удалось вернуть его ему!
     - Твое желание понятно мне, но подожди немного. Кажется, что Лоренцо никак не придет в себя после всех этих событий. Ты, безусловно, помогаешь ему, но будь осторожной, ибо его поведение непредсказуемо. А что ты собираешься делать в будущем? Нельзя же тебе жить в зависимости от страсти суверена?
     - Ты хочешь сказать, от его каприза, мне кажется, это было бы более точное слово. Ведь до моего возвращения у Лоренцо была любовница А я уверена, что она у него была.
     - Да, Бартоломея дель Нази. Красивая, но очень хитрая женщина. А ее родственники стоят за нее горой. Им может не понравиться, что твое присутствие уменьшит их доходы". Боюсь, что тебе даже угрожает опасность.
     - Зачем им брать грех на душу? Я все же покину Лоренцо, Мне только не хочется ранить его душу.
     - Будь откровенной! Неужели тебе захочется отказаться от того, что он тебе дает?
     - Ты права. Мне хотелось бы, чтобы такое положение вещей продлилось еще немного. Впрочем, он хочет того же. И в знак расположения ко мне он предложил, чтобы послали в Плесси за моим сыном и Леонардой. Но я пока не решилась на это. Я не знаю почему, ведь это в интересах ребенка. Если он будет воспитан здесь, он сможет в будущем взять в руки дело моего отца.
     - Ты это серьезно говоришь? - удивилась Кьяра.
     - Конечно. С самого рождения мне хотелось, чтобы он пошел по пути моего отца: чтобы он был смелым, образованным, великодушным, ценящим красоту. Разве тебе это кажется невероятным?
     - Откровенно говоря, да.
     - Но почему?
     - Но ведь ты же вышла замуж за мессира де Селонже! Ты забываешь, что твой сын - это и его сын, что в его стране его имя известно, даже если это имя человека, заплатившего за свою жизнь на эшафоте. Тебе не удастся сделать из него флорентийского буржуа.
     - Тогда какая же ждет его трагедия?
     - Сейчас об этом говорить бессмысленно, но однажды он поймет это. Повзрослев, Филипп начнет задавать тебе вопросы, на которые надо будет отвечать. И может, кто знает, он выберет опасную жизнь воина, как и его отец, вместо спокойной жизни, которую ты для него мечтаешь создать, но в которой ему не найдется места. Твои корни были вырваны, и ты по себе знаешь, как это больно. Не делай так, чтобы у твоего ребенка была бы такая же жизнь. Воспитай его в любви и в памяти о твоем супруге, - наставительно сказала Кьяра.
     - А разве я не смогу этого сделать, если останусь с Лоренцо? - спросила Фьора.
     - Может быть, у тебя и получится, но я считаю, что ты должна расстаться с Лоренцо. Наверное, тебе мои слова покажутся странными, - добавила Кьяра с улыбкой, - но если бы у меня был ребенок, я бы пошла на любые лишения ради него и вынесла бы их с радостью.
     Не говоря ни слова, Фьора обняла свою подругу и поцеловала ее, скрывая слезы.
     - Не плачь, дорогая моя! - сказала Кьяра. - Я уверена, что ты еще будешь счастлива! А теперь спать! Уже скоро светает.
     Они проснулись от страшного крика. Кричала Коломба.
     Прямо босиком, в ночных рубашках, подруги бросились к открытой входной двери. Перед дверью лежала Коломба. Служанка похлопывала ее по щеке, слуга вопил благим матом, а молодой элегантный человек кричал вместе с Людовико Альбицци, стоявшим в одном халате и с котом в руке.
     Присоединившись к ним, молодые женщины увидели детей, которые убегали, таща что-то на веревке.
     - Что случилось, дядюшка? - с беспокойством спросила Кьяра, увидев, что старик просто стал красным от возмущения.
     - Да это все этот дьявол Джакопо Пацци. Опять он болтается по улице. Мне еще не приходилось видеть покойника, который так долго не может успокоиться.
     Фьора услышала всю историю из уст самой Коломбы, которой она дала выпить глоток вина. Гувернантка Кьяры готовила завтрак, когда услышала, как на улице ватага детей распевала песню. Спустя некоторое время кто-то сильно постучал в дверь молоточком. Коломба пошла открывать и закричала, взбудоражив весь дом: привязанный колокольной цепью разложившийся труп болтался на двери, а дети, смеясь, прыгали вокруг него и кричали:
     - Постучи в дверь, Джакопо! Постучи! Откройте дверь Джакопо де Пацци!
     Молодой элегантный человек, проезжавший на лошади, спугнул их. Они сняли с цепи свой жуткий трофей и поволокли его дальше, но отвратительный запах остался. Фьора почувствовала, как тошнота подступает к горлу. Она побледнела. Превозмогая тошноту, Фьора сказала:
     - Нельзя ли отвести донну Коломбу в дом?
     А в этот момент Кьяра пыталась увести в дом своего дядюшку, который что-то кричал и оживленно жестикулировал.
     - Конечно, - сказал молодой человек, взяв Коломбу под руку. - Я помогу.
     Фьора поспешила на помощь молодому человеку, чтобы проводить в дом Коломбу, которая едва держалась на ногах. Он внимательно взглянул на Фьору и едва не выронил Коломбу:
     - Святая мадонна! Это ты? Мне сказали, что ты вернулась, но я не мог в это поверить!
     - Почему? Ты считал, что я умерла? Так было бы удобнее для твоего спокойствия?
     Фьора смотрела без всякой злобы, а скорее с иронией на молодого человека, который когда-то ухаживал за ней. Лука Торнабуони был все так же красив, как и прежде, когда он добивался руки Фьоры, а может быть, стал только привлекательнее, так как эти три года разлуки добавили ему мужественности. Но Фьора отлично знала, какое малодушие скрывается за этим красивым лицом, достойным изваяния в бронзе. В тот страшный день, когда вся ее жизнь была загублена. Лука даже и не попытался прийти на помощь той, которую он, по его словам, так сильно любил. Он предпочел раствориться в толпе, как подлый трус.
     - Ну что вы там медлите? - спросил Альбицци, который решил наконец войти в дом. - Возьмите себя в руки, черт побери! Вы же уроните эту бедную женщину! А вы что здесь делаете, девочки? - спросил он, обращаясь к племяннице и к Фьоре. - Я, может, и рассеянный человек, но не до такой же степени, чтобы не заметить, что вы в ночных рубашках. В рубашках! На улице! А ну домой!
     Взявшись за руки, подруги пустились бежать вверх по лестнице. Лука крикнул вдогонку:
     - Позволь мне снова увидеться с тобой, Фьора! Нам надо поговорить. Скажи, я могу прийти к тебе?
     Склонившись над перилами лестницы, она бросила ему в ответ:
     - Я не у себя дома. И кроме того, у меня нет ни малейшего желания видеться с тобой.
     Несмотря на это заявление. Лука вернулся во второй половине дня, но Фьора вновь отказалась принять его. Ей, правда, хотелось понять, почему ее бывший кавалер, ухаживания которого она принимала в свое время, так как он был очень красив, и которому отвечала взаимностью, так старался теперь вновь встретиться с ней. Тем более ей было это непонятно, ведь Кьяра сказала ей, что Лука был женат и имел ребенка.
     - Если я буду поддерживать отношения со всеми женатыми мужчинами в городе, моя репутация не будет стоить и гроша, - сказала она Кьяре. - Тем более что у меня нет никакого желания разговаривать с ним.
     Вновь наступила хорошая погода. Это всех радовало, и благоразумные люди не видели никакой связи между капризами природы и трупом Джакопо Пацци, которого в конце концов сбросили в реку с моста Рюбаконте.
     В этот день обе подруги с удовольствием вышли погулять по улицам Флоренции, на которых постепенно восстанавливалась прежняя жизнь. Они решили подняться на холм, где прежде собирали цветы. Фьоре и Кьяре нравилось это место, откуда открывался прекрасный вид на окрестности города. Дожди не нанесли ущерба ни церкви, ни дворцу епископов. Стройные кипарисы на вершине холма напоминали строгих и неприступных стражей.
     Стоя наверху террасы, молодые женщины любовались видом города, расстилавшегося перед ними в легкой дымке, предвещающей жаркую погоду. Снизу от огородов поднимался пряный запах зелени - мяты, петрушки, укропа. Воздух был прозрачен и чист. В небе, словно пущенные кем-то стрелы, летали ласточки.
     Сидя на камне и покусывая травинку, Фьора испытывала настоящее блаженство. Она вновь обретала свой любимый город, который так очаровывал ее своей красотой и изяществом. Ни Кьяре, ни ей не хотелось разговаривать. Их объединяла эта мирная красота, где можно было отдохнуть душой и телом. Коломба дремала неподалеку, опершись о дерево и уткнув лицо в колени.
     Фьора хотела последовать ее примеру, как вдруг чья-то тень легла на траву. Она вздрогнула и узнала Луку Торнабуони, присевшего перед ней на колени.
     Она возмутилась, и реакция ее была быстрой:
     - Уйди! Я же сказала, что больше не желаю видеть тебя!
     - На одну минуту! Фьора, всего лишь на одну минуту!
     Я знаю, ты сердита на меня.
     - Сердита на тебя? Да я просто забыла о твоем существовании! И зачем тебе понадобилось напоминать о себе?
     - Не будь так жестока! Я знаю, что плохо поступил с тобой, но если бы ты знала, как я страдал потом!
     - Страдал?! Ты произносишь слово, смысл которого тебе неведом. Достаточно взглянуть на тебя, чтобы понять, как безоблачна твоя жизнь. Ты великолепно выглядишь, насколько мне известно, у тебя молодая жена, сын. От жалости к тебе ну прямо плакать хочется, - добавила она с иронией.
     - Дай мне сказать хоть слово в свою защиту, Фьора. Умоляю тебя! Кьяра, - продолжил Лука, обращаясь к девушке, - оставь нас наедине на несколько минут!
     Вместо ответа та растянулась на траве во весь свой рост.
     - Кьяра, прошу тебя!
     - Нет! Мне здесь так нравится! И потом, ты же слышал, что у Фьоры нет ни малейшего желания говорить с тобой. Она презирает трусов.
     - Я не трус, и вам это хорошо известно. - Лука не мог снести подобного оскорбления. - Я храбро сражаюсь на турнирах!
     - Подумаешь, - пренебрежительно сказала Фьора, - это доступно любому дураку, лишь бы у того были мускулы, хорошее оружие и послушная лошадь. Храбрость, Лука, заключается совсем не в этом.
     - А что мне оставалось тогда делать? Выступить один на один против взбесившейся толпы? Это было ужасно...
     - А ты думаешь, мне это было неизвестно? Ты спрашиваешь что тебе надо было сделать? Просто прийти ко мне и протянуть руку помощи, в которой я так нуждалась. Побыть рядом со мной. Но ты удрал как трусливый заяц. Если бы не Лоренцо....
     - А что мой кузен сделал особенного? Он мог спасти тебя, но даже пальцем не пошевелил, - с горечью ответил Лука.
     - Он сделал больше, чем ты думаешь. И если я еще жива, так это только благодаря ему.
     - Ты щедро платишь ему за это, - язвительно сказал Лука. - Я слышал, что ты стала его любовницей?
     - Совершенно верно, только это не должно тебя касаться.
     - Но я люблю тебя, Фьора! Я никогда не прекращал любить тебя и сожалею о том, что произошло! Ведь я хотел прийти к тебе на помощь, но мой отец запер меня, и я...
     - И ты посчитал, что тебе лучше посидеть взаперти, - насмешливо произнесла Фьора. - А после ты отправился к другой, чтобы признаться ей в любви, не так ли? Может, моему другу Деметриосу приснилось, что он видел тебя с какой-то рыженькой красоткой? Давай-ка, Лука, закончим на этом. Я слушала тебя когда-то с удовольствием, но знай, что я не любила тебя. Никогда не любила тебя. Неужели ты надеешься, что теперь я заинтересуюсь тобой?
     Фьора поднялась, желая подальше отодвинуться от него. Он пытался задержать ее, но его пальцы соскользнули с ее черного шелкового платья. Кьяра, вскочившая на ноги, как кошка, встала между ними. Она положила руку на плечо молодого красавца, чтобы немного успокоить его.
     - Послушай меня. Лука! Забудь ее! Когда ты увидел ее, ты вновь возгорелся страстью. Но сейчас ты похож на ребенка, требующего игрушку, о которой он совсем забыл и которая вдруг понадобилась ему, когда он узнал, что ее отдали его брату. Теперь тебе не терпится вернуть ее обратно, но женское сердце нельзя завоевать силой!
     - Неужели? А разве она любит Лоренцо? А ведь она принадлежит ему!
     - Я не принадлежу никому! - воскликнула Фьора, теряя всякое терпение. - Может быть, я и была чем-то обязана твоему кузену, но только не тебе! Перестань приставать ко мне и уходи! Возвращайся к своей семье! Я больше не хочу ни видеть, ни слышать тебя!
     Лука был взбешен. В его карих глазах появились нехорошие хищные огоньки.
     - Запомни, Фьора, ты никогда не избавишься от меня.
     А святой Лука, мой покровитель, поможет мне увезти тебя туда, куда мне захочется! - пригрозил он.
     - Твой покровитель был врачом. Попроси его лучше, чтобы он вылечил тебя от безумия! - посоветовала Фьора.
     Она взяла Кьяру за руку и подошла к Коломбо, которая уже проснулась от громких голосов и следила за происходящим, словно за сюжетом интересного романа.
     Поняв, что дальше говорить с Фьорой бессмысленно. Лука Торнабуони пошел к лошади, привязанной к бронзовому кольцу на епископском дворце. Он махнул рукой трем женщинам, и этот жест мог означать и прощание, и угрозу.
     - Ты можешь сказать, что это с ним? - спросила Фьора, пожав плечами.
     - Пойди узнай! Может, он и был искренен, говоря, что никогда не забывал тебя, хотя его жена Цецилия - просто очаровательная женщина. Мне кажется, что его нынешнее поведение можно объяснить тремя причинами: он встретил тебя вновь, знает, что Лоренцо твой любовник.., и ему скучно, как и всякому богатому человеку, не знающему, куда себя девать. Однако будь осторожной: любовь избалованного ребенка может принести кучу неприятностей. В особенности если ты решишь остаться жить в этом городе.
     - Посмотрим! Во всяком случае, я могу в любой момент вернуться во Францию.
     Во дворце Альбицци Фьора нашла записку, принесенную ей во второй половине дня. Она содержала несколько слов, заставивших Фьору покраснеть и улыбнуться.
     "Мне так не хватает тебя! Вернись! Статуя не так красива, как ты. Завтра вечером ты будешь в моих объятиях, а иначе я сам приду к тебе. Л.".
     Она сложила записку и дрожащими пальцами сунула ее за корсаж. Кьяра рассмеялась:
     - Он требует тебя?
     - Да.
     - И тебе действительно не хочется заставлять себя ждать?
     - Конечно.
     - Все ясно! Завтра мы с Коломбой проводим тебя до городского укрепления, а дальше тебя проводят двое моих слуг.
     - А почему бы тебе не провести со мной несколько дней во Фьезоле? - предложила Фьора.
     - Может быть, в следующий раз. Лоренцо будет стеснять мое присутствие, а мне бы не хотелось раздражать его.
     На другой день обе подруги в сопровождении Коломбы отправились в магазин на соседней улице, чтобы купить легкой ткани, так как с каждым днем становилось все жарче. Они подошли к мулам, охраняемым двумя слугами. Вдруг улицу запрудила орущая толпа, вооруженная палками и дубинами. Толпа вопила: "Смерть Пацци! Требуем справедливости! Смерть Пацци!"
     - Боже мой! Они снова начинают! Можно подумать, что они откопали новый труп, - простонала Кьяра.
     Крики толпы навели ужас на лавочников. Они опустили ставни, и улица мгновенно опустела.
     - Может, и нам лучше вернуться? - робко спросила Коломба. Но Фьора,